Разговор

- Как оно все случилось?

- Случилось. Я любил МХАТ. Он спасал меня в лихолетье. А затем того театра не стало. А я остался. Я долго не мог никому признаться в этой своей любви. И вот однажды все же сделал это. Я понял, если не сейчас, то уже никогда. Это произошло в Макарьеве под Нижним. Приезжий актер шел к теплоходу в сопровождении гостей. Я стоял на палубе над самым дебаркадером. Увидел, быстро спустился и подошел. Гости пошли, а актер остался. Я сказал ему: "В Москве два университета. Старый и новый. А черемша - это лук".

- Чеховские "Три сестры".

- Так я признался в любви. В своей любви к театру. Актер остановился, повернул, и я пошел с ним по тропинке прочь от теплохода. Тот всю дорогу говорил, жестикулировал, показывал. Рассказывал про театр. А я все смотрел и слушал. Так тропинка в оба конца стала моей тропой в театр. Портал оказался открыт. Дороги назад уже не было. Фурункул прорвался. Совсем рядом с тобой был театр. Он не прекращался. Занавес не закрывался. Языка театра я не знал. Языка движения, жеста. Только огромное движение души. Я не хотел, чтобы все это заканчивалось, я тянул момент. Я затосковал тогда один, без того театра. Движение может решить все. Движение вперед. Сама жизнь подталкивает тебя к нему. И ты это движение делаешь.

- А дальше?

- Дальше? Идешь, пробираешься сквозь дебри. Идешь не туда - дебри сгущаются. Лишь душа может узреть путь. И сожаление, зачем пошел. Но назад пути уже нет. И благодарность тому актеру. Впрочем, благодарность может статься медвежьей услугой. А что это вы все меня спрашиваете?

- Я спрашиваю? Я не спрашиваю. Вы сами говорите.

- Ничего я вам не говорю. Сидите тут, знаете ли.