Столп

Всегда оправдания ищет злодей,
Убивший, ограбивший, много людей.
Того же желали стрельцы-бунтари,
Залившие кровью Москву, дня за три.

Не злобой своей, де, бояр убивали,
Именем царским измену карали.
А что, их дворы, принялись разорять,
Так-то ж, недоимку решили взыскать.

Стрельцы в челобитной решили просить
На площади Красной установить
Каменный столб с муравленою крышей,
Который был Лобного места повыше.
С него, чтоб, смотрелся во все времена,
Изменников список и в чем их вина.

Ещё в челобитной своей изложили,
Что царскую милость они заслужили.
Чтобы цари указали дьякам,
Пожаловать грамоты всем тем полкам,

Которые давеча в Кремль заходили,
Крамолу, измену бояр изводили.
Чтобы писалось по белому черным,
Стрелецкое буйство считать не зазорным.

От Софьи поддержку они получили,
За то, что бессудно, невинных казнили.
Вели командиров своих на правеж,
Что превратился в открытый грабеж.

Хованский, начальствующим ставший уже,
Вовсю наживался на том грабеже.
Полковников разных полков разоряя,
Именья, дома, за бесценок скупая.

Бояре боялись, стрельцам уступали,
Делали все, что, стрельцы пожелали.
«Прощенные» грамоты пишут дьяки,
Стрельцы из Кремля уж несут их в полки.

Столб подле Лобного места стоит,
Что острою крышей сверху покрыт.
Где медными буквами с разных концов,
Расписано все о «заслугах» стрельцов.

Покуда стрельцы будут Кремль занимать,
Царям и боярам могли диктовать.
А власть воровская стрельцов пропадет,
Как из Кремля это войско уйдет.

В заложниках держат царей и цариц,
Царевен пугают, невинных девиц.
Вновь средь стрельцов недовольство растет,
К новому бунту служивых ведет.

Но просят царевен на них серчать,
Пехотой надворной теперь величать.
Надворной пехоты создали Приказ.
А главою Приказа назначен «на раз»
Их любимчик раскольник Хованский.

Так, Хованский огромную власть захватил,
Под команду свою много воинских сил
Получил князь Иван в управленье,
Что бояр приводило в смятенье.
Правда, в Думе боярской, никто и не знал,
Кто о том назначенье указ подписал.

На что Милославский, уж был, интриган,
Но к Хованскому, князю, попался в капкан.
Эта весть прозвучала как в спину кинжал,
В деревню, Иван Милославский сбежал.

Но Боярская дума все то приняла,
Пехота надворная Кремль заняла.
К правителям нет у стрельцов уважения,
Они, ведь, хозяева положения.

Стрельцы, под окнами, как улей гудят,
Слушать совсем никого не хотят.
Вновь недовольные были стрельцы,
Вновь с челобитной прибыли гонцы.

Теперь захотела надворная рать,
Подати в пользу свою собирать.
Хованский боярам посмел предложить,
Вотчины податью той обложить.
Но подати – то государево дело.
Это боярство уже не стерпело.