то самое

"Власть кормит нас хлебом и ненавистью." — говорил мой друг. Земля ему пухом и хоть бы сверху не была вспаханной.

Три года я любовался видами из окон различных помещений: от неприбранных отелей, до такой же грязной, при этом уютной квартиры, где когда-то мы вместе выпивали, ругались, мирились с жизнью и собой и решали свести концы с жизнью. Заглядывал в стаканы с разными жидкими субстанциями, которые часто сбивал рукой во сне, но каким-то чудом не разбивал. Везде я видел друга, который, видимо, отказывался покидать меня и скучал. Я не знаю, как перед начальством — божествами оправдать свою сонливость, забывчивость, слабую тактичность и отсутствие всякой эмпатии и сострадания к людям, кроме своего друга. Да и боги не хотят этого знать, им лишь бы высосать из меня энергию, да выкинуть до следующего дня, ведь все мы знаем, что я приду опять. А в чём-то ведь друг был прав. Пока тебе дают хлеб, будучи неистово голодным животным, ты даже не всматриваешься в его содержимое и состав: хлеб — есть хлеб, еда и не более. Маяк мой давно выключил свой фонарь, даже не выключил, а разбил, без возможности восстановления, ибо путь мой привёл меня в пушистые медвежьи лапы рутины, чиновников, их наглых рож.

А ведь друг был действительно прав. Покамест нам дают деньги на картошку и сосиски и прочее дерьмо, сами они это ненавидят, презирают данный вид пищи и едят что-то, что не противно и не стыдно упомянуть в разговоре о жизни и состоятельности. Продают то же дерьмо — питаются золотом! Это же несправедливо!

Друг был, ****ь, прав и по сей день! И ведает свои мудрости мне в моих чёрных снах. И когда я прошу замедлиться или замолчать, он будто начинает говорить ещё быстрее, так как я от него всё дальше и дальше — он меня не слышит и не понимает. Небеса его утягивают, в то время как руки жёсткие, шершавые и омерзительные тянут меня ко дну. И друга не было со мной в тот час, на краю мостовой. Были лишь люди в фуражках и холодными лицами. И никто не обещал спасти меня от мира, они лишь сказали, что создадут мне чудеса наркотиками и алкоголем. Они вытаскивали меня с небес, лишь бы не потерять очередную единицу их желаний. Я лишь выполнял, я тут не при чём! И полиция не слушает, и люди друг другу не Люди, да и я совсем не человек! Страшно, очень страшно. Я признал себя чернью и нет воспоминаний о прошлой жизни. Вонь. Мета. Крыша. Ночь. Насморк и несвежий воздух. Задыхаюсь. Я бы притворился, но уже давно не мыслю здраво. Камнем стану, да и только.

Я встал с кровати, побрёл к окну, посмотрел на птиц и забыл свою сущность. Готов убивать и служить, работать и больше не плакать и не кричать никогда, в том числе и по ночам. Я готов умирать, но пропустил слово друга перед его же смертью от сердечной недостаточности: "Ты умер, ведь ты молчишь." И врачи врали. Сердца у него было в достатке и даже в переизбытке. Он и ведал обо всём о чём говорит и жил честно. Владел своими словами и был за них в ответе.

А сейчас я не понимаю даже своих слов. Появились товарищи, а не друзья. Работники, а не коллеги. Черви, а не покупатели. Мрази, а не люди. И грехи мои неисчислимы, да чужие падают на плечи.

Я умер — закрыл рот и не могу закрыть глаза.