Куда подует ветер

 .

На рынке пахло дождём, железом и старыми вещами.
Аркадий шёл медленно между рядами, слушая, как под ногами похрустывают мелкие камешки и прилипает влажный песок.
Он всегда любил этот звук — в нём было что-то живое, упрямое.

У прилавка с потёртой посудой стоял сухощавый старик в вязаном жилете.
На лацкане его пиджака тускло блестела булавка в форме стрелки компаса.
Старик протирал тряпкой старую кружку и что-то тихо напевал.

— Это ведь вы брали у меня магнитофон, — сказал он, не поднимая головы.
Аркадий кивнул, хотя не ожидал, что его вспомнят.
— Помните меня?
— Нет, — ответил старик, улыбнувшись. — Память у меня дырявая, как решето. Но ветер помнит всё.

Он поставил кружку на стол и налил себе чаю из термоса.
Пар поднимался тонкой струйкой и исчезал в холодном воздухе.
— Я всю жизнь наблюдал за ветром, — сказал он. — Думал, понимаю его. Скорость, давление, направление...
— И поняли? — спросил Аркадий.
Старик тихо усмехнулся:
— Однажды ветер пригласил на танец листья. Они кружились, падали, взлетали. И я подумал — может быть,  я  тоже умею  приглашать.
— Только не листья — людей. На разговор. На память. На ветер.

Аркадий опустил глаза, чтобы скрыть улыбку и что-то похожее на слёзы.
Небо над рынком налилось серым светом.
Я спрячу слёзы в облаках, — подумал он.

Старик поставил кружку на стол  и тихо сказал:
— Спасибо за ветер.Спасибо за то что взяли старый магнитофон. Послушайте обязательно эти три кассеты, которые я вам подарил.


---

Дома у Аркадия  стояла старая мебель  — такая, которую умеют хранить только стены, давно привыкшие к одиночеству.
Аркадий поставил магнитофон на стол, достал три кассеты , подаренные ему в придачу к магнитофону странным стариком.
Он включил запись.

Сначала  было привычное шипение.
Потом тонкий свист, будто ветер побежал по проволоке.
А следом — глухие шаги по снегу, детский кашель и  шум ветра .
 Охрипший  женский голос.

> — Я не знаю, где ты сейчас… может, за стеной, может, уже на  небе.
Здесь холодно. Нас переселили в маленький двор, на шесть  семей одна печка.
Детям дают воду, и маленький кусочек  хлеба. Я им объясняю , что нельзя плакать, потому что мы в гетто .Здесь нужно быть тише воды и ниже травы.Куда- то ездят раз в неделю машины набитые людьми.По слухам людей вывозят в поле и расстреливают , а иногда заставляют самим копать себе могилв.
Если ветер донесёт мой голос, пусть он вернёт тебя домой. Нам очень. страшно.



На фоне слышались сухие голоса, команда на чужом языке, стук сапог.
Потом тишина — плотная, тяжёлая, как снег.
И снова тот же голос, уже едва слышный:

> — Я спрятала письмо в стене.Дорогой мой муж!
Я не хочу, чтобы моё дыхание исчезло.
Пусть ветер сохранит хотя бы одно слово.



Потом — гул, похожий на звук подъезжающего грузовика  и дальше — ничего.
Лента зашипела, но Аркадий знал: это не шум. Это тишина, в которой  остались только  имена.

Он выключил магнитофон.В  воздухе всё ещё звучал эхом — шепот:

 — Домой… пожалуйста , отпустите…
Домой…



Аркадий  долго сидел, слушая, как за окном ветер треплет старые провода, и впервые почувствовал что  тишина может болеть.


---

Следующая кассета была тоже без надписи. Она была старой и сильно потертой

Аркадий включил запись и машинально прикрыл глаза.

Сначала — треск, как от сухих веток в камине.
Потом — гул толпы, звон колокола, тяжёлое дыхание.
 Голос — спокойный и медленный.

> — Огонь не враг.
Когда сгорит плоть, останется пепел и ветер . Он всё запомнит.



Гул усилился, толпа кричала, смеялась, гоготала.
В этом хаосе вдруг прорезался голос молодой девушки .:

 — Мои руки знали травы, мои губы шептали молитвы над больными детьми.
Вы боитесь не меня — вы боитесь того, что не можете  понять.



Ветер гудел, как будто сопротивлялся пламени.
Аркадий видел перед собой рыжие волосы, ,  бледное лицо  и голубые как небо  глаза.
Кто-то выкрикнул: «Ведьма! Ведьма!!!!Сжечь ее на костре!!!!
Пламя вспыхнуло, треск заполнил ленту.

> — Когда сгорит плоть, останется ветер . Он всё запомнит, — повторила рыжая девушка..



А потом — тишина.
Такая, в которой больше нет страха. Вторая кассета рассказала ему о Средневековье.

Аркадий сидел неподвижно, чувствуя, как по коже идёт дрожь.
Воздух пах чем-то горьким — может, полынью, а может и нет…
Он прошептал:

> — Рыжая… где ты сейчас?..



Ветер в окне дрогнул, словно ответил.
Шторка качнулась, и на миг ему показалось, будто кто-то благодарно провёл пальцами по его лицу.


---

Последняя третья кассетп  была почти прозрачной — будто сама лента выцвела от времени.
Аркадий включил магнитофон и невольно задержал дыхание.

Сначала — гул, похожий на дальний шторм.
Потом — редкие звуки шагов по щебню и металлический звон — будто кто-то закрывает тяжёлую дверь.
 Мужской голос . Уставший,   охрипший.

 — Если кто-то слышит…
Мы ещё держимся. Здесь больше нет календарей — только дни, недели ,месяцы.
Электричество дают на два  часа  в сутки.Все время дует горячий ветер .
 Значит, жизнь не кончилась.



Пауза. Звук дыхания, лёгкий кашель.

> — Мы пытались остановить безумие, но оно побеждает.
Я записываю не ради памяти — ради того, чтобы кто-то понял: человек был.
Он ошибался, сжигал, строил, терял, но всё равно искал свет.



Аркадий слушал, и казалось, что этот голос говорит прямо ему — через столетия, через шум ветра и забвения.

> — Если ветер принесёт это послание туда, где ещё есть кто-то живой…
не спасайте нас.
Просто не повторяйте того , что сделали мы с Землёй.



 Потом щелчок и тишина.


Аркадий посмотрел на остановившуюся  кассету.
Он понял, что этот последний  голос— не прошлое и не будущее.
Это  — настоящее, только разделённое ветром.

> — Рыжая ведьма!  Где ты сейчас?.. — прошептал он. —
Может быть ты рядом?. А может, ты — это ветер, который  помнит нас.



Он подошёл к окну и распахнул окна.
Ветер ворвался в комнату, шурша бумагами, и в его звуке слышалось всё сразу: крик, шёпот, молитва, дыхание мира, который задумал , но  ещё не решился исчезнуть.

Через пару минут ветер утих и спрятался за окном.
 И только тени деревьев на стенах спорили, куда он  подует завтра…

12 октября 2025 год
Масюта