Избранный. Глава 1

ИЗБРАННЫЙ

Глава I

Накануне сорокалетнего юбилея Семёнова припёрло. Стиснуло так, что ему разом стало неинтересно жить, не то чтобы радостно отметить дату.

"Кризис среднего возраста." - грустно подумал он, рассматривая чужое, усталое, заросшее щетиной лицо, многим старше его, в зеркало, непонятно как оказавшееся в его ванной комнате.

Начавшуюся депрессию усилило печальное обстоятельство в выходные дни. Третьего дня умер его однокашник и лучший друг Славка Зайцев, и все наконец-то дружно собрались на кладбище хоронить безвременно почившего в бозе общего знакомого.

Стояло лето, и было жарко. Похороны затянулись. Батюшка, заказанный отпевать усопшего из самой Лавры, запаздывал.

Одетые во всё чёрное многочисленные мужчины и женщины из числа друзей и родственников скучающе изнывали от палящего солнца. Большинство присутствующих были знакомы Семёнову. В своё время он, как и Славик, имел счастье учиться с ними в одном институте.

Его узнали, парни тянули руки для приветствия, девушки целомудренно и даже, как ему показалось, осторожно, словно он прокаженный, целовали в щеку. Семёнов послушно отвечал, изображая такую же, как у всех, подавленность и скорбь: жал руки, подставлял щеки. Всё это напоминало ему идиотский фарс. И чёрные одежды, и напускной трагизм. Отвечая, он украдкой заглядывал каждому в глаза, как в душу, пытаясь найти там что-то мало-мальски живое, искреннее и чистое. Но повзрослевшие и холёные лица одноклассников были спрятаны за масками лицемерного и напускного горя. Ещё вчерашние девочки и мальчики, весёлые и озорные, сегодня будто договорились, что проведут день на этом дурацком поле, в жару, в стиле новомодных ныне панков-готов, разодетые, как принято, во всё чёрно-трагическое.

Семёнов вздохнул и отошёл подальше. Оставшись в одиночестве, ещё раз оглядел присутствующих.

"На третий день тебя все забудут." - почему-то вспомнил Семёнов известную фразу.

Ветер доносил до него обрывки фраз. Потихоньку народ от принятых в данной ситуации скорбных разговоров открыто перешёл к обсуждению обычных суетных и мирских дел. Говорили о недавно приобретенных авто, о бизнесе и ещё о всякой ерунде, не имевшей ничего общего с их умершим другом.

Смерть Славика заставила всех собраться за много лет. За годы разлуки новостей накопилось много, и если бы не стоящие рядом свежие могилки с венками и увядшими цветами, да чёрная одежда присутствующих, то, как и подумалось Семёнову изначально, сборище вполне сошло бы за загородный пикник старых друзей, отмечающих очередной юбилей выпуска.

Тут же, побросав свои лопаты, стояли и курили четверо молодых, загорелых работников кладбища. Глядя на них, закурили и все остальные. По рядам пошла припасенная ради такого случая плоская никелированная фляжка с коньяком.

Наконец привезли священника.

Высокий, начинающий полнеть батюшка сразу же, не мешкая, как истинный профессионал, приступил к делу.

Семёнов видел, как все опять, мгновенно отойдя от мирских дел и переключившись на земное, вновь надели скорбные маски и опустили головы к земле. Кто-то из девушек заплакал навзрыд, широко открывая рот и кривя напомаженные губы.

Чтобы не смотреть на маскарад, он отвернулся и посмотрел вдаль, за кладбище. Там, за оградой, на лугу, бушевала жизнь. Высоко в небе пели птицы, жужжали насекомые. Трава была почти по пояс.

"Несправедливо как-то всё..." - подумалось Семёнову про судьбу не только своего старинного приятеля, а про человечество в целом. В происходящее по-прежнему не верилось. Казалось, что какой-нибудь режиссёр в один момент исполнения этого дурацкого сценария хлопнет в ладоши и крикнет: "Всё! Снято!", и потом поблагодарит массовку за участие. Толпа разом оживёт, Славик сядет в своём гробу и начнёт разминать затекшие суставы. Кто-то из ассистентов, под общий смех, поднесёт ему рюмку с закуской. Но Славка продолжал лежать в тесном гробу с равнодушно-отстранённым лицом, со сложенными на груди руками. Лежал комфортно, если не сказать уютно, словно ему разом наскучил этот бренный мир, и он в одночасье принял для себя единственно верное решение, ни с кем его не обсудив. Уже потом выбрал в летнем календаре самый погожий, солнечный день, напялил на себя дурацкий костюм и лежал теперь напудренный дешёвым тальком с отсутствующим видом. До Семёнова вдруг дошло, что случилось непоправимое, и ничего уже не вернуть. Ему невыносимо стало жалко приятеля. Ком безысходности предательски подкатил к горлу и прервал дыхание.

Батюшка продолжал отрабатывать заказ: пел зычным голосом непонятные молитвы, которые никто не понимал, размахивал кадилом и, закончив, отошёл от края ямы. Все, как по команде, взяли по горстке земли.

Крепкие ребята заблаговременно выбросили окурки, напоследок глубоко затянувшись, как перед погружением в воду, и слаженно опустили на стропах Славкин гроб на самое дно. И сразу же глухо застучала земля по его крышке.

"Вот и всё, Славок! Закончил ты свой бег..." - подумал про себя Семёнов и направился к батюшке.

- И что дальше с ним будет? - спросил Семёнов, показав взглядом на яму, подразумевая дальнейшую, загробную жизнь приятеля.
- Отпевать будем! - не глядя на него ответил батюшка.
- Зачем? - поинтересовался Семёнов. - Славка... Простите, Вячеслав, был убежденный атеист и ни к каким рабам божьим причислен при жизни не был. И похоже, его устраивала такая позиция...
- Это неважно, - всё также спокойно и уверенно ответил батюшка. - Одному Богу известно, в кого верил ваш Вячеслав!
-  Получается, ада нет? - с сарказмом усмехнулся Семёнов. - Если всех отпевают после смерти...

Батюшка резко повернул голову в его сторону и недовольно, и с некоторым осуждением посмотрел на своего назойливого собеседника.

-  Ну а что? - пожал плечами Семёнов. - Какая, в сущности, разница тогда, в кого верить и как жить? Если потом всё равно отпоют... Хочешь ты этого или нет...

Священник внезапно потерял интерес к разговору, наклонился к Семёнову и тихо произнёс, чтобы никто не слышал: "Изыди!", небрежно толкнув, направился к организатору похорон, чтобы получить материальный эквивалент за обеспеченный и гарантированный путь на небеса.

Потом, всю дорогу в город, Семёнов думал о Славике. Он вдруг, с ужасом для себя, понял, что почти ничего не знает о смерти.

"Если всё равно в конце пути закопают в землю или сожгут в крематории, зачем тогда жить? - сам себе размышлял Семёнов. - Зачем тогда расти, взрослеть, читать Пушкина, ездить на рыбалку, сидеть в парилке, влюбляться или страдать? Если всё равно потом закопают со всеми горестями и радостями, со стихами, удочками и другим житейским багажом в одном деревянном ящике..."

Он упёрся лбом в стекло и рассматривал скачущий, лоскутный пейзаж за окном автобуса.

"А ещё никто не знает точной даты своего конца, - горестно подытожил он сам себе. - Вот и Славка не знал... В последнюю встречу делился планами на жизнь. Мечтал... Хотел машину поменять. В квартире ремонт затеял..."

Ему опять вспомнилась фраза из известного романа: "Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!"

Семёнов вспомнил, что, несмотря на общепринятое мнение о скоропостижной кончине Славика, смерть, вопреки мнению, не пришла к нему неожиданно. Проблемы были. И по звоночкам в скорую посреди ночи, и жалобы на плохое самочувствие, и прямо-таки неажнецкую кардиограмму. Приятель жаловался на сердце. Но никому из близкого окружения в голову не приходило, что человек может почему-то не дожить до сорока лет. Все были уверены, что больное сердце, как и больное горло с ангиной, летальным исходом не закончится.

Семёнов невольно представил приятеля живым.

"Стоял бы сейчас с нами. Одобрительно похлопывая собеседника по спине от удачной шутки. Также, со всеми, пил бы коньяк из фляжки, судачил про девушек, про футбол, про правительство."

Автобус резко затормозил возле кафешки, заставив всех проснуться. Семёнов, больно ударившись о ручку впереди стоящего кресла, тоже очнулся от накативших мыслей и чертыхнулся. Народ уже быстренько высыпал из автобуса и занимал места сначала в очереди в туалет, потом за накрытым поминальным столом.

Семёнов нехотя пошел со всеми, выпил пару рюмок, не чокаясь и не закусывая, и незаметно, по-английски, удалился.

Продолжение следует..

Р. Шарафисламов  " Избранный "