Ночь в Лукоморье

Есть места, где ночью страшно. Ветер, обдувающий вам затылок, кажется чьим-то зловонным дыханьем. Случайный треск ветки под ногой заставляет желудок сжаться, а сердце затрепетать. Шаги за спиной рождают неодолимое желание бежать сломя голову.

Не то в Лукоморье. Ночи здесь теплы и благоуханны, наполнены светом звёзд и плеском волн. По ночам русалки играют на мелководье и перекликаются со своими дикими сестрами, рассказывая им, как удачно устроились.

— Делать тут совсем ничего не надо, — на тайном русалочьем, не известном никому в мире, кроме сказочников, языке выпевают они. — Знай сиди на ветвях да расчесывай волосы. Иногда нужно еще губки выпятить и похлопать ресницами, но это только тогда, когда тебя о чём-то спросят. А за то — полное довольствие, ежедневные концерты с песнями и стихами, культурное обхождение и образовательная программа от самого властелина тридесятого.

— Дуры пухлогубые! — кричат им в ответ дикие морские девы и в ярости пенят хвостами упругие морские воды. — Променяли волю на сказочки!

Тут наши, лукоморские, русалки начинают задумываться, а задумываться русалкам никак нельзя, и в дело решительно вмешивается Баюн. Он подходит вальяжной походкой к кромке моря, похлопывает то одну, то другую красавицу по соблазнительно изогнутой спине, дарит кому леденец, кому колечко, кому сдобную булочку и говорит своим бархатным голосом, устоять перед которым не может ни одна женщина, кроме бабы-яги (да и яга тоже особа женского пола, заметим в скобках):

— Если и стоит на что променять свободу, то только на хорошую сказку! Свобода предполагает познание истины. Но сложен и тернист путь познания, и много горечи таит он. Да и истина... Зачем она вам, девы? — Девы выпячивают губки и хлопают ресницами. — Истина груба. Истина ранит, как острая бритва. Истина таит в себе погибель, ибо сказано было в незапамятные времена: «Кто вкусит от плодов древа сего, смертью умрет!» — Русалки вздыхают и ёжатся. — Кстати, а ведома ли вам, девы, история об Абделе ибн Рашиде и его четырёх неверных жёнах?

Устоять лукоморские красавицы, конечно, не могут.Они покидают мелководье и спешат к дубу, где Баюн всё тем же бархатным голосом окончательно задуряет их хорошенькие головки арабскими сказками.

Дикие их соплеменницы некоторое времы прислушиваются к тому, что происходит в Лукоморье, потом решительно поворачивают в сторону океана и уплывают. Но никто не может поручиться, что, будь голос волшебного кота погромче, они не бросили бы все свои завиральные идеи о воле и не поспешили бы к зелёному дубу, чтобы узнать,какие козни творили неверные жёны и как остроумный Абдель их наказал в конце концов.

У этой сказки есть эпиграф, но поставить его я не решилась, ибо это наглость — ставить эпиграфы к рассказику в страницу величиной. Но если вам интересно, то вот он:

Господа! Если к правде святой

Мир дорогу открыть не сумеет -

Честь безумцу, который навеет

Человечеству сон золотой!

(Это, естественно, Беранже в переводе Курочкина)