Глава 8. Потеряшка

- Почему так рано посидел? – спросила Аннет, сидя на скамейке возле дома и поглаживая расположившегося на коленках Барсика. – Испугался чего-то сильно?
- Не хочу тебе врать, — членораздельно, серьёзным тоном, пристально смотря в глаза, сказал Шики. Весь его облик был каким-то загадочным, чарующим, исходила некая аура претенциозной таинственности. На Аннет сей трюк действовал самым плодотворным образом – смотрела заворожено, с открытым ртом, с отвисшей до земли…  Неизвестно, однако, что именно её пленило: то ли энигматические нотки голоса, то ли глубина подсвеченная лучами заходящего солнца серо-голубых глаз, то ли и то и другое разом.
- Не хочу врать, - повторил Шики и, опустив взгляд, добавил. - Но и правду открыть не готов.
Через время, взглянув на Аннет, Шики увидел, что она продолжает чего-то ждать, продолжает лицезреть его, как икону, идол, божество…
- Может, как-нибудь потом всё тебе и расскажу.
- Обещаешь?
- Слово офицера.
- А как руку поломал, тоже не расскажешь?
- М-м, — отрицательно качал головой Шики. – Давай лучше поговорим о приятном.
- Например?
- Например, о тебе.
- Гм, — поиграла бровями Аннет.
Добрых полчаса Аннет вещала историю своей короткой, но насыщенной жизни. Рассказ изобиловал откровенными деталями потаённых, а порой и не совсем приличных, не по возрасту циничных мыслей, которые Шики с жадным вниманием впитывал. Ещё Аннет была очень смешлива, на курьёзных, нелепых моментах то и дело хохотала, да так заразительно, что и Шики на пару с ней хохотал как безумный. Вдруг, на середине фразы, лицо Аннет резко исказилось. С оттенком леденящего ужаса в глазах она смотрела на Шики.
- Ой, какие у тебя лярвы страшные…
- Чего?
Аннет закрыла лицо руками, будто прячась от кого-то. Тем временем Барсик, увидев сидевшую на подоконнике Юльку, спрыгнул с колен.
- Аннет, ты чего? – беспокоился Шики.
Девочка открыла лицо, внимательно посмотрела.
- Всё, больше никого не вижу, — спокойно, как ни в чём небывало, сказала она.
- А кого ты видела?
Аннет не успела ответить, так как внимание их привлёк Барсик, стремительно забиравшийся в форточку маленькой комнаты, где стояла старая деревянная рама, и где сидела Юлька.
- Барсик, хулиган! – крикнула Аннет.
- Куда полез, скотинка?! – крикнул Шики.
Кот, обращения к нему, хладнокровно игнорировал.
- Бежим, Шики, — сказала Аннет, и они побежали в дом.
Ворвавшись через минуту в маленькую комнату, стали свидетелями дикой животной страсти.
- Ой, — сказала Аннет, закрывая скорее дверь. - Сношаются, - шёпотом констатировала она, будто бы Шики нуждался в пояснении. - Я то боялась, подерутся - Юлька чужих не любит...О! Чай вкусный есть, будешь?

Час в день, иногда чуть больше, а порой и чуть меньше Аннет уделяла внимание Шики. Связь их крепла быстро, легко и непринуждённо. Носила платонический характер без малейшего намёка на какую-либо аморальность,  похабство и прочую непотребность и грязь. Союз был так сказать на духовных началах и обоюдовыгодный. Шики, чей насущный опыт был богаче, выступал в роли ментора, щедро и бескорыстно делился нажитым багажом. Аннет, как благоразумная и голодная до знаний, была образцовой ученицей. Многое ей было непонятно, многое оспаривала, не соглашалась и дискутировала, и это хорошо, — ведь, как известно, в споре рождается истина. Уча, Шики и сам многому учился. Взявшись за морально-нравственное воспитание, Шики чувствовал груз ответственности на своём плече. К примеру, если он говорил, что врать плохо, то и сам на личном примере должен был быть максимально кристально откровенным. А это было нелегко, ибо Аннет не церемонилась, задавала вопросы любого характера прямо в лоб. Да, порой с ней было тяжко и напряжённо, но и очень увлекательно.

Так в один из дней, когда Шики и Аннет, сидя на скамейке возле дома, вели очередную горячую полемику, их обеспокоила проходившая мимо Алёна Пирогова. Она была не совсем в адекватном состоянии, её слегка штормило, изо рта благоухала свежим ароматом хмеля, а во взгляде читалась бесинка.
- О-па-чки, Шики! – заметила Алёна сладкую парочку. - Да ещё и не один, а с  прекрасной юной дамой, — привлекла внимание она. – Ой, какое дитяти… Очередная жертва?
Почуяв, что дело пахнет парафином, тулуолом и ацетоном, Шики сжал плотно губы, учащённо заморгал.
- Вот только не надо!– подняла Алёна указательный палец вверх. – Не надо строить невинную овечку! Не пройдёт. Ни-ни…
- Алёна, может, после потолкуем? – попытался вырулить ситуацию Шики. – Наедине?
- Потолковали уже, хватит… Я то, дура, думала ты другой, думала – порядочный… а ты такой же, как и Глеб – поматросил да и бросил! Фу! Два сапога пара! Фу! Фу-фу-фу…
- Что значит поматросил? – спросила Аннет.
- А скоро узнаешь, золотце, — сказала Алёна и погладила Аннет по голове. – Мой тебе, прекрасное чадо, совет – беги от него…
Инцидент на сём завершился, так как Аннет позвала домой мать, а выступать дальше без зрителей, Алёна посчитала скучным. Показала язык, два средних пальца и, меланхолично виляя бёдрами, удалилась.
«Вот стерва, принесло же…» — досадовал Шики.

На следующий день авторитет Шики снова оказался под ударом. Сидя на своей любимой скамейке, Аннет делилась рисунками, что она лично написала в художественной школе.
- Весьма недурно, — хвалил Шики, одобрительно качая головой. – Отличная мазня, Аннет!
Аннет не обиделась, ибо понимала, что Шики пытается острить, а потому вежливо улыбнулась.
- Ну, а ты? – спросила она, забирая листы.
- Что я?
- Как себя проявляешь?
Только Шики хотел рассказать о своих многообещающих писульках, как из-за кустов шиповника вырулил Аркаша.
- Шики, братишка, — заплетающимся языком сказал кузен. – О-па! – увидал гипс. – Чего это?
- Долгая история, брат.
- Понял, — сказал Аркаша, подкуривая сигарету. - Мать дома?
- На работе.
- Ж-жаль… Может, ты поможешь?
- Советом? – лукаво улыбаясь, спросил Шики.
Аркаша не сразу сообразил, о каком совете идёт речь, а когда, наконец, понял, громко и неприятно захохотал. Аннет смотрела на него сочувственно.
- Что, деревенская подруга-то дала тебе? – спросил Аркаша, и щелчком пальца отправил бычок в кусты.
Шики в реакции себе не изменил – стоял, учащённо моргая, покрываясь краской.
- Чего покраснел то? Дала или нет?
- Брат, давай об этом после поговорим, — сказал умолено Шики, косясь на Аннет.
- А-а, понял. Прости, не сообразил… а, если честно, плевать! - сказал Аркаша, махнул рукой, после чего удалился в неизвестном направлении неровным шагом. Чувство испанского (и не только) стыда испытывал Шики.
- Что за деревенская подруга и что она должна была тебе дать? – спросила любознательная Аннет. – Это, случайно, не та странная девушка, что приходила вчера?
Простые, невинные, казалось бы, вопросы, а озадачили не на шутку. Словно скелеты в шкафу внезапно ожили и стали рьяно рваться наружу.
- Ладно, не отвечай, — смилостивилась Аннет. – Давай лучше поговорим о приятном.
- О тебе? – улыбнулся Шики.
- Ага, — довольно улыбалась в ответ Аннет. – Угадал, потеряшка.
- В таком случае ответь, почему ты всех кошаков называешь Барсиками?
- А как ещё их назвать, когда они такие Барсики-Барсики…

Случались у этой парочки и моменты более сентиментальных чувств.
Первый такой случай произошёл в пятничный вечер. Днём ранее Глеб пригласил Шики на какую-то пирушку к однокласснику, где также должны были присутствовать и одноклассницы, коих число (на радость Глеба) преобладало в классе. Перспектива казалось Шики не очень заманчивой, ибо сердце его было занято, а искать знакомств на стороне он считал греховным и недостойным деянием благородного мужа. К тому же имелись сомнения касательно одобрения со стороны родителей. Так или иначе, Шики не дал определённого ответа, сказал, что подумает. В пятницу, когда солнце зашло, а на небе светился полный месяц, Шики решил, что пойдёт. Подтолкнуло к этому решению и игнорирование со стороны Аннет. Шики полдня дежурил у окна, наблюдая в ожидании. Само собой, без договорённостей повелось, что каждый день после школы Аннет устраивалась на скамейке и ласкала дожидавшегося её Барсика. Это было условным знаком. В тот день, однако, Барсика ласкал только сосед со второго этажа Миша Муляк. Данная картина вызвала чувство возмущения к обоим её участникам. Шики расстроился и, чтобы поднять себе настроение, решил воспользоваться приглашением Глеба. Отпросился у родителей, дав клятву не употреблять запрещённых веществ и вести себя достойно (чтобы это не значило). В момент, когда Шики прыскал на волосы позаимствованный у матери лак для волос, раздался звонок в дверь. «А Шики дома?» – услышал он возбуждённый (как ему казалось) голос Аннет. Сделав в три движения роковую причёску, Шики вышел в прихожую.
- Привет, Шики. Собираешься куда-то?
- Есть такое дело.
- Жаль.
- Почему?
- Хотела пригласить тебя в гости на просмотр видеофильма, маме с работы кассету дали и настоятельно советовали глянуть, поразившись, что такой нашумевший шедевр прошёл мимо её, но они с папой в гости ушли, а смотреть одной совсем не охота, поэтому и жаль…
Холодок пробежал по спине Шики.
- Что за фильм? – с надеждой спросил он...

«Джек шлюпка… Шлюпка, Джек!»
Трёхчасовый фильм-катастрофа близился к фееричному концу. Конец, в соответствии заявленного жанра, ужасал умы масштабами трагедии, ранил сердца драмой главных героев…
«Вернись».
Заиграло музыкальное сопровождение.
«Вернись!»
Эмоциональный накал зашкаливал. Чувство скорби переполняло нутро.
«Обещаю - я ни за что не сдамся…»
- Ыыыыыы…
- Ну-ну, хорош, - сказал Шики, когда Аннет, заливаясь горькими слезами, уткнулась ему в левое плечо. - Это же кино, тут всё понарошку, - утешал он, сожалея, что не имеет возможности погладить по голове, не может  вытереть собственные слёзы, что предательски текли по щекам. – Понарошку, сук…

Через неделю опыт повторился. На сей раз инициатором выступил Шики. Позаимствовал у соседа со второго этажа кассету с фильмом «Спеши любить», отклонил очередное приглашение Глеба покутить на пирушке у одноклассника, поставил Аннет перед фактом:
- Будем смотреть кино.
- Про любовь? – спросила Аннет, осматривая кассету.
- Так точно.
- Уф. Надеюсь не грустное, а то я ещё от прошлого фильма не отошла.
Шики красноречиво промолчал, мысленно предвкушая приятный, душераздирающий (в позитивном смысле) вечер. Чутьё не обмануло. Когда финальная песня закончилась, Аннет вытерла глаза, сказала:
- Очень красивый фильм.
- Согласен, и очень рад, что тебе понравилось.
- Да, понравилось, — сказала Аннет и в задумчивости замолчала. Кажется, её что-то смущало.
- Что такое, Аннет? – заволновался Шики. – Что-то не так?
- Всё хорошо, замечательно, правда, чудесный вечер, но…
- Но?
- Давай пока не будем смотреть грустные фильмы. Это тяжело. Это больно…
- Прости, — сказал Шики и с сожалением подумал, что запланированные на следующую неделю «Жестокие игры» придётся отменить. Да, чувствительное девичье сердце остро воспринимало чужую боль и горе, и мучить её сопливыми мелодрамами в столь нежном возрасте – есть своего рода акт насилия. Сознав это, Шики был тронут до основания души, посмотрел на заплаканное лицо, на полные сострадания стеклянные глаза, а тот факт деликатности, да на контрасте бесцеремонности в иных вопросах, придал Аннет в глазах Шики бесценные баллы человечности и уникальности.

Настал тот долгожданный день, когда четыре недели, почти месяц гипсового заточения остались позади. Даже в день рождения или в новый год или в последний учебный день года Шики не испытывал тех трепетных чувств, того приятно волнительного предвкушения, чего-то особенного, какого-то праздника, каких-то чудес, как он испытывал по дороге в поликлинику. О-о, по скольким вещам он соскучился, по скольким различного рода (от простого к сложному) мелочам истосковался: полноценный сон, полноценный душ, полноценное использование верхней одежды, самостоятельная шнуровка обуви, резка продуктов, висение и подтягивание на турнике, ползание по деревьям, ходьба на руках (8 шагов – личный рекорд) и проч. и проч. О, как мало в определённых ситуациях человеку надо… И! Как важно ценить и не забывать такие моменты.

Всё, Шики в поликлинике.
Полчаса ожидания в очереди.
Полминуты непрерывного, напряжённого наблюдения лампочки над дверью в кабинет врача.
«Входите!» - загорелся сигнал.
- Уф…
Всё шло чётко по сценарию, без лишних неожиданностей и неприятных сюрпризов. Поинтересовались, как дела, проверили срок, отвели в специальный кабинет и в считанные секунды освободили из плена. Сделали рентген снимок плеча, который, на радость Шики, всех удовлетворил. Единственный нюанс, которого не предвидел Шики – атрофию мышц, что не удивительно, после такого-то количества времени полной неподвижности.
«М-да, с ползаньем по деревьям и ходьбой на руках придётся повременить», — подумал Шики, правда, без особого огорчения. Слишком торжественен был момент, чтобы обращать внимание на такие пустяки. К тому же врач пообещал быструю ремиссию, назначил лечебный массаж, физиотерапевтические процедуры, специальную гимнастику.
Надевая куртку, Шики пребывал в полном восторге – так приятно и любо было смотреть на обе кисти рук, торчавших из рукавов. Блаженство, истинное блаженство (кто не испытывал, советую), разве что, убийственный запашок из-под мышки несколько смущал.

Первым делом, коим занялся Шики по приходу домой – посещение ванной комнаты. Добрый час, без преувеличения, нежился под душем. И всё равно, казалось, смрад из-под мышки не совсем ушёл.
- Плевать, — решил он, но всё-таки, подумав, позаимствовал отцовский дезодорант и не пожалел четверть объёма. – Вот, другое дело.
Далее с большим эстетическим удовольствием Шики приготовил бутерброды повышенной сложности и в два счёта их ликвидировал. Не терпелось совершить круг почёта по знакомым лицам и покрасоваться собой. Обход решил начать с Вани Б., которому одолжил в своё время кассету с аудиоальбомом, которую тот до сих пор не соизволил вернуть. Отворив, однако, входную дверь, Шики наткнулся на тянущуюся к звонку соседку.
- Аннет…
- Шики…
Обменявшись устным приветствием, Шики выжидательно замолчал. Аннет нахмурилась, видя, что что-то не так, и не понимая, что именно.
«Гм!»
Вдруг, лицо озарила улыбка просветления и Аннет воскликнула:
- Гипса нет!
- Ага, — довольно подтвердил Шики.
- Ура!
Это была самая яркая и (пусть будет) правильная реакция. Остальных новость не особо впечатлила, либо люди настолько научились владеть эмоциями, что кроме сухого «Поздравляю» Шики в тот знаменательный день ничего иного не слышал. Но это его ни капельки не задело. Пустяки и неважно. Плюс Аннет подогрела вечером подарком: картину, писанную маслом, сверху которой красовался сумеречный закат бабьего лета, на заднем фоне были виртуозно изображены кусты шиповника, а на переднем деревянная скамейка, слева которой сидел загипсованный юноша, справа прекрасная девочка с огненного цвета бантом на голове, а посередине между ними лежал умиротворённый кот. Полотно излучало столько теплоты и нежности, что Шики даже не нашёл слов благодарности. Вместо этого крепко, с чувством обнял Аннет, благо было чем.
- Две недели писала…

- Ши-и-ки-и-и, просыпайся, сынок, вставай, родной, в школу пора…
Энергично вскочив с кровати, Шики размял отекшие члены, совершил туалет и, пропустив завтрак, воздушной порхающей походкой отправился в школу.
Первым уроком, конечно же, был французский.
- Бонжур, Шики.
- Здравствуй, Настя.
Сцена, что следовала после приветствия, хорошо известна читателю по фильмам, сериалам, клипам. Возьмём хоть тот же «Клон» в качестве примера, когда после долгой многолетней разлуки встречаются главные герои Лукас и Жади, а фоном играет песня «A Mirajem»:
Ah! Se pudessemos contar
As voltas que a vida da
Pra que a gente possa…
Время для них, казалось, остановилось. Не было слов, не было мыслей. Ничего. Только музыка в душе, любовь в глазах… Так и стояли:
Encontrar um grande amor
E como se pudessemos contar
Todas estrelas do ceu…
Звонок на урок, однако, заставил опомниться, спустится с небес на грешную землю. Слегка смутившись, Шики пропустил Настю за парту, после сел рядом.

Три четверти часа Шики разрешал мысленную дилемму: показалось или Настя рада ему? или как ещё можно прочесть тот неравнодушный нежный взгляд, как не вербальное признание в душивших её чувствах? а, если всё же это была игра, мастерски исполненная, то в чём кроется подвох? м-м-м, сложно…
Сердце шептало, что нет - не показалось, что, как есть, – влюблена.
Разум же, однако, кричал не обольщаться, не спешить, не торопиться с выводами…

Странное, приятное, и одновременно волнующее поведение Насти продолжилось и на перемене.
- Держи, Шики, — сказала она, протягивая тетрадь.
- Мерси.
- Ты многое пропустил, но не переживай, я дам тебе все конспекты.
- Очень мило с твоей стороны. Даже не знаю, как и…
- Брось, — махнула рукой Настя. – А знаешь что?
- Что?
- Есть идея лучше.
- Лучше?
- Да. Завтра суббота, где-нибудь после обеда приходи ко мне домой, прям смело, не робей, понял? Бери все тетради, что есть, и за выходные в две руки мы всё перепишем. Ну, здорово я придумала?
- Очень, — сказал Шики, сглотнув слюну. - Только это…
- Что?
- А как же твой отец?
- А что с ним?
- Ну… Он больше на меня не злится?
- О-о, он в бешенстве, как вспомнит… но, на этот счёт можешь не переживать – они с мамой завтра ранним утром в Питер улетают на юбилей к дедушке и вернутся только в понедельник, в лучшем случае, так что мы будем совершенно одни, понимаешь?
Стоит ли говорить, но на последующих уроках  Шики присутствовал только физически, телесно, как говорится – на автопилоте.
«Совершенно одни… понимаешь?..»

По приходу домой, вспомнив, что с самого утра ничего не ел, Шики почувствовал зверский аппетит. Изучив содержимое холодильника, достал кастрюлю с пюре и сковороду с двумя последними куриными ножками. Навалил в сковороду двойную порцию картошки, разогрел. Только начал процесс трапезы, как раздался звонок.
Тзыыыыыыыынь...
«Кого там ещё!..»
Непрошеным гостем оказался Малютин Е. собственной персоной.
- Привет, Шик.
- Здравствуй.
- М-м, чем это так аппетитно пахнет?
- Обедаю, — сухо и негостеприимно сказал Шики. Вообще он был какой-то нервный и возбуждённый.
- Понял. А я вот тебя, между прочим, пришёл пригласить на двойное свидание завтра вечером. С такими девахами познакомился - шкуры дивные…
- Извини, пас, — перебил Шики, спешивший закончить неприятный ему разговор.
- Какое пас? Сдурел?
- Дела у меня.
- Какие ещё у тебя могут быть дела, когда такое…
Шики не планировал делиться новостями личного характера, но замечание Емельяна уязвило гордость и задело самолюбие.
- Все выходные я проведу у Насти. Понимаешь?
- Гм, — растерялся Емельян. – Сочиняешь? – спросил он, но светящиеся лицо и похотливо-улыбающиеся глаза свидетельствовали об обратном.

Когда раздосадованный Емельян ушёл, Шики поспешил на кухню, где его ждал одиозный сюрприз. Обе куриные ножки самым таинственным образом исчезли. Шики догадывался, чьих это лап дело. Повернув голову и опустив взгляд на пол, он подтвердил свою нехитрую догадку. С нечеловеческим азартом Барсик расправлялся со второй ножкой, тогда как от первой не оставил даже косточки. Шики вмиг осатанел, снял с ноги тапок и со всего размаху, что есть дури влупил животному по наглой заднице.
- Скотина!
Жалобный стон и обиженный испуганный взгляд отрезвили Шики. Он устыдился своего горячительного поступка. Воспользовавшись замешательством, Барсик скрылся с места преступления. Убежал в родительскую комнату и спрятался под кроватью. Хоть Шики и было мучительно совестно, однако, другое чувство, более сильное, не позволило пойти на мировую.
- Чтоб на глаза мне не попадался! И ночевать ко мне не приходи! Скотина усатая!
Гневался Шики недолго. Уже через пять минут, когда доел картошку, почувствовал, что отпустило и отлегло.
«Зря я так погорячился, подумаешь - мясо стырил, всё-таки хищник…»
С твёрдым намерением искупить свою вину, Шики зашёл в родительскую комнату.
- Кис-кис, Барсик, - ласковым голосом звал он. - Выползай, дружок. Давай помиримся, чмокнемся и забудем.
Шики залез под кровать, но там, за исключением пылившегося тапка, было пусто. Решив, что кот ушёл на улицу, Шики прекратил поиски, а перемирие отложил на вечер. Далее его полностью накрыли мысли о предстоящих выходных, и уже ни о чём другом, кроме, как о возможной физической и духовной близости с Настей, он думать не мог и не хотел.

Пол ночи Шики не сомкнул глаз. Он был перевозбуждён, воображение не на шутку разыгралось.
«Совершенно одни…»

Разбудил Шики назойливый луч солнца. Придя в чувства, он вспомнил, что за судьбоносный день его ожидает, и лицо его сразу просияло, он сладостно потянулся, а потом посмотрел на часы и ужаснулся.
- Первый час!
Ночью Шики детально обдумал план действий. Чтобы избежать сполохов с родителями, сделать так, чтоб они не волновались его двухдневным отсутствием (он уже не сомневался, что останется у Насти ночевать), ему нужна была помощь надёжного товарища, к которому, после водных процедур, он и отправился.

Встретил Глеб в одних трусах и нарочито наигранным пафосным выражением лица.
- Братишка, ты вовремя, — приветствовал Глеб и, видя вопросительный взгляд, пояснил, — на пять минут раньше - такой траходром обломал бы.
Новость не впечатлила.
- Кажется, я превзошёл…
- Давай без подробностей, - перебил Шики. – Я по делу.
Глеб пожал плечами, указал в сторону кухни.
- Пройди, чайку попьём, — сказал он, после чего пошёл проветрить комнату, натянуть штаны.
Как только Шики разулся, из ванной вышла Алёна Пирогова. Тело её было обтянуто дырявым махровым полотенцем, а на лице читалась мечтательная игривость. Увидев Шики, Алёна себе не изменила – тучно нахмурилась, показала средний палец и с высоко поднятой головой гордо удалилась.
«Пф, овца…»

- Слушаю, — сказал Глеб, ставя чайник. Он видел – гость необычайно возбуждён.
Настал черёд Шики включать пафосный тон. Сухо, безэмоционально (что давалось крайне тяжело), словно «скучный вторник» поведал он о приглашении Насти.
- Гм, — почесал Глеб затылок. – А какого ты ко мне пришёл? Почему ещё не у неё?
- Резонный вопрос, - по-отечески похвалил Шики. – Есть, однако, некоторые сложности…
- Какие?
- Родители. Они несколько старомодны, если я им скажу всё, как есть, боюсь, не поймут. Поэтому я придумал легенду. Скажем, что идём к тебе с ночёвкой (не раз отпускали), что будем все выходные переписывать конспекты…
- Поменяем меня на Настю? Хитро-хитро. И самое интересное, что я и так планировал тебя сегодня ко мне пригласить, только, конечно, не учёбой заниматься... Мать с соседями с утра пораньше слиняли на дачу пировать, во всей квартире только мы с Алёной, она, кстати, спонсирует…
- Понятно-понятно, — сказал Шики, а про себя подумал, — и как жаль, что у меня совсем другие планы.
За распитием чая Шики и Глеб обсудили детали плана, затем покурили прямо на кухне, используя опустошенные чашки в качестве пепельниц.
- Ну что, идём? – туша хабчик, сказал Шики.

Через пять минут ребята вышли на улицу и направились в сторону дома Шики. Надо было взять учебные принадлежности и объяснится с родителями. Маленькие хитрости, уловки молодости, которым, однако, не суждено было сбыться.
Погода резко поменялась, поднялся ветер, что нагнал кучных серых туч. Подходя к дому, Глеб удачно пошутил, Шики всласть захохотал, но, выйдя из-за кустов, увидел картину, что заставила напрячься. Подобной смены настроения, когда в один миг, разом на 180 градусов чувства безудержной радости сменяются ощущениями неминуемой катастрофы, непоправимой трагедии, неизбежной ужасной беды - Шики испытывал впервые.
На скамейке сидела Аннет с босыми ногами, в одних колготках и футболке, закрыв лицо руками, беззвучно хныкала в ладошки. Рядом с открытыми стеклянными глазами лежал свежий, ещё не остывший труп Барсика.
- Аннет?
- Ш-шики! – вскочила Аннет с перепуганным от ужаса лицом – словно её поймали с поличным на месте преступления. Столько боли и чувства вины выражалось во взгляде, в мокрых от слёз глаз, дрожащих губах, руках и прочих членах, что сразу стало ясно – дело дрянь.
- Что случилось? – спросил Глеб, когда немая сцена рисковала затянуться. Он один, кажется, сохранял полную ясность ума и трезвость рассудка.   
- Да, блин! – по-детски выругалась Аннет, бегая шальными глазами с Шики на Глеба. Воздуха не хватало, задыхаясь, с всхлипами и вздохами, обрывочными фразами, тоном, граничащим с истерикой и душевным надрывом, поведала:
- Юлька-дурра!.. форточка… бешеная собака!.. Барсик… Ы-ы-ы-ы-ы!..
Из услышанного Шики понял одно – Барсик, рискуя жизнью, бросился защищать усатую подругу, в неравной схватке добился успеха, заплатив, однако, слишком дорогую цену.
Пока Шики, смотря на мёртвое тело, думал о героической, рыцарской смерти, Глеб присел на корточки и обнял, нуждавшуюся в этом, Аннет.
- Прости, - молила Аннет, смотря на Шики из-за плеча Глеба.
Шики медленно, словно через туман, ориентировался в происходящем, слишком много было в голове тяжеловесных мыслей, а потому он не успел сообразить, что надо утешить убивающиеся дитя, сказать, что не за что ей себя казнить, не в чем упрекать, ибо ни в чём она не виновата. За него это сделал Глеб.
- Перестань, успокойся, маленькая, - сочувственным и ободряющим голосом сказал он. – Тебе не за что себя винить.
- Нет! Нет,- протестовала Аннет. - Я не успела! Не успела…
Когда собака убежала, Аннет, наблюдавшая чудовищную сцену из-за окна, выбежала в чём была на улицу, схватила раненое животное и со всех ног помчалась в ветеринарную клинику, что находилась через дорогу в соседнем квартале. Как ни старалась, как ни торопилась, как ни молилась – ничего не помогло. Чуда, увы, не случилось. Барсик испустил дух прямо на руках.
- Я не успела, Шики, понимаешь? Не успела…
На последней фразе Шики глупо улыбнулся, а по правой щеке прокатилась одинокая слеза. Стоит ли говорить, но подобные переживания тронули и Глеба, у которого ком застрял в горле, а глаза блестели солёной влагой.
- Прости, прости, прости…

В скором времени на крыльце образовалась толпа народа. Вышли родители, соседи, прочие зеваки. Бледную, сопливую, дрожащую Аннет увели домой. Вздохи, ахи, слёзы, угрозы – равнодушных не нашлось. Вот только Шики стоял, какой-то совсем потерянный, кроткий, безучастный. Сердце мучило возрастающее чувство скорби от безвозвратной потери, голову терзал рой хаотичных, сменяющих друг друга мыслей: Барсик, Аннет, Настя… Больно и грустно было на него смотреть. Да, он представлял собой жалкое зрелище. Вот и небо не выдержало – курчавыми белыми хлопьями на землю повалил первый, даже для местных краёв ранний, осенний снег.