Дело Павла Константиновича Маркова Документы эпохи

Памяти Феликса Дмитриевича Касимова,
нашедшего эти документы, но не успевшего
воплотить свой замысел в жизнь.


Дело Павла Константиновича Маркова. Документы эпохи

Архивные папки хранят не только сухие отчеты, но и человеческие судьбы, в которых, как в зеркале, отражается целая эпоха. История Павла Константиновича Маркова, восстановленная по документам органов ВЧК-ОГПУ, — это не биография в привычном смысле. Это след, оставленный человеком в анкетах, протоколах допросов, постановлениях об аресте и слезных прошениях. Его дело — это сложный пазл, который складывается в портрет «бывшего человека», пытавшегося уцелеть между молотом революции и наковальней собственного происхождения.

До Революции: «Сын купца» и «провинциальный туз»

Первое, что встречает исследователя в деле Маркова, — это его устойчивая социальная характеристика. В различных документах он определяется как «сын купца», «бывший крупный торговец», «провинциальный буржуй». Анкета, заполненная им собственноручно 12 августа 1920 года, рисует картину дореволюционного благополучия. На вопрос «Каким имуществом владел до войны?» Марков кратко перечисляет: «Три дома. 1. Жил сам с семейством, 2. Старообрядческая млельна, 3. Старческая богаделна Старообрядч.». Далее следует «движимое»: «5 лошадей, 4 коровы, 8 зимних и летних экипажей с сбруей, домашней обстановкой и домашней библиотекой».
Более поздняя справка уточняет масштаб семейного дела: «До Революции был купец гор. Мелекесса, имел заводы, мельницы, имел много наемной силы и состоял членом купеческого банка, и после тоже имел мельницу и заводы». В заключении по делу № 6085 следователь дает еще более развернутую характеристику: «Гр. Марков представляет из себя типичного провинциального буржуя. Все время занимался торговлей и является представителем семьи Марковых - крупных капиталистов - тузов Мелекесского уезда. До революции Марковы обладали несколькими имениями, мельницами и винокуренными заводами». Здесь же содержится ключевое указание на трагедию семьи: «Старший Марков [первый посадский голова Константин Григорьевич Марков] был расстрелян за контрреволюционную деятельность Мелекесской Уездчека в январе 1919 г.».
Сам Павел Константинович на допросе в 1932 году пытался смягчить это впечатление, объясняя, что был не владельцем, а «поверенным торгового дома моего дедушки Маркова Григория Марковича и сыновей Константина, Александра и Андрея» и служил «на жаловании на равных правах с остальными служащими». Однако для новой власти это различие не было существенным.

Гражданская война: Бегство и возвращение

Осенью 1918 года жизнь Маркова резко меняется. В протоколе допроса от 23 августа 1920 года он поясняет причины своего отъезда из Мелекесса: «27 сентября 1918 года когда наступали красные войска на гор. Мелекесс Самарской губ. Я Марков выехал временно жить в колонию [имеются ввиду немецкие колонии в Поволжье] шестьдесят верст от гор. Мелекесса ввиду того чтобы не переживать военные действия. Спустя приблизительно месяц как проживши в колонии я Марков выехал на Украину к своей дочери ввиду того, что я Марков получил сведения что моя дочь больна».
Его путь лежал на юг России, контролируемый Белой армией. Семья обосновалась сначала в Александровске Екатеринославской губернии, а затем в Екатеринодаре. Подлинность этого пребывания подтверждается рядом документов: удостоверением Квартального комитета Екатеринодара от 3 мая 1920 года о проживании супругов Марковых по Медведовской улице, а также удостоверением ЦентроАвтомастерских от 1 июня 1920 года, где он значится как родственник инженера Виноградова.
Летом 1920 года, когда Белое движение на юге было практически разгромлено, Марковы принимают решение вернуться на родину. Важную роль в этом сыграло официальное поручение: 20 июля 1920 года КубЧерОблЭвакУправление выдало Павлу Константиновичу удостоверение, которым он «назначается комендантом вагона отправляющегося на родину в г. Самару с беженцами». Это был своего рода пропуск, который, однако, не смог его защитить.
8 августа 1920 года Марковы прибыли в Мелекесс. Как писала в своем прошении жена Павла Константиновича, Вера Матвеевна: «Через 2 часа по прибытию в посад Мелекесс мой муж был арестован местной милицией, при чем на мой запрос о причине ареста мне было заявлено, что арест произведен за то, что муж не зарегистрировался в губернском городе». Она пыталась оправдать мужа, ссылаясь на то, что «незнание требования таковой непременно в губернском городе» и что арест произошел рано утром в праздничный день, когда учреждения были закрыты.
Однако истинные причины ареста были глубже. Уже 13 августа 1920 года Заведующий Политбюро Мелекесской уездной милиции Софотеров составляет акт, в котором дает свою оценку: Марковы «является одним из представителей и членов семьи считавшихся первыми капиталистами в г. Мелекессе МАРКОВЫХ пользовавшихся большим влиянием на весь город и уезд в дореволюционное время, и всякими мелкими подачками склонявших на свою сторону несознательную массу». Вывод был категоричным: «находя присутствие его в Мелекессе опасным для революции», его постановили «лишить свободы и препроводить... в Самгубчека, для заключения в концентрационный лагерь».

Следствие: «Принадлежность к белым бандам»

23 августа 1920 года следователь Самарской Губчека Феодорин предъявляет Маркову официальное обвинение: «он Марков виновен как подлежащий к белой гвардии. Потому заключить предварительно в дом принудительных работ». На документе стоит резолюция самого Маркова: «Настоящее обвинение мне предъявлено причем виновным себя не считаю».
В деле сохранилось заключение уполномоченного по общественным делам, которое, по сути, является обвинительным заключением. В нем не приводится фактов участия Маркова в боевых действиях или контрреволюционных организациях. Основная мысль сформулирована четко: «Предлагаю гр. Маркова Павла Константиновича заключить в концентрационный лагерь на все время Гражданской войны как представителя буржуазного класса».
4 ноября 1920 года выписка из протокола №49 Заседания Самарской ГубЧК подтверждает этот приговор: «Считать факт преступления установленным, обвиняемого Марков заключить в контрационный лагерь на все время Гражданской войны с прикреплением к мукомольному делу».

Ходатайства и освобождение

Пока шло следствие, судьбой уникального специалиста заинтересовались хозяйственники. 13 октября 1920 года Самарское губернское управление мукомольной промышленности направило председателю Губчека ходатайство: «имея крайнюю необходимость в специалистах по мукомольному делу, просим ускорить разбор дела и откомандировать его в наше распоряжение, если же почему либо дело разобрать скоро не представляется возможным, просьба отпустить на поруки».
Параллельно действовала и его жена, Вера Матвеевна. В своем прошении от 26 октября 1920 года она, опираясь на версию о недоразумении с регистрацией, умоляла «ускорить разбор дела» и освободить мужа, убеждая, что он «какой либо опасности для советской власти собою представлять не может».
В итоге, Марков был освобожден досрочно. 17 февраля 1921 года Самарский губернский отдел юстиции составляет список лиц, «амнистированных к 3-й годовщине Октябрьской революции», где под номером 12 значится «Марков Павел Константинович». Все они подлежали «немедленному освобождению с направлением в распоряжение Рабсилы».
11 ноября 1921 года сам Павел Константинович пишет заявление в СамГубчека: «Прошу Губчека возвратить мне мои документы... Я был постановлением Губчека переведен из Дома принудительных работ в концентрационный лагерь №1 и в годовщину Октябрьской революции был освобожден. Служу со дня моего освобождения в Губмука».

Меж двух огней: Жизнь в 1920-е годы

Последующие годы жизни Маркова — это история постоянной борьбы за место под солнцем. В анкете и на допросе 1932 года он подробно перечисляет места своей службы: «в Губмуке, в Губсельпроме, в механическом подотделении Губкрайпрома в Самаре, затем в Бузулуке зав. мельницей и кассиром в Самаре МСО, кассир-счетовод». В 1930-31 годах он работал скромным сторожем в «Средволжснаббыте».
Несмотря на лояльность и трудовой стаж, клеймо «бывшего» с него не сняли. Он был лишен избирательных прав «как сын купца» с 1919 года и так и не был восстановлен. Его сыновья, Дмитрий и Григорий, как следует из документов, оказались по другую сторону баррикад: «которые являлись офицерами во время переворота перешли на сторону белых и в настоящее время находятся за границей» [в Китае]. Эта семейная драма также ложилась тяжелым грузом на его биографию.

Новый виток репрессий: Арест 1932 года

Весной 1932 года началась новая кампания по «очистке» городов от «социально-чуждых элементов». В сводке Мелекесского отделения ОГПУ от 14 ноября 1931 года Марков характеризуется уже как «бывший крупный торговец и владелец паровой мельницы», а его прошлое излагается в самых мрачных тонах.
7 апреля 1932 года практикант СПО ПП ОГПУ Кашинцев выносит постановление об аресте и выселении «132 человек, как скрывшихся от выселения». В этом списке под номером 64 значится «Марков Павел Константинович». Основанием для ареста послужил ордер №75, действительный на 8-9 апреля 1932 года.
8 апреля 1932 года был произведен допрос. Марков, к этому времени уже  старик (67 лет), пытается апеллировать к фактам: «Имущества я до революции и после никакого не имел. И всё время служил... Избирательных прав лишен 1919 г. как сын купца. В армиях ни в каких не служил, и заслуг никаких не имел». Но система была неумолима. Его ждала ссылка «в порядке внутрикраевого переселения» в спецпоселок.

Ширяево: спецпоселение и лагерь

В деле П.К. Маркова на постановлении от 7 апреля 1932 года рукой следователя было написано слово — «Ширяево». Это указание связывает его судьбу с одним из мест системы репрессий, о котором сохранились следующие сведения, предоставленные сотрудниками Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина.
Начиная с 1929 года село Ширяево стало местом «спецпоселения» для семей раскулаченных крестьян. По воспоминаниям местных жителей, ссыльные размещались в бараках, а многие из них были заняты на тяжелых работах в штольнях и на известковых заводах.
Поток спецпоселенцев в Ширяево не прекращался и в последующие годы, включая начало Великой Отечественной войны. При этом в селе функционировал не только спецпосёлок, но и Ширяевский исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ) Управления Особого строительства НКВД СССР. В 1930–1950-х годах большинство репрессированных было занято принудительным трудом в местном колхозе имени Крупской.
В селе сохранилось кладбище, которое в указанный период служило местом захоронения для крестьян, высланных в спецпосёлок из Самарской области и других регионов СССР. Точное число похороненных здесь спецпоселенцев остаётся неизвестным.
В 2010 году на уцелевшем участке этого кладбища был установлен памятник — бетонная стела с табличкой, на которой нанесена надпись: «Жертвам политических репрессий посвящается».

Заключение

Дело Павла Константиновича Маркова не содержит акта о расстреле. Оно обрывается на высылке. Но его история — это ярчайший пример того, как человек был приговорен не за поступки, а за свое происхождение. Из успешного мелекесского купца он превратился в арестанта, затем — в советского служащего, лишенца, и, наконец, — в спецпоселенца.
Его биография, восстановленная по документам, — это безмолвный свидетель эпохи, где понятия «вина» и «принадлежность к классу» стали синонимами. Это история о том, как ломались судьбы, как прошлое становилось пожизненным приговором, а попытка просто вернуться домой могла обернуться годами лагерей и ссылок. Архивные листы дела — это не просто бюрократическая отчетность. Это памятник трагедии одного человека, в которой, как в зеркале, отразилась трагедия целой страны.

P.S. Родственники и места проживания П.К. Маркова

На основании архивных документов удалось установить круг родственников Павла Константиновича Маркова и места их проживания.

Родители и семья:
Отец: Константин Григорьевич Марков, бывший посадский голова. Был расстрелян в январе 1919 года по приговору Мелекесской уездной ЧК за контрреволюционную деятельность.
Супруга: Вера Матвеевна Маркова.
Дочь: Екатерина Павловна Маркова, в замужестве — Виноградова. Работала на метеорологической станции на перевале Маркохт под Новороссийском. Её муж, Михаил Александрович Виноградов, был инженером.
Сыновья: Дмитрий и Григорий. С 1918 года проживали в Китае; оба являлись бывшими белыми офицерами.

Прочие родственные связи:;В документах также упоминаются:
Прасковья Васильевна Якунова — фигурирует как родственница инженера Виноградова.
Племянницы (вероятно дочери сестры - Татьяны Константиновны Коротковой (Марковой) и Сергея Петровича Короткова):
Короткова Надежда Сергеевна — работала в горкомхозе Самары.
Нестерова Нина Сергеевна — работала в кожтресте. Проживала с мужем, Нестеровым Борисом Александровичем (сотрудник завода «Жигулёвскснаб»), в Самаре на ул. Чапаевской.

Места проживания и бытовая география П.К. Маркова:

Дом в Мелекессе: До революции Павел Константинович владел домом в Мелекессе, который сгорел в 1918 году. Вероятно, речь идет о здании в парке на берегу Среднего пруда (известного как Марков пруд), где до взятия города белочехами в 1918 году размещался штаб во главе с В.В. Куйбышевым и Н.М. Шверником.

Гражданская война и отъезд: 27 сентября 1918 года Марков уехал из Мелекесса в немецкие колонии (в шестидесяти верстах от города), чтобы переждать боевые действия. Впоследствии он выехал на Украину к дочери, проживая сначала в Александровске Екатеринославской губернии, а затем в Екатеринодаре. Там он жил с женой по адресу: ул. Медведковская, д. 72.

Возвращение и арест: 8 августа 1920 года Марков вернулся в Мелекесс и остановился в доме Ларичкина при Вокзальном поселке, где был арестован.

Самарский период: К 1932 году Павел Константинович проживал в Самаре, в Татарском поселке, по адресу ул. Кооперативная, № 212. Работал конторщиком в коммунальном тресте транспортного комбината.

Трудовая деятельность после освобождения:;После освобождения П.К. Марков сменил несколько мест работы:

1927: служил в Губмуке, Губсельпроме, механическом подотделении Губкрайпрома в Самаре; работал заведующим мельницей в Бузулуке, кассиром в Самарском МСО, кассиром-счетоводом.
1929: состоял на учете как безработный.
1930–1932: работал сторожем в Средволжснаббыте с 11 августа 1930 года по 19 января 1932 года.

Примечание:;В архивных документах содержится упоминание, что отсутствие участия Маркова в политической жизни мог подтвердить С.С. Кайсер — бывший товарищ прокурора, на тот момент советский работник.