Аквариум и океан

Друг мой Витюшка плавал на корабле по бескрайним просторам Тихого океана. Корабль был небольшой, но с очень важной задачей – он измерял глубину этого водоёма. То есть он считался океанографическим судном. Может, он там и ещё чем-нибудь занимался – изучал планктон или интимную жизнь кракенов, но про то мало кому известно.
Бороздить месяцами безграничные водные пространства, хоть и Тихого, но всё же не всегда, океана, дело очень скучное. Это не по Оке на пароходике плыть – то деревенька на пригорке, то девки купаться выйдут – тут никаких берегов не видно, для разнообразия лишь летучие рыбы, как огромные стрекозы, из воды выпрыгивают.
Поэтому, чтобы у команды крыша не поехала от сенсорной депривации – то есть от тоски из-за отсутствия впечатлений, капитан иногда решал причалить на день к какому-нибудь островку, где был порт, и команда могла сойти на берег, чтобы несколько часов постоять на твёрдой земле.
И вот, к радости команды, после нескольких недель работы на волнах капитан скала:
– Идём в порт!
И на следующий день над синим горизонтом появилась маленькая зелёная полоска. Постепенно она росла, и вскоре уж стали видны верхушки отдельных пальм и двух-трёх этажные домики с белыми стенами и разноцветными крышами. Корабль сбавил ход, и вошёл в узкий проход в окружавшем остров коралловом рифе, о который разбивались в белую пену ленивые большие океанские волны.
За рифом в лагуне сквозь очень прозрачную и неподвижную воду голубое дно казалось очень близко, но корабль аккуратно подошёл к небольшому пирсу, у которого стояла яхта и пара больших катеров. Яхта была новая и нарядная, явно заплывшая с компанией богатых морских тусовщиков, а катера были изрядно потрёпаны солнцем, ветром и океаном, и в лучшем случае годились только для рыбалки возле острова и только в хорошую погоду.
Пирс оказался так мал, что не слишком большое океанографическое судно заняло большую часть причальной стенки, обильно поросшей водорослями. Видно, корабли здесь швартовались недавно. Сидевший на пирсе очень тощий негр лениво встал, лениво поймал брошенный с советского судна конец, и лениво накинул его на причальную тумбу.
Кинули трап, и первая команда, отпущенная на берег, стало бодро стучать каблуками по металлической лестнице, сбегая на горячие бетонные плиты. Твердь земная, от которой успели отвыкнуть, приятно возбуждала. А, впрочем, дело было, наверное, не в ней, а в том, что совсем рядом с портом был как это в любом приличном, хотя и маленьким портом, был кабак, куда и направились Витюшка с друзьями. Посидеть в приличном месте, да ещё и отдохнуть от надоевшей до ужаса корабельной кухни – прекрасно! А ещё лучше, что после «сухого закона», строго соблюдавшегося на корабле, можно было расслабиться.
Ресторанчик оказался очень чистеньким и приличным, с большой террасой, увитой какими-то тропическими лианами, сплетающимися над потолком. Хотя непонятно, был ли он тут вообще – так плотен был  покров из больших тёмно-зелёных листьев. Всё это было переплетено какими-то растениями поменьше, длинные побеги которых низко спускались к белым пластиковым столам.
Раздвигая лианы, компания моряков прошла к столику. Тут же подбежал счастливый официант и принёс меню.
– Чего это он такой весёлый?
– А у них, наверное, полгода корабль в порт не заходил – в фарватере верши стоят, рыбу они там ловят! Чуть на винт не намотали трос от них! – пробурчал старпом.
– Да, сейчас мы им план квартальный сделаем, а может, и годовой! – согласился механик. – Сколько нам тут стоять?
– Двое суток. Там ещё шторм идёт, если сюда достанет, может, и раньше снимемся. Или позже, чёрт его знает. Фарватер у них поганый, в шторм на риф запросто налететь…
– Кто португальский знает?
– А что, у них английского нет?
– Любезный, шпрехен зи инглишь?
Официант услужливо закивал, но почему-то молчал.
– Значит так! – сказал веско Витюшка. – Я тут водку нашёл.
– Ты и по-португальски?
– А водка на всех языках нормальных водка и есть. Кроме китайского. Только тут её по 50 грамм наливают! – Витя ткнул пальцем в меню и показал официанту. – Это. Три раза. Каждому! – и он показал три пальца, и ткнул ими в каждого из сидящих.
– А что пожрать-то у них есть? – уточнил механик.
– Тебе бы, Толик, только кишку набить, – урезонил его Витя. – Зачем валюту зря переводить? Ты что, на шхуне не наелся? Я вот сухарики прихватил!
– Нет, я так пить не буду! – запротестовал механик. – Что тут экономить – всё равно здесь купить нечего, не Лиссабон!
– Да я шучу! – успокоил его Витюша. – Сейчас закажем горячего! – и он пустился в оживлённую беседу с официантом, тыча пальцем в листочек меню.
Официант, чирикнув что-то на местном языке, убежал.
– Ну вот! – довольно вымолвил Витя. – Всё растолковал ему. Так что ты говорил про Лиссабон?
– Да на обратном пути, может, зайдём туда, как в прошлом, там и отоваримся.
Официант выбежал из за занавески, отделявшей кухню от зала, неся на подносе графин с прозрачной жидкостью, покрытый капельками влаги.
– О! Холодная! – одобрительно промолвил старпом. – Толя, разливай!
Выпили по первой: «Чтоб винт вращался!» – предложил тост механик. Нужный тост – корабль без хода – игрушка на волнах.
Официант подшустрил к столу вновь, расставил приборы, и, сбегав за занавеску, вынес большую прозрачную миску с местной зеленью, плавающей в прозрачной жидкости.
– Что это ты заказал, Витя? – удивлённо вымолвил механик.
– А чёрт его знает? Я вроде мясное заказывал…
– А, это комплимент от ресторана! – догадался механик. – У них так принято!
– Ещё бы! Мы целый литр заказали! – согласился хмуро сидевший радист. Он был малопьющий.
– Ладно, давай по второй! – предложил Толик.
– Горячего не дождёшься у них! – недовольно вымолвил Витя. Взял ложку, он зачерпнул плавающую в жидкости зелень. – А ничего! Похоже на холодный суп! В жару самый раз! – и он начерпал из миски зелени в тарелку и стал хлебать.
– У них тут вообще супов нет! – согласился радист. – Какие супы в тропиках! – И тоже налил себе тропического супчика. Не пить же без закуски!
Примеру Вити последовали все. Налили по третьей. Беседа продолжалась. Миска пустела. Суп зашёл. Появившийся в дверях зала официант удивлённо уставился на гостей.
– Что это он вылупился? Он что, нормальных мужиков не видел? – удивился механик.
– Он обалдел от того, как быстро мы водку уговорили. У них это – месячная норма, должно быть.
Официант быстро подошёл к столу и залопотал что-то, указывая на стеклянную салатницу.
– Ну да, салат уже съели! – объяснил ему Витя. – Ты давай, горячее неси, а то у нас уже скоро водка кончится, а горячего нет!
Официант продолжал что-то лопотать.
– Да понял я, понял, – успокоил его Витя. – И хлеба не забудь ещё, а то уже кончается!
Официант, помахав ещё руками возле салатницы, исчез на кухне.
– Понял! За горячим рванул! – довольно произнёс радист. – А то надоело этот их супчик хлебать. Ты, Витя, запомнил, как эта дрянь называется? Завтра чтоб не ошибиться!
В зал из кухни выскочили двое – к официанту присоединился мужик посолиднее.
– О! Это сам шеф, наверное! Захотел с гостями из СССР познакомиться! – одобрительно сказал старпом.
Солидный подошёл к столу и заговорил на вполне понятном английском, указывая на стеклянную салатницу:
– Аквариум. Рыбки. Красиво!
– Что за аквариум? – спросил механик призадумавшегося Витю.
Витюшка вступил в оживлённый диалог с поваром.
– Вот чёрт! – проговорил он. – Этот мужик заявляет, что это был не холодный супчик…
– А что же тогда? – выкрикнул радист.
– Для красоты. Аквариум. Там рыбки плавали…
– Толик, ты рыбок там видел?
– Нет! – твёрдо ответил механик.
– Вот чёрт! Выходит, мы у них аквариум с рыбками сожрали! Это надо отметить. Ну и для дезинфекции… Витюша, скажи им, чтоб ещё водки принесли!
Советский корабль простоял в гостеприимном порту маленького острова трое суток. Вся команда смогла спуститься на сушу и постоять на твёрдой земле. Некоторые особенно шустрые смогли сделать это дважды, а Витюшка даже три. Когда корабль отдавал швартовый и медленно отходил от причальной стенки, дав три прощальных гудка, почти полный наличный состав острова вышел на маленькую набережную. Кто-то приветливо махал советским друзьям, а многие были грустны и задумчивы. И островитян можно понять – команда корабля за трое суток выпила на острове весь запас спиртного. А следующий теплоход с ним придёт через семь месяцев, а до рождества оставалось пять с половиной. Загрустишь тут!
Корабль вышел с острова в полный штиль. Даже над рифом было тихо, не плясала пена. Но Тихий океан не всегда бывает тихим. И на пятые сутки пришло штормовое предупреждение. Шторм 11 баллов. Через сутки.
Океанографический корабль, хоть и был небольшим, но очень высокой мореходности. Он был рассчитан на работу в открытом океане в любую погоду. Застал шторм в открытом океане – хочешь-нехочешь, придётся штормовать. Капитан посмотрел на карту – единственный маленький островок – за который можно укрыться – больше суток хода. Курс 340. Поменяли курс и пошли к нему. Но было ясно, что не успеем – шторм придёт раньше. Капитан отдал команду: «Крепить по штормовому!».
Иллюминаторы задраили наглухо. Стёкла в них толстые, удар волны не страшен. Всё, что могло кататься, ползать и летать, крепили намертво. Работа эта напряжённая заняла часа четыре. Океан был очень спокойным. И, когда команда смогла немного передохнуть, усевшиеся и улёгшиеся где попало люди мокрые от пота, стирая капли с лиц, удивлённо переглядывались, и чего это мы так рвали жопу? Может, это и вообще зря?
Небо было ясным и безоблачным. Спокойная гладь океана простиралась во все стороны до далёкого горизонта. Единственное, что нарушало идиллию – белый пенный след от их идущего на предельной скорости корабля и натуженный рёв его двигательной установки, от которой всё его металлическое тело вибрировала и содрогалась то частой, то мелкой дрожью.
Тишина эта ещё продолжалась ещё три часа. Затем горизонт впереди очень быстро начал чернеть, и через полчаса всем стало понятно, что они идут прямо в ураган. И возникло единственное желание – повернуть назад, и попытаться убежать, скрыться от этого ужаса. Но все понимали, что уйти от этого уже не получится. Скорость накатывающей бури была как у скорого поезда, и куда с ней тягаться кораблю, двигавшего со скоростью велосипеда.
Чёрный горизонт теперь раскрывался впереди огромной чёрной пастью, которая охватывала корабль и слева, и справа чернотой, а впереди всё освещалось непрерывными вспышками огромных молний. Но дыхание урагана ещё не долетало до судна, и непрерывный грохот грома был едва слышен.
Ветер налетел внезапно. Чёрная вода впереди побелела, будто вскипая, по ней рядами пошли пенные валы. Первый удар волны был не так силён, но за ней чёрные с белыми гребнями поднимались и стремительно накатывали новые стены океанской воды.
Нос корабля врезался в стену, корабль резко потерял ход, и всё замедляясь, стал карабкаться на гору воды. Почти остановившись на вершине, он перевалился через неё, и, ускоряясь, поскользил вниз. Корма поднялась над водой, винты вышли из воды, и взвыли, бесполезно перемалывая воздух. Сильная вибрация прошла по стальному корпусу, потом раскутившиеся до больших оборотов винты вошли в воду, и от толчка в корму корабль прыгнул вперёд, чтобы снова упереться в стену воды.
К броскам вверх-вниз и вперёд-назад прибавилась бортовая качка. Работоспособными при этой пляске на корабле остались человек пять, в том числе капитан и старпом. Наверное, потому что они были абсолютно необходимы в этой ситуации и были крайне загружены абсолютно необходимым делом по спасению корабля.
Поскольку большая часть команды вскоре после начала шторма пришла в неработоспособное состояние, тем, кто сохранял работоспособность, пришлось выполнять работу за четверых, и постоянно перемещаться по кораблю, проверяя состояние оборудования и ситуацию в отсеках судна. Перемещение это было трюком вполне акробатическим. Витя получил указание капитана проверить, что творится в помещениях, где проходили валолинии, передающие мощность от двигателей на винты, вибрация от них передавалась крупной дрожью на корпус судна, винты постоянно выходили из воды, и перемалывали без нагрузки воздух, раскручиваясь до оборотов, грозивших разрушением всего механизма.
Легко сказать – проверить, но сначала надо добраться до них. И по возможности быстро. Витя открыл тяжёлую металлическую дверь в коридор, и попытался шагнуть, но его повело влево, и он упал бы, если бы не ухватился за стенки дверного проёма. В коридоре по стенам замполитом корабля – представителем компартии на судне, были развешаны плакаты, на которых были изображены жирные европейские капиталисты в чёрных сюртуках, и почему-то очень тощий и длинный Дядя Сэм – буржуй американский, все с очень гнусными харями. Плакаты утверждали, что все беды в СССР происходят из-за мирового империализма.
И вдруг эти плакаты стали медленно отходить от стены, пока не стали к ней вертикально, а Витя не почувствовал, что он уже не стоит, а лежит в дверном проёме.
Что за чёрт? – пронеслось в его голове, и он быстро понял, что корабль лёг на левый борт. Прошло несколько секунд. Плакаты с правой стенки стали медленно возвращаться на место, но теперь тоже самое произошло с плакатами на стене противоположной. Витю при этом ударило о косяк правым плечом, но не сильно. Он переждал ещё два крена и понял, что мотаться от стенки к стенке в салоне можно долго, а приказ надо выполнять. Он дождался, когда покрытый серой матовой краской пол окажется у него под ногами, и шагнул вперёд. Успел пройти несколько метров, и его повлекло к стене. Он встал на четвереньки, подождал, когда стена станет полом, и пошёл по ней, наступая чёрными резиновыми подошвами на мерзкие хари буржуев-капиталистов. Впрочем, никакой лично злобы к ним Витя не испытывал, потому что попутешествовал по миру и понял, что при капитализме живётся всё же не плохо. Куда даже лучше, чем при развитом социализме, построенном в его родной стране.
Потом опять серый пол, правая стена, левая стена, пол… По потолку, что, тоже идти придётся? – подумал он. Но не пришлось. Корабль-поплавок мотало жёстко с борта на борт, но оверкиль он так и не сделал. Ну и хорошо. Витя добрался до кормы, осмотрел борющееся со штормом оборудование, попутно проверил, не поступает ли в отсеки, где проходил, вода, и добрался до рубки доложить.
Вода не поступала, корабль-поплавок был надёжен. Машины хоть и ревели и стонали, но работали надёжно. Капитан был скучно-спокоен, и сказал, что через восемь часов полагает закрыться от шторма островом. При этом он не сказал «если», а сказал «полагает». В море ничего нельзя сказать точно. Но можно «полагать». А там – как Бог даст или карты лягут!
На карте был маленький спасательный островок. Они шли к нему. И дошли. И в Сингапуре потом выпили за морского Бога и за удачу. И Витя смог рассказать мне свою историю. А на море бывает по-разному. Океан – не аквариум!