Нокаут от Андреи Пришакариу

     Розенкранц и Гильденстерн, как всем известно, были персонажами вымышленными, невинной поэтической шуткой великого Шакеспеара, но подобно Мариэтте Чудаковой, выяснившей даже размер кальсон нашего Пошкина, так же были и сонмы англоязыческих исследователей, так и не сумевших проникнуть в загадку любимца рыжей королевы - девственницы Бесс. Что только ни придумывали недобросовестные, подчиняя тонкую вязь поэзии политицкой чепухе, даже сам Норвич просрался шекспировскими королями, разоблачая и выясняя историцкое несоответствие героев Шекспира с реально существовавшими правителями. Глупцы. Исследовать поэта и его творчество - как минимум, глупо. Надо просто получать эстетическое, интеллектуальное удовольствие от ознакомления с плодами действительно гениев, точно так же нет никакого смысла придумывать чепуху, давая терминологию новой волне, модерну и прочим скушным, как омлет, выдумкам, на которые столь щедры ничтожные ублюдки критики и веды, ведающие якобы за всю х...ю, от кино и до Шекспира. На самом же деле профаны суть, говно.
     - Шедевры, - снова подступал Веельзевул к несчастному театральному критику, напустив на этот раз не мух, а образ Делии, бессмертно существующий сам по себе в памяти соблазняемого, - миллионы шедевров.
     - Мы выдуманы, - пытался объяснить театральный критик, нервно постукивая указательным пальцем по своим передним зубам, - Уэллсом. Понимаешь ?
     - Га ! - орал Веельзевул, вновь напуская мух.
     Наука, никогда не стоящая на месте, отвечала дихлофосом. Карбофосом. Бустилатом. И, само собой разумеется, в ассоциативную канву сказочки неизбежно вторгались наш негр Пэпс и мадам Гершензон.
     - Говно, - привычно высокомерно произносила мадам, плюя слюной материализма на персонажей вымышленных Уэллсом.
     - Как и мой персонаж в Ассе, - поддакивал ей Пэпс, ведь все же знают, что настоящий Пэпс орудовал в тяжелые годы Гражданской войны в России, а вовсе не унылом застое позднего Совка, - все говно.
     - Да ни х... ! - возмутился лорд Кеннет Кларк, не умея растянуть строго ограниченный хронометраж Бибисей. - Не имеет никакого значения фактичность или выдуманность Розенкранца и Гильденстерна, как вы не понимаете, что важно то, что люди о них думают, а не то, что есть на самом деле ?
     - Постмодернизьм, - сыто икнул вечорошним зельцем Дмитрий Быков, являясь, так сказать, близкородственным театральному критику. - А вот стихозу не желаете, уроды ?
     Он вышел из радиорубки и закурил, тяжко навалившись объемистым пузом на стену. Помолчал недолго и затоковал, ритмически сокращаясь анусом :
     - Поэт - не гражданин
     И не товарищ, не мусье,
     Он стремный и говнянный,
     Как подобает на Русне.
     О, Бродскай ! Ты последний,
     А Летов больше музыкант.
     Звучи, мой голос нервный,
     Хотя Ефремов гад - мутант.
     Потомственный алкаш,
     Лихой ездок по Фонде,
     У Горького такой Челкаш,
     Так славься, наше Фронда !
     На Фронде тогда тревожно было. Смеркалось. Прямо посреди Фронды торчал дядя Леша Миллер, отличающийся немецким наименованием и чухонской физиономией. Он швырял боны и чеки Чойболсана прямо в свиные рыла неподкупных оппазитционеров, возглавляемых крестницей государя и бывшим министром финансов.
     - Других писателей у меня для вас нэт, - с твердой грузинской эр резюмировал товарищ Сталин, закрывая сходняк нечестивцев. А коала будет станет развлекать лишь одну Андрею Пришакариу. Так и нервы останутся в спокойствии и порядке.