Аравийский оазис. глава 16

ГЛАВА 16.
ТАЙНАЯ ВСТРЕЧА.

«Муса велел не совершать прелюбодеяний. Иса просил не говорить о них. Но я скажу: лучше об этом даже не размышлять.»
Пророк Мухаммед.

«Сумерки постепенно накрыли шумный рынок на площади Юстиниана возле караван-сарая. Народ ещё не расходился. Но торговки уже складывали скоропортящиеся продукты, обмениваясь шутками в адрес красочно разодетых потаскух, предлагающих своё тело. Наступал, как обычно, час торговли любовью, и шлюхи стали разгуливать по торговым рядам, беззастенчиво зазывая купцов, ремесленников и просто ротозеев.

В окне караван-сарая на втором этаже стояла одинокая женщина в черном с грустным взглядом. Это была Хадиджа. Пыталась рассмотреть в толпе того, кто должен был этой ночью тайно её навестить. Её взор был направлен в сторону дороги ведущей из Рума в Мекку. Амр ибн Хишам должен появиться именно там.

Хадиджа не могла остановить нервную дрожь по всему телу. Через некоторое время её ждёт неприятный визит, который может сломать  её судьбу. Амр ибн Хишам поставил её перед трудным выбором: или она должна подчиниться его воле и подарить ему своё тело, или его влиятельный клан в Каабе запретит её брак с Мухаммедом. Но подчиняясь воле Амра, она тем самым совершила бы великий грех, изменив святому человеку, с которым уже была помолвлена.

Шум на площади продолжал раздаваться в её ушах. Но мысли были далеки от Рума. Она мысленно пребывала со своим возлюбленным Мухаммедом, который в эти дни и часы находился далеко в Сирии.  И тут её внимание привлекла  фигура всадника, приближающегося к рынку с противоположной  стороны.

Это был он, племянник её покойного мужа Усаййика, ненавистный ей Амр ибн Хишам. Было видно, что он спешит. И Хадиджа знала, что он спешит к ней. На его лице была написана уверенность. Уверенность в том, что на сей раз он овладеет, наконец, Хадиджей. Женщиной, которая сводила его с ума многие годы. Даже когда она всё ещё была женой его дяди Усаййика.

Сердце Хадиджы сжалось от мысли о соитии с этим наглецом, семья которого уже долгие годы правила Меккой. Она с омерзением представила его в собственной постели, его большие руки, скользящие по её телу, его откровенные фразы и стоны. Хадиджа была готова провалиться сквозь землю.

Она перевела взгляд на противоположный от рынка угол площади. Там в одночестве стоял ещё один всадник. Это был облачённый в доспехи легионер с рыжей бородой. Он был увлечён беседой с юной шлюхой, которая не обращая внимания на толпу зевак, откровенно демонстрировала легионеру свои прелести. Но по всей верятности, всаднику было не по карману плата за пару часов удовольствия. Он чесал затылок, пытаясь заигрывать с девочкой.

С противоположной стороны к его коню подошёл старец. Это был знакомый нам уже монах, которого изгнали из Рума за совершённые преступления. Отец Серафим прервал беседу юной шлюхи с легионером, протянув ему руку с плотным кошельком: «Досточтимый воин, здесь двадцать золотых, которые передаёт тебе моя хозяйка.»

Легионер прежде чем принять деньги, спросил: «Что твоя хозяйка хочет  получить от меня за это? Я думаю, чтобы провести с ней ночь,это  слишком щедро. Значит, она так стара, что с ней никто давно не хочет делить постель.»

Отец Серафим улыбнулся: «Разумеется, нет. Речь вовсе не идёт о такой сделке.  Моя хозяйка слишком знатная особа и  вряд ли доступна для тебя. Но на эти деньги ты сумеешь купить себе сотню шлюх, похожих вот на эту красавицу.» Лицо легионера осветилось улыбкой: «Ты меня заинтересовал, старик. Говори, что я должен сделать, пока эта кукла всё ещё готова лечь под меня.»

Монах подошёл к всаднику вплотную: «Ты получишь ровно столько же, если сумеешь изувечить вон того пришельца из Аравии. Этот наглец намеревается этой ночью очернить честь и достоинство моей хозяйки.» Легионер посмотрел в сторону торговых рядов и заметил высокого юношу, который спрашивал о чём-то продавца овощей и фруктов.

«Всего лишь изувечить? То есть, отрубить ему руку, или ногу? – спросил легионер. Старец ему подмигнул: «Именно это имела ввиду моя хозяйка.  Но позволь сказать тебе по секрету: если тебе придёт в голову отправить его на тот свет, то моя госпожа удвоит твоё вознаграждение.» После этих слов легионер нагнулся к нему и взял кошелёк: «Совсем другое дело!».

В кошельке действительно оказались двадцать золотых монет с изображением Императора Маврикия. Такого богатства опытный воин никогда в глаза не видел. Он вдруг представил себе сразу четыре таких вознаграждения: «Надеюсь, ты не врёшь, старик, насчёт удвоения. Иначе и тебе не снести своей головы!» Монах перекрестился: «Призываю Иисуса в свидетели!»

Легионер тронул коня и медленно двинулся в сторону юноши. Подойдя поближе, он зычным голосом позвал его: «Эй ты, не знающий имени своего отца. Ты только что задел хвостом своей лошади юную красавицу, которая обещала провести со мной эту волшебную ночь!» Что было явной ложью, ибо рядом с юношей не было ни одной шлюхи.

Но услышав оскорбление в свой адрес, юноша побледнел и тут же схватился за саблю: «Не знаю, кто ты такой и как звали твою продажную мать. Но за такие слова у нас в Мекке отрубают голову, даже не спросив имени!» 

Они подскакали вплотную, испепеляя друг друга гевными взглядами. Толпа стала быстро расступаться, испугавшись предстоящей схватки двух всадников. Юная шлюха, всё ещё следовавшая за легионером, чуть отстала. Он подмигнул ей: «Не уходи далеко, красавица, жди меня возле таверны,  я мигом вернусь. Только дай мне наказать этого мерзавца и получить заслуженное вознаграждение.»  Юноша услышал и сразу понял: кто-то нанял убийцу!

Увидев освободившееся пространство, противники разьехались в разные стороны, чтобы на скорости наброситься друг на друга. Амр ибн Хашим высоко поднял над головой сверкающий клинок и с возгласом «Во имя Хубала!» вонзил шпоры в своего коня. С другой стороны раздался вопль легионера: «Во имя Иисуса, распятого за наши грехи!»

Хадиджа почувствовала сухость в горле и попросила юного племянника Таалэта, стоявшего рядом с ней, принести ей воды.  Хусейн, пожиравший глазами очаровательную и знатную хозяйку,  быстро исчез и вскоре вернулся с кувшином: «Только не надо плакать, Хадиджа. Всё будет хорошо. Я готов сделать для тебя, всё что прикажешь.» 

Не успела Хадиджа в знак благодарности погладить его по щеке, которая ещё не познала щетины,  как тишина на площади прервалась грозным кличем легионера: «Я отправлю тебя прямо в ад, грязный арабский безбожник! Ты ещё не пробовал клинка славного легионера Максимиллиана!»

Когда они столкнулись и раздался скрежет металла, Хадиджа увидела, как с шеи Амра хлынула кровь. Она вздрогнула и вскрикнула: «О Всевышний! Только не убивай его! Он ещё так молод!» И тут же почувствовала на своих плечах руки Хусейна. Он прижался к ней сзади слишком близко. Даже до неприличия. Она своими ягодицами ощутила его юношескую страсть.

Слегка оттолкнула его: «Ты слишком нежен ко мне, Хусейн. И немного смущаешь меня. Ведь мы должны помнить: я помолвлена с Мухаммедом, который провёл много лет в семье твоего дяди. Там его до сих пор любят и высоко ценят. То что ты задумал – это большой грех.»

Хусейн с обидой убрал свои руки: «Но ты ведь неспроста следишь за Амром ибн Хишамом. Ведь именно его ты ожидаешь в гости этой ночью. Разве это не грех в отношении Мухаммеда?» Хадиджа повернулась и встала к нему лицом к лицу. Поняв, насколько прав Хусейн, она сменила тон: «Вот поэтому ты мне и будешь нужен. Вполне возможно, что мне понадобится твоя помощь. И всё, что я могу тебе обещать: ты станешь частью нашей семьи в моём новом доме.»

В это время с площади раздался крик толпы. Хадиджа бросилась к окну. Двое всадников, уже спешившись,  беспощадно сражались, выкрикивая уличную брань. Легионер чуть прихрамывал, была видна глубокая рана на правом колене. Амр тоже истекал кровью.  Он еле держался на ногах,  и в какой-то миг подскользнувшись, упал на спину.

Максимиллиан не упустил этой оплошности противника и закинул над ним правую руку с клинком. Казалось, арабу осталось лишь произнести молитву и приготовиться к смерти. Но в это время легионер неожиданно рухнул на землю рядом с ним. Из его груди торчала рукоятки короткого сирийского кинжала. Амр успел опередить соперника на долю секунды.

Увидев смерть легионера, Хадиджа застыла от неожиданности. Она повернула бледное лицо к Хусейну: «Спустись сейчас же вниз и помоги моему гостю, ведь он ранен. Приведи его ко мне!» В её взгляде теперь горел огонь женщины, готовой на всё.

Провожая взглядом юношу, она произнесла молитву: «О Всевышний! Сохрани мою честь и достоинство. И если это всё ещё возможно, скрой эту тайну от Мухаммеда.» Второпях помылась и сменила одежду. Встала спиной к двери  и стала усердно молиться, чувствуя, как бешенно колотится сердце.

Гулкие шаги на лестнице, ведущей к ней, раздались в ушах, как звуки молота, кующего саблю. Шаги приближались неумолимо. Хадиджа уже своей спиной ощутила мужскую похоть. Запах пота и страсти заполнили ноздри. Но она ожидала чего угодно, но только не этого!

Его лапища  резко задрали на ней одежду, пригнули её спиной вниз и в один миг разорвали на ней всё, что мешало его «клинку» на пути к победе. Она услышала слова, которые не оставляли никакой надежды: «Ты посмела подослать мне убийцу? Ну тогда так и знай: возьму тебя как уличную шлюху!».

Она почувствовала дикую боль и только потом поняла: он вошёл не там, где его хоть чуточку, но ждали. И входил жестоко, со всей злобой и правом самца. Её крик оглушил бы его самого, но его широкая ладонь прикрыла ей рот. Это продолжалось довольно долго. Она ещё никогда не испытывала столь железной мужской страсти. Она прикусила его ладонь, и когда он убрал свою руку, застонала: «Выйди из меня.... и войди снова, сын шалавы!»

Он понял вдруг, что она почти вошла во вкус. От этой мысли его «клинок» стал ещё твёрже. Он исполнил её волю. И уже входил не спеша, его руки стали нежней, дыхание размеренней, без чувства мести и даже заботливей. Взрыв его эмоций она встретила уже почти теряя сознание. Это было некое сочетание злобы, похоти и удовлетворения.

Она открыла глаза в кромешной тьме: уже наступила ночь. Насильника рядом в постели не было. С трудом собравшись сил, она зажгла свечу. Амр лежал на спине совершенно голым. Она впервые обратила внимание, что у него спящего много общего с её покойным мужем. Его шея была кое-как перевязана лоскутами от её разорванного нижнего белья. Она решила его укрыть, и была удивлена размером его достоинства.

И вдруг затылком почувствовала на себе чей-то взгляд. В чуть приоткрытых дверях она увидела пару встревоженных глаз. Это был подросток  Хусейн, который наверняка наблюдал всю сцену страсти от самого начала и до конца. Хадиджа слишком поздно поняла, что стоит в чём мать родила, и быстро захлопнула дверь.