Русь и Орда

           П Р О Л О Г
            Во второй половине  XII - начале XIII вв. на огромном пространстве от Китайской стены до Байкала проживали монгольские племена, их основным занятием были скотоводство и охота.
           Этноним «монголы» являлся самоназванием объединенных Чингисханом племен, однако повсюду, где появлялись монгольские войска, их называли татарами. Это было связано исключительно с китайской летописной традицией, с XII века упорно именовавшей всех монголов «татарами», что соответствовало европейскому понятию варвары - чужеземцы. Это название китайцы распространяли не только на монголов.
            В 1206 г. предводитель одного из монгольских племен Темучин смог объединить все монгольские племена под своей властью. Он был провозглашен предводителем всех монголов по имени Чингисхан. Темучин обладал способностями незаурядного правителя. Монголы поклонялись Вечно Синему Небу. Чингисхан был глубоко религиозным человеком и считал, что он является избранником Неба. Само Небо избрало его для того, чтобы он отомстил за все беды монголов и прославил свой народ. И Чингисхан приступил к созданию Монгольской империи. Весь народ был превращен в войско. В войске была введена десятиричная система организации: все взрослое население делилось на «тьмы» (10 тыс.), тысячи, сотни, десятки. Обычно десяток совпадал с одной семьей и мог выставить одного воина. В войске была установлена строжайшая дисциплина. Командиры всех подразделений строго подчинялись друг другу по служебной лестнице и беспрекословно выполняли любые приказания вышестоящего начальника. Чингисхан жестоко расправлялся со своими противниками. Так, было вырезано почти все племя татар, так как Чингисхан подозревал, что когда-то именно татары отравили его отца. Чингисхан создал личную гвардию, крупные военачальники (нукеры и нойоны) были освобождены от налогов. В результате Чингисхан создал единое, строго централизованное государство.
            Активная завоевательная политика монголами проводилась с 1211 г., когда Чингисхан обрушился на Китай. Завоевав Китай, Чингисхан использовал его для того, чтобы поставить на службу культурный и научный потенциал империи. Для монголов Китай сыграл такую же роль, как Рим для варварских племен. Чингисхан ввел уйгурскую письменность, привел военных специалистов, поставил на вооружение камнеметные и стенобитные машины (с горючей смесью, основой которой была нефть).
             В 1219 г. войска Чингисхана напали на государство Хорезмшахов. Предлогом для агрессии послужи уничтожение в г. Отраре монгольского купеческого каравана. В 1219-1220 гг. не только города Самарканд и Бухара, но и вся цветущая страна была разорена, не сумев из-за внутренних распрей оказать серьезного сопротивления.
             После этого войска монголов под командованием талантливых полководцев Субедея и Джебе, обогнув с юга Каспийское море, вторглись в Закавказье. Разгромив объединенную армяно-грузинскую армию, они прорвались на Северный Кавказ, где встретились с аланами (осетинами) и половцами. Действуя согласно своему излюбленному принципу «разделяй и властвуй» и, обманув союзников, они расправились с ними по очереди. Монголы, прельстив половцев подарками и разговорами о том, что они с ними «одного рода», разбили наголову осетин, а после этого и «братьев» -половцев. Затем монголы вторглись в Крым где взяли Судак. Таким образом огромное пространство от Тихого океана до Черного моря оказались под контролем Чингисидов.
             В 1224 году Чингисхан разделил исполинскую империю между четырьмя сыновьями. Крупнейшим из четырех улусов стал Улус Джучи, старшего сына Чингисхана. Прошло более десятка лет, и Монгольская империя начала быстро расширяться в западном направлении, а все присоединяемые земли автоматически включались во владения Джучи. Поначалу в Улус Джучи входили Западная и Южная Сибирь, Половецкая степь и Хорезм. Джучи активно занимался выстраиванием системы управления в подчиненных землях, одновременно расширяя их южные и западные рубежи. Он умер в 1227 году, еще при жизни своего отца. Наследником Джучи был признан его второй сын Бату (Батый, как его именовали на Руси), возглавивший общемонгольский поход на запад, в ходе которого были покорены Волжская Булгария, Северный Кавказ, Крым и другие земли. При Батые Улус Джучи стал простираться от Иртыша до Дуная и от Камы до Амударьи, вбирая в себя Западную Сибирь, часть Казахстана и Средней Азии, Приуралье, Среднее и Нижнее Поволжье, Дон, Северный Кавказ, Крым, Северное Причерноморье. По занимаемой площади Джучиев Улус был одним из крупнейших государственных образований Средневековья.
              Большому нашествию монголов на Русь 1237-1240 годов предшествовала «разведка боем», осуществленная военачальниками Чингисхана Джебе и Субедеем в 1223 году. 
              На Руси тем временем борьба за Киев не утихала, и князья на киевском столе менялись с невероятной скоростью. Непосредственно перед приходом татаро-монголов на Русь в Киеве наблюдалась относительная политическая стабильность. После изгнания Всеволода Чермного в 1212 году стольный град на многие годы оказался в руках княжеского рода Ростиславичей. Именно к этому роду принадлежал Мстислав Романович по прозвищу Старый, который первым из киевских князей столкнулся с монголами. Таким образом, Мстислав Романович может считаться первым киевским князем монгольской поры, которая в Южной Руси продолжалась до второй половины XIV века, а на севере затянулась еще на одно столетие. Удивительно то, что в русских летописях того времени совершенно нет сведений о появлении на восточных рубежах новой грозной силы.
                О приближении врага сообщили половцы, чьи кочевья подверглись нападению монголов. Половецкий хан Котян попросил о помощи своего зятя - галицкого князя Мстислава Мстиславича Удалого. Хан Котян Сутоевич нашел нужные слова, обращаясь к Мстиславу Удатному: «Нашу землю суть днесь отняли, а вашу заутра, пришедше, возьмут». Тот созвал в Киеве княжеский съезд, на котором и было решено выступить навстречу врагу. Кампанию возглавили три влиятельных князя - три Мстислава. Помимо князя Галицкого в поход собрались со своими дружинами Мстислав Романович Киевский и Мстислав Святославич Черниговский. Всего же на монголов выступили 18 князей - преимущественно из Южной Руси - ни Новгород, ни Псков, ни даже Суздальская земля свои дружины не прислали (есть летописное сообщение, подвергаемое некоторыми историками сомнению, что дружина владимирского князя шла к месту битвы, однако повернула назад в районе Чернигова, когда стало известно о разгроме союзных сил).  В этом же походе принял участие молодой князь Даниил, впоследствии известный как Даниил Галицкий.
                Решающая битва произошла 31 мая 1223 года на реке Калке. Монголы вновь решили применить хитрость - к русским князьям были направлены послы, которые, если верить летописи, сказали примерно следующее: «Мы с Русью войны не хотим и на вашу землю не посягаем. Воюем мы с половцами, которые всегда были вашими врагами, а потому, если они бегут теперь к вам, - бейте их и забирайте себе их добро». Князья не прислушались к словам монголов и перебили послов.
                Выдающийся русский историк Лев Гумилев полагал, что у монголов действительно не было в планах воевать Русь, так как их врагами на самом деле были половцы. Но, коль скоро русские приняли сторону половцев, к тому же были убиты монгольские послы, что считалось смертельным оскорблением, то теперь и они стали для монголов врагами.
                Численность участников сражения с обеих сторон оценить довольно трудно. В первую очередь это связано с тем, что нет достоверных сведений о количестве войск, участвовавших в битве. Одни российские историки считают, что численность русско-половецких войск составляла 80–100 тысяч человек, другие говорят о 40–45 тысячах. В. Н. Татищев считал, что русские войска насчитывали 103 тысячи человек и 50 тысяч половецких всадников.
                В конце мая союзные войска собрались на берегах реки Калки (ныне территория Донецкой области, - А.Е.). Все начиналось довольно успешно для союзных войск. Первоначально произошли две стычки, из которых русские войска вышли победителями. Князья вновь собрали совет и попытались на нем определиться, как вести дальнейшие боевые действия. Но договориться так и не смогли. Одни предлагали ждать монголов на берегу реки, другие -двигаться навстречу. Чужие указы князьям были не по нраву, и каждый сам выбирал тактику для своей дружины. Первые активные действия начались 31 мая. Отряды половцев и дружинники из Волыни начали переправляться через реку. Чуть позже к ним присоединились галичане и черниговцы. Киевский князь принял решение о строительстве укрепленного лагеря. При появлении монгольских отрядов половцы и волынские отряды ринулись в бой. Сначала успех сопутствовал русским войскам, но, когда Субэдэй увидел, что русские отстали от половцев, он бросил в бой основные силы. Половцы не выдержали напора монгольских всадников и побежали. Добежав   до   переправы,    они    внесли   сумятицу   в   полки   Мстислава Черниговского, который был готов к выступлению. Монголы уже атаковали галичан и те отряды половцев, которые еще оставались на флангах. Было нанесено поражение отрядам Мстислава Луцкого и Олега Курского. Часть монгольских войск устремилась за отступающими русскими войсками, а часть осадила лагерь киевского князя. Галичане и волынцы отступили до Днепра и спаслись на оставленных ладьях и лодках. С большими потерями отступали черниговская и смоленская дружины. Мелкие отряды понесли еще больший урон. Наиболее трагически завершилась осада лагеря. Отсутствие воды вынудило начать переговоры. Монголы пообещали, что никого не убьют, всех отпустят домой, а князей выпустят за выкуп. Монголы свое обещание не выполнили, мстя за убитых послов они напали на выходящих из лагеря. Часть была убита, часть взята в плен. Уцелевших князей и военачальников положили под доски, на которых сидели пирующие монголы, и, по сути, они были задавлены.
                Точных данных о потерях, как и о численности войск до битвы, нет. Летописи сообщают, что от всего войска осталась только десятая часть. Единственные данные о потерях приводит Генрих Латвийский в «Хронике Ливонии», написанной в 1225 году. Он пишет: «…и выступили короли со всей Руссии против татар, но не хватило у них сил для битвы и бежали они пред врагами. И пал великий король Мстислав из Киева с сорока тысячами воинов, что были при нем. Другой же король, Мстислав Галицкий, спасся бегством. Из остальных королей пало в этой битве около пятидесяти. И гнались за ними татары шесть дней и перебили у них более ста тысяч человек (а точное число их знает один Бог), прочие же бежали…».
               Преследуя остатки русских дружин, монголы вторглись непосредственно на территорию Руси. Из-за нехватки сил монголы не пошли на Киев, а двинулись на Волгу. Здесь они были наголову разбиты волжскими булгарами. Осталось всего 4 тысячи человек, которые возвратились домой.
               Во время походов Субэдэй и Джэбэ изучили будущий театр военных действий, ознакомились с военными силами русских, их военной организацией и особенностями ведения войны. В народной памяти битва на Калке так и осталась черной страницей истории.   
                Можно только догадываться о причинах поражения русских дружин. Наиболее убедительной является та, что изложена в Ипатьевской летописи, где говорится о «великой вражде» между тремя Мстиславами, в условиях феодальной раздробленности не было единства, каждый князь имел свои интересы и даже в самые трудные времена о них не забывал.
               Битва на Калке показала всю суть того, что в это время происходило на Руси, прежде всего в южной ее части. Постоянно ссорясь между собой, не находя элементарного компромисса, князья, имея безусловное преимущество, бездарно распорядились имеющимися в их распоряжении ресурсами, что и привело к бесславному краху.
               Казалось бы, после столь сокрушительного поражения русские должны были озаботиться появлением у своих рубежей нового врага, однако этого не произошло. Как отмечают историки, в период после Калки до нашествия Батыя - а это почти 15 лет - в летописях нет ни одного упоминания о новой угрозе.   
               После несчастной для половцев и русов битвы на р.Калке (1223г.) на Руси лет шесть не слыхали о монголах, думая, что сей страшный народ, подобно древним Обрам (авары), как бы исчез в свете. Как пишет в своей книге «Кризис средневековой Руси 1200-1304» профессор Оксфордского университета Джон Феннел: «Печальные события 1223 года оставили у русских ощущение, что татары как бы растворились в степи. Русские расценили происшедшее как еще одно степное нашествие, которое, по крайней мере, принесло ту пользу, что нейтрализовало половцев».
               Чингисхан, после возвращения из похода в Среднюю Азию, занялся покорением Тангута (государство на территории современных китайских провинций Шэнси и Гансу, - А.Е.), но в 1227 году неожиданно скончался, объявив наследником своего сына Угэдэя и предписав ему давать мир одним побежденным народам: важное правило, коему следовали Римляне, желая повелевать вселенною.
                Историк Дмитрий Иловайский  о состоянии  Руси  в период предшествующий монголо-татарскому вторжению  указывает на то, что в это время Северная Русь (более известна, как Северо-Восточная Русь  с центром в г.Владимир, - А.Е.) сравнительно с Южной (более известна как Юго-Западная Русь, центр г.Киев, - А.Е.) представляла значительное затишье и развитие мирной деятельности. Благодаря домовитому, благочестивому характеру суздальских князей и согласию, наступившему в семье Всеволода Большое Гнездо, Северная Русь делала очевидные успехи на поприще гражданственности. Между прочим, к тому же времени относятся особенно частые известия летописи о церковных торжествах, о построении и украшении храмов в главных суздальских городах. Некоторые из этих сооружений, сохранившиеся до сих пор, ясно свидетельствуют о развитии художеств в Северной Руси. Мирное течение жизни нарушалось, впрочем, походами на Мордву, Болгар, на Ливонских Немцев и Литву, а более всего смутами Новгорода Великого, который не ладил со своим князем Ярославом Всеволодовичем Переяславским и продолжал бороться против суздальского влияния.
                В Южной Руси по-прежнему длилась взаимная княжеская вражда и происходили междоусобные войны с участием иноплеменников, то есть угров (венгров), поляков и половцев. На великом княжении Киевском после гибели Мстислава Романовича сел его двоюродный брат Владимир Рюрикович, не   имевший достаточного авторитета среди своих родичей, а потому заботившийся только о том, чтоб удержаться на великом столе. В Чернигове после Мстислава Святославича сел его племянник Михаил Всеволодович; но он должен был выдержать борьбу с своим соперником Олегом Курским. Междоусобие решилось в пользу Михаила, благодаря участию великого князя суздальского Георгия, которому Михаил приходился свояком. Георгий с своими племянниками, князьями Ростовскими, ходил к нему на помощь и помирил его с Олегом (1226). Примирению этому немало способствовал и присланный из Киева Владимиром Рюриковичем митрополит Кирилл, отличавшийся своей ученостью.
              Утратив политическую гегемонию над другими областями Руси, Киев пока еще не имел совместника в делах церковной иерархии, и сюда по-прежнему отправлялись из других областей паломники, а также вновь назначенные епископы, чтобы принять поставление из рук митрополита, кое  торжество совершалось на соборе и давало иногда повод к многолюдным съездам князей, духовенства, бояр и разных именитых послов.
              По свидетельству писателя и историка Н.М. Карамзина, время между Калкской битвой и Батыевым нашествием примечательно еще обилием летописных известий о разных бедствиях и явлениях природы, которые, естественно, должны были смутить умы и настроить их тревожным образом. Таковыми являлись: огромные пожары, например, в Новгороде Великом и во Владимире-на-Клязьме; явление кометы (1233 г.); необыкновенная засуха на севере, от которой загорались леса и далеко распространялся дымный туман; чрезвычайно сильные дожди, сопровождаемые наводнениями (в Новгородской земле в 1228 г. и в Галицкой в 1229 г.); страшный голод, повлекший за собой мор во многих местах Руси, особенно в Новгороде Великом (1230 г.). В том же 1230 г. 3 мая случилось большое землетрясение, которое отозвалось и на севере, в Новгороде и Владимире, но особенно сильно было в Киеве и Переяславле-Русском (Южном). В Печерском монастыре храм Богородицы расступился на четыре части, то есть дал большие трещины. Там в этот день праздновали память Феодосия Печерского; присутствовали митрополит Кирилл, великий князь Владимир Рюрикович с боярами и толпой киевлян; в каменной трапезнице сверху попадали камни и уничтожили кушанья и напитки, приготовленные для празднества. А в Переяславле-Русском соборный храм св. Михаила расселся на две стороны и упала часть
храмового верха; причем попортила иконы и паникадила. Любопытно, что вскоре затем, в том же мае месяце, случилось на Руси солнечное затмение, которое в Киевской земле сопровождалось какими-то огненными и разноцветными столпами (северным сиянием?), что навело великий ужас
на жителей. Многие вообразили, что настал конец миру, и начали прощаться друг с другом. Спустя шесть лет солнечное затмение повторилось.

                Н А Ш Е С Т В И Е  О Р Д Ы  Н А  Р У С Ь

                Между тем с востока, из Азии, надвинула грозная туча. Новый хан Угэдэй главные силы монголо-татар двинул на завоевание Южного Китая, Северной Индии и остальной части Ирана, а на покорение Восточной Европы отделил 300 000, начальство над которыми вручил молодому племяннику своему Батыю, сыну Джучиеву, уже успевшему отличиться в азиатских войнах. В военачальники ему дядя назначил известного Субэдэй-Багатура, который после победы над русско-половецким войском на р.Калке в 1223 году вместе с ним завершил покорение Северного Китая.
                Великий хан дал Батыю и других испытанных воевод, в том числе Бурундая. В этом походе участвовали и многие молодые Чингисиды, сын Угэдэя Гаюк и сын Тулуя Менгу, будущие преемники великого хана. От верховьев Иртыша полчище двигалось на запад, по кочевьям разных тюркских орд, постепенно присоединяя к себе значительные их части; так что за реку Яик оно перешло в количестве полумиллиона ратников по крайней мере. Один из мусульманских историков, говоря об этом походе, прибавляет: «От множества воинов земля стонала; от громады войска обезумели дикие звери и ночные птицы». Это уже не была отборная конница, предпринявшая первый набег и сражавшаяся на Калке; теперь медленно двигалась огромная орда с своими семьями, кибитками и стадами. Она постоянно перекочевывала, останавливаясь там, где находила достаточные пастбища для своих коней и прочего скота.
                Осенью 1236 г. большая часть монгольской армии под командованием Бату вторглась на территорию Волжской Булгарии. Одновременно другая, меньшая часть – под командованием Гуюка (1205 – 1248гг.) и Монке (1208 – 1259гг.) начала боевые действия против буртасов, марийцев и мордвы в Поволжье, а также против народов Северного Кавказа и половцев, в направлении от Нижней Волги к степям Северного Кавказа и устью Дона.
                На границе Булгарии войско Бату столкнулось с главными силами булгар, собранными для отражения вторжения. В результате произошедшего сражения булгары были разбиты. После разгрома основных булгарских сил монголы серьёзного сопротивления уже не встретили. Булгарские города были захвачены и по большей части сожжены, включая и столицу государства Биляр.
                Форсировав Волгу весной 1237 года, татаро-монголы начали затяжную и кровопролитную войну с половцами и аланами, населявшими причерноморские степи. Жестокая война на истребление продолжалась все лето.
                Проведя большую часть осени 1237 г. в лесостепи в районе среднего течения Дона и пополнив свои войска за счёт покорённых приволжско-уральских народов: башкиров, буртасов, вотяков (удмуртов), марийцев, мордвы, суваров (чувашей) и других, монголы сосредоточили свои силы на южных границах Рязанского княжества, ожидая прихода зимы.
                По всем признакам, движение Батыя совершалось по заранее обдуманному способу действия, основанному на предварительных разведках о тех землях и народах, которые решено было покорить. По крайней мере это можно сказать о зимнем походе на Северную Русь.  Монгольские военачальники уже имели точные сведения о том, какое время года наиболее благоприятно для военных действий в этой лесистой стороне, изобилующей реками и болотами.
                Нападение зимой позволяло не считаться с такими естественными препятствиями, как болота и озёра. Зимой замёрзшие реки становились прекрасными путями сообщения. Дело в том, что реки на Руси являлись главными путями, по которым происходило расселение. Они притягивали население и на их берегах возникали деревни и города.
                Зимой в населённых пунктах происходила естественная концентрация населения, продовольствия и фуража. Кроме того, зимой по следам на снегу легко преследовать и находить скрывающихся в лесах местных жителей. Недостаток подножного корма монголы компенсировали отобранными у местного населения запасами фуража, а так же выносливостью и неприхотливостью своих лошадей.
                Монголы начали вторжение в декабре. Это начало зимы, лошади только нагуляли подкожный жир, а на Руси недавно собрали урожай. Кроме зерновых – запасы сена. Перевозить с собой большое количество фуража монголам было не нужно, только на 2-3 перехода, это среднее расстояние между русскими городами по рекам.
                Зимой 1237 года (по другим данным – глубокой осенью) монгольские войска через мордовские земли вторглись в пределы Рязанского княжества, остановившись на реке Воронеж, предводители направили послов к великому рязанскому князю Юрию Игоревичу с требованием десятины (десятой части) «со всего, и с людей… и с коней».
                Получив ультимативное требование, князь Юрий обратился за помощью к князьям владимирскому – Юрию Всеволодовичу и черниговскому – Михаилу Всеволодовичу. Однако «ни один из русских князей не пришёл другому на помощь, все (они) не соединились…, каждый думал собрать отдельно рать против безбожных». Рязанские князья в 20 - 30-е годы XIII века ухитрились поссориться и с великим князем владимирским, и с черниговским князем. Летопись объясняет в частности, что черниговский князь отказал в помощи, потому что рязанские князья уклонились от похода и соответственно не участвовали в битве против монголов в 1223 году на р.Калке. Не последнюю роль в том, что великий князь Владимиро-Суздальской земли Юрий Всеволодович не оказал помощь Рязани, сыграло то обстоятельство, что накануне её падения,  Батый прислал во Владимир послов и предложил «мир» Юрию. Очевидно и то, что соседние русские князья не оценили угрозы татаро-монгольского нашествия и поначалу воспринимали его только как набег на Рязань.
                Получив отказ, князь Юрий Игоревич Рязанский собрал совет, в котором приняли участие князья рязанские, муромский, пронский.
                В «Повести о разорении Рязани Батыем» описывается следующее: «И стали совет держать - как утолить нечестивица дарами. И послал сына своего князя Федора  Юрьевича  Рязанского  к  безбожному  царю  Батыю  с  дарами  и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтобы не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю. Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе. И некто из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю, что есть у князя Федора Юрьевича Рязанского княгиня из царского рода и что всех прекраснее она красотой телесною. Царь Батый лукав был и немилостив в неверии своем, распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: «Дай мне, князе, изведать красоту жены твоей». Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь».
                Решив оказать сопротивление, собрав войско, рязанские князья двинулись навстречу врагам к реке Воронеж  и вступили в бой с татаро-монголами: «…была сеча зла и ужасна. Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская бьется крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева божия кто постоит! Батыевы же силы велики были и непреодолимы; один рязанец бился с тысячей, а два — с десятью тысячами» Согласно «Повести о разорении Рязани Батыем» погибло и все войско.
                В битве пал Юрий Игоревич и его родичи - племянники Давыд (удельный князь муромский) и Глеб (удельный князь коломенский) Ингваревичи и внучатый племянник Всеволод Михайлович (удельный князь пронский).
                «Безбожный царь Батый разъярился и оскорбился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал. Но один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, уцелел и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина; и увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича.
                Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме свои и держала любимое чадо свое - князя Ивана Федоровича, и как услышала она эти смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти…», - так рассказывает об этих событиях «Повесть о разорении Рязани Батыем».          
                16 декабря 1237 г. татары осадили Рязань. Она была сравнительно хорошо укреплена. Город площадью около 10 гектаров был построен на крутых холмах. Городской вал, представлял собой мощное сооружение высотой до 10 м и шириной у основания более 20 м. По всей длине вала тянулся ров, достигавший в некоторых местах большой глубины. В ряде мест вал прерывался - тут находились крепостные ворота. При раскопках вала выяснилось, что он представлял собой не только грандиозную насыпь, но и сложное оборонительное сооружение из земли и деревянных крепостных стен. В верхней части вала были отрыты остатки сплошной деревянной стены из продольно положенных бревен, перевязанных поперечными бревнами. Кроме того, имелось несколько внутригородских валов. В городе было не менее трех больших каменных церквей.
                «Царь Батый… осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город — одни с огнями, другие с пороками (стенобитные орудия – А.И.), а третьи с бесчисленными лестницами - и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали - во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали. И в городе многих людей, и жен, и детей мечами посекли… И храмы божий разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего - ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было все то за грехи наши», - описывает события «Повесть о разорении Рязани Батыем».  Сдались на милость неприятелю Пронск и другие города княжества, но они тоже были разорены.
                В «Повести…» рассказывается, что русский боярин Евпатий Коловрат, находившийся в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем, отправился на помощь Рязани с «малой дружиной». «И помчался в город Рязань, и увидел город  разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, и иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляясь в сердце своем. И собрал небольшую дружину - тысячу семьсот человек, которых бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, был их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился».  Царь Батый «послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалялся перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчакбеями, и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали они царю: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются - один с тысячею, а два - со тьмою. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал царь Батый, гляда на тело Евпатьево: «О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, - держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых захватили в битве. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им».
                После разгрома Рязанской земли ордынское войско двинулось дальше на север, к Коломне. Нашествие вплотную приблизилось к границам Владимиро-Суздальской земли. Великий князь владимирский Юрий Всеволодович, не откликнувшийся на призыв Рязани совместно выступить против Батыя, теперь сам оказался под ударом. Нельзя сказать, что князь не принял никаких мер для укрепления обороны. Однако зимнее наступление и быстрое продвижение ордынцев, которые сравнительно легко смяли сопротивление сильного Рязанского княжества, стало неожиданностью для Юрия Всеволодовича. Ордынцев, судя по всему, не ждали зимой, да и Рязань должна была задержать врага, дав возможность Владимирской Руси собраться с силами и сконцентрировать немалые войска Северо-Восточной Руси на рубежах Владимирского княжества. Великий князь после получения первых известий о движении монгол в его земли начал готовиться к битве.
                Прямого пути от Рязани к Владимиру не было. Леса и болота к северу от Оки, по обе стороны реки Пры, почти без населения, были совершенно не приспособлены для прохода большой армии. Единственный удобный путь к центру Владимирской земли лежал по льду Москвы-реки и дальше по Клязьме к Владимиру. Этот путь запирала Коломенская крепость. Это была довольно сильная крепость, расположенная на пересечении речных путей. В этом стратегическом пункте и был намечен сбор русских полков. Согласно летописям здесь собирались владимирские полки во главе со старшим сыном великого князя Всеволодом Юрьевичем и опытным воеводой Еремеем Глебовичем. Также к Коломне отошли остатки рязанских войск с князем Романом Ингваревичем, подошли полки Пронска, Москвы и некоторых других городов. Суздальская летопись пишет даже, что на помощь владимирскому князю успели подойти «новгородцы со своими воинами». Объединенная русская рать расположилась лагерем у стен Коломны, за «надолбами», то есть частоколом. Русские не собирались отсиживаться за стенами крепости и решили принять бой у её стен.
                Сторожевой отряд воеводы Еремея Глебовича вовремя обнаружил противника. Войска Батыя подошли к Коломне с юга, со стороны Оки и 1 января 1238 года атаковали русскую рать. Все летописцы отмечают решительных характер сражения: «была сеча великая», «бились крепко», «тут у Коломны был бой крепок». Арабский летописец  Рашид-ад-Дин сообщает, что в яростной схватке пал один из царевичей-чингизидов – Кулькан. Обычно ордынские военачальники руководили войсками, находясь позади боевых порядков, гибель хана показывает степень накала битвы, с разрывами фронта и прорывами противника. Так, Кулькан стал единственным ордынским ханом, который погиб во время похода армии Батыя на Восточную Европу.
                По количеству войск и накалу сражения бой под Коломной стал самой крупной битвой при нашествии Батыя на Северо-Восточную Русь. Это была попытка объединенной великокняжеской рати дать решительный бой врагу и остановить ордынцев на границах Владимиро-Суздальской Руси.             Сражение завершилось тяжелым поражением русского войска. Ордынская конница в ожесточенной схватке сломила сопротивление русских дружин и стала теснить их к «надолбам». В бою погиб коломенский князь Роман Ингваревич, воевода Еремей Глебович и множество других воинов. Князь Всеволод Юрьевич с малой дружиной смог прорвать кольцо врагов и бежал во Владимир. Таким образом, в решительном сражении у Коломны основные силы Владимиро-Суздальской Руси потерпели жестокое поражение и почти полностью полегли. Владимирская земля осталась без войска. План отразить вражеское вторжение на границе Владимирской Руси потерпел крах.
                После этого ордынцы сломили сопротивление остатков русских войск в самой Коломне и двинулись на Москву. Москва тогда была обычным русским городом, защищённым деревянной стеной. Там стояла дружина под началом Владимира Юрьевича, сына великого князя и воеводы Филиппа Нянка. 15 января 1238 года ордынцы осадили Москву. Это было первое в истории города нападение внешнего противника. Город отбивал штурмы врага 5 дней и пал 20 января. Воевода погиб, а князь Владимир Юрьевич попал в плен. Судя по всему, Москва уже тогда была большим городом, так как сопротивлялась 5 дней, почти столько же, как и столица рязанской земли. Только «сообща», то есть объединенными силами ордынского войска, сопротивление москвичей сломили.
                Лаврентьевская летопись так описала разорение города: «Взяша Москву татарове, и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрестьянскую веру, а князя Володимера яша руками, сына Юрьева, а люди избиша от старьца и до сущаго младенца; а град и церкви святыя огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша и много именья вземше отъидоша».
                После взятия Москвы монголы двинулись к  столице Владимиро-Суздальского княжества – городу Владимиру. Город, защищенный высокими стенами и башнями, валами, был мощной крепостью. Русские города строили в удобных для обороны местах. С юга Владимир прикрывала Клязьма, с севера и востока – река Лыбедь с обрывистыми берегами и оврагами. Город имел три оборонительные линии: его защищали рвы, валы и стены Нового города; вал и стены Среднего, или Мономахова города; каменные стены владимирского кремля — детинца. Владимирский кремль имел стены, сложенные из монументальных туфовых плит, которые смыкались с городскими валами. Мощная надвратная каменная башня дополняла укрепления детинца. Кроме того, опорными пунктами могли послужить многочисленные каменные церкви и монастыри: Успенский и Рождественский монастыри, Дмитриевский и Успенский соборы, Спасская, Георгиевская и Воздвиженская на Торгу церкви.
                Особенно сильные укрепления были на западе, где не было естественных преград и перед городскими стенами располагалось ровное поле. Именно здесь располагались знаменитые Золотые ворота, построенные при владимирском князе Андрее Боголюбском. Мощные ворота, кроме оборонительных функций, выполняли роль парадного въезда в город и служили непосредственно религиозному назначению (над ними была церковь). Вплотную к воротам с севера и юга примыкали насыпные валы с глубокими рвами с наружной стороны. Через ров от ворот проходил мост, выводивший за город. Высота арки достигала 14 метров. Массивные дубовые створы ворот, висевшие на кованых петлях, примыкали к арочной перемычке. Ворота были покрыты листами золоченой меди, ярко блестевшей на солнце и поражавшей воображение современников. Отсюда и название ворот – Золотые. Казалось, что хорошо укрепленный город с сильным гарнизоном, который подкрепляло городское ополчение, должен был выдержать долгую осаду. Однако, как показали дальнейшие события, великий князь не смог подготовить столицу к длительной обороне. Видимо, не рассчитывал, что враг прорвётся к Владимиру.
                О разгроме владимирской рати у Коломны сообщил князь Всеволод Юрьевич, который с остатками  малой дружины «прибежал» во Владимир. Нужно было срочно принять новый план войны. Остановить врага на дальних подступах не удалось. Большой рати, чтобы дать новое решительное сражение врагу у Владимира не было, а собрать войско не успевали. Ордынцы приближались к городу. На княжеском совете мнения разделились. Одни бояре предлагали вывезти княжескую семью и казну в тайные лесные крепи, а в городе оставить только воинов. Другие предлагали оставить в городе дружину с сыновьями великого князя, а самому Юрию собрать войска неподалёку от Владимира «в крепком месте», чтобы ордынцы, ведая, что русское войско рядом, «не смели города добывать». В итоге приняли решение оставить часть дружины с сыновьями великого князя для обороны города. Сам Юрий с малой дружиной покинул город и отправился на север собирать новую рать, чтобы дать решительной бой врагу. Великий князь, видимо рассчитывал, что владимирцы сумеют отбиться за мощными укреплениями и наступление врага будет остановлено, а он в это время соберёт рать и не даст ордынцам разорить Северо-Восточную Русь. К великому князю должны были прибыть дружины его братьев – Ярослава и Святослава, полки из городов Северо-Восточной Руси, и Новгорода. В итоге ослабленный жестокими боями противник, в условиях наступления весенней распутицы, вынужден будет отступить в степь.
                После отъезда великого князя оборону города возглавили его сыновья Всеволод и Мстислав Юрьевичи, при которых был опытный воевода Пётр Ослядакович. Город готовился к обороне: из окрестных селений и городков бежали жители, мужчины вставали в ряды ополчения, подвозили продовольствие, гнали скот.
                3 февраля 1238 года ордынские войска вышли к Владимиру. Степняки показали стоявшим на стенах князьям и горожанам плененного при разгроме Москвы Владимира Юрьевича и потребовали добровольной сдачи города. Они кричали: «Где суть князи Рязанские, ваш град и князь ваш великий Юрьи, не рука ли наша емши и смерть преда?» Им ответили стрелами. Ордынцы убили Владимира на глазах горожан и начали готовиться к осаде. Многочисленные войска окружили город, а главные силы расположились станом у Золотых ворот. Ордынцы начали сооружать частокол вокруг города, чтобы предотвратить внезапную вылазку или прорыв защитников, а также не дать жителям убежать. Всеволод и Мстислав Юрьевичи хотели выйти из города против татар, но Петр-воевода запретил им сражаться, сказав: «Нет мужества, и разума, и силы против божьего наказания за наши грехи». 
                Зная о том, что великий князь находится за пределами Владимира и чтобы исключить возможность удара с тыла, Батый организовал набег на Суздаль, истребил его жителей и сжёг этот город.
                6 февраля войска Батыя приготовились к решительному штурму, рубили лес, строили лестницы и пороки (тараны и камнемётные машины). С помощью осадных машин начался обстрел города. Стены и башни пытались разбить огромными камнями, горшки с горючими веществами вызвали пожары.  Пробив несколько брешей в стенах, ордынцы пошли в атаку. В проломах закипела яростная сеча. Владимирцы грудью встретили «приступивших» врагов. Первый штурм отбили. Горожане старались заделать проломы. Рано утром 7 февраля штурм возобновился. При этом наступление шло со всех сторон: одновременно атаковали и стены посада, и детинец над Клязьмой, и валы Среднего города. Но основной удар войска Батыя нанесли с запада, со стороны Нового города. Золотые ворота были неприступной твердыней, но деревянные стены не выдержали. Рухнул большой участок стены южнее Золотых ворот, против церкви Спаса. Почти одновременно укрепления были взломаны ещё в нескольких местах: у Ирининых ворот, у Медяных ворот и у Волжских ворот.
                В этот критический момент владимирская знать пала духом. Князья Всеволод и Мстислав, вместо того чтобы встретить свирепого врага в первых рядах защитников, воодушевляя их на бой, с благословения владимирского епископа Митрофана обратились в слуг господа, постригшись в монахи. Очевидно, что этому способствовало то, что с первых дней церковь считала это нашествие божьей карой - платой за тяжкие грехи порождённые междоусобием, призывая к молитвам и смирению. Как гласит Тверская летопись: «Утром увидели князья Всеволод и Мстислав и епископ Митрофан, что город будет взят, и, не надеясь ни на чью помощь, вошли они все в церковь святой Богородицы и начали каяться в своих грехах. А тех из них, кто хотел принять схиму, епископ Митрофан постриг всех: князей, и княгиню Юрия, и дочь его, и сноху, и благочестивых мужчин и женщин».
                Новоиспечённые монахи - князья Всеволод и Мстислав, очевидно не без совета с епископом, в какой-то момент осады, выехали из города с богатыми дарами просить ханской «милости». То есть владимирская  знать действовала не так, как рязанский боярин Евпатий Коловрат, который своей неистовой атакой потряс самого Батыя и всю его орду. Летописец сообщает, что Всеволод «убоялся» битвы и сам вышел из города с малой дружиной, взяв с собой «дары многие». Батый не принял мирных предложений и «веле предъ собою зарезати». Князей убили, перебив при этом и сопровождавших его профессиональных дружиников, которые могли пригодиться при обороне валов и стен, возглавляя ополченцев. В результате оставшиеся в городе  воины и ополченцы остались без руководства. Очевидно, что такие действия князей деморализовали гарнизон.
                Меж тем, как гласит та же Тверская летопись татары «… и подступили к городу, и проломили городскую стену, и заполнили ров наломанными ветками и так по примету вошли в город; так от Лыбеди вошли они в Иринины ворота, а от Клязьмы в Медные и Волжские ворота, и так взяли город и подожгли его. Епископ, и княгиня со снохами, и с дочерью, княжной Феодорой, и с внучатами, другие княгини, и боярыни, и многие люди вбежали в церковь святой Богородицы и заперлись на хорах. «А татары взяли и Средний город, и выбили двери церкви, и собрали много дров, обложили церковь дровами и подожгли. И все бывшие там задохнулись, и так предали души свои в руки господа; а других князей и людей татары порубили».
                Таким образом, столица и сильнейшая крепость Владимиро-Суздальской Руси была захвачена, разграблена и сожжена. Значительная часть населения погибла в сражении, сгорела или задохнулась в пожарище, была вырезана или попала в плен. Великий князь, его сыновья и воеводы не смогли организовать длительную оборону города, чтобы в это время собраться с силами и дать новый бой врагу. Армия Батыя получила возможность сравнительно спокойно громить другие города Северо-Восточной Руси. Были захвачены Переяславль, Юрьев, Дмитров, Тверь и многие другие русские города. Значительного сопротивления  при захвате этих городов монголы не встретили, так как все дружины ушли на север, где собиралось новое Владимиро-Суздальское войско.    
                Великий князь Юрий стоял на реке Сити, когда пришла к нему весть о сожжении Владимира и гибели семейства; он послал воеводу Дорожа с трехтысячным отрядом разузнать о неприятеле; Дорож прибежал назад и объявил, что татары уже обошли русское войско кругом. Тогда князь сел на коня и вместе с братом Святославом и тремя племянниками выступил против врагов 4-го марта 1238 года; после злой сечи русские полки были разгромлены.
                Князь Юрий был убит, его голова была отрублена и преподнесена в дар Батыю.  Был взят в плен князь Василько Ростовский, племянник великого князя. Татарам очень хотелось, чтоб Василько принял их обычаи и воевал вместе с ними; но ростовский князь не ел, не пил, чтоб не оскверниться пищею поганых, укоризнами отвечал на их убеждения, и раздосадованные варвары наконец убили его.
                События, происходившие на реке Сити, наиболее подробно описаны в Лаврентьевской летописи. Доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии РАН Василий Комарович провёл текстологический анализ летописи и на его основании попытался определить ход битвы. Историк отмечает, что монголо-татары целенаправленно искали князя Юрия Всеволодоча, так как «погнашася по Юрьи по князи на Ярославль» сразу после взятия города Владимира. Затем летописец следует за событиями и описывает, что Великий князь Юрий Всеволодович не смог собрать достаточных сил для сражения, так как «жда брата своего Ярослава, и не бе его». В то же время, князь Святослав Всеволодович успел подойти со своей дружиной (Лаврентьевская летопись упоминает его в числе павших на Сити князей).
                Основные силы ордынцев во главе с Бурундаем от Ростова повернули прямо на север, на Углич, видимо, располагая  сведениями о месте нахождения русских дружин. Утром 4 марта татарские авангарды подошли к реке Сити. «Нача князь полки ставити около себя, и се внезапу татарове приспеша, князь же не успев ничто же, побеже», — сообщает летописец. Но сражение, несмотря на численное превосходство татар и внезапность нападения, было упорным: «поидоша противу поганым и ступишася обои, и бысь сеча зла». Яростное сопротивление русских дружин было сломлено излюбленным приёмом татар: рассекая дружины противника на части, они окружали и истребляли врага. Не выдержав нападения, русские полки «побегоша пред иноплеменники». Преследовавшие русских воинов конные татары были беспощадны: «Убиен быс великии князь Юрий Всеволодич на рице на Сити и вой его мнози погибоша».
                Восточные источники более лаконичны. Персидский учёный-энциклопедист Рашид ад-Дин, не уделяя битве на Сити особого внимания, при обобщении сведений, касающихся истории монголов, описал её («Газанова летопись») как обычную погоню за бежавшим и прятавшимся в лесах князем: «Князь же той страны Георгий старший», — пишет Рашид ад-Дин, — «убежал и скрылся в лесу; его также взяли и убили».
                От Сити татары пошли к юго-западу, вторгнувшись в новгородские земли, осадили Торжок, который был крепостью на пути из Новгородской земли во Владимиро-Суздальское княжество. За свою длинную историю пограничный Торжок выдержал бесчисленное множество осад и приступов, жители его умели сражаться. В Торжке в горькую годину Батыева нашествия не оказалось ни князя, ни княжеской дружины, но новоторжский посадник Иванка, старосты Яким Влункович, Глеб Борисович и Михайло Моисеевич не хуже иных княжеских воевод разбирались в ратном деле. Когда дозоры принесли весть о приближении татар, звонарь соборной церкви ударил в набатный колокол. Посадские люди Торжка привычно разобрали оружие из уличных амбаров и разбежались по стенам, каждый на свое место. На татар, нахрапом бросившихся на приступ, полетели стрелы, обрушились камни и бревна, полилась из перевернутых котлов кипящая смола. Хану Батыю пришлось начинать осаду. День за днем приступали татары к Торжку, взбирались по штурмовым лестницам на невысокие стены, но никак не могли преодолеть мужества горожан. Новоторжские ратники изнемогали в неравной борьбе. Каждую ночь посадник Иванка посылал через плотное кольцо осады смельчаков вестников, наказывал:
              - Спешите в господин наш Великий Новгород, пусть шлют подмогу!
              Гонцы спускались по веревке с городской стены, беззвучно исчезали в темноте. Доходили они до Новгорода или нет - в Торжке не знали, но на помощь надеялись. Не оставит Великий Новгород в беде свой пограничный град! Совсем мало осталось ратников в Торжке, но город не сдавался. Гарнизон Торжка всё ещё надеялся, ожидая помощи из Новгорода, но она не прибыла. Две недели продержались горожане, но 5 марта город пал. Простояв под стенами две недели, хан Батый пропустил удобное время для похода на Великий Новгород. Град Торжок до конца выполнил свой воинский долг…
                От Торжка  татаро-монголы пошли Селигерским путем, «посекая людей, как траву; но, не дошедши ста верст до Новгорода, остановились».
                В иностранных источниках и южнорусской Ипатьевской летописи отсутствует сообщение о походе Бату на Новгород весной 1238 года - одной из самых загадочных страниц его северорусской кампании. Согласно Новгородской первой летописи, монголы прошли до Игнач-креста, уничтожая все на своем пути, но внезапно повернули назад, не дойдя ста верст до Новгорода.  Летописец был уверен, что «Новъ же град заступи богъ и свята и великая сборная и апостольская церквь святыя Софъя и святыи преподобнии святители Кирилл и Афанасеи и святыхъ правоверныхъ архиепископовъ молитва и благоверныхъ князей и преподобных черноризиць иерейскаго събора».
                Это летописное сообщение следует отнести к разряду легенд. Как сообщает персидский историк Рашид-ад-Дин в «Истории Угедей-каана»,  ордынское командование после битвы на реке Сить собралось на военные совет. Обсуждали вопрос: куда дальше идти войску? Новгород надежно прикрытый лесами и болотами, в условиях наступления весны, стал недоступен. Многолюдный и хорошо укрепленный город мог отразить атаки передовых сил, а собрать все корпуса уже не успевали. Другие северные русские города, которые ещё избежали разгрома, были вдалеке от удобных путей и не могли дать богатой добычи. Войска понесли серьёзные потери, были утомлены в длительном походе и постоянных боях и стычках. Приближалась весна, бездорожье. Поэтому решили идти на юг, в степи, разделившись на несколько отрядов. При этом войска Батыя не просто уходили, а придали отходу вид нового похода, подвергая разгрому и разграблению ещё не затронутые войной русские области. Если зимой Орда двигалась несколькими большими корпусами по речным и торговым путям, разрушая крупные города и селения, то теперь ордынцы могли двигаться почти сплошным фронтом небольших отрядов, так как серьёзного сопротивления не ожидали. Это позволяло пройти и опустошить большую территорию, сельскую местность, захватывая тысячи людей в полон.
                Вот как описывает этот поход советский историк и писатель Вадим Каргалов в своем романе: «Русский щит. Роман хроника»: «По всем дорогам - на Торжок, на Кашин, на Кострому, на Ярославль - помчались гонцы с горящими факелами в руках. Снимались с места татарские тумены и, разделившись на сотни, вытягивались вдоль Волги. Потом широким неводом они двинулись на юг. Теперь не только города и села, стоявшие на речных путях и проезжих дорогах, подвергались разгрому. Татары продирались напрямик, сквозь леса, разыскивая уцелевших людей и еще не разграбленные деревни. Задыхалась Русь, захлестнутая петлей татарского аркана. Как от лесного пожара, бежали дикие звери. От Торжка до Костромы поднялось сплошное зарево пожаров. Обозы татарского войска разбухали от новой добычи. По дорогам тянулись толпы пленных. Обессилевших рубили. Татарская облава оставляла за собой обезлюдевшую вконец, разоренную землю.
               Но грозными и неприветливыми оказались для завоевателей мартовские леса. Бесследно исчезали татарские отряды, осмелившиеся удалиться от больших дорог. Смерть подстерегала насильников за каждым кустом. Тысячи ватаг и ватажек шли следом  за  воинством  Батыя, рубили
отставших тяжелыми мужицкими топорами, поражали стрелами из засады. Бок о бок сражались чудом уцелевшие владимирские дружинники и мужики из деревень, кабальные холопы и зажиточные торговые люди, монахи, сбросившие до времени свои рясы, и дремучие лесовики, еще поклонявшиеся древним языческим богам. Общая беда соединила всех русских людей».
               Ордынские войска разорили и опустошили огромные территории. Восточный край облавы проходил от Средней Волги, вдоль Клязьмы и Средней Оки, западный – от Торжка к Десне. Ордынские отряды вышли и в район Смоленска. Однако здесь захватчиков ждала неудача. Уже началась весенняя распутица, обходные тропы стали непроходимыми и единственный путь через Долгомостьевское болото преградила смоленская рать. На поле за «Молоховскими воротами» произошла битва. Ордынцы не смогли взять верх и отошли. Они повернули от Смоленска на юго-восток, к Десне.
                Войска Батыя подошли  к черниговскому городку Козельску на реке Жиздре в конце марта 1238 года. Батый решил занять город и там дожидаться подхода остальных сил. В то время Козельск был столицей удельного княжества во главе с двенадцатилетним князем Василием, внуком Мстислава Святославича Черниговского, погибшего в битве на Калке в 1223 году.
                Город был хорошо укреплён: обнесён земляными валами с построенными на них крепостными стенами, но монголы располагали мощной осадной техникой и огромным опытом штурма куда более крупных городов.
                Среди причин столь длительной обороны города (с 25 марта по 13 мая 1238 года) историки обычно называют весеннюю распутицу, фактически превратившую крепость Козельск в остров посредине двух разлившихся половодьем рек. Распутица также отрезала уже потрёпанное войско Батыя от других отрядов, лишив его необходимых резервов. В марте-апреле Батый просто не располагал таким количеством воинов, чтобы они могли бороться с природной стихией, и решил дожидаться, когда схлынет половодье и крепость станет более уязвимой.
                Наиболее подробно, на наш взгляд, загадка обороны Козельска была раскрыта краеведом и автором сайта, посвящённого истории Козельска, Е.Ф. Самариным в его статье «Объяснение загадки обороны Козельска 1238 года».
                Помимо природных факторов, некоторые исследователи  указывают на ещё одно обстоятельство. Жители города с самого начала не испытывали никаких иллюзий в отношении завоевателей. Княжеская дружина Козельска, вместе с дружиной погибшего Мстислава Святославича Черниговского, принимала участие в битве при Калке. Дружинники и родственники князя очевидно подозревали, что главной причиной прихода сюда Батыя была месть за убитых в то время татарских послов и хорошо представляли себе цену татарским обещаниям. В ходе переговоров татары пытались морально сломить защитников города, убеждая, что при руководстве малолетнего князя дружине город не отстоять.   Поэтому горожане единодушно ответили: «Наш Князь младенец, но мы, как правоверные, должны за него умереть, чтобы в мире оставить по себе добрую славу, а за гробом принять венец бессмертия», «главы своя положити за христианскую веру».
                Встретив решительный отпор татаро-монголы, стали лагерем с юга от Козельска и решили дожидаться подхода остальных войск. Между тем, жители не отсиживались в городе: они активно сражались, устраивая ночные вылазки и неожиданные нападения на монгольский лагерь. Батый семь недель нёс потери от их диверсионных действий, но уйти от Козельска не мог. Его уход означал бы утрату авторитета главнокомандующего.
                В начале мая к Козельску, наконец, подошли остальные силы татарско-монгольского войска с осадными орудиями. В три дня был засыпан ров, защищавший южную стену. С помощью стенобитных машин-пороков татарам удалось разрушить часть крепостных стен и подняться на вал. Разгорелась кровавая схватка, но осаждённым удалось отбить атаку, потому что сразу вслед за этим воины-дружинники предприняли дерзкую вылазку из города. Врубившись во фланг штурмующим, они обошли их с тыла и ворвались в татарский лагерь. Дружинникам удалось уничтожить часть осадных орудий и перебить около 4 тысяч человек. Подошедшее подкрепление с трудом оттеснило козельцев к реке, и все они были убиты.
                Во время строительства в конце XIX века железной дороги на Тулу строители обнаружили близ Козельска древнее захоронение из 267 черепов. Татаро-монголы, как известно, своих воинов сжигали и захоронений не делали. По оценке академика Б.А.Рыбакова, это количество примерно соответствует количеству населения русского княжеского замка того времени и может быть захоронением голов тех самых козельских дружинников, что погибли в битве.
                В ходе героической вылазки козельцев погибло три татарских военачальника. Узнав о потерях, Батый пришёл в ярость: кто-то из этих убитых приходился ему родственником, кто-то был личным другом. Батый приказал взять город и не щадить никого из его защитников: ни бояр, ни жён и детей боярских, ни малолетнего князя. В летописях нет сведений о том, почему защитники Козельска были, что называется «один на один» с ханским войском, почему не пришла помощь от «матери городов русских» - Киева и из столицы княжества – Чернигова? Очевидно, что, как и в случае с обороной Торжка, обособленность  удельных княжеских владений друг от друга, достигла такой степени, что даже в пределах одного  княжества  каждый город был сам за себя.
               13 мая 1238 года Козельск пал. По преданию, последний бой происходил на княжеском дворе, в детинце. Малолетнего князя Василия спрятали в порубе (узкой яме, служившей для наказания княжеских слуг). Он не смог из неё выбраться, т.к. сверху в несколько рядов были навалены трупы воинов. К тому моменту, когда князя обнаружили, он уже то ли задохнулся, то ли утонул в их крови. Есть предание и о том, что некоторая часть жителей сумела покинуть горящий город по подземному ходу. После ухода татар они похоронили убитых дружинников и князя, поставив на могиле знаменитый Козельский Каменный Крест, который стал символом города Козельска. Где находилась эта братская могила и подземный ход – никто не знает.
                Стерев с лица земли «злой град» Козельск, так его назвал Батый после упорной семинедельной осады, татаро-монголы двинулись в сторону степи. В ходе войны с Русью образовалась полуторагодовалая передышка.
                С лета 1238 года и до осени 1240 года большая часть ордынских войск пребывает в Дешт-и-Кипчак (так восточные историки называют половецкие степи), где ведет непрерывные войны с половцами, аланами и черкесами, попутно совершая походы на порубежные русские крепости.  В конце 1239 года монгольская конница, преследуя отступающих половцев, ворвалась в Крым и дошла до Сурожа (современный Судак).
                Отряды татаро-монгол, вскоре после похода на Северо-Восточную Русь в 1237-1238 гг., в год свиньи (1239 г.) «зимой захватили... Мордовскую землю, и Муром сожгли, и воевали по берегу Клязьмы, и город святой богородицы Гороховец сожгли, а затем вернулись в станы свои» (Воинские повести Древней Руси,1985). Таким образом, Бату отправил свои отряды в Рязанское княжество, разорять начавшие, было, восстанавливаться города и села. Эти действия не носили характера крупного вторжения, подобного предпринятому раньше: Бату, продемонстрировав мощь монгольского оружия, дал понять преемникам русских князей, погибших во время нашествия, что их власть на этой земле теперь  зависит от признания ими власти великого хана в лице его представителя - самого Бату.
                В это же время, «Князья южной Руси, не имея участия в бедствиях северной, издали смотрели на оные равнодушно и думали единственно о выгодах своего особенного властолюбия», - пишет историк Карамзин. Несмотря на гибельную угрозу уже воплотившуюся в реальность в северо-восточной Руси и части южной, междоусобные войны князей и их борьба за киевский престол продолжались.
                Между тем, с 1239 г. все большее внимание Бату стала привлекать Южная Русь: «Того же лета нача Батый посылати на грады Русския. Послании же Батыеви пришедше в Русь взяша град Переяславль... А иную же рать посла на Чернигов», - гласит летопись.
                Первым крупным городом Южной Руси, павшим под натиском монголов, стал Переяславль-Южный. Нападению на Переяславское княжество не предшествовала обычная схема действий, которой Бату старался придерживаться раньше: взятие пограничной крепости и только в случае враждебных действий местных правителей — начало масштабного вторжения. Лаврентьевская летопись сообщает: «В тот же год татары взяли Переяславль Русский, и епископа убили, и людей перебили, а город сожгли огнем, и, захватив много пленников и добычи, отступили» (Воинские повести Древней Руси,1985).    Очевидно, что это было следствием того, что русские в очередной раз поддержали половцев: как раз в этих местах и в этот период времени с половцами  сражался Берке, брат Бату. Кроме этого не следует забывать, что монголы хорошо были осведомлены о всех князьях причастных к событиям не столь отдалённых - к сражению на реке Калке и что этому событию предшествовало. Не исключено, что месть за убитых тогда монгольских послов идейно вдохновляла их на жестокость. Убийство епископа, нетипичное для монголов, видимо, тоже следует объяснить местью городу (включая всех его жителей).
             Как бы то ни было, но весной 1239 года Переяславль Южный пал и с этого времени окончательно утратил свое значение. Южная граница Руси оказалась, таким образом, открыта для более масштабного вторжения. И Мунке со своим братом Бюджеком, незадолго до того покончившие с половецким предводителем Бачманом, осенью 1239 г. оказались уже под стенами Чернигова. Если войскам Берке удалось взять Переяславль фактически с налета, то столичный город Черниговской земли оказал куда более упорное сопротивление. Тверская летопись так описывает его оборону: «А других татар Батый послал к Чернигову. Мстислав Глебович, внук Святослава Ольговича, услышав об этом, пришел на татар с большим войском к Чернигову, и произошла жестокая битва. Из города на татар метали пороками камни на полтора выстрела, а камни могли поднять только два человека. Но татары все же победили Мстислава, и многих воинов избили, а город взяли и огнем запалили, но епископа их довели до Глухова и отпустили». Таким образом, Мстислав Глебович потерпел поражение и убежал в Венгрию. Чернигов был взят и сожжен. Однако, на этот раз, захваченный в плен епископ, был оставлен в живых.
                Далее на очереди был Киев. «Батый давно слышал о нашей древней столице Днепровской, ее церковных сокровищах и богатстве людей торговых», - пишет Карамзин. «Она славилась не только в Византийской Империи и в Германии, но и в самых отдаленных странах восточных: ибо Арабские Историки и Географы говорят об ней в своих творениях. Внук Чингисхана, именем Мангу, был послан осмотреть Киев: увидел его с левой стороны Днепра и, по словам Летописца, не мог надивиться красоте оного. Живописное положение города на крутом берегу величественной реки, блестящие главы многих храмов, в густой зелени садов, – высокая белая стена с ее гордыми вратами и башнями, воздвигнутыми, украшенными художеством Византийским в счастливые дни Великого Ярослава, действительно могли удивить степных варваров. Мангу не отважился идти за Днепр: стал на Трубеже, у городка Песочного (ныне селения Песков), и хотел лестию склонить жителей столицы к подданству. Битва на Калке, на Сити, – пепел Рязани, Владимира, Чернигова и столь многих иных городов, свидетельствовали грозную силу моголов: дальнейшее упорство казалось бесполезным; но честь народная и великодушие не следуют внушениям боязливого рассудка. Киевляне все еще с гордостию именовали себя старшими и благороднейшими сынами России: им ли было смиренно преклонить выю и требовать цепей, когда другие Россияне, гнушаясь уничижением, охотно гибли в битвах? Киевляне умертвили послов Мангухана и кровию их запечатлели свой обет не принимать мира постыдного». 
                Великий князь киевский Михаил Святославич, однако, не дождался осады и в срочном порядке отправился  в Венгрию,  просить помощи у короля. Военной помощи венгры ему не дали. Князь Михаил побывал и в Польше, и в Галиче, у князя Даниила – своего недавнего противника по междоусобным войнам. Но всё тщетно: разобщённые князья не сумели оказать достойного сопротивления новому походу Батыя.  Между тем, «…несмотря на опасность, красота и величество Киева привлекали еще князей к этому городу, и на место Михаила явился из Смоленска внук Давыдов, Ростислав Мстиславич; но старший по родовой лествице четвероюродный брат его Даниил галицкий не позволил ему долго оставаться в Киеве: он схватил Ростислава и взял Киев себе; сам, однако, не остался в нем, а поручил оборонять его от татар тысяцкому Димитрию.» - пишет историк С.М. Соловьёв. То есть, русские князья, вместо того, чтобы сообща решить вопрос с отражением нависшей угрозы, продолжали вести междоусобную борьбу за великое княжение.
                Батый осадил город 6 сентября 1240 года. «Сила Батыева, как густая туча, с разных сторон облегла Киев. Скрип бесчисленных телег, рев верблюдов и волов, ржание коней и свирепый крик неприятелей, по сказанию Летописца, едва дозволяли жителям слышать друг друга в разговорах» - пишет Н.М.Карамзин. Монголы поставили пороки подле ворот Лядских, потому что около этого места были дебри; пороки били беспрестанно, день и ночь, и выбили наконец стены, тогда граждане взошли на остаток укреплений и все продолжали защищаться.  В течение двух с половиной месяцев вели почти непрерывный обстрел городских укреплений из луков и камнеметов. Но лишь 19 ноября им удалось ворваться в город, однако в отдельных частях Киева сопротивление продолжалось до 6 декабря. Согласно русским летописям, Бату сохранил жизнь воеводе Дмитру, руководившему обороной города и раненым попавшему в плен: монгольский предводитель приказал залечить раны воеводы и оставил его при себе.
                «Моголы несколько дней торжествовали победу ужасами разрушения, истреблением людей и всех плодов долговременного гражданского образования», – пишет Н.М. Карамзин, - «Древний Киев исчез, и навеки: ибо сия, некогда знаменитая столица, мать градов Российских, в XIV и в XV веке представляла еще развалины; в самое наше время существует единственно тень ее прежнего величия. Напрасно любопытный путешественник ищет там памятников, священных для Россиян: где гроб Ольгин? где кости Св. Владимира? Батый не пощадил и самых могил: варвары давили ногами черепы наших древних Князей. Остался только надгробный памятник Ярославов, как бы в знак того, что слава мудрых гражданских законодателей есть самая долговечная и вернейшая... Первое великолепное здание греческого зодчества в России, храм Десятинный был сокрушен до основания: после, из развалин оного, воздвигли новый, и на стенах его видим отрывок надписи древнего. – Лавра Печерская имела ту же участь. Благочестивые Иноки и граждане, усердные к святыне сего места, не хотели впустить неприятелей в ограду его: Моголы таранами отбили врата, похитили все сокровища и, сняв златокованный крест с главы храма, разломали церковь до самых окон, вместе с кельями и стенами монастырскими».
              Разорив Киевскую землю, монголы устремились далее на запад, в направлении на Галицко-Волынскую Русь.  Подошедши к городу Ладыжину на Буге, он поставил против него 12 пороков и не мог разбить стен; тогда льстивыми словами начал уговаривать граждан к сдаче, те поверили его обещаниям, сдались и были все истреблены. Потом взят был Каменец, Владимир, Галич и много других городов, обойден один Кременец по своей неприступности. Тогда пленный тысяцкий Димитрий, видя гибель земли Русской, стал говорить Батыю: «Будет тебе здесь воевать, время идти на венгров; если же еще станешь медлить, то там земля сильная, соберутся и не пустят тебя в нее». Без боя перешли под власть Бату города и городки Болоховской земли, правители и население которых стали снабжать участников похода провиантом и фуражом для коней: «оставили бо ихъ татарове, да имъ орютъ пшеницю и проса». Эта поддержка оказалась весьма
кстати для монгольских войск: она позволила не возвращаться на Волгу, а на месте запастись провиантом для вторжения в Польшу и Венгрию.              Весной 1241 года Батый обрушились на Венгрию, Польшу и Балканские страны.

             Р У С Ь  В  С О С Т А В Е  М О Н Г О Л Ь С К О Й  И М П Е Р И И

             Историк С.М.Соловьёв знакомит с  нравами и бытом азиатских владык Восточной Европейской равнины. «Мы будем пользоваться известиями западных путешественников, сводя их с восточными известиями, нам доступными», - пишет Соловьёв. По этим известиям наружностью своею новые завоеватели нисколько не походили на других людей: большее, чем у других племен, расстояние между глазами и щеками, выдавшиеся скулы, приплюснутый нос, маленькие глаза, небольшой рост, редкие волосы на бороде - вот отличительные черты их наружности.
             Жен татарин имеет столько, сколько может содержать, женятся не разбирая родства, не берут за себя только мать, дочь и сестру от одной матери; жен покупают дорогою ценою у родителей последних.
             Живут они в круглых юртах, сделанных из хворосту и тонких жердей, покрытых войлоком; наверху находится отверстие для освещения и выхода дыма, потому что посередине юрты всегда у них разведен огонь. Некоторые из этих юрт легко разбираются и опять складываются, некоторые же не могут разбираться и возятся на телегах как есть, и куда бы ни пошли татары, на войну или так куда-нибудь, всюду возят их за собою.
               Главное богатство их состоит в скоте: верблюдах, быках, овцах, козах и лошадях; у них столько скота, сколько нет во всем остальном мире. Верят в одного бога, творца всего видимого и невидимого, виновника счастья и бедствий. Но этому богу они не молятся и не чествуют его, а приносят жертвы идолам, сделанным из разных материалов наподобие людей и помещаемым против дверей юрты; под этими идолами кладут изображение сосцов, считая их охранителями стад. Боготворят также умерших ханов своих, изображениям которых приносят жертвы, и творят поклоны, смотря на юг; обожают  солнце,  луну,  воду  и  землю.  Держатся  разных  суеверных преданий, например считают грехом дотронуться ножом до огня, бичом до стрел, ловить или бить молодых птиц, переломить кость другою костью, пролить на землю молоко или другой какой-нибудь напиток и т. п. Молнию считают огненным драконом, падающим с неба и могущим оплодотворять женщин. Верят в будущую жизнь, но думают, что и по смерти будут вести такую же жизнь, как и здесь, на земле. Сильно верят гаданиям и чарам; думают, например, что огонь все очищает, и потому иностранных послов и князей с дарами их проводят сперва между двух огней, чтоб они не могли принести хану какого-нибудь зла.
                Нет ни одного народа в мире, который бы отличался таким послушанием и уважением к начальникам своим, как татары. Бранятся они редко между собою и никогда не дерутся; воров у них нет, и потому юрты и кибитки их не запираются; друг с другом общительны, помогают в нужде; воздержны и терпеливы: случится день, два не поесть - ничего: поют и играют, как будто бы сытно пообедали, легко переносят также холод и жар; жены их целомудренны на деле, но некоторые не воздержны на непристойные слова. Любят пить, но и в пьяном виде не бранятся и не дерутся.
              Описав добрые качества татар, западный путешественник минорит Иоанн Плано-Карпини переходит к дурным; прежде всего поразила его в них непомерная гордость, презрение ко всем другим народам: мы видели, говорит он, при дворе ханском великого князя русского Ярослава, сына царя грузинского и многих других владетельных особ - и ни одному из них не было воздаваемо должной почести: приставленные к ним татары, люди незначительные, всегда брали перед ними первое место. Татары сколько обходительны друг с другом, столько же раздражительны, гневливы с чужими, лживы, коварны, страшно жадны и скупы, свирепы: убить человека им ничего не стоит; наконец, очень неопрятны.
               По законам Чингисхана смертная казнь назначалась за 14 преступлений: за супружескую неверность, воровство, убийство и, между прочим, за то, если кто убьет животное не по принятому обычаю. Между детьми от жены и наложницы нет у них различия; однако наследником престола считался младший сын, которого мать была знатнее по происхождению своему всех других ханш; младший сын считался охранителем домашнего очага, он поддерживал семью в случае, если старшие будут убиты на войне.
                Мужчины ничем не занимались, кроме стрельбы, да еще немного заботились о стадах, большую же часть времени проводили на охоте и в стрельбе, потому что все они от мала до велика хорошие стрелки: дети с двух или трех лет начинают ездить верхом и стрелять в цель. Девушки и женщины ездят верхом, как мужчины, носят луки и стрелы; на женщинах лежат все хозяйственные заботы. Вообще женщины пользовались уважением, щадить их по возможности было законом; ханши имели сильное влияние на дела, им принадлежало регентство; в торжественных случаях подле хана сидела и жена его или жены, даже магометанин Узбек садился по пятницам на золотом троне окруженный справа и слева женами.
                Касательно военного устройства Чингисхан определил, чтоб над каждыми десятью человеками был один начальник, десятник, над десятью десятниками начальствовал сотник, над десятью сотниками - тысячник; над десятью тысячниками - особый начальник, а число войска, ему подчиненного, называлось тьмою; сторожевые отряды назывались караулами. Беглецы с поля битвы (если только бегство не было всеобщим) все умерщвлялись; если из десятка один или несколько храбро бились, а остальные не следовали их примеру, то последние умерщвлялись; если из десятка один или несколько были взяты в плен, а товарищи их не освободили, то последние также умерщвлялись. Каждый татарин должен иметь лук, колчан, наполненный стрелами, топор и веревки, для того чтоб тащить осадные машины. Богатые сверх того имеют кривые сабли, шлемы, брони и лошадей также защищенных; некоторые делают брони для себя и для лошадей из кожи, некоторые вооружаются также копьями; щиты у них хворостяные. Вступая в неприятельскую землю, татары посылают передовые отряды, которые ничего не опустошают, но стараются только убивать людей или обратить их в бегство; за ними следует целое войско, которое, наоборот, истребляет все на пути своем. Если встретится большая река, то переправляются сидя на кожаных мешках, наполненных пожитками и привязанных к лошадиным хвостам! Завидя неприятеля, передовой отряд бросает в него по три или четыре стрелы и, если замечает, что не может одолеть его в схватке, обращается в бегство, чтоб заманить преследующего неприятеля в засаду; на войне это самый хитрый народ, и не мудрено: больше сорока лет ведут они беспрестанные войны. Вожди не вступают в битву, но стоят далеко от неприятелей, окруженные детьми и женщинами на лошадях, иногда сажают на лошадей чучел, чтоб казалось больше войска. Прямо против неприятеля высылают отряды из покоренных народов, а толпы самых храбрых людей посылают направо и налево в дальнем расстоянии, чтоб после неожиданно обхватить врага. Если последний крепко бьется, то обращаются в бегство и в бегстве бьют стрелами преследующего неприятеля. Вообще они не охотники до ручных схваток, но стараются сперва перебить и переранить как можно больше людей и лошадей стрелами и потом уже схватываются с ослабленным таким образом неприятелем. При осаде крепостей разбивают стены машинами, бросая стрелы в осажденных, и не перестают бить и биться ни днем, ни ночью, чтоб не давать нисколько покоя последним, а сами отдыхают, потому что один отряд сменяет другой; бросают на крыши домов жир убитых людей и потом греческий огонь, который от того лучше горит; отводят реки от городов или, наоборот, наводняют последние, делают подкопы; наконец, огораживают свой стан, чтоб быть безопасными от стрельбы неприятелей, и долгим облежанием принуждают последних к сдаче. При этом они стараются сперва обещаниями уговорить граждан к сдаче, и когда те согласятся, то говорят им: «Выходите, чтоб, по своему обычаю, мы могли пересчитать вас», и когда все жители выйдут из города,  то  спрашивают,  кто  между  ними  знает  какое-нибудь искусство, и тех сохраняют, остальных же убивают, кроме тех, которых выбирают в рабы, но при этом лучшие, благородные люди никогда не дождутся от них пощады. По приказанию Чингисхана не должно щадить имения и жизни врагов, потому что плод пощады - сожаление.
                Мир заключают они только с теми народами, которые соглашаются признать их господство, потому что Чингис-хан завещал им покорить по возможности все народы. Условия, на которых татары принимают к себе в подданство какой-нибудь народ, суть следующие: жители подчиненной страны обязаны ходить с ними на войну по первому востребованию, потом давать десятину от всего, от людей и от вещей, берут они десятого отрока и девицу, которых отводят в свои кочевья и держат в рабстве, остальных жителей перечисляют для сбора подати. Требуют также, чтоб князья подчиненных стран являлись без замедления в Орду и привозили богатые подарки хану, его женам, тысячникам, сотникам - одним словом, всем, имеющим какое-нибудь значение; некоторые из этих князей лишаются жизни в Орде; некоторые возвращаются, но оставляют в заложниках сыновей или братьев и принимают в свои земли баскаков, которым как сами князья, так и все жители обязаны повиноваться, в противном случае по донесению баскаков является толпа татар, которая истребляет ослушников, опустошает их город или страну; не только сам хан или наместник его, но всякий татарин, если случится ему приехать в подчиненную страну, ведет себя в ней как господин, требует все, чего только захочет, и получает. Во время пребывания в Орде у великого хана Плано-Карпини (итальянский францисканец, первым из европейцев посетивший Монгольскую империю, в 1246г. Карпини посетил Сарай, где встречался с Батыем, затем - кочевую ставку близ Каракорума где был на приёме у только что избранного великим ханом Гуюка и в последствии написавший «Историю Моголов», - А.Е.) заметил необыкновенную терпимость последнего относительно чуждых вероисповеданий; терпимость эта была предписана законом: в самом семействе хана были христиане; на собственном иждивении содержал он христианских духовных греческого исповедания, которые открыто отправляли свое богослужение в церкви, помещавшейся перед большою его палаткою. Другой западный путешественник, минорит Рубруквис, сам был свидетелем, как перед ханом Мангу совершали службу сперва христианские несторианские духовные, потом муллы магометанские, наконец языческие жрецы. Рубруквис описывает также любопытный спор, происходивший по ханскому приказанию между проповедниками трех религий - христианской, магометанской и языческой. Рубруквис, защищавший христианство против языческого жреца, позван был после того к хану, который сказал ему: «Мы, татары, веруем во единого бога, которым живем и умираем; но как руке бог дал различные пальцы, так и людям дал различные пути к спасению: вам бог дал писание, и вы его не соблюдаете; нам дал колдунов, мы делаем то, что они нам говорят, и живем в мире». По уставу Чингисхана и Октая, подтвержденному впоследствии, служители всех религий были освобождены от платежа дани».
                Н.М. Карамзин отмечает так же следующее: «…, моголы славились и храбростию, вселенною в них умом Чингисхана и сорокалетними победами. Не получая никакого жалованья, любили войну для добычи; перевозили на волах свои кибитки и семейства, жен, детей и везде находили отечество, где могло пастися их стадо. В свободное от человекоубийств время занимались звериною ловлею: видя же неприятеля, бесчисленные толпы сих варваров как волны стремились одна за другою, чтобы со всех сторон окружить его, и пускали тучу стрел, но удалялись от ручной схватки, жалея своих людей и стараясь убивать врагов издали. Ханы и главные начальники не вступали в бой: стоя назади, разными маяками давали повеления и не стыдились иногда общего бегства; но смертию наказывали того, кто бежал один и ранее других. Стрелы Моголов были весьма остры и велики, сабли длинные, копья с крюками, щиты ивовые или сплетенные из прутьев».
                Н.М.Карамзин так описывает положение русских земель после монгольского завоевания и причины приведшие к этому: «Состояние России было самое плачевное: казалось, что огненная река промчалась от ее восточных пределов до западных; что язва, землетрясение и все ужасы естественные вместе опустошили их, от берегов Оки до Сана. Летописцы наши, сетуя над развалинами отечества о гибели городов и большой части народа, прибавляют: «Батый, как лютый зверь, пожирал целые области, терзая когтями остатки. Храбрейшие Князья Российские пали в битвах; другие скитались в землях чуждых; искали заступников между иноверными и не находили; славились прежде богатством и всего лишились. Матери плакали о детях, пред их глазами растоптанных конями Татарскими, а девы о своей невинности: сколь многие из них, желая спасти оную, бросались на острый нож или в глубокие реки! Жены Боярские, не знавшие трудов, всегда украшенные златыми монистами и одеждою шелковою, всегда окруженные толпою слуг, сделались рабами варваров, носили воду для их жен, мололи жерновом и белые руки свои опаляли над очагом, готовя пищу неверным... Живые завидовали спокойствию мертвых». Одним словом, Россия испытала тогда все бедствия, претерпенные Римскою Империею от времен Феодосия Великого до седьмого века, когда северные дикие народы громили ее цветущие области. Варвары действуют по одним правилам и различаются между собою только в силе.
                Сила Батыева несравненно превосходила нашу и была единственною причиною его успехов. Напрасно новые историки говорят о превосходстве моголов в ратном деле: древние Россияне, в течение многих веков воюя или с иноплеменниками или с единоземцами, не уступали как в мужестве, так и в искусстве истреблять людей, ни одному из тогдашних европейских народов. Но дружины Князей и города не хотели соединиться, действовали особенно, и весьма естественным образом не могли устоять против полумиллиона Батыева: ибо сей завоеватель беспрестанно умножал рать свою, присоединяя к ней побежденных. Еще Европа не ведала искусства огнестрельного, и неравенство в числе воинов было тем решительнее. Батый предводительствовал целым вооруженным народом: в России жители сельские совсем не участвовали в войне, ибо плодами их мирного трудолюбия питалось государство и казна обогащалась. Земледельцы, не имея оружия, гибли от мечей татарских как беззащитные жертвы: малочисленные же ратники наши могли искать в битвах одной славы и смерти, а не победы.»
               Папский посол в Монголию Плано Карпини, побывавший на Руси через несколько лет после погрома, учинённого татаро-монголами, писал, что «они… произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города  и крепости и убили людей…Когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мёртвых людей, лежавших на поле». Киев «сведён почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей … держат они в самом тяжёлом рабстве».
                В древнерусских летописных сводах произошедшее нашествие отражено несколько двусмысленно. С одной стороны, каждый встречающийся в тексте летописей отрывок, повествующий о разорении русских земель войсками Бату, это зов горя об отсутствии сплоченности среди русских князей, позволивших монголо-татарским ордам пройтись по земле их предков. С другой стороны, главным лейтмотивом всеобщего негодования было понимание того, что нашествие это бич божий, наказание за братоубийственные усобицы, порушившее прежнюю силу Руси!
                Пройдя огнём и мечом через Русские земли, татаро-монгольское войско сильно поредело. И хотя они нанесли поражение венграм и полякам, двигаться дальше на запад, вглубь Европы они уже не смогли. «Западная Европа была спасена; но соседняя со степями Русь, европейская украйна, - пишет С.М. Соловьёв, - надолго подпала влиянию татар».
                Основным итогом татаро-монгольского нашествия было прекращение существования Древнерусского государства с центром в Киеве и обращение русских земель в вассальную зависимость от Золотой Орды - государства образованного завоевателями.
                После гибели Юрия Всеволодовича на великое Владимирское княжение заступил другой потомок Мономаха, его брат Ярослав Вселодович (отец Александра Невского, – А.Е.) - по праву старшинства, под его прямым контролем оказались Владимирское и Переяславль-Залесское княжества. Вот, что пишет по этому поводу Карамзин: «Ярослав приехал господствовать над развалинами и трупами. В таких обстоятельствах Государь чувствительный мог бы возненавидеть власть; но сей князь хотел славиться деятельностию ума и твердостию души, а не мягкосердечием. Он смотрел на повсеместное опустошение не для того, чтобы проливать слезы, но чтобы лучшими и скорейшими средствами загладить следы оного. Надлежало собрать людей рассеянных, воздвигнуть города и села из пепла – одним словом, совершенно обновить Государство. Еще на дорогах, на улицах, в обгорелых церквах и домах лежало бесчисленное множество мертвых тел: Ярослав велел немедленно погребать их, чтобы отвратить заразу и скрыть столь ужасные для живых предметы; ободрял народ, ревностно занимался делами гражданскими и приобретал любовь общую правосудием».
                Ярослав Всеволодович, до заступления на владимирский престол, в период, когда монголы, разорив Рязанское княжество, вступили в пределы Владимиро-Суздальского княжества и подвергли его разорению, в том числе и его  родную вотчину Переяславль-Залесский, был на княжении в Киеве, куда он прибыл из Новгорода в 1236 году. При князе была небольшая дружина, состоявшая из добровольцев новгородцев и новоторжцев, которую буквально через неделю после своего прибытия он отослал назад. Получив сведения о вторжении монголов в суздальские земли, Ярослав бросает  Киев на попечение Владимира Рюриковича и направляется на север в Новгород, где сидел его сын Александр, собирать войска в помощь брату Юрию. Однако двух месяцев (январь и февраль), в течение которых монголы покоряли Владимиро-Суздальские земли, князю не хватило, чтобы добраться до Новгорода, зимой 1238 года Ярослав в Новгороде так и не появился. Можно только предполагать, что этому помешали монголы, наступая слишком быстро и, вероятно, им удалось перекрыть пути подъезда к Новгороду. Ярослав появляется во Владимире только в марте 1238 года, сразу после ухода монголов. По другой версии Ярослав в указанное время находился во Владимиро-Суздальской земле, но вот где именно летописи умалчивают.  При этом, остаётся загадкой и то обстоятельство, почему  Ярослав Всеволодович, находясь рядом, не пришёл со своею дружиною по зову своего родного брата, великого князя Юрия Всеволодовича и бездействовал даже, когда монголы разоряли его родную вотчину.
                Анализ его деятельности до монгольского нашествия указывает на то, что направлена она была на одно – достижение верховенства.  Он стал главным вдохновителем междоусобной войны за владимирский престол среди сыновей Всеволода Большое Гнездо, закончившейся печально известной битвой при Липице (1216г.). В войне между своими братьями Константином и Юрием, Ярослав тогда выступил на стороне Юрия, но их войско было разгромлено новгородцами с огромными потерями. Послы присланные к  Юрию, перед сражением пытавшиеся уладить дело миром, прямо указывали на Ярослава как на главную причину войны: «Кланяемся тебе, брате, нам от тебя никакой обиды нет, а есть обида от Ярослава – и Новгороду, и Константину, старейшему брату твоему. Тебя же просим, примирись со старейшим братом, отдай ему старейшинство по правде его, а Ярославу вели отпустить новгородцев и новоторжан. Да не прольется напрасно кровь людская, за то взыщет с нас Бог». Юрий тогда отказался мириться, но позднее, после разгрома, признал правоту новгородцев, упрекая брата, что он довел его до столь печального положения.
                Остаётся загадкой и бездействие в этот период новгородского князя Александра (в последующем, за победу над шведам у реки Невы получивший прозвище – Невский), не приславшего подмогу  даже осаждённому и героически сопротивлявшемуся в течении двух недель Торжку, расположенному в новгородских землях.
                Поражение русских войск на Сити сломило сопротивление князей Северо-Восточной Руси монгольскому нашествию и предопределило попадание сначала Северо-Восточной Руси, а в последующие годы и всей остальной Руси в вассальную зависимость от монгольских завоевателей…
                В середине XIII века монгольская держава, включавшая в себя большую часть Азии и почти всю Восточную Европу, распалась на четыре улуса: улус великого хана Кублая, улус старшего сына Чингиса - Джучи (Золотая Орда), улус внука Чингиса – Хулагу и улус второго сына Чингиса – Чагатая.  Улус Джучи (Золотая Орда) включал в себя земли от Иртыша до Дуная и от Приуралья до Северного Кавказа. Монголы смешались с местным кочевым населением и получили название татар (История СССР, 1966г.).   
                Стремясь держать Русь в покорности, Золотая Орда не могла править русскими землями непосредственно и действовала при помощи своих ставленников.  В 1242 году, по требованию Батыя, Ярослав Всеволодович приезжает в Золотую Орду, в ставку хана на Волге.  Ярослава встретили с уважением и он, был утвержден на княжение в Киеве и Владимире. Вернувшись, он избрал своей резиденцией Владимир, окончательно переместив туда столицу.   К этому времени власть Ярослава Всеволодовича охватывала практически всю Русь: в Новгороде правил и отстаивал рубежи от крестоносцев его сын Александр, в Смоленске - Всеволод Мстиславич, посаженный на престол Ярославом, Галицко-Волынской землей управлял Даниил Романович, союзник, выигравший борьбу за отцовское наследство во многом благодаря Ярославу, Киев и Владимир были закреплены за самим Ярославом, а Чернигов лежал в руинах.
                О военно-политическом положении Руси во времена предшествовавших  нашествию и сразу после него, достаточно красноречиво
свидетельствует поэтическое произведение неизвестного автора  того времени «Слово о погибели Русской земли». По мнению  А. В. Соловьева (русский, сербский историк, филолог, славист, археолог, – А.Е.) высказанного в Заметках к «Слову о погибели Рускыя земли» (Институт Русской литературы АН СССР), задачей этого произведения было воспеть былую славу родины в контрасте со страшным татарским нашествием.  В этом произведении былое величие Руси безымянным автором связывается с периодом правления Владимира Мономаха, на что указывает А. В. Соловьев: «С именем Мономаха связан целый ряд красочных, легендарных образов – это, пожалуй, самая интересная часть отрывка (до нашего времени дошла только часть произведения, - А.И.). Его именем половцы страшили своих детей в колыбели; можно вспомнить, как Ипатьевская летопись говорит о правнуке Мономаха, Романе Волынском: «бе изострился на поганыя, яко лев, им же половци дети страшаху». Во всех этих образах заключена скрытая антитеза: прошлое величие и настоящее бессилие. При Мономахе литва не смела «выникнуть» на свет из болот - теперь она осмелела и нападает на Полоцк, Торопец и Ржев. Тогда угры (венгры) укрепляли каменные горы железными воротами, боясь Мономаха, теперь они притязают на Галицию, и Коломан даже коронуется в Галиче. Ноткой иронии врывается шутка: «а немци радовахуся, далече будуче за синим морем». Действительно, во времена Мономаха немцы не появлялись еще на балтийских берегах, теперь они укрепились там, взяли Юрьев и угрожают Пскову и Новгороду. Восточные инородцы - буртасы, черемиса, мордва и вяда — бортничали на Мономаха, т. е. давали ему дань диким медом, теперь приходится воевать с непокорной Мордвой.
              «В Ростово-Суздальской земле к татарам отнеслись положительно. Удельные князья поехали в ставку Батыя, где их пожаловали их же владениями и с миром отпустили по домам. В Великороссии согласились с тем, что Русская земля стала земля «Канови и Батыева», т.е. признали сюзеренитет монгольского хана (хотя престол в это время был вакантным) и Батыя как старшего в роде Борджигинов, и что «не подобает на ней жити не поклонившися им», - пишет Л.Гумилёв (Лев Николаевич Гумилёв ( 1912-1992гг.) - российский писатель и учёный в области археологии, истории, востоковедения. Создатель пассионарной теории этногенеза, - А.Е.)
               Введённая монголами система управления русскими землями посредством получения ярлыков (письменного дозволения от Ордынского хана, – А.Е.) на княжение способствовали ещё большему обострению взаимоотношений между князьями и соответственно, ещё большему  обособлению отдельных земель, в итоге, в последующие исторические периоды времени судьбы земель Юго-Западной и Северо-Восточной Руси складывались автономно.
               «С восшествием Иоанна Даниловича (князь Московский Иоанн Даниилович, по прозванию «Калита», годы правления 1328-1340 гг., - А.Е.) на престол Великого княжения мир и тишина воцарились в северной Руси; что Моголы престали наконец опустошать ее страны и кровию бедных жителей орошать пепелища; что христиане на сорок лет опочили от истомы и насилий долговременных – то есть Узбек (хан Золотой Орды с 1313 года, - А.Е.) и преемники его, довольствуясь обыкновенною данию, уже не посылали воевод своих грабить Великое Княжение, занятые делами Востока и внутренними беспокойствами. Отечество наше сетовало в уничижении; головы князей все еще падали в Орде по единому мановению ханов: но земледельцы могли спокойно трудиться на полях, купцы ездить из города в город с товарами, бояре наслаждаться избытком; кони татарские уже не топтали младенцев, девы хранили невинность, старцы не умирали на снегу. Первое добро государственное есть безопасность и покой; честь драгоценна для народов благоденствующих: угнетенные желают только облегчения и славят Бога за оное», - так описывает Н.М. Карамзин в «История государства Российского» наступившее «облегчение» для угнетённых русских земель спустя почти сто лет после завоевания Руси монголами. 
                Иван Калита неуклонно стремился к расширению территории своего княжества. Он поставил в зависимость от себя ростовских князей, а так же князей галицкого, белозерского и угличского.  По мнению Н.М. Карамзина именно этот период времени ознаменовался возвышением Москвы, которая «со времен Иоанновых сделалась истинною главою России».  Иван Калита старался угодить хану исправной доставкой дани и тем предотвратить татарские набеги на Русь. Для этого он жестоко выколачивал дань из подвластного ему населения. С Ивана Калиты великое княжение получали преимущественно московские князья. Такой ценой было достигнуто укрепление Московского княжества и была добыта для Руси возможность передохнуть от татарских набегов.
              Иван Калита был жестоким, хитрым, лицемерным, но дальновидным и целеустремлённым правителем. Суровыми мерами он добился роста своих владений и укрепления власти. (История СССР, М.,1966г.).
              При сыне Калиты Семионе (князь Московский и Великий князь Владимирский с 1340 по 1353 гг., - А.Е.) с «отношениями татарскими соединились литовские».
              «Мы видели, что в то самое время, как на северо-востоке усилились московские князья и стали собирать Русскую землю, на юго-западе то же самое дело совершено было князьями литовскими; но как скоро обе половины Руси собрались в два сильные тела, то и вступили в борьбу между собою; Гедимин занят был подчинением себе волостей Юго-Западной Руси; сын его Олгерд, спокойный с этой стороны, обратил внимание на Северо-Восточную», - С.М.Соловьёв («История России с древнейших времён»).
             Агрессия на Русь литовских феодалов в значительной мере затрудняла процесс объединения русских земель. Наряду с борьбой против ордынского владычества русский народ должен был вести борьбу и с литовскими захватчиками. Это распыляло его силы.

              П Р О Т И В О С Т О Я Н И Е  С  О Р Д О Й

              В 60-х годах XIV века уже наметились признаки  распада Золотой Орды, державшейся на завоеваниях и грабеже покорённых народов. В Орде учащались распри между отдельными правителями. Ордынские ханы часто сменялись. Были периоды когда правили сразу два хана.
             В 1362 году литовское войско состоящее в большинстве своём из русских населявших русские земли в составе Литвы под предводительством литовского князя Ольгерда у реки Синие Воды (левый приток Южного Буга) разбило войска трёх татарских князей хана Мурада, пытавшимся вновь подчинить себе Подольскую землю.  На Синих Водах князья Золотой Орды получили первое сокрушительное поражение от русских войск, это в значительной степени ослабило ее власть над покоренными народами юго-западных русских земель. В результате этой победы значительная часть современной территории Украины вместе с Киевом оказались под полным контролем Великого княжества Литовского.
              Завладевший в 1361 году  мордовскими землями ордынский «царевич» Тагай в 1365 году совершил разорительный набег на Рязанское княжество, сжёг Переяславль-Рязанский.   Великому князю Рязанскому, Олегу Ивановичу, принадлежавшему к одной из рязанских ветвей Рюриковичей, удалось подчинить себе князя Владимира Ярославича Пронского и сделать другом Тита Козельского, и с тем вместе огромное Рязанское княжество едва не впервые стало действительно единым и силы его могли выступать не поврозь и не против друг друга, а совокупно противу общих врагов.
               При нападении Тагая, Олега Ивановича не было в княжестве. Но узнав о набеге он, соединившись с пронскими и козельскими войсками, смог догнать возвращающихся ордынцев и разгромить их. Симеоновская летопись сообщает об этом так: «В лето 6873 (1365) … Тагаи, князь ординскыи, изъ Наручади прииде ратью Татарскою на Рязанскую землю и пожже градъ Переяславль. Князь же великии Олегъ Рязанскыи съ своею братьею съ Володимеромъ Проньскымъ и Титомъ Козельскимъ, събравъ силу свою, и иде въследъ его, и постиже его на месте, нарицаемемъ подъ Шишевскимъ лесомъ, на Воине, и бысть имъ бои, брань зело люта и сеча зла, и поможе Богъ великому князю Олгу, и братии его Проньскому и Козельскому, а Тагаи въ мале дружине едва убежалъ.» Писателем Дмитрием Балашовым в жанре художественного воспроизведения это событие описано в романе «Отречение».
                Свой набег Тагай рассчитал правильно. Не став задерживаться на Проне, ни на рубежах княжества, он изгоном пошел прямо на Рязань и сумел-таки опередить Олега, слишком поздно узнавшего о нападении.
                Город пылал. Разграбив Рязань, татары растеклись по окрестным селениям, все предавая грабежу и огню. Гнали скот, гнали полон, телегами увозили нахватанное добро. Назад тяжко ополонившаяся орда двигалась медленно, сопровождаемая ревом, блеянием и мычаньем угоняемых стад, плачем детей и воплями жонок, бредущих в пыли нестройными толпами под охраною едущих шагом всадников.
                Жители Переяславля-Рязанского не ведали ничего, когда ясным днем нежданно-негаданно (мужики были, почитай, все в полях) в отверстые ворота города ворвалась яростная татарско-мордовская конница. Выскакивающих на улицу кто в чем растерянных людей рубили саблями на скаку.
                О погоне и мщении Тагай не думал, не чаял, что русичи сумеют так быстро собрать рать. Орду настигли на выходе из Рязанской земли, у Шишевского леса на Войне. По замыслу Олега, с учётом численного превосходства татар,  Рязанская рать должна была тремя потоками рассечь войско Тагая и далее избивать по частям, не давая соединиться воедино и не отрываясь от татар ни на миг. Тагаю навязывали свальный бой, скорее резню, в которой выигрывал тот, в ком достало бы больше ярости. А в достаточной ярости русских ратников, жен и детей которых сейчас уводили в полон, Олег был более чем уверен.
                Ударили с зарей. Бой развивался по должному порядку, и Олег сосредоточил себя целиком на близящей сшибке. Татарская лава, визжа, катилась встречь, не думая уступать, ни заворачивать коней, верно, ждали, что первыми повернут русские. Олег слегка тронул остротми бока своего жеребца - и конь наддал, и вот уже он начал обходить передовых, сближаясь с растущими рядами татар. Щурясь, он высматривал того, «первого», и усмотрел, и когда кричащий, топочущий вал - отверстые пасти коней, косматые шапки, рты, открытые в реве, колышущийся блеск сабель надвинулись и содвинулись, поднял саблю и, уклонясь от копейного острия, рубанул, немыслимым зигзагом лезвия уйдя от столкновения с ордынскою саблей, в жуткое мгновение увидев прямо перед собою надменное молодое лицо, гордый взор узких степных глаз, суровый рот в тонкой оправе усов и черной рисованной бороды и медный ворот дорогой хорезмийской брони, на палец выше которого и пришло лезвие его сабли. Падения тела он не видел. В яркий от сабельного блеска миг пришлось отбить боковой удар, отразить второй и перемахнуть через поверженного вместе с брыкающимся конем всадника. Он вырвался вперед, в гущу, вокруг были только враги, и он рубил, рубил и рубил, так что стремительный блеск оружия превратился в немыслимое вращающееся молнийное колесо, и не чуял тупых копейных тычков в кольчугу, и, расчищая себе кровавый путь, рвался вперед, вперед и вперед, лишь какою-то сотою долей сознания с облегчением отмечая нарастающий рев за спиною. Дружина пробивалась к князю.
                Кони вставали на дыбы, рушились. Павшие, кто мог, тыкали слепо снизу обломками копий в брюха вражеских коней. Фонтанами брызгала кровь. От треска оружия и рева ратей закладывало уши. Олег рубил, не следя падающих врагов, они попросту исчезали с глаз, расчищая дорогу к следующим за ними. Кто-то из Тагаевых ратных размахнул арканом, но в сумятице боя аркан запутал своих, и Олег тремя страшными ударами достиг и повалил мордвина с ременной петлей. Его уже обгоняли, уже резались вокруг него и впереди, и князь на мгновение опустил клинок, с которого капала кровь, гикнул и рванул вкось, углядев сумятицу на правой руке, где огромный, облитый бронею татарин крушил русичей железною палицей одного за другим. Взявши в зубы поводья, Олег ринул коня вплоть к велика ну и, левой вырвав нож - меж тем как татарин с медвежьею силой схватил его за правую руку со вздетою саблей и повернул так, что сабля со звоном исчезла в круговерти конских и людских тел,- левой, грудь в грудь, всадил нож в крохотную щель разошедшейся на горле бармицы. Кабы не хлынувшие со сторон русичи, его бы убили в тот миг. Но вал своих одолел, и кто-то, нырнув под коня, подхватил, свесившись и сев снова в седло, саблю князя и подал, красную от крови, Олегу, и по гордости молодых глаз, по жажде боя, что прочел во взоре, понял Олег, что одолевают, одолели уже!
                Татары и мордва еще рубились, не уступая, еще падали, но падали все гуще и гуще, и вот обнажилось впереди истоптанное поле, по которому вразброд скакали уходящие от удара враги.
                Тагай уходил, потеряв весь обоз, полон и три четверти своего войска. Погоня воротилась к ночи на запаленных конях, таща на арканах полоняников. Тагай ушел «одною душою», бросивши раненых, покидав запаленных лошадей и повозки. Победа была полная…
                Великий князь Рязанский, Олег Иванович проводил гибкую и целеустремленную политику по отношению к Золотой Орде, Литве и Московскому княжеству. 28 октября 2007 года - в день празднования 70-летия Рязанской области, в г.Рязани был открыт памятник князю. Установленная на высокий пьедестал бронзовая фигура князя, сидящего на коне, была создана под руководством Зураба Церетели - скульптора и президента Российской академии художеств. Для всех жителей Рязани имя князя Олега Иоанновича связано с глубоким уважением и благоговейным почитанием.
                После поражения у Шишевского леса владения Тагая вскоре попали под власть Ордынского темника Мамая, начавшего объединение Золотой Орды под своей властью и властью марионеточных ханов-чингизидов. Город Мохши, центр летописной Наручадской орды, или одноимённого улуса, стал постепенно приходить в упадок, переходя из рук в руки. Часть городской аристократии (мурзы Солохмир, Едуган и ещё несколько эмиров) в 1371 году решила перейти на службу к рязанскому князю, впоследствии они стали родоначальниками таких известных российских дворянских родов, как Апраксины, Шишкины,  Крюковы, Хитрово, Вердеревские, Ханыковы и др.
                Орда издавна проводила политику натравливания одних русских князей на других, но с 60-х годов XIV века русские (и прежде всего московские) князья делают попытки (и часто весьма удачные) усилиться, используя в своих интересах ордынские распри. В политике московского правительства замечаются некоторые признаки освобождения от властной опеки Орды.
                «Калита и Симеон готовили свободу нашу более умом, нежели силою: настало время обнажить меч.», - пишет Н.М. Карамзин о времени правления князя Дмитрия Иоанновича (Донского), одним из самых знаменитых русских князей.
                Одним из первых серьезных достижений еще молодого Дмитрия Донского, стало строительство белокаменного Кремля - первого каменного укрепления в Москве. Поводом для перестройки княжеской резиденции стал большой пожар 1365 года, уничтоживший значительную часть московских построек, в том числе и в пределах деревянного Кремля. В начале 1366 года князь начал свозить в город белый камень из каменоломен на реке Пахре, а годом позже, когда запас строительного материала был накоплен, приступил к возведению каменных стен. Появление такой мощной крепости, уступавшей по своим возможностям разве что кремлям Новгорода и Пскова, существенно подняло престиж Москвы и значительно увеличило ее безопасность.
                В 1368 году московские войска напали на Тверь. Началась междоусобная война  за великое Владимирское княжение между московским князем Дмитрием Ивановичем и князем тверским Михаилом Александровичем длившаяся четыре года.
                В какой то период этого времени, Михаил Александрович, князь тверской, пользуясь поддержкой своего зятя литовского князя Ольгерда, почувствовал, что сила на его стороне и это очевидно, подвигло его на еще большую изобретательность. Весна очередного перемирия застала его с подарками в руках у шатров Мамаевой Орды. Михаил пришел как раз вовремя, потому что Мамаю уже все уши прожужжали о самовольствах московского князя Дмитрия, который и дань не платит какую следует, и каменную крепость выстроил, и нижегородского князя с великого стола сшиб, а тверского в темнице держал, литовскому же вечного мира не дал. Мамай давно бы уже приструнил Дмитрия, да все было недосуг, связан по рукам непрекращающимися беспорядками в самом Улусе Джучи.    Но не зря помнил Мамай старую науку Узбек-хана: владимирской ярлык - игральная кость. А такому, как Михаил, если кость достанется, то уж полетят вокруг клочья, он ее без драки не выпустит. Рано или поздно он, Мамай, еще займется русским улусом как следует, а пока пусть грызутся друг с другом, все легче потом будет скрутить и Дмитрия и Михаила (Ю.Лощиц, «Дмитрий Донской»).
                Тверской князь возвратился домой с ярлыком на великое Владимирское княжение в сопровождении ордынского посла - тот был уполномочен Мамаем присутствовать при торжествах венчания нового великого князя владимирского. Однако действующий великий князь владимирский Дмитрий Иванович повелел по всем градам боярам и черным людям целовать крест на верность Москве и «не даватися князу Михаилу тверскому и в землю его (Дмитрия) - на княжение Владимерское не пускати». Когда же от ордынского посла поступило к московским князьям оскорбительное приглашение во Владимир - на венчание Михаила, Дмитрий Иванович ответил как истинный хозяин положения: «К ярлыку не еду, а в землю на княжение Владимерское не пущу, а тобе, послу, путь чист». То, что совершил Дмитрий Иванович доселе было неслыханной дерзостью, в былые времена за это со стороны Орды должно было последовать неотвратимое наказание.
                Немного повременив, засобирался в Мамаеву Орду и сам Дмитрий Иванович. Понятно, что не сразу, не без колебаний решился двадцатилетний великий князь владимирский на эту поездку. Ныне же Мамай о многом может спросить и прежде всего спросит за «самочиние»: как посмел не пустить тверского князя венчаться во Владимире? Или не знал, что ярлык отдан Михаилу по его, Мамая, воле? Да и о «царском выходе», конечно же, спросит. Но семь бед - один ответ, не ехать совсем тоже нельзя. Мамай сейчас хоть и не хан Золотой Орды, но за последние годы значительно усилился и русские князья в Сарай уже не ездят, а навещают Мамая в низовьях Дона, где летом обычно кочует ставка могущественного темника (ставка Мамая находилась в становище особо преданного ему тумена в городе Замык в низовьях Днепра, в устье реки Конки на месте современного Каховского водохранилища на Украине, - А.Е.).  Мамай, будучи всего лишь беклярбеком, правил Ордой от лица марионеточных ханов, которых временами менял по своему усмотрению.
               Самым действенным способом получения ярлыка на княжение в рассматриваемое время было приобретение его покупкой.  Очевидно, что при  существовавшем на тот момент внутриполитическом раскладе как на Руси, так и в Орде и во взаимоотношения между ними, московскому князю пришлось пообещать  Мамаю если не золотые горы, то дань размером значительно большую нежели это пообещал ему тверской князь. Поэтому Дмитрию Ивановичу и удалось, казалось бы, невозможное: он в итоге вновь был пожалован великим княжением Владимирским.
                В 1376 г. московская великокняжеская власть предприняла попытку взять под свой контроль часть Волжского путь и подчинить своему влиянию волжских булгар. Булгары испытали на себе силу Чингисхановых полчищ раньше чем Русь. Держались крепко и достойно, но в одиночку противостоять Орде было невозможно. И теперь они - такие же, как и Русь, улусники и данники Золотой Орды, князьями тут сидели то ставленники сарайских ханов, то исполнители воли Мамая.
                Летописи об этом походе сообщают вкратце и совсем ничего не говорят о его политической и военной подоплеке. Одно дело, когда русские князья дерутся между собой, это основа Ордынской политики правления в подконтрольном ей Русском улусе,  совсем другое дело, когда этот вассал нападает на улус, подконтрольный Орде и находящийся под управлением её наместников, в данное время наместником могущественного Мамая. 
                Думается, что  посылая рать на камских булгар, великий князь Дмитрий Иванович вполне осознавал возможные последствия этого рискованного предприятия. Очевидно руководствуясь этим, Дмитрий Иванович послал на Булгар войско под предводительством опытного князя Дмитрия Михайловича Боброк Волынского, ставший затем зятем Дмитрия Ивановича, будущий герой Куликовской битвы (он был воеводой при Засадном полку). Поход был организован согласованно с нижегородским князем Дмитрием Константиновичем. Последний отправил вместе с московским войском рать, во главе которой поставил своих сыновей Василия и Ивана Дмитриевичей. Сам Дмитрий Иванович с военными силами двинулся к Оке, чтобы предотвратить возможный удар Мамая на русские рати с этой стороны. Таким образом, Русь явно переходила в наступление на Орду.
                К стольному  г.Булгару русские рати пришли в Великое говенье, 16 марта, в понедельник на Вербной неделе.  Крепость встретила русских раскатами грома, выяснилось, что грохот производился пушечной пальбой: защитники столицы «гром пущающе з града, страшаще русское воинство». Видимо, булгары недавно завели у себя пушки, эту новинку европейской военной техники, и рассчитывали ошеломить противника чудовищным рыком, клубами дыма и языками пламени из орудийных жерл - о толковом прицельном огне вряд ли тогда могла идти речь. Одновременно они устроили основательную вылазку при этом, часть всадников атаковала русских верхом на верблюдах. Очевидно, по замыслу болгар, эти двугорбые существа, должны были переполошить лошадей противника и внести дополнительную сумятицу в его ряды. Однако ни пушки, ни верблюды не произвели должного впечатления на русских, они не испугались и «крепко противу сташа на бой». В результате «бесермене» дрогнули и скрылись в городе.
                Еще от прадедных времен сбереглось предание, что булгары в поле несильны, но города свои держат крепко. До осады, однако, не дошло. Стольные князья Асан и Мамат-Салтан поспешили выслать челобитчиков, и последние вели себя настолько робко и согласительно, что русские князья, посоветовавшись, выставили самые крутые требования: откуп был запрошен в пять тысяч рублей! Страх перед русскими был настолько сильным, что болгары сумели быстро собрать и выплатили откуп, при этом видимо пришлось как следует пощупать купеческую верхушку города.   Пушки со стен города были сняты и вывезены в Москву где были установлены на городских стенах. В Булгарах Дмитрий Иванович «всю свою волю вземше», оставил своего «даругу» (специальное должностное лицо, своего рода наместник) и таможника - сборщика пошлин. Следовательно, Волжский путь оказался в ведении московского правительства. Это был, несомненно, большой политический успех для Руси.
                Победный поход русских ратников на Булгар вызвал вполне понятное неудовольствие в ставке Мамая. На ту пору во владениях могущественного темника объявляется некий царевич-чингисид, которого русские летописи называют Арапшей (возможно, Араб-шах). Был он «свиреп зело, и ратник велий, и мужествен, и крепок, возрастом же телесным... мал зело...». Историк Карамзин, усиливая это выражение летописца, говорит, что Арапша «был карла станом, но великан мужеством». Царевич горел желанием прославиться, и Мамай предложил ему пойти изгоном на Русь, чтобы в первую очередь наказать хорошенько нижегородского князя и показать великому князю Дмитрию, кто хозяин на Волге.
               Слух об опасности опередил появление Арапши. Дмитрий Константинович быстро сослался с зятем, великий князь московский немедля собрал войско, сам повел его к устью Оки, на соединение с полками тестя. Пока шли, от разведки то и дело поступали донесения, не содержавшие о каком-нибудь воинском продвижении из пределов Мамаевой Орды. Великий князь приказал части  приведенных с собой полков (владимирский, переяславский, юрьевский, муромский, ярославский) двигаться дальше на соединение с нижегородской ратью, а сам вернулся в Москву. Очевидным является то обстоятельство, что московское правительство в рассматриваемое время уже не ограничивается оборонительными мероприятиями в целях защиты русских рубежей от татаро-монгольских вторжений, а, желая предупредить эти вторжения, переходит в наступление против Орды.
               Московское войско перевезлось через Оку и, соединившись с нижегородцами, направилось в мордовские земли, к реке Пьяне (река в нижегородской области, левый приток р.Суры, примерно в 100 км к юго-востоку от Нижнего Новгорода, - А.Е,). Во главе русских полков стоял нижегородские князь средний сын Дмитрия Константиновича, Иван и князь Семен Михайлович. Дорога к Пьяне была Ивану Дмитриевичу хорошо известна. Ровно десять лет тому назад вместе с отцом, дядей Борисом и старшим братом Василием Кирдяпой Иван уже проходил здесь в челе суздальско-нижегородской рати, которая преследовала булгарского князя Булат-Темира.
               Летописи подчеркивают многочисленность русских вооруженных сил, брошенных на неприятеля («и бысть рать велика зело»). Когда русское войско переправилось через реку Пьяну, к нему пришло известие, что царевич Арапша находится сравнительно далеко, на Волчьей воде (верховье реки (истоки) находится в Белгородской области России, левый приток Северского Донца, - А.Е.). Согласно летописям, эта весть оказала разлагающее влияние на русскую рать. Не чувствуя опасности, воины допустили оплошность («оплошишася»), обнаружили беспечность и недостаток бдительности («и небрежением хожаху»). Они сложили свои доспехи на телеги и спрятали в походные мешки, оружие их не было в боевой готовности («доспехи своя въскладоша на телеги, а ины в сумы, а у иных сулици еще и не насажены бяху, а щиты и копиа не приготовлены»), перестали нести караульную службу. Поскольку было жарко, воины разъезжали, расстегнувшись и сбросив с плеч свои одежды («а ездят, порты своя с плечь спущав, а петли ростегав, аки роспрели, бяше бо им варно, бе бо в то время знойно»). Запахло над обозами пивом да медом, у окрестной мордвы напромышляли этого добра вдоволь. Собрались-то к бою, а попали к винопою – так гласит народная поговорка. Тут и посваталось безделье к похмелью. Раздобыв мед и пиво, ратники без меры напились и совершали разъезды в пьяном виде («а где наехаху в зажитии мед или пиво, и испиваху до пиана без меры, и ездят пиани…»). «По истине за Пианою (река) пиани», - язвительно замечают летописи, допуская каламбур, построенный на созвучии слов. Что касается «старейшин», князей, «бояр старейших», «вельмож», воевод, то они не подавали примера честного исполнения ратного долга и, чувствуя себя не как на войне, а как дома, потешались охотой («те все поехаша ловы деюще, утеху си творяще, мнящеся, акы дома»). Об ордынцах говорили снисходительно: «может един от нас на сто татаринов ехати, поистинне никтоже может противу нас стати». Между тем мордовские князья, в земле которых находилось сейчас бездействующее русское войско, тайными путями провели полки ордынцев к Пьяне. Разведка проглядела их, потому что, как и все остальные, боевые сторожа погрязли в беспечности.
                Отрезвление было ужасным. 2 августа 1377 года пополудни в русские обозные тылы вонзилось с разных сторон пять клиньев ордынской конницы. Ни один из воевод не оказался в состоянии наладить сопротивление. То, что происходило, нельзя было назвать сражением, это была кровавая бойня. Люди очумело метались: кто разыскивал коня, кто пытался напялить кольчугу, кто искал древко для наконечника сулицы, кто окликал воеводу или сотника; большинство кинулось наутек. Князь Иван во главе бегущих понёсся верхом прямо к берегу Пьяны. Сверзившись с конем в воду, он тут же начал тонуть. Князь Семен Михайлович был убит. Погибло в реке и множество «бояр и слуг и народа бещислено».  Кто и до Пьяны не добежал, оказался в плену, и полон тот был «безчислен». А кто спасся от погони, хлебнул потом позора вдоволь.
                Враг не удовольствовался разгромом русского войска и кинулся, возбужденный даровой победой, на Нижний Новгород. Расстояние от Пьяны до устья Оки конники покрыли за три дня и утром пятого августа ворвались в нижегородский нагорный посад. Недостроенный полукаменный-полудеревянный кремль защищать было некому. Дмитрий Константинович накануне с небольшим числом слуг ускакал в Суздаль, «все бо воинство его избиено быша». Впрочем, горожан своевременно оповестили о невозможности обороны, и ордынцы узрели почти полностью обезлюдевшие дворы. Большинство жителей ушло на судах вверх по Волге, в Городец.
                Ордынцы бесчинствовали в Нижнем два дня, пожгли крепость, более трех десятков деревянных церквей и затем подались пустошить окрестные волости. Ответственность за поражение русских военных сил на Пьяне возлагается персонально на суздальско-нижегородских князей Ивана Дмитриевича и Семена Михайловича.
                События на реке Пьяне нашли широкое отражение в летописях. Одним из блестящих образцов древнерусской письменности является «Повесть о Пьянском побоище», в деталях воспроизводящая причины, которые привели к поражению.
                В 1378 г. к Нижнему Новгороду снова подошли татары. Город еще не оправился от разорения, которое ему нанесли татарские войска в августе 1377 г. Князя в городе не было, а население находилось в бегах («а люди ся разбегли, гражане град повергъше, побегоша за Волгу»). Татары вошли в Нижний Новгород. В это время туда же приехал из Городца князь Дмитрий Константинович. Видя, что Нижний Новгород находится в руках татарских захватчиков, он предложил им уплатить за него «окуп». Татары не согласились на это предложение и, как и в 1377 г., подожгли город, а затем, покинув его, «повоевали» Нижегородский уезд.
                Из событий относящихся к 1377-1378 гг., следует, что серия татарских набегов на Нижегородскую землю была вызвана не просто стремлением к грабежу. Не случайно татарские захватчики не захотели взять «окупа» за Нижний Новгород с князя Дмитрия Константиновича и на его глазах подожгли город. Задачей подобных набегов являлось подорвать материальные ресурсы Суздальско-Нижегородского княжества, оплота Москвы на Волжском торговом пути.
                Мамай опирался на финансовую поддержку генуэзских купцов, потеснивших в Крыму византийцев и венецианцев и построивших укрепленные фактории на южном берегу Крымского полуострова. Во второй половине XIV веке генуэзцы являлись в Крыму большой силой, владея фактически всем южным берегом Крыма, имея колоссальные доходы от работорговли. Крупнейший невольничий рынок располагался в Кафе, находившейся в границах нынешней Феодосии. Отсюда и стремление пресекать любые посягательства кого либо на торговые пути подконтрольные Орде.
                Во второй половине июля 1378 года к Великому князю Московскому Дмитрию Ивановичу все чаще стали поступать тревожные сведения от заокской дальней разведки, отмечавшей передвижение значительных сил противника к южным окраинам Рязанской земли. По предварительным наблюдениям, рать, вышедшая из степей Мамаевой Орды, была гораздо многочисленней обычных отрядов, что в последние годы тревожили русский юг. Решено было, как и при организации похода к реке Пьяне, упредить возможный удар неприятеля в глубь Междуречья, встретив его на дальних подступах к окскому рубежу. Можно думать, что московские правители учли уроки гибели русских войск на Пьяне в 1377 г. - учли в двух отношениях. Во-первых, как крупное военное поражение, повторение которого нанесло бы Руси весьма чувствительный удар. Во-вторых, как факт, подорвавший уже завоеванные ранее великокняжеской властью позиции на пути политического объединения русских земель. Очевидно, в Москве с намерением исправить крупные упущения, допущенные в 1377 г., тщательно готовились к новой большой битве с Ордой. В этих целях была достаточно хорошо организована разведка, и в Москве вовремя стало известно о планах Мамая. На этот раз сам великий князь Дмитрий Иванович возглавил рать, выставленную против ордынских захватчиков.
                В самом начале августа великокняжеская рать под предводительством Дмитрия Ивановича, перевезлась через Оку напротив Коломны и стала медленно, выдерживая все меры предосторожности, спускаться в южном направлении.  Вскоре, с юга на соединение с москвичами прибыл отряд прончан, подгоняемых опасностью неравного столкновения со степняками, привёл их князь Данило Пронский. Стало известно, что ордынские тьмы ведет некий мурза но имени то ли Бегич, то ли Бигич. Не слышно что-то раньше было про такого полководца. Как из бездонного мешка, каждый год извлекает Мамай новых и новых военачальников, неведомо лишь, в какую прорву исчезают предыдущие.
                Встреча русских и татарских войск произошла в Рязанской земле, у реки Вожи. Татары стали по одну ее сторону, русские - по другую. Русские явно выжидали, предоставляя татарам начать военные действия. Дмитрий Иванович уже знал, что у Бегича очень велик обоз, не в пример русскому. С таким обозом не ходят в легкий набег по пригородам и волостным селам. Такой обоз рассчитан на проникновение в глубь чужой, враждебно настроенной страны. Очевидно, Бегич предполагает не просто прощупать сторожевые стоянки на Оке, но надеется и Междуречья вкусить; он, может быть, и до самой Москвы не прочь пустить тысячу-другую всадников, чтобы напомнить русским о временах ордынской вездесущности.
                Через несколько дней после того, как оба войска выстроились друг против друга, татарские полки решились перейти, реку и напасть на русскую рать. Летописи повествуют об этом в очень образном стиле: «Не по мнозех же днех татарове переехаша на сю сторону, и удариша в кони свои, и скочиша вборзе, и нюкнуше гласы своими, и поидоша на грунах, и тъкнуша на наших…».  Битва произошла 11 августа. Из летописного рассказа с несомненностью вытекает, что русские были вполне подготовлены к отпору татарам. Русская рать была распределена на три полка. Один из них (под предводительством великого князя Дмитрия Ивановича) ударил в лицо неприятелю, два других (под руководством родного дяди великого князя окольничего Тимофея Васильевича Вельяминова (полк левой руки) и князя Даниила Дмитриевича Пронского (полк правой руки) атаковали его с флангов. Удар русских воинов был настолько силен, что татарские полки сразу обратились в бегство, повернув обратно за Вожу. Русские воины погнались за ними, «бьючи их, секучи, и колючи, и убиваша их множество, а инии в реце истопоша». Было убито несколько татарских князей, погиб и предводитель татарского войска Бегич. Отмечают летописи и имена двух убитых русских воевод: Дмитрия Монастырева и Назара Данилова Кускова.
               Русские продолжали погоню за татарами до тех пор, пока этому не помешала наступившая ночная мгла. В нетерпении жаждали продолжить битву с утра, но на следующий день открылось странное зрелище за Вожей: «и обретоша в поле дворы их повержены, и шатры их, и вежы их, и юртовища алачюги их, и телеги их, а в них товара безчисленно много...».
               Выяснилось, что татары в панике продолжали отступление в течение всей ночи, разбросав по пути весь обоз.  Победа русских над ордынцами в открытом поле была впечатляющая и бесспорная. Многим русским теперь было ясно и понятно, что ордынцы при поражении так же приходят в ужас и так же безостановочно бегут, как и прочие смертные. А в остальном, в главном, на Воже победили по всем правилам! Победили, навязав свою волю, место и время сражения, сумев извлечь все выгоды из толковой расстановки полков и стремительности одновременного трехстороннего удара. 
              Сражение русской рати под предводительством великого князя Дмитрия Ивановича Донского с ордынской ратью под предводительством Бегича на реке Воже в августе 1378 г. нашло отражение в летописной повести – «Повесть о битве на реке Воже».
              Высокую оценку битве на реке Воже дал в своих «Хронологических выписках» Карл Маркс (немецкий философ, экономист, писатель, - А.Е.), определившим ее как «первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими».
              В селе Глебово-Городище, Рязанской обл., неподалёку от реки Вожи установлен памятник защитникам русской земли, представляющий собой воткнутые в землю пики с установленными на них с трёх сторон щитами, на которых располагаются гербы  Рязанского, Московского и Пронского княжеств, смотрящие каждый в сторону своей земли. Надпись на пьедестале гласит:
         «Отвагой наших предков мы горды
           Победа нам была всего дороже
           Когда впервые полчища Орды
           Разбила Русь на легендарной Воже.»
                В наши дни на месте сражения проходит праздник «Битва на реке Вожа», в ходе которого силами исторических клубов проводится реконструкция битвы. Этому предшествует фестиваль исторических клубов «Вожская битва».
               Ордынцы оставались верны своему принципу жестокого отношения к покорённым народам – возмездие за неповиновение должно следовать неотвратимо. При виде потрепанных, обесчещенных остатков своего войска бежавших с берегов Вожи, Мамай должен был наконец осознать всю нешуточность намерений московского улусника. Дело заходило слишком далеко. Хорошо было бы наказать Москву немедленно, но великой силы, хотя бы равной Бегичевой рати, сразу не набрать. Наступил сентябрь, и великий темник, чтобы хоть чем-то ответить на оглушительную оплеуху, полученную при Воже, сколотил легкоконный отряд и выслал его изгоном на Рязань. Это было местью за участие в походе дружины из рязанской земли под предводительством пронского князя Даниила Дмитриевича.
             Князь Олег Иванович о близости карателей проведал слишком поздно. Он не поспевал ни собрать достаточной рати, ни попросить помощи у москвичей, отошедших за Оку. Опять в который уже раз получалось, что ордынцы вымещают зло на нем, на его людях и городах именно потому, что он с краю. Он уклонился от сражения на Воже, но вынужден расплачиваться за успех Дмитрия. От чужой славы на спине соль. Перебравшись с малой дружиной за Оку, Олег по привычке скрылся в лесах с горечью от сознания собственного бессилия. На московской стороне также не ожидали столь скорого ордынского ответа,  да и Олег не подал заблаговременно никакого знака тревоги.  Татары «взяша град Дубок и сожгоша, и прочая грады пожгоша, и власти и села повоеваша и пожгоша, и мног полон собравше, возвратишася во свояси».
               Этим набегом, Мамай, косвенно осложнил итак не простые отношения между Москвой и Рязанью. Это последствие ордынской изгоны всплывет наружу не сразу, а лишь летом - осенью 1380 года. Но все эти разрозненные нападения татарских войск на русские земли были лишь прелюдией к тому решительному ордынскому наступлению на Русь, которое последовало в 1380 году.
               Со смертью хана Бирдибека в 1359 г. начинается один из самых темных периодов в истории Золотой Орды. За 20 лет междоусобной войны на престол претендовало более 20 ханов. Огромное, мощное, казавшееся несокрушимым государство на глазах разваливалось. Через несколько дней после утверждения на престоле Тимур-ходжи (1361г.) на политическом горизонте Золотой Орды надолго появляется фигура Мамая, властного вельможи, умного и изворотливого политика. Начало его сепаратистской деятельности относится к одному из весенних месяцев 1361 г. При хане Бирдибеке Мамай занимал должность беклярибека, высшую в государстве, да к тому же был женат на дочери хана. Однако сам Мамай, не принадлежа к роду Чингизидов, не спешил провозгласить себя ханом, ибо законными правителями в Золотой Орде и других монгольских государствах считались лишь те лица, которые по прямой линии родства восходили к Чингисхану. В связи с этим он предпочел, не вызывая излишних страстей вокруг вопроса о престолонаследии, укрыться за спиной марионетки, не имеющей никакой фактической власти. Первым марионеточным ханом при всесильном беклярибеке стал Абдуллах (1361—1369 гг.). Выступив против Тимур-ходжи в середине 1361 г., Мамай вынудил его бежать из Сарая ал-Джедид на правый берег Волги, где он и был убит. Вскоре и самому Мамаю также пришлось переправиться со своей ордой и Абдуллахом через Волгу и уйти в принадлежавший ему улус Крым. Именно там он рассчитывал пополнить свои войска, чтобы, вернувшись, захватить и столичные левобережные районы государства. В период с 1359 по 1370 год Мамаю пришлось с переменным успехом воевать с девятью ханами.
              В результате мятежа Мамая Золотая Орда раскололась на две враждующие части, границей между которыми стала Волга. Районы между Волгой и Доном, Северный Кавказ, Причерноморские степи и Крым находились под властью Мамая и его марионетки. Левобережье Волги со столицей государства Сараем ал-Джедид и прилегающими к нему районами составляло противовес Мамаю, основную роль в котором играла столичная аристократия, от прихотей которой зависели довольно часто сменявшиеся сарайские ханы.
               Не затихавшая ни на один день жестокая и напряженная междоусобица не привела к установлению в государстве крепкой центральной власти. В 1362 г. положение внешне стабилизировалось, но лишь потому, что происходило накопление сил для очередной схватки за верховную власть. Временами, в период «Великой замятни» (1363, 1367—1368, 1372—1373), Мамаю удавалось овладевать столицей Сараем ал-Джедид на левом берегу Волги.  Таким образом с начала 60-х годов и до 1380 г. на внутриполитическую жизнь Золотой Орды решающее влияние оказывали действия Мамая, всеми средствами стремившегося стать единовластным хозяином всей территории государства.
               Весь 1379 год и начало 1380 года Мамай провел в подготовке к большому походу на Русь. С 1379 года темник подчинил себе весь северокавказский регион. Границы Мамаевой Орды, по сведениям источников, к этому времени определяются следующим образом: полуостров Крым, далее граница шла по реке Днепр до русских земель; северную и северо-западную границу необходимо признать условной в связи как географическими условиями, так и состоянием войны с русскими княжествами, включая, однако, мордовские земли; восточная граница шла по реке Волга и далее по западному берегу Каспийского моря до Кавказского хребта, включая в сферу влияния Мамая Северный Кавказ. Таким образом, под контролем Мамая насчитывалось девять улусов способные выставить по 10 тысяч воинов.  Следовательно, могущественный темник мог выставить до 90 тысяч человек.
               Критическая ситуация, в которой оказался Мамай после битвы на реке Воже и наступления хана Тохтамыша из-за Волги к устью Дона, заставила Мамая использовать все возможности для сбора максимальных сил. Советники Мамая говорили ему: «Орда твоя оскудела, сила твоя изнемогла; но у тебя много богатства, пошли нанять генуезцев, черкес, ясов и другие народы». К этому числу необходимо прибавить войска наемников («бесермены» из Булгара могли выставить до 10 тысяч; невозможно пока определить численность войск, которые могли выставить «фрязы» (генуезцы), черкасы, армяне, ясы, буртасы). Таким образом, предполагаемое общая численность мамаевых войск составляла около 100 тысяч человек.
                По сообщению Московского летописного свода конца XV века, Мамай шёл «съ всеми князи Ординьскими и со всею силою Татарьскою и Половецкою, наипаче же к симъ многи рати понаимовалъ: Бесермены и Армены, Фрязы и Черкесы и Буртасы, с нимъ же вкупе въ единои мысли и князь велики Литовъскыи Ягаило Ольгердовичь   со всею силою Литовъскою и Лятьскою, с ними же въ единачестве и князь Олегъ Ивановичь Рязанъскыи». 
                Какова была цель наступления на Русь, организованного Мамаем в 1380 г.? Различные летописи определяют ее по-своему. Судя по Ермолинской и Львовской летописям, Мамай добивался увеличения размеров «выхода» (дани), уплачиваемого русскими княжествами в Орду, возвращения к той сумме, в которой он вносился при хане Джанибеке и которая затем была снижена («прося выхода, как было при цари Женибеке, а не по своему докончанию»). В Симеоновской и других летописях в качестве причины похода Мамая 1380 г. фигурирует желание отомстить русским за поражение, которое было понесено от них татарскими войсками на реке Воже в 1378 г.: «И Мамай нечестивый люте гневашеся на великого князя Дмитриа о своих друзех, и о любовницех, и о князих, иже побьени быша на реце на Воже…». Вероятно, ордынский правитель, задумав в 1380 г. нападение на русские земли, руководствовался обоими этими стимулами, ибо они нисколько не противоречат друг другу.
                Мамай рассматривал свое вторжение в русские земли не как обычный татаро-монгольский грабительский набег. Подготавливалось военное нападение крупного масштаба, которое должно было стать решающей вехой в развитии русско-ордынских отношений, внести перелом в эти отношения, заставив русских князей подчиняться воле ордынских правителей, исполнять их требования. Орду тревожило усиление Руси, где шел процесс образования единого государства. Недавняя победа, одержанная русскими над татаро-монголами на реке Воже, казалась угрожающим симптомом. Мамай хотел пресечь возможность в дальнейшем активного выступления русского народа против завоевателей, стремился взять инициативу в свои руки и нанести Руси такой чувствительный удар, который заставил бы ее примириться с татаро-монгольским владычеством. Мамай, в данный период времени, как никто  другой из правителей Орды понимал, что успехи Московского княжества в объединении русских земель могут не только подорвать ее господство над русскими землями, но и вообще привести к полной независимости русских княжеств, постоянное ограбление которых составляло экономическую основу существования Орды.
                Мамай справедливо считал, что успех большой войны против Руси будет зависеть от возможности одновременного выступления на стороне Орды всех потенциальных соперников Москвы, в первую очередь литовского князя Ягайло, и привлечения на свою сторону рязанского князя. Особенно большое значение Мамай придавал участию в походе на Русь Литвы, где в результате междоусобной борьбы к власти пришел Ягайло, придерживавшийся антимосковской ориентации. В этих целях им были приняты дипломатические акции. В одном случае они сводились к угрозам, в другом - к широким обещаниям. «И нача посылати к Литве, к поганому Ягайлу, и ко льстивому сотонщику, дьяволоу советнику, Олгоу Рязанскому, поборникоу бесерменскому, лоукавому князю...». Посольства Мамая имели успех. Он добился согласия Литвы и Рязани на совместное выступление. Во время переговоров было условлено, что после победы Московское княжество будет разделено.
                Рассчитывая в случае поражения Московской Руси на возможности территориальных приобретений путем раздела Московских земель между Литвой и Рязанью, Ягайло пообещал Мамаю выставить значительное войско. В то же время Ягайло понимал, что основу его войска составляют отряды русских, собранных с русских земель, входящих в состав Литовско-Русского государства, и что далеко не все подвластные ему русские и литовские князья согласны поддерживать его антирусскую политику, что и произошло  - Брянский и Полоцкий князья из литовской династии Ольгордовичей вывели свои дружины на Куликово поле против Мамаевой Орды. Поэтому Ягайло хотя и вышел навстречу золотоордынскому войску Мамая, но действовал осторожно.
               Во время переговоров между послами Олега Рязанского и Ягайло, которые являлись в Орду с дарами и грамотами, было условлено встретиться всем силам союзников «на реке Оке, на Семенов день» (т.е. 1 сентября). В то же время летописи указывают, что Олег Иванович предупредил князя Дмитрия: «поведая (про) Мамаев поход». Эта запись летописи свидетельствует о колебаниях Олега. Его явно беспокоила перспектива возмездия за уклонение от участия в борьбе с Золотой Ордой.
                В результате сложной политической борьбы к началу решающего столкновения Москвы с Ордой оказалось, что от союза с Москвой отпало и Нижегородское княжество, очевидно, что в сложившейся ситуации «держало нейтралитет» и Тверское княжество несмотря на договорные обязательства с Москвой. Примерно ту же позицию заняли новгородцы и смоляне. В связи с чем, с достаточной степенью уверенности можно констатировать тот факт, что на тот период времени в борьбу с Золотой Ордой выступило Московское княжество с подвластными её княжествами Северо-Восточной Руси.
              Историки сходятся во мнении, что Москва могла выставить до 70 тыс. человек. Судя по летописным данным, к Москве собрались со своими отрядами князья ярославские, ростовские и белозерские.
             По данным Ермолинской летописи, в битве участвовали также князья новосильский, оболенский, моложский, стародубский и кашинский, а также князья Иван и Федор тарусские.
             Никоновская летопись приводит данные об участии отрядов холмского, мещерского, елецкого, муромского, кемского, устюжского, ярославского и каргопольского князей.
             Кроме князей прибыли с городовыми полками воеводы и бояре - владимирские, суздальские, переславльские, ростовские, костромские, муромские, дмитровские, можайские, звенигородские, углицкие, серпуховские.
             О представительстве русских земель в сражении против Мамаевой Орды  на Куликовом поле говорится в литературном памятнике средневековья «Задонщине», где среди убитых перечисляются бояре московские, новгородские, нижегородские, белозерские, серпуховские, ростовские, переславские, можайские, костромские, владимирские, суздальские, дмитровские, звенигородские, углицкие и «30 панов литовских».
             Русь впервые  выставляла такое количество войск. Летописец отметил: «От начала бо такова сила не бывала князей Русских, яко же в се время». Не прислали своих полков Тверское, Рязанское и Смоленское княжества, что составило почти треть всех сил Северо-Восточной Руси.
               Появление передовых отрядов противника было обнаружено пограничными сторожами задолго до того, как рязанский князь Олег поставил князя Дмитрия в известность о готовящемся походе Мамая.                Прибывший 23 июня гонец сообщил о появлении Орды «во мнозе силе» на р. Воронеж. Многочисленная конница Мамая расположилась кочевьями, ожидая подхода отрядов наемников с Кавказа и из Крыма и союзной литовской рати. Князь Дмитрий созвал в Москве совет бояр и пригласил на него своего двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского (Храброго). Полученные сведения о численности Орды, хотя и были туманны, но все же указывали на серьезную опасность, нависшую над всеми русскими землями. Настораживало также, что золотоордынское войско не было разделено на отряды, действующие на широком фронте на различных направлениях, чтобы ввести противника в заблуждение, а оставалось сосредоточенным на направлении главного удара. Было видно, что Мамай решил нанести князю Дмитрию решающее поражение в одном сражении и таким образом лишить Московское княжество возможности выполнять роль политического лидера, объединяющего русский народ.
              Расположив войско у Красивой Мечи, Мамай послал в Москву своих послов. Их официальной миссией было предъявление ультиматума князю Дмитрию об уплате «ордынского выхода» (дани) в размере, значительно превышающем ежегодные взносы. Мамай требовал платить дань, «как было при цесари Чжанибеке, а не по своему докончанью» (договору). Главной же задачей послов было собирание данных о военных приготовлениях Москвы. Князь Дмитрий соглашался на уплату дани на основе подушного обложения. Однако послы Мамая настаивали на своем. Переговоры были прекращены.
;;   Стремясь предотвратить столкновение с Ордой, Дмитрий Иванович направил вслед за отъехавшими послами Мамая боярина  Тютчева и с ним «злата и сребра многа». Хотя дары и были приняты в ханской ставке, Тютчеву там подтвердили требование о выплате дани в увеличенном размере. Стало ясно, что столкновение неизбежно.
             Для сбора сведений о численности войск Мамая Дмитрий Иванович направил сторожевой отряд, в который вошли Василии Тупик, Родион Ржевский и Андрей Волосатый и около 70 человек детей боярских, «крепких и мужественных на сие». Отряду поручалось собрать полные сведения о золотоордынском войске и, главное, «добыть языка».  Плененный ханский вельможа сообщил, что Мамай идет на Русь, но ждет осени, чтобы соединиться с литовским войском. В то же время он ничего не сообщил о возможности присоединения к Мамаю рязанского войска.
               После смотра в Коломне русское войско 26 августа выступило к местам переправы через Оку у Лопасни. Впереди шел разведывательный отряд, затем Передовой полк, за ним продвигались полк Правой руки, Большой полк и полк Левой руки. Такое расположение войск на марше позволяло в случае нападения Орды быстро развернуться в боевой порядок и встретить противника во всеоружии.
               Войска прибыли к Лопасне («у Оки на Усть Лопасни реки»), получая на ходу вести «о поганых» и литовском войске. По этим данным стало известно, что Мамай все еще оставался у Красивой Мечи, литовское войско продвигалось к Одоеву, а князь Олег вел сбор своих сил к Переяславлю Рязанскому. Учтя эти данные, князь Дмитрий решил начать переправу через Оку 30 августа.
              На следующий день русское войско двинулось к Дону ускоренными маршами. Русская рать двигалась, соблюдая походный порядок. Впереди Сторожевой полк, на флангах которого двигались разведывательные отряды, наблюдавшие за местностью па широком фронте, за Сторожевым полком шли полк Правой руки, Большой полк и полк Левой руки. С тыла русское войско прикрывал отряд окольничего Тимофея Вельяминова. К этому отряду присоединялись отряды ополчения, не успевшие прибыть к Коломне.
              Продвигаясь вдоль западной границы Рязанского княжества, русское войско строго соблюдало приказ не трогать местное население, «ничтоже возмет у кого, и не единому власу коснется», и способствовать его присоединению к московской рати. Когда русское войско прибыло к Дону, сюда подошли еще несколько отрядов.
               4 сентября у урочища Березуй к нему присоединились так же литовские князья Андрей Ольгердович со своей дружиной и отрядом псковичей и Дмитрий Ольгердович с отрядом брянцев.
               6 сентября все силы сосредоточились у Дона.
               Сам по себе марш-маневр Дмитрия Ивановича свидетельствует о его высоком стратегическом искусстве. Правильно понимая политическую и военную обстановку, он владел инициативой. Умело проведенное движение исключало возможность соединения войск противника и создало уверенность в победе.
              О всех сторонах военного похода русских войск на Дон в 1380 году и произошедшей там битве на Куликовом поле изложено в работе  посвящённой 600 летию Куликовской битвы - «Куликовская битва. Сборник статей», 1980г., под общей редакцией Любомира Григорьевича Бескровного (1905-1980гг.) - советского военного историка, специалиста в области истории армии и флота Российской империи.
              Обстановка оставалась сложной. Войско Мамая продвигалось к Куликову полю и находилось в одном-двух переходах. На правом фланге в нескольких переходах двигалось литовское войско. Войско князя Олега нависало в тылу и находилось возле Переяславля (Рязанского) в двух переходах от Дона. Перед князем Дмитрием стояла задача не допустить соединения войск противника и нанести им поражение поодиночке. При этом князь Дмитрий не был убежден в желании выступления против русской рати рязанского князя, поскольку полное поражение русского войска имело бы печальные последствия и для Рязанского княжества.
;   ;      По сосредоточении русского войска к Дону возник вопрос, где встретить Мамая и как построить боевой порядок. Для его решения был созван военный совет. Почти все летописи указывают, что в этом вопросе на совете не было единогласия. Были две возможности. Можно было отдать инициативу Мамаю и принять на себя удар противника на левом берегу Дона на обширной равнине близ р. Себенки (у совр. села Себино). В случае неудачного исхода оборонительного сражения сохранялась возможность свободного отхода к границам Московского княжества. Однако это же ровное пространство позволяло противнику действовать на широком фронте и совершить своей конницей глубокие охваты флангов русского войска. Вторая возможность заключалась в том, чтобы перейти Дон и дать сражение в его излучине, пересекаемой мелкими речками и частично покрытой лесом. В этом случае предстояло дать сражение с единственной целью - победить.
;  ;       Более осторожные бояре советовали князю Дмитрию не переходить Дон: «Не ходи, понеже умножашися врази наши, не токмо Татарове, но и Литва и Рязанци». Но были и сторонники решительных действий. Они предлагали переправиться на южный берег Дона и, несмотря на численный перевес противника, дать сражение на Куликовом поле, предоставлявшем русским ряд преимуществ. Большинство высказалось за смелое движение за Дон. «Поиде, княже, за Дон», - советовали они Дмитрию Ивановичу.
  ; ;       Понимая необходимость овладения инициативой, Дмитрий Иванович принял решение ударить сначала по Орде Мамая, а затем повернуть свои войска против его союзников. Он приказал «бродов пытати той ночи», а утром перейти за реку и стать в поле. Никоновская летопись указывает, что великий князь заявил при этом: «Лутчи было не ити противу безбожных сих, ниже, пришед и ничтоже сотворив, возвратитися вспять; прейдем, убо ныне в сий день за Дон, вси и тамо положим главы своя за святыя церкви и за православную веру и за братию нашу, за христианство...».
              Решение перейти Дон и победить или погибнуть за землю Русскую говорит о том, что князь Дмитрий рассматривал активные действия как единственное средство достижения победы. Но была и другая причина: переправив войска через Дон, Дмитрий предотвратил возможность внезапного удара литовских и рязанских войск. Таким образом, проведенный князем Дмитрием маневр позволял наносить противнику удар по частям.
;;           Движение войск князя Дмитрия не осталось без внимания Мамая. «Слышав приход» московского войска к Дону, он был удивлен смелостью Дмитрия и готовностью русских принять сражение. Обращаясь к своим командирам, Мамай говорил: «двигаемся силою своею и станем у Дону противу князя Дмитрея, доколе приспеет к нам съветник нашь Ягайло со всею силою литовскою». Из этого следует, что Мамай решил не дожидаться литовской рати и добиться победы собственными силами. Между тем Ягайло колебался и не проявлял особого желания принять непосредственное участие в сражении. Можно думать, что Ягайло выжидал исхода столкновения войск князя Дмитрия и Мамая.
;;          Куликово поле лежало на Муравском шляхе. Местность представляла ровную поверхность, изрезанную небольшими речками. К югу поле постепенно повышалось и переходило в господствующую высоту Красный Холм. Куликово поле являлось довольно хорошей оборонительной позицией. С запада и северо-запада его прикрывала р. Непрядва (приток Дона), в которую впадали Верхний, Средний и Нижний Дубяки. С севера позицию ограничивала р. Дон, а с востока - речка Смолка, за которой располагался лес, носивший название Зеленая Дубрава. Ниже в Смолку впадала речка Курца. Таким образом, северная часть Куликова поля составляла четырехугольник, открытый с юга и защищенный с трех сторон естественными препятствиями, исключавшими возможность проведения обходных маневров. По фронту позиция русских имела протяженность 8 верст, в глубину - около 5 верст.
;            Лучшими возможностями для развертывания войск обладал противник. Войско Мамая могло быть расположено фронтом на северо-запад на пространстве между Сабуровым хутором и селом Даниловка. Однако эта позиция была для Орды неудобной, поскольку она исключала возможность свободного маневра конными массами, составлявшими главную ударную силу Мамая, и вынуждала атаковать русских в лоб. По фронту позиция, занятая Ордой, имела протяженность 10-12 верст, в глубину - около 5 верст. В общем площадь Куликова поля составляла около 50 кв. верст, на которой было сосредоточено около 150 тыс. войск.
             Русские прибегли к пятичленному боевому порядку, в три линии. Главную линию заняли полки Правой руки (князья Андрей Фёдорович Ростовский, Андрей Фёдорович Стародубский и др.), Большой полк (Великий князь Дмитрий Иванович, князь Иван Васильевич Смоленский и др.) и полк Левой руки (князь Василий Васильевич Ярославский и др.). В передней линии расположились друг за другом Сторожевой (князья Семён Константинович Оболенский, Иван Тарусский и др.) и Передовой полки (князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, князь Федор Романович Белозёрский и др.). Частный резерв стал за полком Левой руки. Наконец, в Зеленой Дубраве был сосредоточен Засадный полк (князь Владимир Андреевич(Храбрый), князь Роман Михайлович Брянский и др., воевода Боброк Волынский). Сторожевой полк включал только конницу. Его задача состояла в определении направления главного удара Орды. Передовой полк, укомплектованный главным образом отрядами пехоты городовых полков (дружин), должен был принять удар основных сил Орды, чтобы измотать их до соприкосновения с Большим полком и этим облегчить действия полков главной линии.
             Основу боевого порядка составляли Большой полк и полки Правой и Левой руки. Эти полки имели в центре пехоту, а на флангах конницу. Засадный полк включал отборную конницу.
              «Сказание о Мамаевом побоище» сообщает, что русские войска шли в битву под «чермным», то есть, тёмно-красным или багровым, знаменем с изображением золотого образа Иисуса Христа.
             Оружие включает клинковое, то есть мечи и сабли, боевые топоры, копья, дротики и оружие ударное - шестоперы, клевцы, чеканы. Важную роль играют луки и арбалеты.
             Тяжеловооруженный пеший копейщик первых двух линий построения был прекрасно защищен и отлично вооружен. Комплекс его защитного вооружения включал в себя чешуйчатый доспех с оплечьями и набедренниками, а также качественный шлем, с подвижной стрелкой и закрывающей все лицо кольчужной бармицей. Ниже локтей руки защищены створчатыми наручами с пластинчатыми пальцами. Щит - не слишком большой расписной миндалевидный. Практически всегда в украшении щитов русских воинов присутствовали христианские мотивы. Оружие - длинное копье с длинным листовидным наконечником, меч, боевой нож и близкий к клевцу боевой молот.
               Оружие дистанционного боя в течение 14 века играет все более важную роль при ведении боевых действий. Арбалетчики в период Куликовской битвы играли довольно значимую роль в русских полках.
              Ордынская армия, была исключительно хорошо организована и снаряжена. Как и всякое войско, построенное по принципам военного искусства монголов, это была конная армия, и пехота могла быть разве что у союзников Мамая.
              Боевой порядок войска Мамая включал передовой отряд, состоящий из легкой конницы, центра, в который входила пехота, в том числе и отряд генуэзской пехоты, и крыльев, состоящих из кавалерии. Мамай выделил также сильный конный резерв для нанесения решающего удара.
;;      Преобладание конницы в составе войск Мамая предопределило характер их боевых действий. Основу армии составляла тяжелая конница, наносившая решающий удар, формировавшаяся из племенной знати, а ядром тяжелой конницы была личная гвардия хана.
              Лук и стрелы - оружие дистанционного боя, игравшее первостепенную роль в комплексе вооружения ордынских воинов. Татаро-монгольские лучники отличались почти невероятной меткостью стрельбы, а убойная сила выстрела - крайне высокой.
               Почти столь же важную, как оружие дистанционного боя, роль играли копья монгольских всадников: после первого удара-«суима» стрелами, наносившегося легкой конницей, тяжеловооруженная и средняя конница опрокидывала расстроенные ряды противника вторым "суимом" - копейным ударом.
                Клинковое оружие татаро-моноглов было представлено палашами и саблями. Палаши имели длинные однолезвийные клинки, прямую рукоять с навершием в виде сплющенного шара или горизонтального диска. Палаши были как правило на вооружении знати, а основным клинковым оружием была сабля.
               Активно применяли ордынцы и ударно-дробящее оружие - булавы, шестоперы, чеканы, клевцы и кистени. Более ранние булавы - в виде стального шара или многогранника, иногда с шипами, практически вытеснились шестопером - то есть булавой с несколькими перьями вдоль оси. Оглушающее действие этого оружия было столь же мощным, как и у булавы, но способность проламывать доспех была несколько выше. Чаще всего такое оружие имело шесть перьев, отчего и происходит его название.
      ;;  Комплекс защитного вооружения ордынского воина включал в себя шлемы, панцири, защиту рук и ног, а также щиты.
                Дмитрий Михайлович Боброк Волынский, или Дмитрий Михайлович Боброк Волынец – боярин и воевода великого князя Дмитрия Ивановича Донского. Родом с Волыни но его точное происхождение неизвестно. В 1360-х годах перебрался в Москву на службу к великому князю, где занял ведущее место среди московских бояр.    Согласно «Сказанию о Мамаевом побоище» к тому моменту (битве на Куликовом поле) он уже «нарочит бысть полководецъ велми».
               Вместе с великим князем Дмитрием Донским Дмитрий Михайлович обдумывал расположение войск и тактику битвы. «Сказание о Мамаевом побоище» приводит эпизод, в котором сообщается о том, как он слушал землю. Накануне битвы Волынец уговорился с великим князем, что с наступлением ночи отправятся вдвоём, никого не предупреждая, на поле и он покажет ему «некие приметы». Зная, что о Боброке поговаривают как о ведуне, который-де не только разбирает голоса птиц и зверей, но и саму землю умеет слушать и понимать, он поневоле дивился этому таинственному языческому дарованию волынского князя и без особых колебаний согласился с ним ехать.
                То ли они слишком далеко отъехали, то ли угомонились уже на ночь в русском стане, но тихо было на той стороне, лишь в небе вздрагивали раз от разу слабые отблески, словно занималась новая заря, хотя и слишком рано было бы ей заниматься.
               Боброк спешился и припал всем телом к земле, приложив к ней правое ухо. Долго пролежал так князь, но Дмитрий Иванович не окликал его и не спрашивал. Тот молча сел на коня и тронул повод. Так они проехали несколько шагов, держа путь к своему стану, и Дмитрий Иванович, обеспокоенный упорным молчанием воеводы, спросил опять:
           - Ты что же ничего не скажешь мне?
           - Скажу, - придержал коня Боброк. - Только прошу тебя, княже, сам ты никому этого не передавай. Я перед множеством битв испытывал приметы и не обманывался ни разу. И теперь, когда приложился ухом к земле, слышал два плача, от неё исходящих: с одной стороны - будто бы плачет в великой скорби некая жена, но причитает по-басурмански; и бьётся об землю, и стонет, и вопит жалостливо о чадах своих; с другой стороны - словно дева некая рыдает свирельным плачевным гласом, в скорби и печали великой; и сам я от того гласа поневоле заплакал было… Так знай же, господине, одолеем ныне ворога, но и воинства твоего христианского великое падёт множество.
               После боя Дмитрий Донской сказал Дмитрию Михайловичу: «Въистину, Дмитрие, не ложь твои приметы, подобает ти всегда въеводою быти».
               Русский летописец в следующих выразительных словах рисует картину двух воинств, застывших по краям Куликова поля: «Татарьскаа бяше сила видети мрачна потемнена, а русская сила видети в светлых доспехах, аки некаа великаа река лиющися, или море колеблющеся, и солнцу светло сияющу на них и лучя испущающи, и аки светилницы издалече зряхуся». В другом описании русской рати к этому добавлено: «Шеломы же на головах их, аки утренняя заря, доспехи же, аки вода силно колеблюща, еловицы же шеломов их, аки пламя огненное пышуще».
             Конечно, по обычаям тех времён, ордынцы были наряжены к бою не менее красочно, чем русские воины. Но полкам Мамая, шедшим с восточной стороны, солнце в этот утренний час светило в спину, придавая рядам резкость очертаний и преобладающую черноту внешнего вида. А русские ратники, озираясь вокруг себя, как раз и видели веселящее дух сияние доспехов, шлемов, оружия, многоцветье одежд. Всегдашняя праздничность бранных нарядов, призванная восхитить соратников и ошеломить, ослепить врага, сегодня, как никогда, была кстати, и это тоже чувствовалось всеми.
    ;       Расположив войска на позиции, Великий князь объехал главную линию и призвал воинов к выполнению свяшенного долга. «Возлюбленни отцы и братиа, - говорил он, - своего ради спасениа, подвизайтеся за православную веру и за братию нашу! Вси бо есмы от мала до велика братие едины внуци Адамли, род и племя едино... умрем в сий час... за братию нашу! За все православное христианство». Освободительные цели воодушевили войска и возбудили их решимость отстоять свою отчизну. Все воины «укрепишася и мужесьвени быша, яко орли летающе и яко львы рыкающе на Татарьскиа полкы». После этого князь Дмитрий отъехал к Передовому полку, чтобы начать битву. Командование Большим полком он поручил боярину Михаилу Андреевичу Бренку.
              К 11 часам утра густой туман, покрывавший Куликово поле, стал рассеиваться. Противники были готовы начать боевые действия. «И было страшно видети, - указывает летописец,- две силы великие, сходящиеся на кровопролитие, на скорую смерть».
;  ;       Столкновению главных сил предшествовало единоборство двух богатырей - Пересвета и Темир-Мурзы (Челубея). Этот поединок имел целью воодушевить войска обеих сторон. Гибель богатырей в результате одновременного удара копьями произвела сильное впечатление на наблюдавших за традиционным поединком.
              На перво этапе сражения был бой авангардов: русских Сторожевого и Передового полка с легкой конницей Золотой Орды. Летопись указывает, что столкновение уже на этом этапе носило ожесточенный характер «и бысть брань крепка и сеча зла зело». Почти вся пехота этих полков «аки древеса сломишася, и аки сено посечено лежаху...». Часть легкой конницы Сторожевого полка отошла к частному резерву, стоящему за полком Левой руки.
               Следующим этапом было фронтальное столкновение основных сил противников. Несмотря на гибель Передового полка, князь Дмитрий оставил главные силы на месте и не направил их на помощь своему авангарду. Он хорошо представлял, что если бы русские полки двинулись вперед, то пехота Большого полка открыла бы свои фланги. Главные силы по-прежнему ожидали монголо-татар на занятой позиции.
               Фронт борьбы не превышал 5-6 км. Главный удар Мамай наносил по центру русского боевого порядка. И хотя оба фланга русских войск были прикрыты справа оврагами речки Нижний Дубяк, а слева речкой Смолкой, все же более слабым являлся левый фланг. Это установил Мамай, наблюдавший за ходом сражения с Красного Холма, господствующего над всей местностью. Он решил нанести главный удар по Большому полку и полку Левой руки, чтобы оттеснить их от переправ и сбросить в Непрядву и Дон.
               Огромные силы сгрудились на тесном поле. Сначала пехота противника атаковала русский центр. Она действовала в плотном строю. «И тако сташа, копиа покладше, стена у стены, каждо их на плещи предних своих имуще, преднии краче, а заднии должае». Пехота противника нанесла сильный удар по центру Большого полка, стремясь нарушить его строй и подрубить великокняжеский стяг, что было равносильно потере управления сражением. Она добилась некоторого успеха и даже подсекла великокняжеское знамя, но Глеб Брянский и Тимофей Вельяминов силами Владимирского и Суздальского полков «каждо, под своим знаменем» контратаковали противника и восстановили положение.
                Борьба продолжалась. Сражение распалось на ряд единоборств. «И бяше видети Русин за Татариным гоняшеся, а Татарин Русина състигоша; смятяше бо ся и смесишася кождо бы искаше своего съпротивника победити». Сам великий князь сражался, как простой воин. Израненный, он выбыл из строя н укрылся под срубленным деревом.
              Одновременно конница Мамая атаковала полки Правой и Левой руки. Атака русского правого фланга была отбита. Легкая конница Орды отошла и более не решалась действовать на пересеченной местности. Более успешной была атака монгольской конницы против левого фланга русского войска. Почти все воеводы полка Левой руки были убиты. Полк стал подаваться назад, освобождая место для атакующей татарской конницы. Сражающиеся отошли до берега Непрядвы. Путь отхода к переправам был отрезан. «Москвици же мнози небывалци (молодые неопытные воины), видевшие множество рати татарьской устрашишася и живота отцаявшеся, а инеи на беги обратишася...».
                Натиск татарской конницы, стремившейся выйти в тыл Большому полку, некоторое время сдерживал частный резерв Дмитрия Ольгердовича, но вскоре и он был смят свежими силами, направленными Мамаем для закрепления успеха. Мамаю казалось, что достаточно совершить последнее усилие, чтобы считать победу полной. Но для этого усилия у него больше недоставало свежих войск. Все его силы уже были включены в сражение.
               Именно в это время воевода Дмитрий Боброк, наблюдавший из Зеленой Дубравы за ходом сражения, решил включить в него Засадный полк, состоящий из отборной, хорошо вооруженной конницы.  Боброку немало труда стоило удержать князя Владимира Андреевича от преждевременной атаки. Последний проявлял нетерпение и говорил Боброку: «Брате Дмитрий, что пользуеть наше стояние и что пакы успех будет, кому имам пособити?» Однако Боброк справедливо указывал ему: «Да, княже, несть же и пришла година, начинаем бо без времени, собе вред приймем». Но когда Боброк увидел, что противник, увлекшись маневром обхода русского Большого полка, поставил под удар свой тыл, он закричал: «Княже Владимире, час прииде, а время приближися!». Своевременный ввод в сражение крупного резерва, изменивший соотношение сил на направлении главного удара Орды, послужил поворотным моментом всего сражения. Не ожидавшая появления свежих сил русских, ордынская конница пришла в смятение.
;         ;Сначала легкая конница противника попыталась оказать сопротивление, но не смогла устоять перед натиском тяжелой конницы русских и стала подаваться назад. В это время перешли в наступление Большой полк и полк Левой руки. «Князь Дмитрий Ольгердович сзади Большого полку вступи на то место, где оторвася Левый полк, и нападе с северяны и псковичи на большой полк татарский. Тогда же и князь Глеб Брянский с полками Владимирским и Суздальским поступи чрез трупы мертвым, и ту бысть бой тяжкий». Контрудар главной линии русского боевого порядка сначала остановил порыв золотоордынской пехоты, «и бысть такая смятия, яко не можаху разбирати своих, татаре бы въезжаху в русские полки, а руские в полки татарские». Улучшению обстановки способствовало также изменение условий боя: «Солнце позади ста (русским), а татарове в очи». Затем наступил перелом. Отступая под ударами русских, монголо-татарская конница опрокинула свою пехоту и увлекла ее за собой. Так завершился третий этап сражения.
                Последний этап включает преследование разбитого войска Мамая. Враги «розно побегши неуготованными дорогами...». В ходе преследования множество бегущих было истреблено. У Красной Мечи русские остановились и возвратились назад к Куликову полю. Бежал с поля боя и Мамай. Он «прибежа в землю свою, не во мнозе дружине».
               Мужественный князь Владимир Андреевич, герой сего незабвенного для России дня, довершил победу, стал на поле битвы, под знаменем княжеским и велел трубить в воинские трубы: со всех сторон съезжались к нему князья и полководцы, но Димитрия не было. Изумленный Владимир спрашивал: «Где брат мой и первоначальник нашей славы?» Никто не мог дать об нем вести. В беспокойстве и ужасе воеводы рассеялись искать его, живого или мертвого, долго не находили, наконец, два воина увидели великого князя, лежащего под срубленным деревом. Оглушенный в битве сильным ударом, он упал с коня, обеспамятел и казался мертвым, но скоро открыл глаза. Тогда Владимир, князья, чиновники, преклонив колени, воскликнули единогласно: «Государь! ты победил врагов!».
                Семь дней хоронили павших на поле боя. «Стояние на костях»,  так названо это в «Задонщине», памятнике древнерусской литературы конца 14 века: «И стал великий князь Дмитрий Иванович со своим братом, с князем Владимиром Андреевичем, и с остальными своими воеводами на костях на поле Куликовом, на речке Непрядве. Страшно и горестно, братья, было в то время смотреть: лежат трупы христианские словно сенные стога у Дона великого на берегу, а Дон-река три дня кровью текла. И сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Сосчитайтесь, братья, сколько у нас воевод нет и скольких молодых людей недостает?» Тогда отвечает Михаиле Александрович, московский боярин, князю Дмитрию Ивановичу: «Господин князь великий Дмитрий Иванович! Нет, государь, у нас сорока бояр московских, двенадцати князей белозерских, тридцати новгородских посадников, двадцати бояр коломенских, сорока бояр серпуховских, тридцати панов литовских, двадцати бояр переяславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, пятидесяти бояр суздальских, сорока бояр муромских, семидесяти бояр рязанских, тридцати четырех бояр ростовских, двадцати трех бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских, тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр угличских. А посечено безбожным Мамаем двести пятьдесят три тысячи. И помиловал бог Русскую землю, а татар пало бесчисленное множество».
                И сказал князь великий Дмитрии Иванович: «Братья, бояре и князья и дети боярские, суждено вам то место меж Дона и Днепра, на поле Куликовом, на речке Непрядве. Положили вы головы свои за святые церкви, за землю за Русскую и за веру христианскую. Простите меня, братья, и благословите в этом веке и в будущем. Пойдем, брат, князь Владимир Андреевич, во свою Залесскую землю к славному городу Москве и сядем, брат, на своем княжении, а чести мы, брат, добыли и славного имени!» Богу нашему слава.»
                Потери обеих сторон были огромны. Войско Мамая как организованная сила распалось. Русское войско также понесло большие потери. На поле боя осталось более половины всех ратников, было убито 12 князей и 483 боярина. В живых осталось чуть более 40 тыс. человек. Летописи не приводят точных данных о потерях, но все указывают на то, что после Куликовской битвы опустела Русская земля. Лишь в Основной редакции «Сказания» указывается: «изгыбло у нас дружины всеа полтретьа ста тысящ и три тысящи, а осталося у нас дружины пятьдесят тысящ». Восемь дней находились русские войска на Куликовом поле, пока не были погребены убитые воины. Братские могилы располагались у села Рождественно-Монастырщина.
                Никоновская летопись верно отмечает, что после потерь на Куликовом поле «оскуде бо отнюд вся земля Русскаа воеводами и слугами, и всеми воиньствы, и о сем велий страх бысть на всей земле Русстей».
               Великий князь литовский Ягайло со своим войском, находившийся в день сражения в двух переходах от Куликова поля, «побеже... назад со многою скоростью никем же гоним, не видев великово князя, ни рати его, ни оружья его». Некоторые источники указывают на факты нападения литовских и рязанских отрядов на возвращающееся к Москве русское войско. Но вряд ли можно предполагать возможность крупного столкновения. Даже ослабленное московское войско превышало численность литовской рати Ягайло. Поэтому свидетельства летописей о поспешном отступлении Ягайло можно считать справедливыми. В свою очередь князь Олег, получив известие о поражении Мамая, «поверг отчину свою бежа и княгинею своею, и со детьми, и со бояры. И молиша его (князя Дмитрия), много о сем, да бы на них рать не послал». Князь Олег укрылся в Литве. Хотя он и не принимал непосредственного участия в битве на стороне Мамая, но хорошо представлял, что отсутствие рязанских войск в составе русского войска может расцениваться в Москве как измена общерусскому делу. В то же время факт отсутствия рязанских войск в составе рати Мамая был несомненен, и он мог надеяться на прощение. Московский князь простил Олега и его бояр, но посадил в Рязани своего наместника.
                Поражение на Куликовом поле для Мамая было тяжёлым ударом.  Мамай не теряя времени, собрал новую армию в Крыму для следующего похода против Москвы. Но очередной удар по Руси не состоялся, Мамаю пришлось вступить в противоборство с  ханом Токтамышем. Осенью, тогоже 1380 года, состоялась решающая битва между войсками Мамая и Токтамыша.   Историки С.М. Соловьёв  и   Н.М. Карамзин    высказывали  предположение, что битва произошла на реке Калке, недалеко от того места, где в 1223 году монголы нанесли русским первое поражение. Битвы, собственно, не было, так как на поле боя большая часть войск Мамая перешла на сторону законного хана Токтамыша и присягнула ему. Мамай с остатками верных ему сподвижников не стал устраивать кровопролития и бежал в (город в Крыму, ныне Феодосия), где имел давние связи и политическую поддержку генуэзцев, но его не впустили в город. Он пытался проникнуть в Сохат (ныне Старый Крым), но был перехвачен разъездами Токтамыша и убит. Предполагается, что убит он был по приказу именно хана. Тем не менее, Токтамыш похоронил Мамая с почестями. Похоронен Мамай в Шейх-Маме (ныне с.Айвазовское, близ г.Феодосии). Могилу (курган) нашёл впоследствии известный художник И.К.Айвазовский.
              Князья  Глинские, родовые владения которых находились на землях современных Полтавской и Черкасской областей Украины, вели свой род от Мансура Киятовича - якобы сына Мамая. Согласно родовой легенде Глинских, потомки Мамая были служилыми князьями в Великом княжестве Литовском. Михаил Глинский устроил в Литве мятеж, после провала которого перешёл на московскую службу. Его племянница Елена Глинская - мать Ивана Грозного.    Князья Глинские    и их родственники князья Ружские, Острожские и  Вишневецкие оставили заметный след в средневековой истории как   Польско-Литовского государства, так и России.
               В 1852 году на том месте, которое считалось Куликовым полем, по инициативе первого исследователя великой битвы обер-прокурора Священного Синода  С.Д. Ничаева, был поставлен и торжественно открыт памятник-колонна   по проекту А.П.Брюллова.
               В сражении на Куликовом поле, первом значимом сражении в борьбе за независимость за более чем 140 лет ордынского владычества над Русью Золотой Орде был нанесен сильнейший удар, способствовавший её упадку.
               На Куликово поле вышла не только Москва – в какой то степени явилась Русь под водительством Москвы. Здесь рядом плечом к плечу стояли и князь, и боярин, и смерд – представители всего народа, который осознал необходимость единого государства и разумной государственной власти, радеющей об Отечество: о родной земле, о крепости национального духа, о культуре народа. За победу на Дону над Мамаем и получил московский князь прозвище «Донской».
               «Воинское объединение стало тогда прообразом объединения государственного, общенационального, и Куликовская победа была победой не только над внешним врагом, но и над внутренним раздором», - пишет Юрий Лощиц (Юрий Михайлович Ло;щиц, (род. 1938г.), - русский писатель, публицист и литературовед, автор книги «Дмитрий Донской», - А.Е.)
              В сражении на Куликовом поле русские одолели врага, но борьба за национальное освобождение Руси на этом не закончилась. Исторические события, вскоре последовавшие после Куликовской битвы, показали что борьба за независимость с мощным и коварным врагом требует консолидации всех русских земель. И тот и другой процессы - собирание земель в единое государство и освобождение от ордынской зависимости - заняли еще примерно столетие.
            Для самой Орды поражение войска Мамая способствовало её консолидации «под властью единого правителя хана Токтамыша». Победа  Токтамыша в противостоянии с Мамаем привела к установлению законной власти в государстве, прекращению длительной междоусобной войны («Великой замятни») и временному усилению Золотой Орды вплоть до столкновения с Тамерланом.
            Уже в 1381 году на Руси появились Токтамышевы послы, кторые выразили признательность Московскому князю Дмитрию за противодействие узурпатору ханской власти Мамаю разгромив его войска и теперь, когда в Орде пришёл к власти законный правитель, из рода Чингизидов, Русь по старине должна платить дань Золотой Орде, за что Токтамыш обещал Дмитрию Московскому свою милость и защиту от врагов.
                Князь Дмитрий Иоаннович отказался от  требований хана, поскольку речь шла о восстановлении власти Золотой Орды, о выплате дани и несении повинностей в тех размерах, которые существовали до «замятии» в Орде 60-70-х годов.
            Токтамыш начинает готовить поход на Русь. Он собирает большое войско («събра воа многи»). Все приготовления делаются тайно, чтобы на Руси не знали о том, что предстоит; с этой целью хан посылает на Волгу отряд, который расправляется с русскими купцами, чтобы они не могли принести известия о готовящемся вторжении на их родину. Тохтамыш, как и другие ханы, правившие в Орде до него, использует рознь между русскими князьями: привлекает на свою сторону князей нижегородско-суздальского (тестя Дмитрия Ивановича) с сыновьями и рязанского, и они, чтобы спасти от погрома свои владения, признают себя вассалами Орды, что собственно и требовалось  Тохтамышу для создания политического и военного противовеса Москве.
                В 1382 г. ордынцы, внезапно вторгаются в русские земли «со всею силою своею». Некоторые летописи сообщают, что хан «идяше безвестно, внезапу, с умением» - вёл же войско стремительно и тайно, с такой коварной хитростью - не давая вестям обогнать себя, чтоб не услышали на Руси о походе его.
                Олег Рязанский, чтобы не подвергать своё княжество разорению, встретил Токтамыша за пределами своей земли  указав доступные броды на реке Оке. Токтамыш повёл войско в обход Рязанского княжества с восточной стороны.
                Известия «от некоторых доброхотящих, живущих в пределах татарских» о походе Тохтамыша застало Дмитрия Московского врасплох.   Князь Дмитрий Иванович экстренно собрал совет в Москве. Обнаружились серьезные разногласия; очевидно, многие выражали сомнение в возможности противостоять новому нашествию; единства, сплоченности не было.  Великий князь принял решение покинул Москву  и перебрался в Кострому, чтобы, согласно некоторым летописным известиям, собрать войско способное противостоять ордынцам.
                В Москве и окрестностях началась паника. Со многих сторон люди с имуществом бежали в Москву, чтобы укрыться за стенами белокаменного кремля, начались беспорядки. Одни хотели затвориться и держать оборону, другие пытались покинуть город. Между ними произошла распря. На вече было решено никого из города не выпускать. У ворот стояли люди с обнажённым оружием, рогатинами и сулицами, никого не выпуская из города. Дозволено было отбыть только княжеской семье и патриарху Киприану. Княгиня Евдокия с детьми отправилась к Дмитрию в Кострому, а Киприан в Тверь.
                В этих условиях, в обстановке всеобщего волнения и хаоса охватившего столицу, оборону Москвы  возглавил находящийся на русской службе литовский князь Остей - внук великого князя литовского Ольгерда. До некоторой степени он сумел навести порядок и организовать оборону города: «и той окрепи град и затворися в нем со множеством народа». Вокруг города москвичи, чтобы лишить ордынцев материала для осады и укрытия, сожгли все посады. На стенах укрепили забрала, заготовили дёготь, кипящую смолу, кипяток и камни.
                Токтамыш, перейдя Оку, взял Серпухов и направился на Москву, «волости и сёла жгучи и воюючи, а род христианский секучи и убиваючи, а иные люди в полон емлючи». Первые отряды подошли к ней 23 августа. Приблизившись к стенам, ордынцы спросили горожан: «Есть ли в городе Великий князь Дмитрий?» Им ответили: «Нет». Ордынцы, отъехав от стен, объехали город вокруг, осматривая подступы, ров, ворота, забрала и стрельницы. В городе в это время люди молились в церквях, другие же, вскрыв погреба тех бояр и зажиточных людей, которые ранее покинули город, вынесли мёд и вина  «…и напивались допьяна и, шатаясь, похвалялись, говоря: «Не страшимся прихода поганых татар, в таком крепком граде …ведь страхом двойным одержимы они: из города - воинов, а извне - князей наших». И потом вылезали на городские стены и бродили пьяные, насмехаясь над татарами, бесстыдным образом срамили их, слова разные выкрикивали, исполненные поношения и хулы.   Ордынцы же махали им в ответ саблями, к вечеру татарский авангард удалился.
               Ночью 24 августа к городу подошли основные силы во главе с Токтамышем. Когда ордынцы приблизились к городским стенам, москвичи пустили в них по стреле. Ордынцы ответили ливнем стрел, поразив многих защитников города, и, приставив лестницы, пошли на штурм. Защитники города лили на штурмующих кипяток, кидали камни, стреляли из луков и самострелов, били с пороков. Также москвичами было использовано огнестрельное оружие, «тюфяки, а иные пушки великие пущаху». Все приступы были отбиты, с большим уроном для нападавших. Один из москвичей, суконник по имени Адам, приметив с Фроловских ворот знатного ордынского военачальника - татарского царевича, пустил в него стрелу из самострела, поразив «во;рога» насмерть.  Следующий день 25 августа ордынцы так же беспрерывно штурмовали город, но безрезультатно. Не сумев взять город силой и понеся при этом тяжёлые потери, Токтамыш решил прибегнуть к хитрости. 26 августа к городским стенам, для переговоров, подошла делегация, состоявшая из ордынских князей и знатных вельмож. При них также находились сыновья Суздальского князя Василий и Семён, приходившиеся родными братьями жене Московского князя, великой княгине Евдокии. Парламентёры заявили жителям Москвы: «Царь вам, своим людям, хочет оказать милость, потому что неповинны вы и не заслуживаете смерти, ибо не на вас он войной пришёл, но на Дмитрия, враждуя, ополчился. Вы же достойны помилования. Ничего иного от вас царь не требует, только выйдите к нему навстречу с почестями и дарами, вместе со своим князем, так как хочет он увидеть город этот, и в него войти, и в нём побывать, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему ворота городские отворите». 
                Их слова подтвердили Нижегородские княжичи Василий Кирдяпа и Семён: «Верьте нам, мы ваши князья христианские, вам в том клянёмся». Горожане поверили и открыли ворота. Из города торжественно вышли князь Остей, духовенство, бояре и простые люди. Ордынцы же набросились на них и начали всех рубить. Взобравшись на никем не защищённые стены, татары принялись грабить всё и жечь. «И была в граде сеча зла и вне града тако же сеча велика. И до тех пор секли, пока руки и плечи их не ослабли и не обессилели они». Люди толпами метались по улицам, обречённо ища спасения. Татары взламывали двери церквей и выволакивали, грабя и раздевая «донага», укрывавшихся там горожан всех возрастов - от младенцев до глубоких стариков. Срывая драгоценные оклады и ризы с икон, татары топтали и надругались над образами святых и выносили всю церковную утварь. В огне погибло огромное количество книг, свезённых для сохранения в Москву со всех окраин. Была вывезена вся княжеская казна. Все люди были изрублены, сожжены, утоплены или уведены в рабство.
               Взяв Москву, Токтамыш распустил свои отряды по московским владениям: Звенигороду, Волоку, Можайску, Юрьеву, Дмитрову и
 Переславлю-Залесскому. Однако взять удалось только последний. Многие жители, спасаясь в лодках, отплыли на середину Плещеева озера. Отряд, подошедший к Волоку, был атакован и наголову разбит наспех собранной ратью Владимира Андреевича Серпуховского. Многие татары попали в плен. Оставшиеся бежали с поля боя и сообщили Тохтамышу о случившемся. Тохтамыш, опасаясь подхода с Костромы войск Дмитрия Московского, немедленно приступил к сбору своих войск и покинул московские пределы, разорив на обратном пути Коломну. Перейдя Оку, Тохтамыш, вопреки договору с Олегом Рязанским, разграбил и его землю. Войска Тохтамыша вернулись в Орду с громадной добычей, включая множество уведённых в рабство людей.
              Вернувшись в Москву, Дмитрий был ошеломлён увиденным. Летописцы описывают его глубокую скорбь по погибшим, тела которых он повелел хоронить за счёт казны. Число погибших разница и  оценивается в количестве от 10000 до 24000 человек.
              Спустя несколько дней Дмитрий послал собранное войско на Олега Рязанского, чтобы наказать того за предательство, довершив погром учинённй ордынцами. Олег с небольшой дружиной скрылся.
               Той же осенью в Москву прибыл посол от Токтамыша по имени Карач с предложением о мире. В 1383 году Дмитрий отправил в Орду своего старшего сына Василия. За ярлыком на Великое княжение Владимирское ещё осенью 1382 года в Орду отправились Михаил Тверской с сыном Александром и брат Дмитрия Суздальского Борис Городетский. Однако Дмитрий выплатил Токтамышу дань за 2 прошедших с поражения Мамая года, за что Великое княжение Токтамыш закрепил за родом московских князей, а Тверское, Суздальское и Рязанское княжества  получили  независимость от Владимирского княжения.
               Таким образом военные, политические и экономические достижения Куликовской битвы были почти полностью ликвидированы Ордой уже через два года.
              Рубеж XIV-XV столетий - время обострения обстановки в Золотой Орде, связанного с борьбой Токтамыша с могущественным среднеазиатским правителем Тамерланом (Аксак Тимур - годы жизни 1336-1405гг., основатель империи Тимуридов, - А.Е.).
               Достигнув власти в Золотой Орде, Токтамыш в 1384-1385 гг.  вступает в противоборство с Тимуром за Иран и Азербайджан -  за южный маршрут Шелкового пути. Противостояние с империей Тимура закончилось трагически для Золотой Орды.
               В 1395 г. в битве у р.Терек золотоордынское войско потерпело сокрушительное поражение от войск Тимура. Последовал страшный погром всего Поволжья, западных улусов по Дону, Днепру, в Крыму.  С частью войска Тимур дошел до русских земель, разорил Елец и его окрестности, но, получив известия о большом войске Василия I, ожидавшем его у границ московских владений, 26 августа 1395 г. повернул из Рязанской земли обратно, в Золотую Орду. Здесь происходит жестокое и методичное разрушение ее городов, в том числе ее столицы Сарай-Берке, уничтожение населения; многих увели в плен. Это была катастрофа, экономическая и политическая, для некогда могущественного Улуса Джучи.
              После разрушения Аксак Тимуром экономических центров Золотой Орды в 1395–1396 годах, начался необратимый распад государства. А дальнейший упадок городов, торговли и в целом культурной и экономической жизни был связан с тем, что основные трассы торговых путей переместились на юг – в Среднюю Азию и Персию – на территорию империи Тимуридов.
              Нанеся решительный удар Золотой Орде, а также покорив многочисленные народности и племена обширной территории от Северного Кавказа до Рязанских земель и от казахских степей до Днепра, Тимур создал обширную державу, объединенную сильной властью верховного монарха. Столица его империи стал город Самарканд.
                Тридцатипятилетнее правление Тимура (1370-1405 гг.) было насыщено многолетними походами, которые носили захватнический, грабительский характер. Главной целью Тимура было подчинение чужих стран, причем территориальные захваты он совершал самыми варварскими методами. Как писал К. Маркс, «политика Тимура заключалась в том, чтобы тысячами истязать, вырезывать, истреблять женщин, детей, мужчин, юношей и таким образом всюду наводить ужас.»  Сохранив в основном организацию армии Чингис хана, Тимур усовершенствовал и усилил ее как за счет ополчения, так и регулярной конницы. Его железная воля сочеталась с организаторским и военным талантом, умелая дипломатия- с жестокостью.   После смерти Тимура (1405г.) созданная им держава сразу же распалась.
                Русским землям, помимо постоянной ордынской угрозы, необходимо было в то же время отражать натиск со стороны Великого княжества Литовского.
                Установившееся в конце 90-х относительное затишье на западном фронте борьбы с Орденом и на московском направлении велький князь литовский Витовт решил использовать для осуществления своих восточных планов, тем более, что сложились особо благоприятные предпосылки для сотрудничества с золотоордынским ханом Тохтамышем. Последний, вытесненный соперниками по борьбе за трон с восточного берега Волги, с 1396 года кочевал близ восточных границ Великого княжества Литовского, ища поддержки Витовта. Правитель Литвы заключил союз с бывшим золотоордынским ханом, он обещал Тохтамышу помощь в возвращении золотоордынского престола, Тохтамыш Витовту – титул великого князя Московского. В качестве такового Витовт становился и князем Новгорода, и Пскова. Именно это намерение приписывает ему составитель Новгородской летописи: «Хотел пленити Русскую землю и Новгород и Псков».
                Слух о готовящемся в Литве большом походе на татар достиг папы (не без помощи Витовта) ещё в 1397 году. Бонифаций IX объявил крестовый поход, признав тем самым Великое княжество Литовское пограничным бастионом католичества. Экспансию на Руси Витовт совместил с этой новообретенной политической функцией.   В 1399 году Витовт собрал огромное войско; кроме руси, литвы, жмуди и татар Токтамышевых здесь были полки волошские, польские и немецкие, ибо и находившийся тогда в мире с Витовтом великий магистр Ордена прислал ему отряд войска; одних князей летописцы насчитывают до пятидесяти.
                «Готовя удар решительный, Герой Литовский желал, как вероятно, склонить и Великого Князя к содействию: по крайней мере в сие время приезжал от него Посол в Москву, князь Ямонт, Наместник Смоленский. Ничто не могло быть для России благоприятнее войны между двумя народами, ей равно ненавистными: надлежало ли способствовать перевесу того или другого? Ханы Ординские требовали от нас дани: Литовцы совершенного подданства. Великое Княжество Московское, отсылая серебро в Улусы, еще гордилось независимостию в сравнении с бывшими Княжествами Днепровскими, и благоразумный Василий Димитриевич, несмотря на мнимую дружбу тестя, знал, что он, захватив Смоленскую область, готов взять и Москву. И так, вместо полков Великий Князь отправил в Смоленск, где находился Витовт, супругу свою с боярами и приветливыми словами (супруга московского князя Василия I приходилась единственной дочерью Витовта, - А.Е.)», - пишет Н.М. Карамзин.
                Перед выступлением в поход к Витовту явились послы от хана Темира-Кутлуя. «Выдай мне беглого Тохтамыша, - велел сказать ему хан, - он мой враг, не могу оставаться в покое, зная, что он жив и у тебя живет, потому что изменчива жизнь наша: нынче хан, а завтра беглец, нынче богат, завтра нищий, нынче много друзей, а завтра все враги. Я боюсь и своих, не только что чужих, а хан Тохтамыш чужой мне и враг мой, да еще злой враг; так выдай мне его, а что ни есть около его, то все тебе». Витовт велел отвечать на это: «Хана Тохтамыша не выдам, а с ханом Темир-Кутлуем хочу видеться сам».
                Крупный крестовый поход под началом правителя Литвы был первым подобным событием в литовской истории. Витовт придал этому выступлению большой размах и отправился на войну с королевской роскошью. Армию сопровождал длинный обоз, в составе которого были пушки, стрелявшие пороховыми зарядами. Понадеявшись на численность своего войска, а также на тяжелую польскую и немецкую кавалерию, Витовт чересчур углубился в пустынные степи. Он стремился утвердить в Сарай-Берке Токтамыша и с его помощью прибрать к рукам всю Русь.
                Сражение произошло на берегах реки Ворсклы (левый приток Днепра), в поле чистом, в земле Татарской. Но перед битвою были опять переговоры; Темир-Кутлуй послал сказать Витовту: «Зачем ты на меня пошел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». Витовт велел отвечать: «Бог покорил мне все земли, покорись и ты мне, будь мне сыном, а я тебе буду отцом, и давай мне всякий год дани и оброки; если же не хочешь быть сыном, так будешь рабом, и вся орда твоя будет предана мечу. Хан как бы соглашался на все требования Витовта, который, видя такую уступчивость, начал требовать, чтоб на деньгах ордынских чеканилось клеймо литовского князя; хан просил три дня срока подумать. Это было приманкой, на которую польстился гордый властитель Литвы, рассчитывая без боя подчинить своему влиянию всю Золотую Орду. Тем временем к Ворскле подошли основные силы во главе с самим Темир-Кутлаем. Теперь крестоносному войску предстояла битва с куда более мощным противником. Опытные воины советовали Витовту уклониться от сражения, но их не послушали. Потерпевший фиаско на дипломатическом поприще, Витовт проявил себя как незрелый тактик. Его армия могла обороняться в хорошо укрепленном лагере, но 12 августа ей было приказано отыскать брод для перемены позиции. Войско еще не успело построиться в боевые порядки, как налетели татары. Витовт еще успел прикрыть центр тяжелой польской и немецкой кавалерией, но пользы от этого было уже немного, поскольку превосходящие силы татар окружили христианское войско почти со всех сторон. Тохтамыш первый обратился в бегство и в этом бегстве много народа побрал и много Литовской земли пограбил.
              Армия Витовта была почти полностью уничтожена. Только литовских и русских князей погибло более двадцати, среди них и герои Куликовской битвы Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, пало десять рыцарей Тевтонского ордена. Большие потери понесли и татары, сам Темир-Кутлуй был смертельно ранен, однако их победа была полной. Победители взяли весь обоз Витовта, который едва успел убежать с небольшою дружиною; татары гнались за ним пятьсот верст до самого Киева: ставши под этим городом, Темир-Кутлуй распустил свою силу воевать Литовскую землю (территория современных Украины и Белоруссии), и ходила татарская рать до самого Луцка, опустошив все на своем пути.  Все планы Витовта на господство в Золотой Орде – рассыпались в прах.
              «Важность битвы при Ворскле для судеб Восточной Европы не подлежит сомнению: конечно, нельзя нисколько утверждать, что торжество Витовта и Токтамыша над Темир-Кутлуем имело бы необходимым следствием подчинение Москвы и остальных княжений Восточной Руси Витовту; но нельзя также не признать, что опасность Москве от этого торжества грозила большая», - пишет С.М. Соловьёв («История России с древнейших времён»).
             Главное противостояние для Руси в первой половине XV века по прежнему было сосредоточено  на линии взаимоотношений с Ордой, которую раздирали смуты, междоусобицы; в ней нарастали процессы упадка, экономического и политического, ослабления центральной власти, децентрализации.             
              Русские князья, воспользовавшись поражением Токтамыша в противоборстве с Тамерланом, с 1395 г. прекратили уплату «выхода» и поездки в Орду. Этим был вызван поход хана Золотой Орды Едигея на Русь в 1408 году, приведший к разорению ряда городов, взять Москву ему не удалось.  В какой-то степени повторилась ситуция при походе Тохтамыша в 1382 года, однако допущенные тогда с русской стороны излишняя доверчивость в сочетании с прогрессирующим угодничеством к своим властителям не повторились.  Великий князь Василий II Дмитриевич, услыхав об опасности, как и его отец, бежал в Кострому (якобы собирать войско).    В Москве остался за начальника гарнизона Владимир Андреевич Храбрый, князь Серпуховский, участник Куликовской битвы.  Вновь был выжжен посад, т.е. вся деревянная Москва вокруг Кремля, на версту во все стороны.
             Едигей, подойдя к Москве, разбил свой лагерь в Коломенском, а в Кремль послал извещение, что будет стоять всю зиму и возьмет Кремль измором, не потеряв ни одного бойца. Едигей потребовал в две недели собрать 3000 руб. серебром, что и было исполнено. Кроме того, войска Едигея, рассеявшись по княжеству и его городам, стали собирать полонянников для угона в плен (несколько десятков тысяч чел.). Некоторые города были сильно разорены, например полностью был сожжен Можайск.  20 декабря 1408 года, получив все, что требовалось, войско Едигея покинуло Москву, не подвергшись ни нападению, ни преследованию со стороны русских сил. Урон, нанесенный походом Едигея, был меньше, чем урон от нашествия Тохтамыша, но и он тяжелым бременем лег на плечи населения.  Восстановление даннической зависимости  Москвы от Орды продлилось с этих пор практически еще более чем на 60 лет (до 1474 г.).
              В ходе ожесточенной борьбы за ханскую власть  к концу 60-х годов XV века Золотая Орда разделилась на ряд самостоятельных государств. На востоке образовались ханства Казахское, Узбекское, Сибирское, Ногайская Орда, в Среднем Поволжье - Казанское, по правому берегу Волги в ее низовьях, по Манычу, Куме и Тереку - Астраханское, между Волгой и Днепром и частью на Северном Кавказе - Большая (Великая) Орда, в Крыму, Причерноморье и Приазовье - Крымское ханство. Распад  гигантской империи, контролировавшей и влиявшей на события от Сибири до Балакан и от Египта до Среднего Урала мало чем отразился  на отношениях между вновь образовавшимися государствами и Русью. Татаро-монголы, в течение двух веков терзавшие живое тело Руси, по-прежнему жадно и бесцеремонно грабили русские земли.
               В результате продолжавшихся междоусобий в Золотой Орде оттуда постоянно изгонялись князки с верными им войсками, вынужденные скитаться по дальним ордынским улусам в поисках пристанища и постоянно нападавших на русские земли в поисках средств к существованию.
                В 30-40-е годы двоюродный брат Токтамыша Улу-Мухаммед, лишившийся власти в Сарае, попытался сначала обосноваться в Крымских землях, но вскоре вынужден был покинуть Крым  и двинуться со своим войском на русские земли в верховьях Оки, где занял приграничный город Белёв. Великий князь Василий II потребовал от Улу-Мухаммеда покинуть город и направил против него 40-тысячное войско которое  было наголову разбито 5 декабря 1437 года.
                По сведениям Н.М. Карамзина («История государства Российского») командование многочисленным войском было поручено братьям, Шемяке и Димитрию Красному, «вождям столь недостойным, что они казались народу атаманами разбойников, от Москвы до Белева не оставив ни одного селения в целости: везде грабили, отнимали скот, имение и нагружали возы добычею. Конец ответствовал началу.»
                Приступив к Белеву, Московские Воеводы отвергнули все мирные предложения Улу-Мухаммеда, устрашенного их силою, и вогнали татар в крепость, убив зятя Царева. На другой день хан выслал трех князей для переговоров. «Отдаю в залог вам моего сына, Мамутека, – велел он сказать нашим воеводам: – сделаю все, чего требуете. Когда же Бог возвратит мне царство, обязываюсь блюсти землю Русскую и не брать с вас никакой дани».
               Воеводы Московские не хотели ничего слушать.  В это самое  время татары, воспользовавшись разбродом в русском войске, сделали вылазку.
               «Вся рать Московская дрогнула и с воплем устремилась в бегство: Шемяка и другие князья также. Моголы едва верили глазам своим; наконец поскакали за Россиянами, секли их, топтали и возвратились к хану с вестию, что многочисленное войско Великокняжеское исчезло как дым», - пишет Н.Карамзин.
                Улу-Мухаммед не стал задерживаться на Руси, а направился в земли Булгарского вилайета Золотой Орды, где находился древний Саинов Юрт, или Казань, ещё в 1399 году опустошенная русскими.  Около сорока лет сей город состоял единственно из развалин и хижин, где укрывалось несколько бедных семейств. Мухаммед, выбрав новое лучшее место близ старой крепости, построил новую, деревянную, и представил оную в убежище болгарам, черемисам, татарам, которые жили там в непрестанной тревоге, ужасаемые частыми набегами новгородских ушкуйников и множественных бесконтрольных ордынских отрядов.
                Таким образом, в 1437-1438 гг. возникло отпочковавшееся от Золотой Орды новое татарское ханство, получившее название Казанского.
                Утвердившись в Среднем Поволжье, Улу-Мухаммед решил восстановить господство над русскими княжествами. Свои набеги на Русь хан начал весной 1439 года. Собственно, с этого момента начинается длительная борьба Московского государства с Казанским ханством, которую Руси пришлось вести параллельно с наследницей Золотой Орды - Большой Ордой и завершить которую удалось только Ивану IV Грозному.
                Заняв Нижний Новгород, он подступил к Москве и начал её осаду. Однако белокаменный Кремль так и остался неприступным. Улу-Мухаммед сжёг московские посады и отступил. На обратном пути он занял и сжёг Коломну.
               Зимой  1443/1444 годов под Рязанью воеводы Василия II разгромили войско ордынского царевича Мустафы.   Царевич Мустафа с войском пришёл из Большой Орды в рязанские земли. Опустошив часть Рязанского княжества, он захватил огромный полон и, взяв за них окуп, ушел; но скоро опять возвратился к Переславлю, требуя уже не денег, а только убежища. Настала зима необыкновенно холодная, с глубокими снегами, жестокими морозами и вьюгами: татары не смогли достигнуть своих улусов, лишились коней и были обречены на гибель в открытом поле. Граждане Переславские, не смея отказать им, впустили их в свои жилища. Однако московский князь Василий II, узнав об этом, выслал против них войско во главе с воеводами Василием Оболенским и Андреем Гольтяевым. Не желая портить отношения с великим князем, рязанцы велели татарам покинуть город. Татары были вынуждены встретить войско Василия II в заснеженном поле на берегу речки Листани, в 10 вёрстах от Рязани. Татарское войско было весьма потрёпанным. У них почти не осталось лошадей и им пришлось сражаться в непривычном для них пешем строю, среди глубоких сугробов. Летописец также отмечает их физическую изнемождённость, а «луки их и стрелы ни во что же быша».
                Зная о состоянии татарского войска, московские воеводы с учётом погодных условий поставили своих воинов на лыжи и вооружили их дубинами, топорами и рогатинами. Вместе с русскими за великого князя сражалась мордва на лыжах с сулицами (короткими копьями), а также рязанские казаки, у которых помимо лыж и сулиц были ещё и сабли. Следует отметить, что в этот период времени в летописях впервые упоминаются казаки.
               В бою татары упорно оборонялись, а потому, они были истреблены почти поголовно. Погиб и царевич Мустафа. Москвичи в битве на Листани потеряли одного из своих воевод Илью Ивановича Лыкова.
               «И воеводы сошлись с царевичем под городом Резань. И был им с царевичем бой и на том бою царевича Мустофу убили и князя Охмата да мурзу Азербея Мишированова сына и иных многих князей и мурз и татар побили. И великоко князя воеводу Василия Лыкова на том бою убили...»
              Исходя из анализа  летописных источником историк Н.М. Карамзин констатирует следующее: «Никогда татары не изъявляли превосходнейшего мужества: одушевленные словами и примером начальника (Мустафы), резались как исступленные и бросались грудью на копья. Мустафа пал Героем, доказав, что кровь Чингисова и Тамерланова еще не совсем застыла в сердце Моголов; другие также легли на месте; пленниками были одни раненые, и победители, к чести своей, завидовали славе побежденных.»
                В сентябре 1444 года, мстя за Мустафу, татары совершили набеги на мордву и рязанские украйны.
                Второй поход казанцев (1444-1445 г.) привел к катастрофическому разгрому русских войск, пленению Великого  князя Василия II и унизительному для Русского государства миру.
                Начав поход в конце сентября 1444 г., казанское войско к середине октября заняло Нижний Новгород и, оккупировав затем обширный прилегающий район, осталось зимовать на русской территории, дожидаясь установления прочного санного пути на Москву.  В январе 1445 г. по зимнему пути передовой отряд казанцев выступил на Москву и вначале направился к Мурому. Великий Князь собрал войско: Шемяка, Иоанн Андреевич Можайский, брат его Михаил Верейский и Василий Ярославич Боровский, внук Владмира Храброго, находились под Московскими знаменами. Передовой отряд наш разбил татар близ Мурома, Гороховца и в других местах.  Хан Улу-Мухаммед вынужден был отступить, а затем в связи с усилившимися морозами оставил также и Нижний Новгород, вернувшись с войском в Казань. Однако с весны 1445 г. поход был возобновлен. В апреле вновь был захвачен Нижний Новгород, и в течение мая-июня казанское войско под командованием царевичей Махмуда и Якуба дошло с боями до Владимира.
                Великий Князь расположился станом близ Суздали, на реке Каменке: слыша, что неприятель идет, воины оделись в латы и, подняв знамена, изготовились к битве: но долго ждав татар, возвратились в стан. Василий ужинал и пил с князьями до полуночи; а в следующий день, по восхождении солнца отслушав заутреню, снова лег спать. Тут узнали о переправе неприятеля через реку Нерль, сделалась общая тревога. Великий Князь, схватив оружие, выскочил из шатра и, в несколько минут устроив рать, бодро повел оную вперед, при звуке труб, с распущенными хоругвями. Но сие шумное ополчение, предводимое внуками Донского и Владимира Храброго, состояло не более как из 1500 Россиян, если верить летописцу; силы Государства Московского не уменьшились: только Василий не умел подражать деду и словом творить многочисленные воинства; земля оскудела не людьми, но умом правителей, - пишет Н.М.Карамзин.
                Впрочем, сия горсть людей казалась сонмом Героев, текущих к верной победе. Князья и воины не уважали татар; видели их превосходную силу и, вопреки благоразумию, схватились с ними на чистом поле близ монастыря Евфимиева. Неприятель был вдвое многочисленнее; однако ж Россияне первым ударом обратили его в бегство, может быть, притворное: он хотел, кажется, чтобы наше войско расстроилось. По крайней мере так случилось: Москвитяне, видя тыл неприятельской рати, устремились за нею без всякого порядка: всякий хотел единственно добычи; кто обдирал мертвых, кто без памяти скакал вперед, чтобы догнать обоз Царевичей или брать пленников. Татары вдруг остановились, поворотили коней и со всех сторон окружили мнимых победителей, рассеянных, изумленных. Еще Князья наши старались восстановить битву; сражались толпы с толпами, воин с воином, долго, упорно; везде число одолело, и Россияне, положив на месте 500 татар, были истреблены. Сам Великий Князь, личным мужеством заслужив похвалу – имея простреленную руку, несколько пальцев отсеченных, тринадцать язв на голове, плечи и грудь синие от ударов – отдался в плен вместе с Михаилом Верейским и знатнейшими Боярами. Иоанн Можайский, оглушенный сильным ударом, лежал на земле: оруженосцы посадили его на другого коня и спасли. Василий Ярославич Боровский также ушел; но весьма немногие имели сие счастие. Смерть или неволя были жребием остальных. Царевичи выжгли еще несколько сел, два дня отдыхали в монастыре Евфимиеве и, сняв там с несчастного Василия златые кресты, послали оные в Москву, к его матери и к супруге, в знак своей победы (Н.М.Карамзин - История государства Российского).
                В этой битве, русские войска были разгромлены наголову, взятых в плен князя Василия II Васильевича и его двоюродного брата князя Михаила Верейского доставили в Ставку Улу-Мухаммеда в Нижнем Новгороде, где они согласились на все продиктованные им татарами условия мира. Последние были настолько тяжелы и унизительны, что не были даже опубликованы.          
              «Столица наша затрепетала от сей вести: Двор и народ вопили. Москва видала ее Государей в злосчастии и в бегстве, но никогда не видала в плену. Ужас господствовал повсюду. Жители окрестных селений и пригородов, оставляя домы, искали убежища в стенах Кремлевских: ибо ежечасно ждали нашествия варваров, обманутые слухом о силе Царевичей.
                Новое бедствие довершило жалостную судьбу Москвитян и пришельцев: ночью сделался пожар внутри Кремля, столь жестокий, что не осталось ни одного деревянного здания в целости: самые каменные церкви и стены в разных местах упали; сгорело около трех тысяч человек и множество всякого имения. Мать и супруга Великого Князя с Боярами спешили удалиться от сего ужасного пепелища: они уехали в Ростов, предав народ отчаянию в жертву. Не было ни Государя, ни правления, ни столицы. Кто мог, бежал; но многие не знали, где найти пристанище, и не хотели пускать других. Чернь в шумном совете положила укрепить город: избрали Властителей; запретили бегство; ослушников наказывали и вязали; починили городские ворота и стены; начали строить и жилища. Одним словом, народ сам собою восстановил и порядок из безначалия, и Москву из пепла, надеясь, что Бог возвратит ей и Государя.  Между тем, пользуясь ее сиротством и несчастием, хищный Князь Борис Александрович Тверской прислал Воевод своих разграбить в Торжке все имение купцев Московских.», - пишет далее Карамзин.
                Положение дел усугублялось враждой за Великое княженье между потомками Дмитрия Донского  князем Московским Василием II и его дядей, князем звенигородским и галичским Юрием Дмитриевичем и его сыновьями Василием (Косым) и Дмитрием Шемякой.  В частности, одной из причин поражения явились разногласия между русскими князьями - некоторые удельные правители (например, Дмитрий Шемяка) не прислали помощи, враждебную позицию занимали тверской князь Борис Александрович и новгородские бояре, ориентировавшиеся на союз с Литвой.
                Отпущенный из плена за огромный выкуп, Великий Князь Василий вернулся в столицу, сопровождаемый монголо-татарскими послами. Резкое увеличение налогов, необходимых для внесения «окупа», вызвало недовольство населения, особенно народных низов. Некоторые исследователи (В.В.Похлебкин, «Татары и Русь 360 лет отношений 1238-1598 гг.») отмечают, что по мирному договору с Казанским ханом Улу-Мухаммедом,  степень подчинения Москвы Казанскому ханству оказалась гораздо большей, чем прежнее подчинение Владимиро-Суздальской Руси Золотой Орде.
                События 1445 г. привели, помимо прочего, к захвату в следующем году Москвы Шемякой, использовавшим недовольство населения действиями Василия II (обещание «окупа», передача монголо-татарским князьям ряда городов в кормление).             Великого князя московского эмиссары Шемяки захватили в Троице-Сергиевом монастыре и ослепили.
               Однако хан направил на поддержку Василия II свое войско во главе с царевичами Касимом и Якубом, которые восстановили великого князя на троне (отныне он получил прозвище Василия Темного как за то, что привел татар на русскую землю, так и потому, что стал слепым) и тем самым обеспечили полное выполнение заключенного с ним договора.
                После смерти хана Улуг-Мухаммада, его сын  Махмуд в 1445 г. изгнав из Казани своих братьев Якуба и Касима, занял престол и правил до 1467 г. В период его правления установились мирные отношения с Русским государством.
                Касимовское ханство возникло в 1445 году, в среднем течении реки Ока в Мещерском крае на территории современной Рязанской области со столицей в Касимове.  Правителем Касимовского ханства стал сын правителя Казанского ханства Улу-Мухаммеда – хан Касим, изгнанный из Казанского ханства его братом Махмудом. В честь него государство и получило свое название. Со временем Касимовское ханство стало своего рода «питомником ханов», как  династический противовес Казани и Крыму, в особенности для казанского престола. Московские власти активно использовали в своих войнах конницу касимовских татар, которая  была ударной силой в борьбе как против Большой Орды, так и против Казанского ханства.
                Касимовский хан Симеон Бекбулатович (до крещения Саин-булат хан, правивший в 1567-1573гг., правнук Ахмат-хана, правившего Большой ордой, - А.Е.) вместе с отцом, перешёл на службу к Ивану Грозному. Участвовал в Ливонских походах 1570-х годов. В 1575 году Иван IV настоял на именовании Симеона «великим князем всея Руси» (октябрь 1575 — сентябрь 1576). 
                Симеон Бекбулатович пробыл великим князем всея Руси 11 месяцев. Известны жалованные грамоты, писанные от его имени. В августе 1576 года (по другим данным — не позднее 2 сентября 1576 года) Иван Васильевич вернулся на трон, а царя Симеона жаловал великим княжеством Тверским с титулом Великого князя Тверского.
               Во второй половине XV в Московском государстве произошли существенные изменения: страна оправилась от тяжелой контрибуции и в 40 - 50-х годах испытала даже рост производительных сил в результате перехода на трехпольный севооборот, совершивший революцию в аграрном, т.е. основном, секторе государственного хозяйства. Во главе Московского государства  вместо лишенного всякого авторитета Василия II Темного встал с 1462 года новый великий князь – выдающийся государственный деятель, фактический создатель Русского государства Иван III (1440-1505гг.).
                Решив проводить целеустремленную политику укрепления и расширения Руси, Иван III поставил своей главной внешнеполитической целью освобождение Москвы от ордынской зависимости и начал уже с середины 60-х годов XV века проводить активную политику противоборства Большой Орде и Казанскому ханству. Она проходила в условиях сложной для Руси международной обстановки, дипломатической борьбы, а порой и военного противостояния с рядом других государств, враждебно относившихся к росту могущества Москвы: Литвой, Польшей, Швецией и Ливонским Орденом.
               Претензии хана Большой Орды на наследство Батыя, его агрессивная политика по отношению не только к Руси, но и к другим татарским ханствам (например, временный захват Крымского ханства в 1476 г.) привели к образованию сильной коалиции против него в составе Руси, Крымского, Сибирского ханства, Ногайской Орды. Иван III использовал одних ханов в борьбе с другим.  Но и против Москвы сложилась коалиция в составе Большой Орды, Польши и Литвы, Ливонского Ордена.
                Хан Ахмат готовился к походу против Ивана III, в чем его поддерживал Казимир IV (великий князь Литовский, король Польши с 1447 г., - А.Е.), а Орден в начале 1480 г. организовал военные нападения на Псковскую землю, в отражении которых принимали участие московские «вои», разбившие войско магистра.
;   ;       Иван III в результате переговоров с крымским ханом Менгли-Гиреем заключает в 1480 г. с ним договор о военном союзе против хана Ахмата и Казимира IV и собирает военные силы.
              В июне 1480 г. Ахмат выступил в поход против России: он воспользовался тем, что обстановка для Ивана III складывалась неблагоприятно. Подняли мятеж удельные братья великого князя - Андрей Галицкий и Борис Волоцкий, «отъехавшие» (перешли на службу) к Казимиру. Конфликт грозил опасностью новой внутренней феодальной войны. Братья были недовольны тем, что старший брат не поделился с ними выморочным уделом умершего в 1472 г. дмитровского князя Юрия и арестовывает тех бояр, которые хотят "отъехать" к ним.  В это же время, Ливонский орден совершил нападение на Псковскую землю. В Новгороде, только что присоединенном, было еще неспокойно. Ахмат собрал огромное войско (вероятно, около 100 тыс. человек) и заключил военный союз с Казимиром.
              Получивши весть о движении Ахмата, великий князь начал отправлять воевод на берега Оки: брата, Андрея Меньшого, отправил в Тарусу, сына, Иоанна, - в Серпухов и, получивши весть, что хан приближается к Дону, отправился сам в Коломну 23 июля. Но хан, видя, что по Оке расставлены сильные полки, взял направление к западу, к Литовской земле, чтоб проникнуть в московские владения чрез р.Угру; тогда Иоанн велел сыну и брату спешить туда; князья исполнили приказ, пришли к Угре прежде татар, отняли броды и перевозы.
                В Москве сели в осаде: мать великого князя инокиня Марфа, князь Михаил Андреевич Верейский, митрополит Геронтий, ростовский владыка Вассиан, наместник московский князь Иван Юрьевич Патрикеев с дьяком Василием Мамыревым; а жену свою, великую княгиню Софию (византийская принцесса, - А.Е.), Иоанн послал вместе с казною на Белоозеро, давши наказ ехать далее к морю и океану, если хан перейдет Оку и Москва будет взята.
                Касательно самого великого князя мнения разделились: одни, приводя непостоянства военного счастья, указывая на пример великого князя Василия Васильевича, взятого в плен казанскими татарами в Суздальском бою, указывая на бедствия, бывшие следствием этого плена, думали, что Иоанн не должен выводить войска против татар, но должен удалиться на север, в места безопасные; другие же, особенно духовенство, и из духовных преимущественно Вассиан, архиепископ ростовский, думали, что великий князь должен оставаться с войском на границах.
                30 сентября, когда москвичи перебирались из посадов в Кремль на осадное сиденье, вдруг увидали они великого князя, который въезжал в город вместе с князем Федором Палецким; народ подумал, что все кончено, что татары идут по следам Иоанна; в толпах послышались жалобы: «Когда ты, государь великий князь, над нами княжишь в кротости и тихости, тогда нас много в безлепице продаешь; а теперь сам разгневал царя, не платя ему выхода, да нас выдаешь царю и татарам». В Кремле встретили Иоанна митрополит и Вассиан; ростовский владыка, называя его бегуном, сказал ему: «Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними; зачем боишься смерти?»
                Великий князь, опасаясь граждан, не поехал на свой кремлевский двор, а жил в Красном сельце; к сыну послал грамоту, чтоб немедленно ехал в Москву, но тот решился лучше навлечь на себя гнев отцовский, чем отъехать от берега. Видя, что грамоты сын не слушает, Иоанн послал приказание Холмскому: схвативши силою молодого великого князя, привезти в Москву; но Холмской не решился употребить силы, а стал уговаривать Иоанна, чтоб ехал к отцу; тот отвечал ему: «Умру здесь, а к отцу не пойду».
                Проживши две недели в Красном сельце, приказавши сжечь московский посад и распорядившись переводом дмитровцев в Переяславль для осады, а москвичей в Дмитров, великий князь отправился к войску, но стал не на Угре, в виду татар, а в Кременце, на реке Луже, в тридцати верстах от Медыни, где теперь село Кременецкое.
                Ахмат подошел к Угре 8 октября 1480 г. Он надеялся соединиться здесь с войском Казимира. Но помощь не пришла, помешали нападение войск Менгли-Гирея на владения Казимира и внутренние усобицы - выступление православных русских князей в Литве против князя. Ордынцы попытались перейти с правого берега реки на левый, где располагалось русское войско. Началось продолжавшееся четыре дня сражение, в ходе которого русские воины не дали - врагу переправиться через Угру. Хан отступил и встал в Лузе в двух верстах от реки. Вскоре монголо-татары пограбили в Литве район «верховских» княжеств (в верховьях Оки и ее притоков), очевидно враждебно настроенных по отношению к Ахмату (их правители из числа русских князей были вассалами великого князя литовского и позднее перешли со своими владениями «под руку» Москвы).
;;             Опасаясь выступления Казимира на стороне Ахмата, Иван III старается убедить двух своих мятежных братьев, делает им уступки (обещает увеличить их уделы), чтобы они присоединились к нему в интересах общей борьбы с нашествием Орды.     Иоанн держит совет с воеводами: все изъявляли бодрость, хотя и говорили, что силы неприятельские велики. Но он имел двух любимцев, - пишет Н.М. Карамзин, - Боярина Ощеру и Григория Мамона, коего мать была сожжена Князем Иоанном Можайским за мнимое волшебство: сии, как сказано в летописи, тучные Вельможи любили свое имение, жен и детей гораздо более отечества и не преставали шептать Государю, что лучше искать мира. Они смеялись над геройством нашего Духовенства, которое, не имея понятия о случайностях войны, хочет кровопролития и битвы; напоминали Великому Князю о судьбе его родителя, Василия Темного, плененного Татарами, не устыдились думать, что Государи Московские, издревле обязывая себя клятвою не поднимать руки на Ханов, не могут без вероломства воевать с ними. Сии внушения действовали тем сильнее, что были согласны с правилами собственного опасливого ума Иоаннова.
                Чтобы выиграть время Государь послал Боярина, Ивана Федоровича Товаркова, с мирными предложениями к Ахмату и Князю ордынскому, Темиру.
;;        Хан не принял подарки, и, согласно Вологодско-Пермской летописи, заявил при этом: «Не того деля яз семо пришол, пришол яз Ивана деля, а за его неправду, что ко мне не идет, а мне челом не бьет, а выхода мне не дает девятой год. Приидет ко мне Иван сам, почнутся ми о нем мои рядцы и князи печаловати, ино как будет пригоже, так его пожалую». Переговоры, естественно, ни к чему не привели. Между тем с 26 октября установилась зима с сильными морозами, ордынцы же «бяху бо... наги и босы, ободралися», не хватало продовольствия и фуража. Хан, не решаясь снова перейти реку, уже замерзшую, и напасть на русское войско, около двух недель стоит у Угры, очевидно в ожидании помощи от Казимира.
; ;         К Ивану III пришли, наконец, на помощь братья Андрей Большой и Борис - надежды Ахмата на усобицу не сбылись, как и на приход литовского войска. Великий князь сводит все силы на выгодной позиции у Кременца, готовясь к схватке. Попытка нападения монголо-татарского отряда на Конин и Нюхово была ликвидирована - Иван Васильевич послал туда своих братьев с воеводами, и ордынцы обратились в бегство.
;  ;          Вскоре, 11 ноября, отступил и сам хан Ахмат. В связи с этим не лишено оснований сообщение Казанского летописца о нападении по повелению великого князя на Орду русского войска во главе князем Василием Ноздреватым Звенигородским в купе с крымским царевичем Нур-Даулетом . Оно разорило Сарай - столицу Большой Орды; а Хан, сведав о разорении Улусов, оставил Россию, чтобы защитить свою собственную землю.
                Сие обстоятельство служит к чести Иоаннова ума: заблаговременно взяв меры отвлечь Ахмата от России, Великий Князь ждал их действия и для того не хотел битвы, - констатирует Н.М. Карамзин.
                В победном исходе событий осени - начала зимы 1480 г. главную роль сыграли возросшая экономическая, военная, политическая мощь Москвы, решительная позиция народа, ярко проявившаяся в событиях в Москве, напоминавших обстановку в столице в 1445 и 1382 гг. Московский народ в эти тревожные дни, когда часть бояр толкала Ивана на соглашение с ханом, недвусмысленно потребовал от великого князя решительно противостоять врагу.    
                Почти бескровное «стояние на Угре» показало и дипломатическое искусство Ивана III. Это искусство помогло Ивану III найти правильную линию в том сложном клубке международных противоречий, в котором оказалась Россия.
                Иоанн, распустив войско, с сыном и с братьями приехал в Москву славословить Всевышнего за победу, данную ему без кровопролития. Он не увенчал себя лаврами как победитель Мамаев, но утвердил венец на главе своей и независимость Государства. Народ веселился; а Митрополит уставил особенный ежегодный праздник Богоматери и Крестный ход Июня 23 в память освобождения России от ига Моголов: ибо здесь конец нашему рабству. (Н.М. Карамзин)
;;          «Несмотря на благоразумные меры, взятые Иоанном для избавления Государства от злобы Ахматовой; несмотря на бегство неприятеля, на целость войска и Державы, Москвитяне, веселяся и торжествуя, не были совершенно довольны Государем: ибо думали, что он не явил в сем случае свойственного великим душам мужества и пламенной ревности жертвовать собою за честь, за славу отечества. Осуждали, что Иоанн, готовясь к войне, послал супругу в отдаленные Северные земли, думая о личной ее безопасности более, нежели о столице, где надлежало ободрить народ присутствием Великокняжеского семейства. Строго осуждали и Софию, что она без всякой явной опасности бегала с знатнейшими женами Боярскими из места в место, не хотела даже остаться и в Белозерске, уехала далее к морю и на пути позволяла многочисленным слугам своим грабить жителей как неприятелей. И так славнейшее дело Иоанново для потомства, конечное свержение Ханского ига, в глазах современников не имело полной, чистой славы, обнаружив в нем, по их мнению, боязливость или нерешительность, хотя сия мнимая слабость происходит иногда от самой глубокой мудрости человеческой, которая не есть Божественная, и, предвидя многое, знает, что не предвидит всего», - Н.М. Карамзин (История государства Российского).
               Героические усилия русского народа позволили окончательно решить великую национальную задачу -довести до конца борьбу с иноземным игом, которая велась почти два с половиной столетия. За столетие, прошедшее после победы на Куликовом поле, силы Руси возросли неизмеримо. Если в 1380 г. русские люди заплатили за победу страшную цену и все же вынуждены были снова подчиниться власти Орды, хотя и ослабленной и все более слабевшей в XV веке, то «стояние на Угре», закончившееся освобождением от ненавистного бремени, обошлось без генерального кровопролитного сражения, на которое Большая Орда попросту не решилась, опасаясь, и не без оснований, полной своей гибели, что, впрочем, вскоре и произошло. А в это время Россия набирала силы для решения новых задач, встававших перед государством, в строительство которого, в его национальное освобождение внесли свой вклад герои Куликова поля и «стояния на Угре».

        С Т А Н О В Л Е Н И Е   Р О С С И Й С К О Й  И М П Е Р И И

                Победа Русского государства в «стояния на Угре» не покончила в противостоянии с Ордой. Ордынский дамоклов меч, висевший над Русью с первой половины 13-го века, продолжал висеть над русскими землями и непосредственно над самой Москвой, в прямом смысле этого, фактически ещё почти сто лет, до августа 1572 года.
                С усилением Российского государства русские монархи приступили к решению проблемы беспокойных соседей, были последовательно взяты Казань и Астрахань.
                Начиная с 1547 по 1552 годы Иваном IV Грозным было совершено три похода на Казань. Третий «Казанский поход»
предпринятый в июне-октябре 1552 г. завершился взятием Казани и присоединением Казанского ханства к Русскому государству.
                Взятие Казани предопределило исход войны и завоевание территории ханства, но не завершило её, полномасштабная война  продолжалась ещё несколько лет, воевода Курбский например писал: «Ополчились против царя оставшиеся казанские князья и вместе с прочими народами языческими, нападая не только на саму Казань, но и из великих лесов наезжая на Муромскую землю и даже на сам Нижний Новгород, и захватывали людей в плен. И так было непрерывно после взятия Казанского царства, около шести лет, в течение которых все новопоставленные в той земле города, да и некоторые в Русской, осаждались ими».
                После взятия Казани всё Среднее Поволжье было присоединено к России. Кроме татар в составе России оказались и другие народы, до этого входившие в состав Казанского ханства (чуваши, удмурты, марийцы башкиры). Этот поход также стал первой сложной военной кампанией, которую объединённое русское государство провело вне собственных границ.
                В память о покорении Казани при Иване IV возведены храм Василия Блаженного  в Москве, храмы в самой Казани.
                Земли казанских татар находятся в составе Русского государства (России) вот уже более 470 лет. В соответствии с декретом ВЦИК и Совнаркома РСФСР 25 июня 1920 г. государство поволжских татар было возрождено. В современной России эти земли называются Республикой Татарстан.
                Следом за взятием Казани,  в 1556 году была взята столица Астраханского ханства. Овладение всем волжским торговым путем открыло перед Россией богатые восточные рынки и способствовало оживлению ее внешней торговли. Началась интенсивная колонизация русским крестьянством плодородных земель Среднего Поволжья.
                Вслед за этим, вассалами царя признали себя правители Большой Ногайской орды, пятигорские князья и Кабарда на Северном Кавказе и Сибирское ханство.
                Присоединение к России огромных зауральских пространств протяженностью 8500 км, превосходивших своей площадью не только Русское государство, но и всю Европу в целом, началось в последней четверти XVI веке .
               Русские люди проникали за «Каменный пояс» (Урал) и ранее, во всяком случае с конца XV в. отдельные группы промышленников и торговцев появлялись в нижнем бассейне Оби и доходили до низовьев Енисея. Правительственным отрядам иногда удавалось брать дань с местного населения, а московское правительство уже в середине XVI в. включило в царский титул многозначительное упоминание: «Обдорский, Кондинский и всех сибирских земель повелитель». Однако объективные условия для присоединения Сибири сложились лишь к концу XVI в.
               Связи России с Сибирским ханством возникли еще в конце XV в.- в период правления хана Шейбанида Ибрагима-Ибака. Последний находился в союзе с Менгли-Гиреем, ногайцами, Казанским ханством, т. е. осколками Золотой Орды, окружавшими Русское государство полукольцом с юга и востока.
                После присоединения Казани Россия оказалась в непосредственном соседстве с Сибирским ханством, во главе которого стоял в то время Эдигар (из рода Тайбуги). Теснимый бухарскими Шейбанидами, Эдигар обратился в 1555 г. в Москву с просьбой о покровительстве. Тем самым было положено начало вассальным отношениям Сибирского «юрта» к Москве, выражавшимся в уплате дани пушниной. Даннические отношения продолжались и при сменившем Эдигара Шейбаниде Кучуме, но были разорваны им после опустошительного набега на Москву крымского хана Девлет-Гирея. Положение на восточных границах Русского государства становилось тревожным. В 1573 г. «с ратью» на Русь приходил с Тобола брат сибирского хана Маметкул. В Сибири Кучумом был убит московский посол Третьяк Чебуков. Взаимоотношения с Сибирским ханством настоятельно требовали урегулирования.
                К 70-м годам XVI в. в Москве сложился план продвижения в Сибирь. В его реализации правительство Ивана IV использовало деятельность торговых и промышленных людей по освоению камских путей, ставших доступными после падения Казани. Владения сольвычегодских промышленников Строгановых раскинулись по Каме и Чусовой. Первую жалованную грамоту на «камские изобильные места» Строгановы получили в 1558 г. Им разрешалось прибирать «охочих людей», казаков, строить городки и «на городах пушки и пищали учинить». К концу XVI в. возникла крепостная линия, служившая защитой как собственно строгановских владений, так и государственных восточных границ. В 1572 г. строгановские укрепления помешали отрядам сибирского хана проникнуть на запад.
               Стремление Строгановых встретило поддержку московского правительства. В 1574 г. они получили жалованную грамоту на земли за Уральским хребтом по Туре и Тоболу с разрешением строить крепости на Иртыше, Оби и других реках.
               Осуществить эту обширную и смелую программу самим Строгановым не удалось. Но из их владений начался знаменитый поход казачьей дружины Ермака.
               Перевалив через Уральский хребет отряд Ермака спустился по реке Тагилу на Туру. Оказавшись за уральскими перевалами, казаки убедились, что «Сибирская страна богата и всем изобильная. Продвигаясь «с боем и без боя» далее по Туре и Тоболу, Ермак вышел на Иртыш и в конце октября 1582 г. подошел к столице Кучума Кашлыку.
               Победа Ермака во многом объяснялась неустрашимостью казаков, которые проделали трудный путь и преодолели вооруженное сопротивление отрядов Кучума. Облегчала эту победу слабость политической и военной организации Сибирского ханства.
               Однако, несмотря на прибытие в 1583 г. в Сибирь правительственного отряда в 500 человек во главе с князем Семеном Волховским и Иваном Глуховым, закрепить победу Ермаку не удалось. Кочуя в недоступных для русских степях, Кучум сумел войти в сношения с оставшимися верными ему вассалами и организовать восстание местных феодалов. В августе 1584 г. Ермак попал в засаду и погиб. Остатки его отряда Печорой вернулись на Русь. Кашлык занял сын Кучума Али, вскоре изгнанный племянником Эдигара Сеид-Ахматом. Второй правительственный отряд во главе с воеводой Иваном Мансуровым, прибывший в Сибирь после отхода отряда Ивана Глухова, зимовал на берегу Оби. Но и он оставил Сибирь в 1586 году.
               Поход Ермака завершал период временного проникновения в Сибирь отдельных отрядов, ходивших через Уральский хребет еще в XV веке.
              В 1588 г. воевода Данила Чулков захватил в плен Сеид- Ахмата, и столица ханства запустела. В 1598 году русские воеводы нанесли Кучуму окончательное поражение, после которого он ушел в Среднюю Азию. Несмотря на ряд попыток кучумовичей восстановить ханство, оно больше не возрождалось.  Разгром Сибирского ханства расчистил путь для переселения русских крестьян на восток. Русское правительство также стремилось к более прочному освоению Западной Сибири и обеспечению безопасности восточных границ. Дальше на север и восток лежала тайга с ее редким охотничьим населением, тундра, а на юг - лесостепь со степью, куда докатывались волны военных набегов азиатских феодальных государств. Впереди было исследование труднодоступных пространств, то равнинных (Западная Сибирь), то горных (юг и восток Сибири), и установление взаимоотношений с многочисленными еще неизвестными народами.
              После разгрома Сибирского ханства необходимость охраны восточных границ не отпала. Она вызывалась наступлением кочевников с юга и тревожившей Москву обстановкой на севере. Английские и голландские торговые люди стремилась продвинуть свои торговые пути на Восток, в Поморье и Сибирь. Англия и Голландия в XVI в. организовали несколько экспедиций на север.
               Сибирь в XVI веке представлялась огромным охотничьим угодьем. Оскуднение пушным зверем центральных районов России при повышении спроса на него на Востоке и Западе сделали Сибирь важным источником пополнения государевой казны. Жажда пушнины гнала служилых людей всё в новые и новые районы. Те же интересы влекли в Сибирь торговых и промышленных людей. Их отряды хаживали в Югру и Самоядь и до XVI в. Открытие путей по Каме, постройка городков-крепостей создали благоприятные условия для походов в Сибирь охотничьих ватаг (отрядов) и скупщиков пушнины. Посылая большие отряды служилых людей в сибирские города, правительство стремилось обеспечить через освоенную Сибирь спокойные торговые пути в Среднюю Азию и Китай.
               Движение в сибирские земли захватывало различные слои русского населения. Наряду с воеводами, головами и др. в Сибирь шли рядовые служилые люди. Обычно это были «охочие люди» из социальных низов. «Промышленные» ватаги, организуемые крупными московскими купцами и возглавляемые их приказчиками, состояли из «покрученников» (наймитов).
               Вначале наиболее интенсивным было продвижение правительственных отрядов, сопровождавшееся созданием городов- острогов. Постройка Тюмени и Тобольска укрепила позиции русских в самом центре бывшего Сибирского ханства. Основание Березова сделало более надежным старый северный путь. К концу XVI в. Березов вместе с Обдорском стал опорным пунктом для освоения низовьев Оби. Была открыта новая прямая дорога от Соли-Камской до верховьев Туры, сделавшая путь Кама - Тура - Иртыш на полтора века важнейшим сибирским трактом. На ней в 1598 и в 1600 гг. возникли города Верхотурье и Туринск. Стремление «вконец истеснить» кочевавшего в степях Кучума привело к основанию в 1594 г. Тары, ставшей на долгое время самым южным русским городом на Иртыше.
              В дальнейшем движении на восток русские использовали сильно разветвленные системы великих сибирских рек: Оби, Енисея и Лены. Русское население устремилось вверх по Оби и ее притоку Кети с переходом на Енисей и далее по впадающей в Енисей Верхней Тунгуске и ее притоку Илиму и оттуда на Лену. Боковые притоки Лены «волоками» (перевалами) вывели русских на берега Тихого океана. Имел значение и другой, северный путь. Старые пути морей и по Печоре с ее притоком Усой в Нижнее Приобье нашли свое продолжение в северном пути морем из устья Оби в Обскую губу и Мангазейское море с последующим движением вверх по Тазу. С Таза перебирались на Турухан, приток Енисея. С Енисея по Нижней Тунгуске попадали на Вилюй, а затем выходили на Лену. Здесь смыкались оба пути: северный и южный.
                Продвижение русских на восток совершалось со сказочной быстротой. Показателями его темпов служат даты основания городов. В 1594 г. был построен Сургут, в 1598 г.- Нарым, в 1604 г.-Томск, в 1619 г.- Енисейск, в 1631 г. возникло первое зимовье на Лене у устья ее притока Куты, в 1632 г. заложен Якутск. В 30-х годах XVII в. были открыты устья Лены, Яны, Индигирки, Оленека, в 40-х годах -обследованы бассейны Ала- зеи и Колымы, Чаунская губа.
               В 1648 году экспедиция, организованная приказчиком устюжских торговых людей Усовых, холмогорцем Федотом Алексеевым Поповым при участии казачего атамана Семена Дежнева (годы жизни: ок. 1605, Великий Устюг - нач. 1673, Москва)   в составе шести кочей (судов) вьппла из устья Колымы.
               Коч Дежнева обогнул Большой Каменный нос и был выброшен на берег, пройдя Анадырское устье. Таким образом, был открыт пролив, отделяющий Азию от Америки. Семен Дежнев зазимовал в низовьях Анадыря, основав в 1649 г. в его среднем течении Анадырский острог. Здесь он встретился со Стадухиным, пришедшим на Анадырь через Верхоянский хребет. В 1651 г. Стадухин перешел на Пенжину и Гижигу, впадающие в Охотское море. На берегу этого моря в 1648/49 г. был построен Косой острожек (будущий Охотск). Так за 70 лет к половине XVII столетия русские с западных предгорий Урала вышли «на край и конец Сибирской земли» к берегам Тихого океана.
               За 40 лет пребывания в Сибири Дежнев участвовал в многочисленных боях и стычках, имел не менее 13 ранений, включая три тяжелых. Судя по письменным свидетельствам, его отличали надежность, честность и миролюбие, стремление исполнить дело без кровопролития. Именем Дежнева названы мыс, остров, бухта, полуостров и село, в  центре Великого Устюга в 1972 году установлен памятник.
                Одновременно шло продвижение и на севере. На рубеже XVI-XVII вв. в низовьях Таза была основана «златокипящая» Мангазея - центр правительственных сборов и частной торговли пушниной, а вскоре Туруханск на Турухане, притоке Енисея.
               На юге в первой половине XVII в., кроме Тары, крайними опорными пунктами стали: Кузнецк (не позднее 1618 г.), Красноярск (1628 г.), Нерчинск (1658 г.).
               К середине XVII ц. вся территория Прибайкалья была присоединена к России. В 1652 г. на острове Дьячем (при впадении Иркута в Ангару), было построено Иркутское зимовье, положившее начало городу Иркутску.
                С бурятами, обитавшими в основном к югу и востоку от берегов Байкала, русские отряды впервые встретились в 1628 г. Буряты уплатили русским ясак, т. е. приняли русское подданство.   Отсюда уже было недалеко до тех мест, откуда  монголы  двинулись на  завоевание западной части Евро-Азиатского континента…
              В 40-е годы XVII в. началось освоение территории Приамурья и Приморья русскими землепроходцами. Предприимчивые казаки под предводительством В. Д. Пояркова, Е. П. Хабарова и др. вышли на берега Амура. Во многих местах Приамурья по обе стороны Амура и его притокам они основали остроги, слободы и зимовья, среди которых особенно были известны Албазинский (1651 г.), Кумарский (1654 г.), Селемджинский, Тугирский (Тунгирский), Косогорский (1655 г.).
             Благодаря присоединению Сибири к Русскому государству его территория увеличилась к середине XVII в. более чем вдвое.
             Для того чтобы пересечь Сибирь от Урала до Тихого океана в сравнительно короткие сроки, потребовалось огромное напряжение сил. Путь через Сибирь был тернист и страшен. С грузом двигались лишь водой с весны до заморозков. Там, где суда застигал ледостав, приходилось зимовать. Много трудностей доставляли мели. При переходе с одной речной системы на другую груз волочили на себе, на нартах. Даже значительно позднее, в конце XVII в., когда транспортировка грузов была более или менее налажена, их переброска от Уральских гор до побережья Тихого океана занимала иногда четыре года.
               Еще труднее был северный «морской ход». Пользоваться проводниками из местного населения было не всегда возможно. Часто вперед двигались на основании слухов. Только героические усилия и огромная настойчивость позволили русским проникнуть в новый мир. Первая половина XVII в. по справедливости может быть названа эпохой великих русских географических открытий.
               Великий поход в Сибирь был совершен сравнительно небольшими силами. Хотя в первые десятилетия XVII в. служилые люди, осуществлявшие его, составляли большинство постоянного населения сибирских городов, их абсолютная численность не была большой. Даже по смете всех сибирских городов 1697/98 г. общее число горожан, включая приказную администрацию и духовенство, немногим превышало 11,5 тыс. чел. Сравнительная быстрота освоения сибирских просторов объясняется не только отсутствием самостоятельных государств в Сибири и слабой сопротивляемостью отдельных мелких народностей. Энергия и упорство землепроходцев сделали свое дело.
                В 1242 году вернувшиеся из похода на Польшу и Венгрию монголо-татары прочно укрепились в Крыму, который стал улусом - провинцией Золотой Орды и управлялся наместником великого хана.
                Во время междоусобиц, сопровождавших борьбу крымских ханов за отделение от Золотой Орды, город-крепость Чуфут-Кале служила резиденцией хана. В 1443 году было образовано независимое Крымское ханство, столицей которого стал основанный в XV веке г.Бахчисарай. Основателем династии крымских ханов стал Хаджи-Гирей (?-1466).
              В1474 году крымский хан Менгли-Гирей дал шертную (клятвенную) грамоту великому князю Ивану III Васильевичу в том  что бы быть в братской дружбе и любви, действовать вместе против врагов, земли друг-друга не воевать.
              В декабре 1475 г. в результате длительной осады турецкие войска уничтожили генуэзское княжество Феодоро и захватили южное побережье полуострова, с этого времени территория от Кефе (Феодосия) до руин древнего Херсонеса стала «султанским санджаком», с 1478 года Крым сделался вассалом Османской империи, а Мнгли-Гирей был утверждён крымским ханом. С вхождением Крымского ханства в состав Османской империи на русские рубежи стали постоянно совершаться грабительские набеги крымских татар и их союзников.
               Борьба с крымскими татарами долгие годы пронизывала жизнь и быт жителей южных окраин России и нетолько. Дипломатические отношения Москвы с Крымским ханством не прерывались, но стоили России очень дорого. Государство обеспечивало содержание крымских послов и гонцов, русских дипломатов, отправившихся в Крым, а так-же регулярно отправляло ханам, их жёнам и членам семьи, приближённым богатые «поминки» (подарки). Которые были одним из условий Османской империи для возвращения русских, попавших в плен.
                Впервые выплаты так называемых «поминков» (выплаты Русского государства Крымскому ханству в XV-XVII веках, имевшие в разные периоды регулярный или нерегулярный характер, - А.Е.) крымским ханам отмечены во времена союза Ивана III с Менгли Гиреем (1474г.).
                Вопрос о характере выплат Московским государством Крымскому ханству на протяжении конца XV – конца XVII вв. с давних пор вызывает дискуссии исследователей. При этом историки русского происхождения чаще всего отстаивают позицию о том, что это были дары – характерный для посольского церемониала того времени обмен подарками, историки тюркского происхождения (в первую очередь – татарские и турецкие) – что это была дань, представлявшая собой форму традиционных отношений между русскими княжествами и Золотой Ордой, главными правопреемниками ханов которой считали себя крымские монархи. Не будет научным открытием утверждение, что, по сути, эти выплаты представляли собой в большинстве случаев «откуп» от крымских набегов на русские земли. Это прекрасно понимали московские государи и не скрывали сами крымские ханы и султаны. Например, в 1517 г. Бахадур-Гирей, сын и калга-султан хана Мухаммад-Гирея I, прямо заявлял, что будет поддерживать мир с тем из соседних государей (московским великим князем или польско-литовским королем), который его «боле почтит». И подобная ситуация сохранялась на протяжении, как минимум, полутора столетий: выплата регулярных «поминков» в Крым в обмен на отказ от набегов на русские земли зафиксирована, в частности, в шертной записи царя Алексея Михайловича с послами крымского хана Адиль-Гирея (1670 г.). Исследования современных кочевниковедов показывают, что подобная практика была весьма характерна для взаимоотношений кочевых и оседлых государств на территории Евразии, хотя и носила довольно неустойчивый характер: по мере усиления одной из стран либо прекращались выплаты дани, либо возобновлялись набеги кочевников. Московско-крымские отношения являются прекрасной иллюстрацией этой тенденции: на протяжении XVI–XVII вв. Москва то прекращала выплаты в Крым, то вновь возобновляла их – либо фактически, либо даже на официально закрепленном уровне (как в случае с вышеупомянутой шертной грамотой царя Алексея Михайловича и хана Адиль-Гирея) (Р.Ю. Почекаев).
              К началу XVI века объем выплат в Крым значительно возрос. Этому способствовал ряд  факторов. Под власть Москвы перешли земли, ранее входившие в состав Великого Княжества Литовского, которые при этом платили постоянную дань и крымскому хану («ординскую тягость»). Московское правительство продолжило эти выплаты, а сам факт присоединения в крымских документах был описан как передача городов «по слову хана». Ликвидировав удельное Одоевское княжество, Великий князь Московский продолжал платить хану и его наместнику две тысячи алтын вместо местных князей.
             Вступив в конфронтацию с Москвой, Великое Княжество Литовское активизировало свою политику среди татарских правителей, направляя в различные «орды» богатые поминки. Крымский хан и другие знатные татары начали требовать с Москвы таких же масштабных поминков, угрожая в противном случае выступить на стороне противника. Таким образом, начался торг, в которой обе стороны старались купить лояльность татарской знати.
             В Крым стекались татарские аристократы из распадающейся Большой Орды. В силу своего высокого происхождения они тоже требовали себе поминков.
             С 1658 по 1680 год в выплатах был перерыв. В январе 1681г. по результатам войны 1676-1681 гг. был заключен бахчисарайский мирный договор между Крымским ханством, Турцией и Россией в соответствии с которым в обмен на признание Крымом присоединения Левобережной Украины и Киева Россия вновь согласилось на ежегодное предоставление «казны» хану. Выплаты производились четыре раза и прекратились в 1685 году.   С тех пор Россия искала возможность отменить поминки официально. В частности, в проекте мирного договора России с Крымом (1692) была фраза: «годовой казне по росписи впредь не быть...». Окончательно поминки были отменены Костантинопольским договором 1700 года: «А понеже Государство Московское самовластное и свободное Государство есть, дача, которая по се время погодно давана была Крымским Ханам и Крымским Татарам, или прошлая или ныне, впредь да не будет должна от Его священнаго Царскаго Величества Московскаго даватись, ни от наследников его…».
               Стремление к обеспечению безопасности южных рубежей России со временем стало составной частью борьбы за выход к Чёрному морю и одним из главных направлений российской внешней политики.
               В 1507 году произошел первый набег крымских татар на Москву. В дальнейшем походы крымских ханов на складывающееся Русское государство происходили регулярно вплоть до середины XVIII века.
             Территория между Крымским ханством и Москвским Великим княжеством представляла собой безлюдное Дикое поле. Ока была одновременно главным и последним рубежом на пути татар к Москве. Рубеж Оки защищала береговая служба, которая существовала даже после строительства Белгородской засечной черты далеко на юге. Более того, полки береговая службы практически не пересекали рубеж Оки, даже в годы массовых татарских атак южных русских укреплений. От границы Русского государства с Крымским ханством шли по речным водоразделам в общем направлении на север три основные степные дороги (называемые шляхами):  Муравская, Изюмская, Кальмиусская.
             Весной 1571 года последовало одно из самых страшных татарских нашествий на Русское царство. Крымский хан Девлет-Герей знавший от пленных и перебежчиков о положении дел в Русском государстве: в Москве были голод, казни, отсутствовало ополчение, о продолжавшейся войне в Ливонии, о сосредоточении русских полков только на переправах через Оку в районе Коломны и Серпухова, выступил в свой самый успешный поход на Русь.
              Первоначальной целью крымского набега была добыча полона (ясыря) для компенсации долгого отсутствия в Крыму «поминок» из Москвы и Вильно. Для чего хан собирался ограничиться набегом на козельские земли и повёл татарскую орду к верховьям Оки. Форсировав эту реку через Быстрый брод, татарская орда стала продвигаться на Болхов и Козельск.
              Прослышав о быстром движении Девлет-Гирея, Иван Грозный 16 мая направился с войском из Слободы «на берег» (Оки) к Серпухову. Однако многие опричники в критический момент не вышли на государеву службу, и царь «тогды воротился из Серпухова, потому что с людми собратца не поспел».
              На «Злынском поле» хан принял предложение одного из перебежчиков - белёвского сына боярского Кудеяра Тишенкова идти прямо на Москву. Изменник обещал хану провести крымскую орду через неохраняемые «перелазы» в верховьях реки Жизды, там, где ещё не ходило крымское войско. Кудеяр Тишенков сообщил также, что «государя-де чают в Серпухове с опришною, а людей-де с ним мало и стати-де ему против тебе некем. И ты-де, государь, поди прямо к Москве, а вождь-де, государь, тебе через Оку и до Москвы яз».
              Хан предпринимает обходной манёвр русских войск с запада, который стал для русских воевод полной неожиданностью. В середине мая 1571 года 40-тысячная татарская орда в районе Перемышля перешла Жиздру и начала обходить русские полки с тыла, выдвигаясь в направлении Москвы. Внезапной атакой крымцы разгромили отряд царского кошевого воеводы Якова Волынского. Иван Грозный, узнав об опасном прорыве вражеского войска к Москве и приближении татар, бежал из Серпухова мимо Москвы в Ростов, собираясь ехать далее в Ярославль. Русские воеводы князья Иван Бельский, Иван Мстиславский и Михаил Воротынский, быстрым маршем двинулись к Москве, пытаясь опередить орду.
              23 мая русские войска подошли к столице, на один день опередив крымского хана. Полки встали в Замоскворечье и за Москвой-рекой и приняли бой. Воевода И.Д. Бельский «выезжал против крымского царя и крымских людей за Москву-реку, за болото на луг и дело с ними делал и приехал в город ранен». Значительно уступая в численности,  отбить наступление русские не смогли.
               После первых стычек, крымский хан Девлет-Гирей, остановившийся в селе Коломенском, приказал поджечь городские предместья. Крымцы сожгли предместья столицы и Земляной город (До конца XVI века территория Земляного города не входила в городскую черту, - А.Е.). 24 мая 1571 года случился один из самых сильных московских пожаров XVI века.
              Английский дипломат Джилис Флетчер так описывает это событие: «Сам город неприятель не взял, но зажег его предместья, которые (состоя из деревянного строения, без камня, кирпича или глины, за исключением немногих наружных покоев) сгорели с такой быстротой и огонь так далеко распространился, что в четыре часа не стало большей части города, имеющего до 30 миль или более в окружности. Зрелище было ужасное... Таким образом, в одно и то же время от огня и давки погибло (как сказывают) 800 000 человек или более.»
               Единственным безопасным местом был каменный Кремль, а из-за пожара и вестей о скором приближении русских войск Девлет-Гирей решил его не штурмовать.
               По сведениям «Пискарёвского летописца», за три часа Москва выгорела целиком «и людей без числа згорело всяких». Во время пожара погибли воевода  И.Д. Бельский, будучи раненым в стычке с татарами, он задохнулся от дыма на своем подворье. В огне пожара погибли также боярин М.И. Вороной-Волынский «и дворян много и народу безчисленно, а затхнулся от пожарного зною».
               25 мая 1571 года, пограбив московские пригороды,  Девлет-Гирей повернул свои войска от Москвы и выступил на Каширу и Рязань, распустив часть отрядов в «загон», для захвата «полона». Вскоре, отягощённые добычей и огромным количеством пленных, крымцы двинулись обратно в степи.   Возвращаясь в свои улусы, татары прошли через рязанскую землю. Князь Михаил Воротынский с передовым полком двинулся за отступающим неприятелем, но из-за малочисленности своих сил не смог помешать татарским отрядам опустошать и разорять русские земли.
                Во время этого нашествия было разорено 36 русских городов и уведено в плен множество людей. Крымский посол впоследствии хвалился в Литве, что татары перебили 60 тысяч человек и ещё столько же увели в плен. Одновременно с крымцами, в качестве их союзников, большие ногаи совершили набеги на казанские места: Тетюши и Алатырь.
               Иван IV вернувшись в сожжённую Москву повелел собрать купцов, ремесленников и торговцев из разных городов. Были наняты около семи тысяч каменщиков и строителей, чтобы заново отстроить и заселить столицу.
               Поход на Москву стал её последним крупным разорением татарами. Про события набега говорили, что в городе не осталось даже столба, чтобы привязать лошадь.
                Трудно оценить количество погибших и захваченных в плен во время похода Девлет-Гирея. По разным источникам, эти цифры составляли от 60 до 150 тысяч уведённых в рабство и от 10 до 120 тысяч погибших при нападении на Москву и пожаре в ней. О большом разорении Москвы свидетельствует папский легат Поссевино, который насчитывал в 1580 году не более 30 тысяч населения, хотя ещё в 1520-м в Москве было 41 500 домов и не менее 100 тысяч жителей.
               Девлет-Гирей писал царю о причинах своего нападения на Москву: «Жгу и пустошу все из-за Казани и Астрахани, а всего света богатство применяю к праху, надеясь на величество божие. Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы; но ты не пришел и против нас не стал, а ещё хвалишься, что-де я московский государь! Были бы в тебе стыд и дородство, так ты б пришел против нас и стоял».
                Русский историк Александр Зимин сообщает, что на встрече с крымскими послами 15 июня 1571 года Иван Грозный был готов создать в Астрахани татарское княжество, тем самым отдав его под контроль Девлет-Гирея. Передать Казань крымскому хану Грозный отказался: «Ты в грамоте пишешь о войне, и если я об этом же стану писать, то к доброму делу не придем. Если ты сердишься за отказ к Казани и Астрахани, то мы Астрахань хотим тебе уступить, только теперь скоро этому делу статься нельзя: для него должны быть у нас твои послы, а гонцами такого великого дела сделать невозможно; до тех бы пор ты пожаловал, дал сроки и земли нашей не воевал.»
                Девлет-Гирей также прислал царю послов с требованием «выхода», то есть повышенной дани. Согласно одной из поздних летописей, Грозный разыграл перед ними представление, надев сермягу и баранью шубу: «Видишь де, меня, в чём я? Так де меня царь зделал! Всё де мое царство выпленил и казну пожег, дати де мне нечево царю!»
                Англичанин Джером Горсей писал, что в ответ на это якобы татарский посол протянул царю «грязный острый нож», якобы посланный ханом, чтобы царь перерезал себе горло и избавился от позора. В гневе Иван приказал некоторым из них отрубить головы, а другим отсёк носы и уши и отослал обратно с топором вместо дани.
                Невероятный успех набега татар на Москву, ошеломил не только Ивана Грозного, но и Девлет-Гирея. Получив после военного похода прозвище «Взявший трон», он заявил о намерении не только завладеть Астраханью, но и подчинить все Русское государство.
                В 1572 году, выполняя свои планы, Девлет-Гирей двинулся на Русь со 120-тысячным крымско-османским войском. Однако на сей раз русские были готовы к встрече опасного врага. В длившейся несколько дней битве при Молодях, 2 августа 1572 года русское войско под командованием воевод Михаила Воротынского, Дмитрия Хворостинина и Ивана Шереметьева разгромило силы Девлет-Гирея.
                Располагая меньшими силами, русские проявили себя куда более искусными воинами, чем крымские татары, явно переоценившие свои силы после набега 1571 года. Разгром был полным, после чего крымские ханы более не вынашивали планов по захвату Москвы и превращению русского государства в вассальную зависимость.
                Задача потомков не забыть сей подвиг наших предков!
                В то же время грабительские вылазки небольших отрядов на приграничные территории продолжались, что заставляло русское правительство усилить мероприятия по обеспечению безопасности на южных рубежах.
                Во второй половине 16-го века, Россия активизирует продвижение на юг, в лесостепь, в так называемом «Поле» (территории современного юга Центрального Черноземья: южные и юго-западные районы Курской области, Воронежская и Белгородская области, примыкавшие в XVI веке к землям Речи Посполитой, в российских документах конца XVI - первой половины XVII вв. именовалась «Полем» или «Польской украйной»). Правительственная стратегия состояла в сооружении новых оборонительных рубежей и строительстве крепостей, защищавших земледельческое население. С 80-х годов 16-го в. развернулось строительство крепостей, призванных стать опорными пунктами в борьбе с Крымом. Были построены, а частью возоблены: Курск и Кромы, Ливны и Елец, Оскол и Валуйки, Воронеж и Белгород, а южнее Царёв-Борисов. Сооружение этих городов должно было не только способствовать перекрытию татарских дорог, но и обеспечить закрепление этих территорий за Россией
             Азовские и Прутские походы Петра I (1695-1696), не решившие черноморской проблемы, ещё раз подчеркнули значение крымского направления. Овладение Крымским полуостровом стало одной из важнейших внешнеполитических задач Российской империи в XVIII столетии.
               В ходе Русско-турецкой войны 1735-1739гг.  днепровская армия Российской Империи (Империя была провозглашена 22 октября (3 ноября)1721 года по окончании Северной войны, когда по прошению сенаторов царь Петр I  принял титулы императора Всероссийского и Отца Отечества, - А.Е.) насчитывавшая 62 тысячи человек и состоявшая под командованием генерал-фельдмаршала Бухарда Христофора Миниха, 20 (31) мая 1736 года взяла штурмом османские укрепления у Перекопа, а 17 июня заняла столицу Крымского ханства город Бахчисарай. Однако недостаток продовольствия, а также вспышки эпидемий в армии заставили Миниха отступить в Россию.
              В июле 1737 года в Крым вторглась армия под предводительством генерал-фельдмаршала Петра Ласси, нанеся армии крымского хана ряд поражений и захватив Карасубазар. Но и она была вскоре вынуждена покинуть Крым из-за недостатка снабжения, поскольку разрыв между уже освоенной русскими территорией Дикого поля и занятыми в ходе военных экспедиций землями был слишком велик, чтобы обеспечить их хозяйственное освоение и эффективную оборону и таким образом рассчитывать на включение Крыма в состав русских владений. Единственным итогом вторжений русских армий стало опустошение полуострова.
                Практическая возможность овладением Крымом появилась лишь после того, как на вновь освоенных пространствах был подготовлен необходимый плацдарм в виде Новороссии, освоенной территории от Дона до Днестра – исторически объединяла пространства юга Российской империи. В 1764 году, российская императрица Екатерина II занялась обустройством причерноморских степей и Крыма подписав  высочайший указ о создании «Новороссийской губернии», несмотря на попытки Крымского ханства и Османской империи вооружённой силой воспрепятствовать русской колонизации Северного Причерноморья.
                Пространство, определяемое данным понятием, охватывало три губернии – Херсонскую, Таврическую и Екатеринославскую, – а также Область войска Донского.
                В 1787 году, турки начали  войну с целью возвращения Крыма и других территорий. В дореволюционной историографии эту войну называли Потёмкинской - в честь главнокомандующего русскими войсками.
                6 (17) декабря , после долгой осады войсками под командованием А.В.Суворова, пал Очаков (город в Николаевской области Украины, - А.Е.). При штурме были убиты и умерли от ран 9,5 тыс. турок. Ещё 4 тыс. взяты в плен, не считая обывателей. В качестве трофеев было захвачено более 300 орудий и 180 знамён, запасы пороха, пуль и ядер. Потери русской армии составили 956 убитых и 2776 раненых.
                После ряда поражений турок на Дунае и Кавказе, война завершилась победой русского оружия и заключением Ясского мира 1792 года (заключен 9.01.1792г в г.Яссы, - А.Е.), который окончательно закрепил присоединение к России Крыма и Кубани, а также Очакова и установил русско-турецкую границу по р. Днестр.
                В мае 1791 года в Крым торжественно въехала российская императрица Екатерина II  в сопровождении австрийского императора Иосифа II, английского и французского послов, представителей других держав. Приезд императрицы в Бахчисарай стал кульминацией путешествия, предпринятого с целью показать иностранным державам новоприобретенную Тавриду, военную мощь Российской империи, ее победоносный флот на Черном море. Присоединение Крыма завершило вековую борьбу России за выход к Черному морю, окончательно закрепило южные границы Русского государства. Крымское ханство перестало существовать. По новому административному делению столицей Крымского уезда стал новый город Симферополь (основан в 1784 году на месте татарского селения Ак-Мечеть).
                18 октября 1921 года была образована Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика (Крымская АССР) в составе РСФСР - государственное образование на территории Крымского полуострова образованное из части бывшей Таврической губернии Российской империи и части  некогда существовавшего Крымского ханства, ныне Республика Крым. Земли на которых до 1774 года  располагалось Крымское ханство в настоящее время находятся в составе трёх независимых государств: Россйской Федерации, Украины и Молдовы.
             Завоевание Чингизханом Средней Азии было осуществлено до похода на русские земли в начале 20-х годов XIII в. К осени 1219 года монголы напали на территорию империи Хорезмшахов. К концу XII в. — началу XIII в. государство Хорезмшахов выросло было самым могущественным государством мусульманского Востока, простиравшегося от Персидского залива на юге до Аральского моря на севере и от реки Инд на востоке до Каспийского моря на западе. . Территория этого государства включала всю территорию современного Туркменистана, где располагался его центр и столица г.Гурганж, всю территорию современного Узбекистана, часть территорий ссовременных Казахстана, Афганистана, Таджикистана, Кыргызстана, Ирана и Азербайджана (всего около 3,6 млн. кв. км).
                Завоевание монголами империи Хорезмшахов продолжалась до весны 1223 года. В этот период была захвачена основная часть этого государства от Инда до Каспийского моря и Азербайджана. Последний Хорезмшах Джелал ад-Дин Мангуберди,  ещё несколько лет оказывавший сопротивление монголам, в конце концов был побеждён и погиб в 1231 году.
                Завоевание Средней Азии монголами сопровождалось невиданной жестокостью. После монгольского нашествия погибло более 75% жителей в Иранском плато (Персия и южная часть Центральной Азии). Было убито более 10-15 миллионов невинных жителей.
              По сведениям некоторых источников Чингисхан в 1215 году договорился с империей Хорезмшахов о добрососедских торговых отношениях. Вскоре после того, как посольство Чингисхана вернулось из Хорезма, он послал туда своих первых купцов. Это был большой и богатый купеческий караван, состоявший из 450 мусульманских купцов и нескольких десятков монгольских офицеров. Они были казнены, обвинённые в шпионаже дядей Хорезмшаха Кайыр-ханом, правителем Отрара. Это стало удобным предлогом для организации монгольского военного вторжения. Осенью 1219 года Чингисхан двинул своё войско с берегов Иртыша на запад. В том же году оно вторглось в Центральную Азию.
              С присоединением к Русскому государству Казанского и Астраханского ханств, а также территории Сибирского ханства в XVI веке открылись новые перспективы развития торговых связей России со Средней Азией, Китаем, Туркестаном и Джунгарским ханством. В 1640 году русские казаки основали город Гурьев (ныне Атырау) в устье реки Урал, в 1718 году русский воевода Василий Чередов основал на Иртыше Семипалатинск (ныне Семей), а в 1720 году возник город Усть-Каменогорск (в настоящее время эти города находятся на территории Казахстана).
               В начале XVIII  Казахское ханство делилось на орды (жузы): Старший, Средний и Младший. К концу XVII века Младший жуз занимал территорию от уральских казаков на западе до р. Тургай на востоке, на севере - по линии от Оренбурга до Орска, на юге до Аральского моря, на юго-западе - до Каспийского моря. Средний жуз на востоке граничил с Джунгарским ханством, на северо-востоке его владения доходили до верховьев Иртыша и оз.Зайсан, на севере - до рек Сарысу, Ишим и Тобол. Владения Старшего жуза, расположенные в Семиречье и включавшие города Ташкент и Туркестан, на юге ограничивались р.Сырдарьёй.
               В 1730 году хан Младшего казахского жуза Абулхаир отправил посольство к российской императрице Анне Иоанновне с просьбой о покровительстве. Причиной обращения Младшего жуза за помощью к России стали нападения джунгар и набеги других племён, в частности со стороны Кокандского и Хивинского ханств. В свою очередь,  Казахские ханы проводили активную экспансию на юг - в земледельческие районы и города Средней Азии.
              Просьба хана Младшего жуза была удовлетворена, и в октябре 1731 года, хан Абулхаир со своими старейшинами официально приняли российское подданство.
              В последующие десятилетия Россия продолжала укреплять своё влияние в регионе через дипломатические и военные средства. В 1740 году Средний жуз также принял российское подданство.
              В XIX веке Россия завершила присоединение казахских земель, включая Старший жуз, через военные экспедиции и административные реформы.
              Принятие в российское подданство Казахских жузов дало стимул дальнейшего продвижения России в Среднюю Азию. С начала XVI века в Средней Азии существовало два ханства - Бухарское в бассейне реки Зеравшан, и Хивинское в нижнем течении Амударьи. В конце XVIII века в Ферганской долине появилось Кокандское ханство. В XIX веке Кокандскому ханству удалось распространить свою власть и на ранее независимый Ташкент. Чётко определённых границ среднеазиатские государства не имели. Хива, Бухара и Коканд были экономически отсталыми феодальными государствами, в которых широко была распространена работорговля.
               На государственному уровне серьёзный интерес к государствам Средней Азии впервые Россия проявила только в начале XVIII века при Петре I. В тот период Россия была занята решением проблемных вопросов на Европейском направлении, а потому  обращение за покровительством, в частности,  Хивинского ханства в 1700 году должным образом рассмотрено не было.
                Активная территориальная экспансия России в среднеазиатские степи начинается с 1850-х годов. Это было связано с тем, что к этому времени накопился целый комплекс предпосылок для «выдвижения» границ Российской империи на юг. Основными причинами начала Туркестанских походов были: желание российских властей обезопасить южные границы государства от постоянных набегов кочевников из степей; требования российских промышленных кругов и купечества гарантировать безопасность торговых маршрутов через Среднюю Азию в страны Востока; проникновение в Среднюю Азию британского влияния, которое угрожало положению России в регионе.
              Регулярные набеги кочевников из среднеазиатских степей на южное приграничье Российской империи уже с начала XVIII века стали серьёзной проблемой, решение которой искали на государственном уровне. Помимо грабежа и разбоя, кочевники уводили с собой захваченных мирных жителей для их дальнейшей перепродажи в рабство (среднеазиатские города в то время были крупными центрами работорговли).
                Амбиции правителей среднеазиатских государств не ограничивались одними лишь набегами за живым товаром, но и на территориальные приобретения. В этом отношении, наибольшую угрозу для Российской империи представляло Кокандское ханство, которое в первой половине XIX века проводило активную внешнеполитическую экспансию, претендуя на Казахские степи.
               В 1853 году для защиты от экспансии Кокандского ханства была образована Сырдарьинская укреплённая линия. В 1854 году на границе казахской степи было основано укрепление Верное (ныне Алматы). От Семипалатинска (ныне Семей) до Верного была протянута Сибирская укреплённая линия. Однако между этими оборонительными рубежами оставался большой незащищённый участок, на землях которого кочевали казахские скотоводы. Этой уязвимостью активно пользовались кокандские отряды, совершавшие набеги на казахские кочевья, собирая дань, угоняя скот и подстрекая местное население к восстаниям против Российской империи. В преддверии Туркестанских походов российское правительство всё активнее обсуждало необходимость соединения Сибирской и Сыр-Дарьинской линий, чтобы обеспечить полную защиту государственной границы.
               Несмотря на упадок Великого шёлкового пути, среднеазиатские государства продолжали поддерживать торговые связи с Россией, Цинским Китаем, Каджарской Персией и Афганистаном, через который осуществлялся транзитный товарообмен с Индией. Среднеазиатские купцы торговали на ярмарках в Троицке, Петропавловске и Нижнем Новгороде. Россия являлась основным поставщиком промышленных товаров в регион, тогда как из Средней Азии ввозились транзитные товары из Афганистана, Индии и других стран. Однако развитию торговли препятствовали произвол местных правителей и отсутствие торговых договоров между Россией и среднеазиатскими ханствами.
               Средняя Азия была богата природными ресурсами: здесь добывали золото, серебро, медь, железную руду, свинец, позднее — нефть. Развитие экономики среднеазиатских государств тормозилось высоким налоговым бременем, а также постоянными войнами между Бухарой, Кокандом и Хивой, а также внутренними распрями внутри каждого из ханств. Ташкент стремился вернуть свою самостоятельность. Главным сырьём для российской промышленности в Средней Азии был хлопок.
               Ещё с начала XIX века коммерческие круги России стали всерьёз рассматривать Среднюю Азию как перспективный с точки зрения торгово-экономических интересов регион. 18 марта 1813 года Комитетом министров Российской Империи было принято официальное решение о необходимости всемерного развития торговли со странами Востока, в первую очередь - со среднеазиатским государствами. Для координации отношения России с азиатскими странами в 1819 году был создан Азиатский департамент Министерства иностранных дел.
              Средняя Азия воспринималась в России не только как область для инвестирования отечественного капитала, но и как значимая транзитная зона для развития торговых связей с другими странами Востока, такими как Персия, Индия и Китай. Для коммерческих кругов было очевидно, что гарантировать безопасный торговый транзит через территории среднеазиатских государств возможно лишь посредством активной внешнеполитической деятельности
                После установления в 1858 году прямого управления всей Британской Индией, британцы начали продвижение в Среднюю Азию. Ключевым инструментом Британской политики в регионе стал захват местных рынков. Английские купцы вытесняли российский торговый капитал, широко применяя демпинг.
               Для подрыва Российского влияния в регионе Великобритания также использовала Османскую империю. Османская империя была удобным инструментом британской экспансионистской политики в Средней Азии по той причине, что турецкий султан как «халиф всех правоверных», имел определённый авторитет среди местного мусульманского населения. Заключив в 1855 году договор с афганским эмиром , Великобритания также фактически получила возможность влиять на внешнюю политику Афганистана
               Началом активных военных действий России в Средней Азии в историографии принято считать взятие кокандской крепости Ак-Мечеть (ныне Кызылорда, Казахстан) в 1853 году. Туркестанские походы условно делятся на периоды. Начальным этапом Туркестанских походов считаются боевые действия в 1850—1865 годах, ко второму этапу относят походы 1866—1876 годов. Многие исследователи к Туркестанским походам относят также события 1881—1894 годов, когда Россия предприняла ряд экспедиций на Памир и вышла к границам Афганистана
               К лету 1867 года на завоёванных территориях Кокандского ханства было создано Туркестанское генерал-губернаторство, первым генерал-губернатором был назначен К.П. фон Каупфан, получившим широкие полномочия. Кауфман стремился к организации мирной жизни на новых землях, развитию торговли и установлению стабильных отношений с соседними ханствами. В 1868 году был подписан договор, закрепивший зависимость Кокандского ханства от России.
               Между тем, отношения с Бухарским эмиратом оставались напряжёнными.    В 1868 году эмир Музаффар отверг предложенный Кауфманом договор, что привело к продолжению боевых действий. Русские войска под командованием Кауфмана нанесли поражение бухарской армии на реке Зеравшан, захватили Самарканд и выдвинули новые условия мира, включавшие признание всех территориальных приобретений Российской империи.  В это время в эмирате обострилась внутренняя борьба: сын эмира Сеид Абдумалик и поддерживавшие его феодалы возглавили джихад против России. Гарнизон Самарканда, осаждённый войсками шахрисабзских беков, героически оборонялся до прибытия подкреплений. В итоге восстание было подавлено.
                Решающее сражение произошло на  Зерабулакских высотах, где войска эмира были окончательно разбиты. Музаффар капитулировал, согласившись на условия Кауфмана, которые предусматривали защиту русских торговых интересов и признание территориальных приобретений Российской империи. Таким образом, походы 1866—1868 годов завершились укреплением российского влияния в Средней Азии и установлением мира на новых территориях.
                Покорение Средней Азии сопровождалось проведением исследования новых территорий. Весной 1870 года была организована Искандер-кульская экспедиция, направленная на исследование верхнего течения Зеравшана и изучение путей через хребет Кашгар-Давап. Экспедиция, состоящая из двух отрядов под командованием А. К. Абрамова и Деннета, проводила топографические, геологические и археологические исследования. В ходе экспедиции отряды встретили сопротивление местных жителей, но успешно его преодолели, обеспечив контроль над исследуемыми районами.
               В октябре 1870 года был подписан Шаарский договор, который закрепил российский протекторат над Бухарским эмиратом. Документ предусматривал свободный проезд российских подданных через эмират, судоходство по Амударье, беспошлинную торговлю и создание торговой инфраструктуры. Эмир обязался прекратить работорговлю и не укрывать российских преступников. Взаимные дипломатические представительства были учреждены в Ташкенте и Бухаре, что укрепило политические и торговые связи.
               В 1873 году была организована военная экспедиция в Хивинское ханство. Экспедиция включала четыре отряда общей численностью около 13 тысяч человек с артиллерией и транспортом. Отряды выступили из Ташкента, Оренбурга, Мангышлака и Красноводска под общим командованием Кауфмана. Поход проходил в тяжёлых условиях, включая суровую зиму, жару и стычки с хивинцами. 20-22 мая русские войска одержали победы в боях у Ходжейли, Мангыта и Кята, после чего хивинцы предприняли неудачную попытку переговоров.
               26-29 мая русские войска окружили Хиву. Северная часть города не знала о капитуляции и была штурмована, но активные боевые действия прекратились после входа Кауфмана в город. В Хиве было освобождено 10 тысяч рабов, а на хана наложена контрибуция в размере 2,2 миллиона рублей. Однако сопротивление туркмен продолжилось, и в июне русские войска провели карательные операции, нанеся им значительные потери.
                Потери русской армии составили 33 убитых и 124 раненых. В результате Хивинское ханство признало протекторат России, и 22 июля 1873 года была учреждена медаль «За Хивинский поход». Генерал Кауфман и другие командиры получили высокие награды.
                В 1891 году русский отряд под командованием полковника Ионова занял ключевые районы Памира, что закрепило российское присутствие. Эти действия сопровождались экспедициями британцев, стремившихся помешать русскому продвижению.
               Итогом англо-русских переговоров стал Лондонский протокол 1895 года, разделивший сферы влияния на Памире. Часть территории отошла Афганистану, часть — России, буферной зоной стал  находящийся под юрисдикцией Афганистана Ваханский коридор. Таким образом, Россия завершила свою экспансию в Средней Азии
                В XIX веке российские завоевания в Средней Азии оценивались современниками в основном положительно как в России, так и на Западе. Подчёркивалось бедственное положение народов Средней Азии под властью местных ханов и знати и средневекового уклада жизни. Ликвидация рабства, постоянных войн и анархии расценивались как положительные достижения благодаря русским. В 1891 году на Международной географической конференции воздали хвалу «русскому народу, который установил порядок в Средней Азии, который знал, как воспитать и развивать народы Средней Азии». Британский учёный и дипломат Генри Роулинсон высказывал мнение, что «Утверждение российского господства, на самом деле, над киргизами, узбеками и туркменами на большей части Центральной Азии явилось, бесспорно, благом для человечества». Немецкий философ-материалист Ф. Энгельс в письме своему коллеге К.Марксу так описывал продвижение России в Азию: «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку… господство России играет цивилизаторскую роль для Чёрного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар.»
              Противостояние русского народа с монголо-татарами, начавшееся с разгрома объединённого войска русских князей на реке Калке в 1223 году, продолжалось боле шести с половиной веков.    В результате территориальных приобретений за счёт бывшей Монгольской империи к концу XIX-го века площадь Русского государства, простиравшегося от Балтийского моря до берегов Тихого океана, составила более 22,4 млн. км2, став на тот период времени, вторым  по размеру государством в мире после Британской империи.
             В начале 20-х годов XX-го века правительство советской России приняло решение об образовании союзного государства – Союза Советских Социалистических Республик (СССР). В основу создания нового государства был положен принцип административно-территориального деления тысячелетнего многонационального русского государства по национально признаку, с образованием федерации национальных республик.
            На момент создания СССР (1922г.), на территории советской Средней Азии существовало четыре крупных административно-территориальных единицы образованных по национальному признаку: Киргизская АССР  (центр в г.Оренбурге) и Туркестанская АССР (центр в г.Ташкенте) в составе Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР), Бухарская ССР и Хорезмская ССР.
            В последующем, начиная с 1924 года, в Средней Азии были образованы пять союзных республик сформированных по  национально-территориальному принципу: Казахская ССР, Узбекская ССР, Киргизская ССР, Таджикская ССР и Туркменская ССР, с распадом СССР в 1991 году, ставших независимыми государствами.