Смерть. 6. От чего зависит срок жизни

Теория баланса и контроля любознательности и страха, для многих людей неприятна, потому что этим надо заниматься постоянно, а это слишком мрачная картина мира. Народу хочется, чтобы явился некий герой, одним махом, простым методом решил все сложные вопросы вместо них, раз и навсегда. Это, как крещение – повесили тебе крестик на шею, помочил тебе священник лоб святой водицей и оказывается, что все грехи твоей жизни были искуплены муками сына божьего, которого якобы распяли две тысячи лет назад. Дела на пять минут – и попал в рай! Это как раз то, что нужно народу. А не какая-то постоянная осознанность действий, их анализ и только зазевался, как сразу смерть прибрала. То, что народу не нравится и неудобно, то народ игнорирует.

Далее следует рассмотреть влияние объёма личного опыта на дисбаланс страха и любознательности у человека. Чем больше человек накапливает опыта, тем о большем количестве опасностей он знает и осторожнее действует, тем меньше ему хочется лезть туда, куда его не просят, тем консервативнее он становится. К тому же чем младше человек, тем менее искусен он в искажении действительности в процессе её восприятия. Накапливая информацию, человек предпочитает то, что подтверждает его правоту, то есть удобную ему точку зрения, а то, что заставляет его сомневаться в своей правоте он игнорирует и отбрасывает. Таким образом человек по мере накопления опыта все хуже ориентируется в происходящем и у него все больше шансов попасть в неприятности. Из этого следует, что сохранить гибкость своего осознания и прожить дольше, можно, если постоянно менять свою точку зрения на действительность, то и дело, пересматривая свои утверждения, подвергая их сомнениям. И опять-таки, в тех же сомнениях нужна мера, нужно постоянно балансировать между новаторством и консерватизмом. Не может быть никакого универсального рецепта вечной жизни, нет никакой истины, которая все разом могла бы объяснить.

Для мечтающих о рае, который оплачен кем-то другим картина жизни вырисовывается совсем неприятная. Человек идёт по жизни, как по канату, и его шатает то в одну, то в другую сторону, и стоит хоть немого расслабиться, как жизнь обрывается. И жизнь, в отличии от видеоигр, только одна. Можно, конечно, в современном мире почитать умные книжки о том, как можно долго жить, или даже прослушать их. Но эти книжки нужно сначала понять, а потом ещё применить на практике, что для большинства задача непосильная. Соответственно большинство решает, что читать книги и думать – это неправильно, а выбрать себе поводыря шарлатана и слепо следовать за ним – это то, что им нужно. И в итоге случаются катаклизмы вроде мировых войн, в которых гибнут миллионы. Никакой сын божий не может понять вместо кого-то что-то, не может прожить вместо людей их жизни.

Вечная жизнь – это из области абсолютной стабильности, а жизнь – это нечто противоположное какой бы то ни было стабильности. Жизнь подразумевает непредсказуемость и непостоянство, постоянное движение, а значит постоянные перемены. И даже словосочетание «постоянные перемены» не вполне уместно для определения жизни, потому что постоянство подразумевает нечто равномерное, а в жизни все неравномерно, даже непостоянство непостоянно. Человек сам по себе тоже величина непостоянная, которая на протяжении своей жизни то и дело меняется, обновляется, какая-то часть его клеток постоянно отмирает и заменяется новыми. И после этого трудно человека, который перед нами в данный момент, будет назвать тем же человеком лет через двадцать. Да у этого условного человека может остаться то же имя, похожая внешность, но у него уже будет не тот же самый жизненный опыт, может измениться точка зрения на различные события. Так что вечная жизнь невозможна по той простой причине, что человек не может быть постоянной величиной, вернее постоянной величиной человек становится, когда перестаёт быть. Вечным может быть лишь небытие…

Каким же образом груз обширного опыта влияет на способность человека воспринимать новую информацию? У каждого человека есть механизм, который сопротивляется сохранению той информации, которая не используется. Благодаря этому механизму люди очень многое забывают, даже то, в необходимости чего они убеждены. Многие школьники прекрасно запоминают в школе много стихов, формул, правил грамматики, законов физики, получают за это хорошие оценки и моментально все это забывают до экзаменов. Потому большая часть учеников нуждается в повторении пройденного материала перед экзаменами. А после экзаменов они опять забывают то, что повторяли. Дело в том, что на уровне подсознания эти ученики понимают, что информация, которую они зазубривают, им не будет нужна после экзаменов, потому её надо запомнить только на определённое время, а не на всю жизнь.

Каким образом этот механизм, прилагающийся к памяти, определяет, какая информация нужна будет на всю жизнь, а какая только на время? Тут дело в согласовании новой информации с той информацией, которая у условного ученика уже имеется и выстроена в систему. Допустим ребёнок зазубривает стих на незнакомом ему языке, для него это просто набор звуков, и чтобы этот стих запомнить, он начинает связывать каждый звук с каким-то знакомым ему образом, но полученный ряд образов не значит для него совершенно ничего, никак не гармонирует, не взаимодействует с его системой знаний, потому быстро забывается. При частом зазубривании очевидно бесполезной информации память здорового человека, как и его сознание в целом начинают деградировать, то есть его память начинает всё подряд запоминать только на короткое время. По этой причине информация в голове не систематизируется, не анализируется, а вслед за этим действия человека становятся все менее осознанными, он начинает только бездумно повторять то, что ему говорят. Таким образом в армиях солдат готовят к бездумному выполнению любых приказов, хотя это имеет и отрицательные стороны для той же армии, ведь если солдат не способен проявлять инициативу, подстраиваться под изменчивую обстановку во время боя, то он будет неэффективным. По этой причине те солдаты, что считались хорошими во время войны, в мирное время считаются для армии крайне неудобными, даже вредными.

В то же время, новая информация запоминается легко, если ученик осознает её необходимость для него в будущем, если она согласуется с другой информацией в его памяти. Если ученик понимает значение каждого слова, и он просматривает причинно-следственные связи описываемого процесса, то ему не надо много раз повторять все слова текста, он может описать все это своими словами, то есть подобрать слова самостоятельно, потому что в его осознании отпечатались не слова, а их значения. Но убедить ученика в том, что информация ему нужна порой даже ему самому не удаётся. Часто мы слышим от детей, что не интересна им эта география, потому что она скучная, или отказываются они заниматься литературой, потому что она никому не нужна и большинство людей книжек вообще не читают, а смотрят спорт по телевизору и вполне счастливы и успешны.

Чем больше в памяти человека информации, тем труднее в имеющуюся информацию встроить что-то новое. Тем более, что эта новая информация может опровергнуть значительную часть старой, и всю систему придётся обновлять и перестраивать заново. А вслед за этим может и радикально измениться и вся жизнь человека. Пока информации мало её проще перестроить в новую систему, а если информации очень много, то это уже сложно.

Однако, чем больше человек воспринимает новой информации, чем чаще он перестраивает свою систему знаний, тем легче ему это делать. Можно для более полной картины сравнить, средневекового крестьянина, который знал очень мало, и современного профессора, который знает очень много и постоянно должен быть в курсе последних открытий и часто из-за этих открытий перетряхивать весь склад своих знаний. И мы видим, что инвентаризация на складе информации у профессора – это обычное дело, которого он не боится, которое для него повседневная реальность, и признание своих заблуждений для него никакая не трагедия. А вот, средневековому крестьянину, трудно признать ошибку, для него это трагедия. Он смотрит на новую информацию, как на угрозу своему авторитету, потому он отвергает эту новую информацию, потому в его голове информации мало.

Из этого мы видим, что жизнеспособность человека зависит не от количества информации, из которой он состоит, а от состояния восприятия человека, насколько легко ему воспринимать новую информацию. Детям новое воспринимать легче, потому что они ещё мало наказывались за ошибки и не так сильно их боятся. А старики, помнят, в какие неприятности они попадали из-за ошибок, как наказывались за них, потому норовят избегать всего нового, чтобы этих ошибок не допускать. Именно неконтролируемый, неосознанный страх перед совершением ошибки сначала снижает интенсивность жизни человека, то есть получение им новой информации, а затем приводит к смерти. Все мы любим побеждать в спорах, все мы любим быть правыми, но абсолютная правота – это смерть, небытие. Мёртвый человек не может ошибиться, он всегда прав, с ним никто не спорит, ему никто не возражает. Хотя если рассматривать человека, как информацию, а не как тело и социальную единицу, то можно наблюдать, как с Ницше и Достоевским дискутируют и по сей день, хотя тела этих людей уже давно не функционируют и во время своих физических жизней они не встречались.

Тем не менее высокообразованные современные профессора тоже умирают, не смотря на ясность ума в достаточно преклонном возрасте и то, что они постоянно и с лёгкостью воспринимают все новое. Возможно, что здесь дело в специфике информации. Специализация у современных учёных достаточно узкая, хорошо, если у них есть какое-то хобби, вроде рисования или игры на скрипке, но этого для получения самой разной новой информации, видимо, маловато будет. Новая информация нужна не только уму, но, вероятно, и телу в виде каких-то новых физических упражнений, новых диет. Человечество только сейчас начало обращать на это внимание. Ещё в девятнадцатом веке люди просто не знали, что вредно есть, а что нет и не были уверены в полезности физических упражнений для здоровья.

Блокировка восприятия новой информации начинается в тот момент, когда человек определённые сведения начинает отождествлять с самим собой, считая их единственно правильными. Люди, находя что-то правильным, говорят: «На мой взгляд…», «Это моё мнение!» и так далее. Это приводит к необъективной оценке этой информации по отношению к другой, новой, которая может опровергнуть это мнение. По этой причине, человек, чтобы сохранить своё мнение правильным, начинает враждебно относиться ко всему новому. Из этого следует, что привязка себя к какой-то информации просто вредна для здоровья и приближает смерть. Чтобы избежать этой привязки, можно сначала отзываться о «своей» точке зрения, как о «наиболее вероятной для меня» или, как об одной из множества точек зрения. Постепенно в результате этого лингвистического упражнения может измениться отношение к какой бы то ни было информации. И человек со временем может перестать верить во что-либо и начать лишь допускать возможность чего-то, то есть признавать своё незнание того, как все случится и относиться к своим предположениям, как к предположениям, а не к некой истине.

Стоит человеку привязать себя к какой-то информации, как он тут же начинает спорить с другими, пытаясь навязать ему эту точку зрения. Это, по идее, напрасная трата времени и энергии, да и можно просто нарваться на неприятности, если делать это особо агрессивно. Это может являться свидетельством крайней степени привязки людей к определенным утверждениям. Они стремятся уничтожить малейшие источники сомнений в правильности той информации, с которой они себя отождествляют. Чем ниже уровень интеллектуального развития человека, тем агрессивнее он отстаивает «свою» точку зрения, заменяя доводы эмоциями и насилием. И самое печальное в этом то, что, чем эмоциональнее и менее обоснованы доводы, тем больше они нравятся большинству, потому что большинство не особенно склонно к рассуждениям, проверке данных, рассмотрению предмета с разных точек зрения. Большинство спешит, ему некогда. Большинству надо успеть, как можно больше поглотить, расщепить, выделить и при этом размножаться, защищаться и доминировать над окружающими.