Истории старого дома

– Опять этот беспокойный свет не даёт спокойно поспать... – Старые растрескавшиеся деревянные половицы заскрипели, пытаясь отогнать назойливого гостя.
Лунный луч продолжал скользить по облезлым доскам: трудно было понять, какого цвета была половая краска. Многочисленные слои налегали друг на друга, как налегают каменные скрижали летописи Земли в горных породах. Иногда ему удавалось выхватывать в темноте очертания пребывающих в долгом сне предметов. Казалось, что эти лампа на старом столе и сундук в пыльном углу были ему хорошо знакомы, а кресло-качалка так никогда и не качалось, как бы ему не хотелось.
– Ну что ты прыгаешь? Нет от тебя покоя! – Стены дома зашевелились, как будто разминались после долгой неподвижности. – Ты знаешь, какая сегодня ночь? – продолжал скрипеть дом.
Луч застыл, прислушиваясь. Он всегда догадывался, что дом хранит тайны.
– Сегодня особенная ночь, – поучительным тоном ухнули и грозно сдвинулись стены. – Скоро проснутся и начнут рассказывать о своей жизни. – Казалось, что недовольство дома притворно. На самом деле он ждал этого дня и часа, когда можно послушать пустую болтовню и побурчать по-стариковски. – Каждый раз у них новая история. Интересно, что придумают сегодня! А ты не мешай! Лежи и слушай, – он вновь обратился к лучу, который угомонился и удобно улёгся на дровнике у камина.
Вдруг задребезжали, залязгали длинные цепочки скособоченных ходиков, гирьки-шишки неспешно поднялись вверх, и из маленького окошечка нехотя выглянула сонная кукушка, потрёпанная временем, и хрипло кукукнула ровно один раз. Луч вздрогнул и снова застыл на берёзовом полене.
Тишина окутала пространство, словно нежный плед, но дом не умолкал. Медленно, словно просыпаясь после долгого сна, из глубины стен, которые, казалось, были построены из историй и тайн, стали доноситься шорохи и вздохи. Тонкие трещины на потолке расширялись, словно разглаживались морщины на старом лице.
— Слышите?! Слышите? — прошелестел сквозняк, пробегая по полутёмному коридору.
Старая люстра, качаясь на цепях, тихо звенела, будто хотела напомнить о прошедших балах и забытых танцах.
Сундук в пыльном углу слегка приподнял крышку. Оттуда повеяло запахом старого дерева и забытых вещей. Кроме них внутри лежали жёлтые страницы развалившегося на несколько частей дневника, исписанные ровным почерком, едва различимыми при мерцающем свете.
Кресло-качалка наконец-то зашевелилось, покачиваясь, как будто хотело рассказать свою историю — о тех, кто сидел на нём долгими ночами, о разговорах, которые проходили в такой же тишине.
Луч сполз с берёзового полена и нечаянно осветил старинное зеркало в углу комнаты. В его глубинах появились мутные отблески и возникло изображение, забытое временем.
Всё в доме стихло в ту же секунду…
Молодой мужчина, одетый в старинный кафтан с позолоченной вышивкой, держал открытый дневник, читая вслух. Это был Алексей Нильский, художник и поэт, который жил в этом доме много лет назад, когда стены ещё не знали ни трещин, ни пыли, а свет проникал в каждый его уголок. Каждый вечер Алексей садился перед зеркалом и читал стихи, глядя на своё отражение, словно искал у него ответы на вопросы души.
Однажды ночью, когда луна светила особенно ярко, Нильский увидел в зеркале лицо прекрасной девушки с грустными глазами. Это была его тайная муза. Он её нарисовал, и теперь она явилась к нему. Зеркало позволило им встретиться в мире отражений. В эту ночь родились первые стихи, наполненные любовью и тоской, которые навсегда остались на пожелтевших от времени страницах дневника.
Когда лунный луч осветил зеркало, эта история ожила.
Если внимательно прислушаться, можно узнать и другие тайны старого дома.