От лабиринта струн к шестиструнной душе

ВТОРАЯ ИСТОРИЯ. ЦИКЛ "ТРИ ИСТОРИИ ПРО ГИТАРУ" От лабиринта струн к шестиструнной душе: история испанской гитары

Представьте себе жаркие улицы средневековой Испании, где в воздухе витает пыль, запах апельсинов и музыка, рождающаяся под пальцами мавританских и андалузских музыкальных мастеров. Именно здесь, на перекрестке культур, начинается удивительная история испанской гитары. Её праматерью стала вихуэла — изящный инструмент с корпусом-восьмеркой, но с горбом мавританской лютни. У неё было не шесть одиночных струн, к которым мы привыкли, а пять двойных (хоров), и она звучала на королевских пирах и в тавернах, аккомпанируя и рыцарским романсам, и страстным народным песням и зажигательным танцам.

Но инструменту суждено было переродиться! В XVII-XVIII веках гитара, которую тогда называли «барочной», сбросила с себя лишнее и стала шестиструнной. Это был момент истины! Мастера, подобно волшебникам, экспериментировали с формой, глубиной деки, системой пружин внутри корпуса. И к концу XVIII века, особенно благодаря гению испанского мастера Антонио де Торреса, гитара обрела тот самый классический канон, который почти не изменился и поныне. Торрес, которого называют «Страдивари гитары», подарил ей:

· Увеличившийся, идеально сбалансированный корпус-восьмерку, ставший мощным резонатором.
·Веерное расположение пружин внутри, что сделало звук невероятно объемным и глубоким.
·Шесть одиночных струн (E, H, G, D, A, E) — тот самый стандарт, который стал золотым и живёт уже третье столетие.

Это была настоящая акустическая революция! Гитара превратилась из скромной аккомпаниаторши в солирующий инструмент с богатейшей палитрой — от нежного шепота до громоподобных пассажей.

---

Виртуозы, покорившие мир

С появлением совершенного инструмента явились и гении, способные раскрыть его душу.

Испанец Андрес Сеговия — титан и пророк гитары. Если бы не он, гитара могла бы навсегда остаться «салонным» инструментом. В XX веке этот человек с гитарой в руках в одиночку бросил вызов всему музыкальному истеблишменту. Он выходил на сцену огромных концертных залов, где до него царили лишь фортепиано и симфонические оркестры. Его мощный, волевой звук и транскрипции произведений Баха, Генделя заставили критиков замолчать, а композиторов — писать для гитары серьезную музыку. Он был не просто гитаристом, он был апостолом, обратившим мир в новую веру — веру в гитару.

В России же гитара зазвучала по-своему, с цыганской тоской и русским размахом. В XIX веке огромной популярностью пользовалась не классическая, а семиструнная (русская) гитара, настроенная по ступеням соль мажора. Её «золотым голосом» был Марк Соколовский — виртуоз, перед талантом которого преклонялся сам Лев Толстой. Его исполнение было столь эмоциональным, что, по воспоминаниям современников, на его концертах дамы падали в обморок, а мужчины не стеснялись слёз.

Особое место в русской традиции занимает гитарист-виртуоз Михаил Высотский — ученик легендарного Андрея Сихры. Он был настоящим «гитарным бардом» XIX века. Не зная нотной грамоты, он играл и сочинял по наитию, создав свой неповторимый стиль, полный лиризма и искренности. Его вариации на тему русских народных песен, такие как «С чего бы то вдруг?» или «Выйду ль я на реченьку», до сих пор звучат в репертуаре гитаристов. Он доказал, что гитара может быть не менее «русской», чем балалайка.

А вот трагическая и прекрасная судьба Александра Иванова-Крамского. В разгар сталинского режима, когда гитару клеймили как «мещанский» и «буржуазный» пережиток, он совершил невозможное. С риском для собственной карьеры и репутации он доказывал чиновникам от культуры, что гитара достойна филармонических залов. Он играл сложнейшие классические произведения, писал собственные сонаты и концерты, воспитал плеяду блестящих учеников и своим титаническим трудом спас русскую гитарную школу от забвения.

---

Так, пройдя путь от пятиструнной вихуэлы до шестиструнного чуда Торреса, гитара нашла своих героев — Сеговию, Соколовского, Высотского, Иванова-Крамского. Они не просто играли на струнах — они вели беседу с вечностью, доказывая, что в этом деревянном корпусе бьется такое же большое сердце, как и у рояля или скрипки. И по сей день, когда гитарист извлекает первую ноту, он становится частью этой великой и прекрасной истории.