Девятое упоминание о Беатриче

О том, как Беатриче снималась в кино и что из этого получилось

Как-то раз Беатриче праздно гуляла по городу. Праздно – это значит без какой-либо цели или какого-либо дела, просто так! Она не очень любила тратить время понапрасну, потому что жизнь коротка и столько всего нужно успеть, однако – ну вот выдался свободный часик, что теперь? Уже и прогуляться нельзя, что ли. В общем, бесцельно слонялась по городу.
И вдруг она увидела – что такое – большое скопление людей. Уж не авария ли, - подумала Бэт и тут же поспешила туда, потому что только на днях окончила курсы оказания первой помощи и ей не терпелось применить их на практике.
Но как только она подбежала выяснилось, что нет, к сожалению, не авария. А всего лишь кино снимают. Беатриче минут пять постояла, полюбовалась костюмами и уже собралась было уходить восвояси, как вдруг к ней подошла женщина из съемочной группы и спросила:
- Девочка, а ты не хотела бы сняться в кино?
Беатриче задумалась и потом ответила:
- Ну только, если оно будет бороться за премию Оскар.
- Обязательно будет, а иначе зачем вообще снимать? – спокойно ответила женщина.
- Ну тогда ладно, - обрадовалась Бэт, - только я не очень хотела бы играть мам, бабушек или нянек, у них обычно очень серьезные роли, боюсь рассмеяться.
Женщина посмотрела на нее с любопытством.
- Ты будешь играть маленькую девочку, - вдруг огорошила она.
- У меня будет отдельный вагончик? – поинтересовалась Беатриче.
- Нет, - ответила женщина.
- Гонорар будет в рублях или долларах?
- Это мы решим с твоими родителями.
- Ладно, я согласна, - выдохнула Бэт.

Женщина тут же взяла ее за руку и подвела к режиссеру, познакомиться. Режиссер скептически окинул взором отчего-то улыбающуюся Беатриче и попросил рассказать стишок. Девочка не задумываясь выпалила первое что пришло ей в голову – монолог Гамлета.
- Однако, - пролепетал ошарашенный режиссер.
После чего ее повели переодеваться и попутно дали текст для роли, который состоял из одной единственной фразы «Мам, я кушать хочу». Бэт с кислым лицом оглядела свою реплику и сказала:
- Досвидули, вызовите мне такси!
Потом эмоции окончательно захлестнули ее:
- И ради этого я летела сюда из Милана чартерным рейсом?! Ради пустяковой фразочки бездарного сценариста?! Да что Вы себе позволяете, да я… я Вам не Безруков какой-то, я – Беатриче фон Дитрих Орнаульская, прости Господи! Да я вас по судам затаскаю!!!
Сопровождающая ее женщина посмотрела на нее с испугом и Бэт тут же смутилась:
- Простите внезапный приступ звездной болезни, каждый день съемки, нервы ни к черту.
- Ты еще где-то снималась?
- Нет.
- Понятно.
Её завели в гримерную, принарядили в легкое белое платьице, дали в руку воздушный шарик и водрузили на голову какой довольно странный чепчик – вид у Беатриче получился довольно потешный. По крайней мере, в приличном обществе она бы в таком ходить не стала. Но кино – это вымысел, фантазия, поэтому здесь дозволяется многое, никто не осудит. Это же понарошку.
Начались съёмки. И как-то сразу у Бэт стало получаться прям хорошо, она могла на любой манер так произнести свою примитивную фразочку «Мам, я кушать хочу», что каждый раз это звучало великолепно. Видимо, секрет был в том, что Беатриче была довольно харизматичная и никого не стеснялась. Поэтому съёмочная группа была в восторге и даже решила дать девочке больше слов, чтобы больше её снять для кино.
А актриса, которая играла маму Бэт и, к которой, собственно, обращались за «покушать», была довольно известная. Это была настоящая звезда кинематографа и, конечно, её стало сильно злить, что всё внимание теперь не к ней, а к какой-то выскочке, неизвестной малявке с улицы… И поэтому звезда эта – назовем её Жанна – решила избавиться от ничего не подозревающей Беатриче. Она решила создать ей невыносимые условия, чтобы девочка ушла сама.
Поэтому во время съёмок Жанна то больно наступала ей на ногу – так, что у Бэт невольно выступали слёзы на глазах, то пачкала ей платье, чтобы девочка выглядела нелепо и над ней все смеялись, то подсовывала ей другой текст, чтобы Беатриче говорила не то, что нужно и тем самым вызывала раздражение у режиссера, у которого каждая минута была на счету.
В общем, Жанна действительно превратила съёмки для нашей маленькой актрисы в сущий ад. И любая другая девочка без сомнения либо расплакалась бы, либо начала жаловаться всем подряд, а то и вовсе убежала бы подальше от этих невыносимых съёмок… Любая другая, но Бэт была не любая другая и дать слабину, позволить гадкой Жанне одержать над собой вверх и, тем самым, испортить себе киношную карьеру она никак не могла. Нужно было действовать!
Но как? Отвечать подлостью на подлость было не в правилах Беатриче.

Поэтому Бэт судорожно размышляла. Конечно, можно было бы поставить где-нибудь скрытую камеру и вывести Жанну на откровенный разговор, где она призналась бы в своих злодеяниях, а потом показать запись съёмочной группе. Или натравить на неё тигра, или припугнуть президентом – хватило бы одного звонка, благо он был на связи с Бэт круглосуточно. Но всё это было не то. Она сама – сама Беатриче – должна была решить свою проблему самостоятельно, как сильная и разумная девочка.
И пока Бэт обдумывала варианты, она краем глаза заметила как Жанна подсыпает что-то в стаканчик с соком – наверняка или снотворное, или слабительное… Совершенно ясно было кому предназначался этот стаканчик. Бэт от злости сжала в кармане свой именной пистолет, подаренной ей когда-то за очередные заслуги… Прострелить бы ей ноги, но нет, нехорошо это.
И как раз в этот момент к ней подошла улыбающаяся Жанна и протянула стаканчик:
- Дорогая, Бэтти, угощайся, жарко сегодня.
- Спасибо, - процедила сквозь зубы девочка.
Вылить бы ей на голову этот стаканчик!
А тут откуда ни возьмись мимо проходил усталый режиссёр.
- Ух ты, холодный сок! – воскликнул он. – Позвольте!
И тут же выхватил стаканчик у растерявшейся Беатриче. Ещё мгновение и съёмочный день был бы непоправимо испорчен. Всё решала одна секунда!
Он уже почти коснулся губами «отравленного» стакана, как Бэт молниеносно выбила сок из рук опешившего режиссера. Божественная влага бездарно разлилась по земле. Все замерли.
- Да какого чёрта?! – не сдерживаясь, взревел режиссёр. – Ну всё, моё терпение лопнуло. То ты слова путаешь, то платье пачкаешь, теперь и сок разлила – мне своих звезд достаточно, чтобы терпеть ещё и выкидоны взбалмошного ребёнка. Вон со съемочной площадки и чтоб я здесь тебя больше не видел.
- Но…, - попыталась возразить Беатриче.
- Вооон! Пошла вон! – топал ногами режиссёр.
Ничего не поделаешь – упрашивать, унижаться Бэт не собиралась. И пошла переодеваться. Жанна торжествовала!
И чтобы получше прочувствовать успех, звездная актриса пошла проводить девочку.
- Как жаль, Бэтти, что так всё получилось, - изображая грусть сказала она, - но ты сама виновата. Зачем ты выбила стаканчик… И что только тебе в голову взбрело. Вас, детей, не понять. У вас одни шалости на уме, а кино – это великое и серьезное искусство, здесь не до глупостей.

И тут Беатриче всё поняла. Она поняла почему Жанна пыталась от неё избавиться. Ей вдруг стало так легко и хорошо от того, что она поняла. Всё же так просто. Как она раньше не сообразила. Эх, а ещё считала себя профессором психологии в своём вымышленном университете. Бэт вдруг открыто и совершенно искренне улыбнулась. Это так не соответствовало происходящему, что Жанна даже испугалась – она подумала, что девочка тронулась от пережитого стресса.
- Ты прекрасно знаешь, дорогая Жанна, почему я выбила стаканчик, - беззаботно ответила Беатриче, - и я прекрасно знаю почему ты пыталась избавиться от меня. Ты просто слабая, трусливая и ограниченная тётенька. У тебя кроме кино ничего в этой жизни нет, поэтому ты так фанатично цепляешься за внимание к себе. Ты понимаешь, что если тебя перестанут снимать, перестанут тобой восхищаться, то ты вернешься в свою серую мрачную скучную жизнь, в которой у тебя нет ничего по-настоящему важного. Ты вернешься в мир, для которого ты ничего не значишь и, который ничего не значит для тебя…
- Что ты несёшь, - попробовала возразить Жанна, изумленная взрослыми размышлениями маленькой девочки.
-  А я вот не завидую чужому счастью, я не держусь за одно единственное место, потому что если мне в нем не понравится я всегда могу уйти в любое другое. Везде и повсюду меня ждут друзья, книги, у меня множество различных дел и хобби, поэтому я везде буду блистать звездочкой и прежде всего в своих собственных глазах. Я не нуждаюсь в оценках и похвале других, потому что верю в себя, в свои силы и возможности. А ты нет. Поэтому я и говорю, что ты слабая. И, знаешь что, мне тебя искренне жаль, правда. Ты одинокая в своих страхах, беззащитная, любой может кружить твой мир как хочет, нисколько не советуясь с тобой. И не всегда тебе на благо. Ты пешка, марионетка в чужих руках… А кто ты на самом деле, Жанна, кто ты как человек, как личность?
Жанна смотрела на неё с глазами, полными слёз…
- Я… я не знаю, - пролепетала она.
- Ты любила когда-нибудь по-настоящему?
- Нет…
- А кто-то хоть раз был готов отдать за тебя жизнь?
- Тоже нет…
- Зачем ты живёшь, Жанна, для кого?

И тут Жанна окончательно расплакалась, она рыдала как не рыдала наверное никогда в своей выдуманной киношной жизни. Она вдруг поняла, что в погоне за ролями, за съемками упустила что-то важное в своей жизни. И это упущенное отравляло её изнутри, заставляя делать гадости окружающим.
Беатриче заварила чаёк, достала печенье и еще целый час они проговорили с Жанной как настоящие добрые подружки. Бэт обещала помочь ей увидеть этот мир с разных, не менее интересных сторон, чем кино, а Жанна уговорила режиссёра вернуть Беатриче на съёмки.
На премьере они сидели рядышком и беззаботно кушали поп-корн.