Доверие

    У меня нет никаких причин не доверять людям.

    В доверии нет ничего плохого, но очень обидно, когда окружающие начинают им пользоваться. Горько осознавать, что самые родные и близкие люди способны на любую подлость ради своей выгоды.

    Возможно, я слишком доверчивый человек. Но я всегда считал это своим лучшим качеством.

    Размышления помогли мне скоротать время ожидания. Я неспешно брёл вдоль узкой просёлочной дороги, поёживаясь от холодного осеннего ветра.

    Автомобиль Илюхи я заметил сразу. Дорога впереди была прямой, пустынной и проглядывалась более чем на километр.

    — Ну, ты даёшь, — сказал мой друг, когда я сел на переднее пассажирское сиденье. — Из города в такую даль решил потопать.

    — Движение — это жизнь.

    С Ильёй мы начали дружить с самого раннего детства. Мы жили в одном доме, и наши мамы отпускали нас гулять на одну и ту же детскую площадку во дворе.

    — Да ну тебя, — отмахнулся он. — На машине куда проще и быстрее. Пешком ты бы до своей дачи пару часов добирался. Я тебе много раз говорил, чтоб ты прикупил себе хотя бы старенькую «Ниву».

    — Чтоб она в гараже гнила? — засмеялся я. — Нет уж, спасибо.

    В школе Илюха был непревзойдённым лодырем и прогульщиком-рецидивистом. Ему даже ставили в пример меня — ответственного и послушного отличника. Мы были настолько разными по характеру, внешности и образу жизни, что окружающие нас люди, особенно педагоги, сильно удивлялись нашей крепкой и нерушимой дружбе. Илья Лаптев (конечно же, с первого класса к нему прицепилось прозвище «Лапоть») был на целую голову выше меня, слыл отпетым хулиганом и драчуном. Я, Вадим Григоров, казался полной его противоположностью: был мал ростом, худощав и неконфликтен. После вручения аттестатов прошло уже восемь лет, но в целом мы с моим приятелем почти не изменились.

    — О, новости начались, — встрепенулся Илья.

     «Напоминаем, что сегодня ранним утром местные грибники обнаружили изуродованное тело молодой девушки в лесополосе неподалёку от города. Прибывшие на место происшествия стражи правопорядка были шокированы увиденным, поскольку за всё время своей службы, по их словам, они ещё ни разу не сталкивались с подобной жестокостью. Руки и ноги несчастной жертвы были связаны, во рту находился кляп из колгот, а из её разрезанного живота торчала охапка сухой травы. В данный момент полицейские осматривают место убийства и пытаются установить личность убитой девушки. Вся городская общественность требует незамедлительно приступить к поиску преступника…»

    — Какой кошмар, — округлил глаза Илюха, делая звук радио тише. — В городе завёлся психопат.

    — Вряд ли, — возразил я. — Скорее всего, это просто какой-то ревнивый ухажёр.

    — Ага, а кишки ей зачем выпустил, да ещё и сухача напихал? Давно ходили слухи, что у нас маньяк орудует. Помнишь, как года два назад Костю, нашего бывшего одногруппника, нашли в канализации? Говорят, что его ещё живого крысы жрали, а сам он откинулся в страшных муках от заражения крови.

    — У маньяков обычно есть своеобразный «почерк», ну, то есть, каждую свою жертву они убивают похожим способом. А здесь вообще ничего общего.

    — Это ты у нас умный, а людям в нашем городе только дай простор для фантазии. Ты только не обижайся, но поговаривают, что и твоя мама пропала не случайно, — Илья бросил на меня виноватый взгляд. — Её же так и не нашли тогда. Вот и придумали, что она — очередная жертва серийного убийцы.

    — Придурки, — разозлился я.

    — Согласен. Но всем рты не закроешь.

    Я промолчал, сделав вид, что меня ужасно интересует пейзаж вдоль дороги. Я не хотел обсуждать то, что случилось с моей матерью почти год назад. Тем более, уголовное дело ещё находилось в производстве.

    В памяти всплыл наш последний с ней разговор по телефону.

    — Мам, привет. Как твои дела?

    — Вадик, как хорошо, что ты позвонил. Очень нужна твоя помощь, — в голосе мамы я услышал умоляющие нотки.

    — Что случилось?

    — Помнишь, ты говорил, что копишь на квартиру? Ты не мог бы одолжить мне эти деньги?

    — Что-то со здоровьем? — испугался я.

    — Нет, — успокоила меня мама. — Просто я немного не рассчитала затраты на ремонт дома. В ближайшие три-четыре дня я должна расплатиться с рабочими. А мне просто неоткуда взять эту сумму целиком.

    Трудно отказать, когда твоя родная и любимая мама просит о помощи. Были ли у меня причины не доверять ей? Конечно же, нет. Для столь близкого мне человека я был готов отдать последнее, что у меня было. Тем более, в её голосе я не слышал ни грамма фальши, тревоги или даже страха.

    Вот только потом, уже после её исчезновения, оказалось, что никакого ремонта не было. Просто не было. В доме мамы не было найдено ни одной банки краски или хоть чего-то, что могло бы навести на мысль, что на тот момент в нём действительно производились ремонтные работы. Полиция выдвинула версию, что мама, возможно, только планировала «освежить» дом и даже могла найти для этой цели бригаду рабочих, которая впоследствии оказалась бандой мошенников и грабителей. Эта версия была правдоподобной, так как денег ни в доме, ни на банковской карте мамы так и не было обнаружено. Следствие установило, что она сама сняла эти деньги со счёта, это зафиксировали камеры в отделении банка.

    «Рабочих» искали долго, но безрезультатно. Возможно, их и вовсе не существовало.

    — Приехали, — прервал мои воспоминания Илюха.

    Дачный домик представлял собой заметно покосившуюся лачугу, со всех сторон заросшую травой. Окна были заколочены, хотя это было лишним, ведь навряд ли у воров эта дача могла вызвать хоть какой-нибудь интерес.

    Мы с Ильёй вошли внутрь.

    — Вот это да, — присвистнул он. — Похоже на пыточную.

    В центре помещения стоял огромный низкий стол из плотной древесины с четырьмя крючьями по углам.

    — Это для заготовок. Мама раньше приезжала сюда на переработку урожая. Она стелила на стол клеёнку, под овощи, с краю ставила переносную электрическую плиту, а рядом — батарею стеклянных банок. На крюки она подвешивала большие мусорные пакеты для отходов. С тех пор, как она пропала, этим некому заниматься.

    — Может, Вика продолжит эту эстафету? Кстати, почему она не с тобой?

    — Мы расстались вчера, Илюх.

    Он посмотрел на меня с недоумением.

    — Ты шутишь?

    — Нет. Сейчас я кое-что заберу, и мы поедем обратно в город.

    Я подошёл к старому шкафу, стоявшему у самого окна, и распахнул его. Инструменты были на месте, как я и надеялся.

    — Подожди, — не сдавался Илюха. — У вас же скоро свадьба!

    — Свадьбы не будет, — разозлился я. — Вчера я нашёл у неё в телефоне переписку с каким-то мужиком. Она обманывала меня почти три месяца!

    — Не может быть. Кто он?

    — Я не знаю. Она мне не сказала.

    Илья посмотрел на меня с неподдельным сочувствием. Я отвёл взгляд в сторону. Я понимал, каким жалким я сейчас ему кажусь. Отвернувшись, я снова начал перебирать ржавое старьё на полках шкафа.

    — Вадя… Ты, главное, не руби с плеча. Может, всё и наладится…

    — Илюх, забыли. Этой девушки в моей жизни больше нет.

    — Но ведь ты её любишь! И она тебя тоже. Каждый заслуживает право на ошибку!

    — Не все ошибки можно простить. Она даже отпираться не стала, понимаешь?

    — Так, стоп. Это могла быт случайность или просто глупый флирт, чтобы заставить тебя ревновать…

    — Она была беременна.

    Илья так и застыл на месте с открытым ртом. Я уже не мог справиться со своим раздражением и продолжил:

    — Она носила не моего ребёнка, понятно?

    — Почему ты говоришь о ней в прошлом времени? — вдруг спросил Илья.

    Чёрт.
 
    Как же я мог так глупо попасться.

    Почти автоматически мои пальцы обхватили широкую рукоятку кувалды. Резко повернувшись к Илье, я с размаху ударил его молотом по голове. Он не удержался на ногах и упал на спину, почти мгновенно потеряв сознание.

    Этого не должно было произойти. Я просто облажался. Ещё пару минут, и он бы провёл параллель между Викой и той убитой девушкой с распоротым животом.

    — Прости меня. Прости меня, — повторял я снова и снова, привязывая руки и ноги Ильи к железным крюкам на столе.

    Когда он очнулся, то не сразу сообразил, что происходит.

    — Вадь, что ты делаешь?..

    — Успокойся, — я погладил Илью по голове. — Ты не будешь долго мучиться от боли, как мама или Вика.
 
    — Развяжи меня, — попросил он. — Пожалуйста…

    — Мама заслужила то, что я с ней сделал. Она всегда была алчной сукой, но, тем не менее, я любил её, — я приложил полотно пилы к правой ноге Илюхи, пытаясь определить наиболее удачное место для её отчленения. — Ты даже не представляешь, каково это — любить никчёмную, по сути, тварь только по той причине, что она подарила тебе жизнь.  Но я старался. Закрывал глаза на все её выходки.

    — Вадя, я никому ничего не расскажу. Я клянусь…

    — Она просто мною пользовалась, как вещью. Знаешь, что она сказала мне, когда я спросил её, почему она так со мной поступила — оставила буквально без средств к существованию, нагло «кинув» на деньги, меня, своего собственного сына? Она сказала, что имела на это право. Что моя грёбаная жизнь для неё ничего не значит.

    Я со злостью провёл зубьями пилы по ноге Ильи. Он закричал, задёргавшись во все стороны.
 
    — Заткнись! — я ударил его наотмашь по правой щеке.

    — Не убивай…

    Сняв с себя футболку, я почти наполовину затолкал её Илье в рот, чтобы он не мешал мне говорить.

    — Тебе интересно, как она умерла?

    Илья замычал, помотав головой.

    — Её смерть была очень долгой и мучительной. Я поливал её кипятком до тех пор, пока меня чуть не стошнило от запаха варёного человеческого мяса.

    Я снова взялся было за пилу, но потом решил, что при помощи топора дело пойдёт гораздо быстрее. Илюха был здоровяком, поэтому мышечной массы вокруг костей его конечностей было много. Понадобилось бы слишком много времени, чтобы отделить его руки и ноги от тела.

    Топор я наточил ещё вчера, будто зная, что сегодня он мне понадобится.
 
    — С тобой всё будет иначе. Я постараюсь закончить побыстрее.

    Он замычал ещё громче.

    — Прости, но у меня нет ничего, что могло бы заменить анестезию.

    Я взмахнул топором, и его лезвие вонзилось в ногу Илье, с первого удара добравшись до берцовой кости. Илюха завыл, его тело выгнулось колесом вперёд, а на лбу вздулись вены.
 
    Я представлял, как ему сейчас больно.

    Кость сдалась только после моего четвёртого удара. Я не без труда подтащил отрубленную ногу к чёрному мусорному пакету. Она была чертовски тяжёлой. Может быть, стоит отсекать более мелкие кусочки за раз?

    Илья замолк, но дыхание его было хриплым и свистящим.

    — Теперь вторую, — сказал ему я.

    Правую ногу я отсёк в два захода. Теперь мой бывший друг выглядел нелепо и даже немного смешно, ведь вместо обычных ног у него теперь были две короткие окровавленные культи.

    — Если хочешь, я перережу тебе горло, — предложил я ему. — Ну, если ты больше не в состоянии терпеть боль.

    Илюха слабо кивнул.

    Я взял в руки нож. Не удержался и хвастливо помахал им перед лицом Ильи.

    — Это тот самый, которым я порезал Костика перед тем, как скинуть его в канализационный люк. Крысы действительное ели его ещё живым, так что эти городские слухи — чистая правда. Он почему-то думал, что, украв у меня файл с готовой дипломной работой перед самой её защитой, он избежит расплаты за свой подлый поступок. Он тогда попросил у меня помощи, сказав, что его компьютер сломался. Конечно же, я не отказал. Через два дня он защитился на отлично. Вот же тварь, да?

    Я вытащил кляп у него изо рта, чтобы услышать ответ.

    — Ты псих… ****ый псих…

    — Разве ты не понял? Я доверял им, как самому себе! А что я получил взамен? Подлость должна быть наказана, Илюх. Тут без вариантов.

    Я вставил кляп обратно. Приставил лезвие ножа к его горлу.

    — Ты даже не представляешь, какое отчаяние меня охватило, когда я понял, что мне придётся тебя убить, потому что ты обо всём догадался. Я почувствовал себя монстром, ведь ты был моим самым верным другом с детства. Тебя не за что было убивать, ты же не сделал мне ничего плохого! Но после того, как ты потерял сознание, я решил заглянуть в твой телефон, приложив твой палец к экрану. Догадываешься, что я там нашёл?

    Я провел остриём ножа по его ключице. Кое-где проступила кровь. Илья хрипел и резко дёргал головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от тряпки во рту. Наверно, он хотел сказать мне что-то важное, но для меня это уже не имело никакого значения.

    — Вика так и не призналась мне перед смертью, с кем именно она мне изменяла. Всё, что у меня было, — это её недвусмысленная переписка с контактом под именем «Работа». Я был в такой сильной ярости, что не сдержался и просто свернул ей шею, так и не устроив допроса. Как же я удивился, когда обнаружил, что в твоём телефоне установлены две сим-карты, причём о существовании второго номера я даже не знал. Она изменяла мне с тобой. С моим лучшим другом.

    Я с силой воткнул нож ему в шею. Мне в лицо брызнула тёплая кровь. Как оказалось, я с первого удара попал в аорту. Отступив на несколько шагов от Ильи, я несколько секунд наблюдал, как из раны маленьким фонтаном изливается ярко-красная жидкость.
 
    Вот и всё.

    Через несколько часов части тела моего бывшего лучшего друга будут лежать в багажнике его автомобиля, который, в свою очередь, упокоится на дне огромного лесного болота. Моя жизнь войдёт в своё привычное русло. Без этого никчёмного человека, предавшего нашу многолетнюю дружбу.

    Я по-прежнему считаю, что у меня нет никаких причин не доверять людям.

    Но мне очень не нравится, когда они не оправдывают моё доверие.
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   


Рецензии