Теория последней встречи. Часть 1

Теория последней встречи гласит, что между людьми существует незримая нить, которая связывает их до тех пор, пока не будет пройден общий урок. Когда миссия выполнена, то нить обрывается и их жизненные орбиты расходятся, становясь параллельными. Они могут ходить одними тропами, но их взгляды больше не встретятся.
Такой финал может быть громким, как взрыв сверхновой, после которого всё сжимается  до состояния нейтронной материи. А может быть тихим, как угасание ядерного топлива в звездах, когда последнее "до свидания" произносится без слов и никто не знает, что оно последнее.
Вот почему прощание так редко узнаётся в свой час. Истина открывается позже, отзываясь в душе печалью о том, что всё важное уже случилось.
В этом кроется горькая правда и нежная мудрость - любая минута общения может стать конечной, а потому является бесценной. Как только урок усвоен, судьба бережно разводит вас в стороны. Мы часто тянем время, не желая отпускать, но Вселенная мягко наставляет нас на новый путь, ограждая от лишних ран.
Со временем понимаешь, что не стоит бороться с течением, а лучше просто наблюдать за ним. Но всегда остаётся вопрос: а можем ли мы что-то изменить или это всё же предопределено?


***


Солнце светило в открытые окна лекционной аудитории, заливая помещение ярким светом. В воздухе кружились пылинки, похожие на миллион золотистых мошек. Короткая атласная шторка медленно колыхалась от едва заметного ветерка, пропуская тёплый воздух. Моноблочные парты и стулья опустели, но на них все ещё лежали следы недавнего веселья — забытые тетради, ручки, пустые коробки от конфет, смятые фантики.
На дворе стояла весна. Конец последнего курса. Впереди выпускная церемония, а вместе с ней пропуск в долгую и счастливую жизнь на планете Филос. Но для Скай время будто остановилось.
Она сидела на полу под партой, спрятавшись в самом дальнем ряду, и громко рыдала, не в силах справиться с болью. Её руки тряслись, губы дрожали, глаза распухли, а влажные салфетки уже почти закончились. Девушка отложила телефон с включённой душераздирающей музыкой и высморкалась, спрятав салфетку в пустую упаковку. Горячие слёзы всё ещё катились по щекам, когда дверь внезапно открылась и кто-то вошёл.
Она резко поднялась и ударилась головой о парту.
— Вот ты где!
Скай вылезла и увидела растерянное лицо своей лучшей подруги Грейс. Та тут же бросилась к ней и заключила плачущую девушку в крепкие объятия. Скай содрогалась от рыданий, бессильно цепляясь за её пиджак.
— Так что, он и вправду сказал, что бросает тебя?
— Д-да-а! — всхлипнула Скай и слёзы полились с новой силой.
— Ну-ну-ну. — Грейс стала гладить её  по голове и успокаивать мягким голосом. Она прекрасно понимала насколько Скай сейчас плохо и что не важно какие слова будут произнесены, самое главное то, что она теперь рядом и сможет поддержать дорогого друга. — Тише, тише, он не стоит твоих слёз. Не стоит, поверь мне.
Знакомство с Ксавье насторожило Грейс с первых минут. Этот холодный и скупой на эмоции фехтовальщик никогда ей не нравился, она даже иногда побаивалась его. Будучи весьма эмпатичной, ей казалось непостижимым, КАК можно быть настолько сдержанным и сохранять каменное лицо при любых обстоятельствах, даже когда к горлу был приставлен кинжал. Но для Скай он был самой яркой кометой в ночном небе. Она бережно и кропотливо выстраивала отношения с ним на протяжении многих лет, двигаясь настолько медленно, что казалось, будто эта комета и вовсе никогда не приземлится. Скай находила в нем что-то, чего не могла рассмотреть Грейс и от этого подруга злилась и ненавидела Ксавье ещё больше.
Постепенно Скай успокаивалась и её рыдания затихали.
— Ну хватит, хватит уже. — Грейс посмотрела на усталое лицо подруги и слегка тряхнула ее за плечи. — 415-ый, ответьте!
Она попыталась пошутить, но сжатый рот Скай задрожал в новом приступе.
— Господи ты боже мой. — простонала Грейс и решительно подняла Скай с пола, перекинув через плечо её сумку. — Слушай сюда. Сейчас мы вместе выйдем отсюда и ты непременно оставишь все-все-все негативные эмоции позади. Как только ты переступишь порог, тебе сразу же полегчает, согласна? И вырубай уже эту проклятую музыку, она делает только хуже.
Скай нерешительно кивнула, шмыгнула носом, подобрала телефон и вместе они покинули академию.


***


— Хорошо, я понимаю. Возможно, мы просто встретились не в то время? Или не в той Вселенной?
Или ты встретилась не с тем человеком, подумалось мне.
Мы стояли на крыше академии. Здесь тихо и умиротворенно. Мне казалось, что именно такая обстановка поможет разрешить конфликт как можно мягче, но как же я ошибался.
Она выжидающе смотрела и все, что я мог чувствовать - это не сожаления о своём решении, а глубокую вину.

Моя дорогая, милая Скай, ты так бесстрашно сдерживаешь удар и даже не позволяешь себе ни единой слезинки, хотя я прекрасно знаю, что стоит отвернуться, как горячие реки сразу же утянут тебя на дно.

— Полагаю, что так и есть.
Мне хотелось ответить что-то более тёплое, что-то, что не ранило бы её так сильно, насколько ранило сказанное только что. Но я не мог подобрать правильные слова. Мне самому было нелегко и я долго откладывал разговор, однако отношения зашли слишком далеко. Я позволил себе слабость, позабыв о том, какой груз ответственности ей придётся нести на плечах. Я не мог позволить этому случиться. И не мог позволить себе жить с мыслью, что однажды, возможно, в один день или ночь могу потерять её. Это бы не просто разбило сердце, а в конец разрушило меня. Да я бы лучше сиганул без скафандра в открытый космос и насладился закипающей кровью в теле, чем прошел через такую душевную боль.
— Так будет лучше. Поверь.
Опять неправильные слова.
Я сжал кулаки в карманах, стараясь держаться уверенно и решительно и надеялся, что лицо не выдаст признаки внутренней борьбы.
Скай то нервно тасовала из рук в руки телефон, то поправляла волосы, то чесала ухо или нос.

Пожалуйста, прошу тебя, не задавай этот вопрос.

— Можем ли мы остаться друзьями?

Да, именно этот.

Из меня вырвался вздох.
Конечно же, я знал, что она захочет остаться друзьями. И, конечно же, понимал, что нельзя так просто стереть годы отношений. Но от этого не станет проще, ни мне ни ей. Мы оба продолжим страдать.
Я покачал головой.
— Нет, не думаю, что это хорошая идея. Это будет несправедливо по отношению к нам.
— Но почему?
Я на мгновение прикрыл глаза, чтобы сдержаться от желания плюнуть на все и успокоить её в своих объятиях.
— Дружба подразумевает близость, которую я не могу себе позволить. Каждая встреча превратится в напоминанием о том, что я сделал и чего мог не делать. А я не люблю полумеры. Либо всё либо ничего.

Я не хочу, чтобы ты стала всем для меня.

— Значит, вот так просто ты сейчас  вышвыриваешь меня из своей жизни? 

Пожалуйста, не переиначивай мои слова.

— Дело не в этом, просто...
Я снова вздохнул от разочарования к себе и к тому, насколько сложно мне даётся этот разговор.
— Я делаю тебе одолжение. Если мы продолжим общаться, то у тебя появится надежда, будто мы снова будем вместе.
Мускулы на лице Скай дернулись. Кажется, она наконец-то начала принимать тот факт, что наступил конец.
— Понятно... Значит, больше никакого общения.
Она уже было развернулась, чтобы уйти, но потом быстрым шагом сократила дистанцию между нами и сердито ткнула пальцем в плечо:
— Хочу тебе напомнить, что ты выбрал смотреть на картины звёзд вместо того, чтобы любоваться ими вживую. Они все прекрасны, но одна из них уже больше никогда не появится на твоей карте.

Дело в том, что я хочу любить тебя, но не могу отпустить то, чего боюсь больше всего на свете.

— Порой, я предпочитаю смотреть на картины.
Из всех мыслимых и немыслимых фраз почему-то вырвалась именно эта. Скай проводила со мной долгие беседы на тему выражения эмоций, ей действительно удалось сдвинуть меня с мертвой точки, но сейчас, как никогда, я сожалел о сказанном и мечтал отмотать время назад.
Она огорчённо и даже с каким-то презрением посмотрела на меня и, окончательно сдавшись, ватными шагами направилась к выходу.
Хотелось её остановить, сказать что-то другое, повернуть время вспять и объясниться, рассказать о том, что же на самом деле тяжким камнем лежит на душе и почему, даже когда её поцелуи отправляли к самым дальним созвездиям, мне не хватало сил и храбрости подпустить её близко к сердцу.
Я стоял и смотрел как она уходит, и терялся в догадках, что же на самом деле причиняет бОльшую боль - быть с ней или без неё. Но даже не смотря на все противоречия, сегодня я впервые сдержался и не побежал следом.

***


Последние несколько недель до выпускной церемонии для Скай проходили как в кошмаре наяву.
Ксавье старательно избегал её, словно она была прокаженная. Он реже посещал занятия, все чаще задерживаясь с другими студентами под предлогом подготовления к празднику, или до изнеможения занимался на кафедре искусства владения мечом. В те редкие часы, когда они вместе сидели на занятиях, Скай оставалось лишь смотреть на его затылок и набирать, стирать, набирать, снова стирать сообщения, адресованные ему. В черновике уже хранилась сотня неотправленных посланий, в которых она рассказывала как разбито себя чувствует, как не решается подойти к нему, чтобы сказать "привет" и услышать, как прошел его день. Как нестерпимо ей хотелось ударить его по лицу и высказать всю накопившуюся обиду и злость. И как невероятно сильно скучала.
В моменты, когда они случайно сталкивались в коридорах или на улице перед входом, Ксавье вел себя до умопомрачения холодно и отстраненно. Его взгляд всегда был устремлён вдаль, вперёд, в сторону, на цветущие деревья, на собственные ботинки, да куда угодно, лишь бы не на неё. И все же, очень хотелось верить, что он украдкой смотрит, пока она отвернулась или пока стоит в очереди в столовой, или пока застёгивает пуговицы на пиджаке после фехтования, или пока уходит домой под аккомпанемент веселого смеха друзей.
Грейс всячески старалась отвлечь её от мрачных мыслей и накатала громадный список дел, которые они обязаны выполнить до того, как их пути разойдутся. Вечернее караоке, пение до хрипоты, обязательно напиться до чёртиков, совершить поездку к морю, разрезать и съесть арбуз на пляже, добраться до парка развлечений и прокатиться на всех скоростных аттракционах до состояния нестояния, наступить на муравейник и с криками убежать, босиком попрыгать по лужам во время грозы, облопаться любимыми вкусняшками до боли в животе и до самого рассвета делиться мечтами о том, какое будущее они хотят пожелать друг другу.

Но как бы не были юные сердца горячи в своей невинности, реальность все равно находила путь, чтобы ржавыми ножницами раскромсать всю ту неумолимую волю к мечтам. Родители Грейс было военными и выбрали для нее стажировку в космическом флоте, в то время как Скай с самого первого дня учебы в академии стремилась попасть в элитный отряд королевской стражи, чтобы быть как можно ближе к Ксавье.
Стоя на перроне и прощаясь со своей лучшей подругой, Скай произносила торжественные клятвы и давала обещания, что обязательно сохранит эту дружбу. Что всеми силами будет защищать пламя, которое они вместе разожгли и что они никогда не потеряют друг друга. Что Грейс ни в коем случае не стоит сомневаться продолжат ли они писать друг другу ежедневно, продолжат ли делиться переживаниями и успехами, страхами и надеждами, и самыми первыми впечатлениями после миссий или службы. Скай знала наверняка, что так и будет. Не могло быть иначе, не так-ли?
Волей-неволей, ей все же пришлось отпустить свою единственную опору в ледяной, необъятный, непостижимый и чрезвычайно одинокий космос, веря всем своим отчаянным сердцем, что огонь их дружбы не угаснет во веки веков.


***


Мне часто снились кошмары. Черные, липкие, как мазут, я стремительно падал в них и с громким всплеском застревал, и чем больше сопротивлялся, тем сильнее они меня затягивали в свою трясину. Я просыпался от собственных криков. Порой мне чудилось, будто это рёв двигателей пролетающих мимо самолётов, а порой, что это был вовсе не крик и мне всего навсего показалось. Я не мог точно разобрать. Единственным спасением от угрызений совести и той боли, что острым терновником въедалась в грудь, стала служба короне.
После выпуска меня распределили в пограничный гарнизон на северных холмах — место, скрытое плотным туманом и залитое молодой кровью. Место, где умирали быстрее, чем расло доверие между новичками. Там я и начал службу, поначалу оруженосцем, просто “сыном верховного магистра”, которого многие считали очередным баловнем из академии.
Но спокойных дней не существовало вовсе, практически сразу же после подготовки нас отправили на первую вылазку к чудовищам.  В тот вечер на алых снегах мы потеряли половину отряда.
Я сражался изо всех сил и всегда шел на врага первым. Мне было нечего терять и так продолжалось довольно долгое время, я сломя голову рвался в каждый бой, не ради славы, не ради доказательства того, на что я способен, если убрать известное имя отца, а чтобы забыться, чтобы хотя бы на мгновение отпустить свои печали. Со временем окружающие перестали смотреть на фамилию и начали прислушиваться ко мне. Стратегии, которые я предлагал, были безумными, но никогда не оставались бесполезными.
Всего через каких-то пару месяцев мне дали звание рыцаря, чуть позже -  ветерана Ордена, ну а следом за ним посвящение в капитаны. К тому моменту я уже смело водил отряд на зачистки, вытаскивал людей из засад, спасал их жизни ценой собственной и единолично разбирался с целой толпой голодных чудищ. Как говорили, я не боялся ничего, кроме скуки. Среди своих заработал прозвище "Стальной принц", то ли за чрезмерно вытянутую осанку, то ли за то, что даже израненным и надломленным я все ещё находил силы продолжить бой, толи за все это сразу.
После изнуряющих сражений, когда усталость обрушивалась на меня как снежная лавина, после очередных жестоких потерь и новых шрамов, в перерывах между постоянными кошмарами, мне иногда доводилось видеть нежные сны, где присутствовала Скай. Сначала они были как вспышки, как отрывки воспоминаний, размытые и разрозненные фрагменты. Чуть позже превратились в более ясные сюжеты и выглядели не как воспоминания, а скорее как мечты.
Там мы все ещё были вместе. Там я не помнил о своих страхах и окунался в цветущие проявления её любви. Там я обнимал её, а она крепко держала меня за руку. Там она вызывала у меня на лице лёгкую улыбку и я кружил её в беззаботном танце. Там она задорно смеялась над нелепыми попытками сделать ей приятный подарок, как выражение своих чувств. Там мы оба были счастливы.
Знала бы она насколько сильно я мог бы отдаться ей, если бы прошлое отпустило. Ах, если бы она только знала насколько сильно я был напуган ранить самого себя.
К противопоставлению от наслаждения снов с ней, мне снились и другие, которые начались с самого первого момента близости. Они часто повторялись и всегда заканчивались одинаково.
Вот Скай сидит в беседке посреди цветов, я подхожу к ней, она разворачивается и приглашает сесть рядом, мы общаемся о чем-то незначительном, а потом она ложится мне на руки и я больше не узнаю её лицо. Это больше не Скай, теперь это ОНА.
Тонкая рука тянется ко мне и из бледных уст доносятся самые страшные слова, которые я был бы рад спрятать в подсознании, но они всплывают вновь и вновь.
— Слишком поздно, Ксавье.
А затем рука безжизненно падает и она умирает. Снова и снова. Снова и снова. В этих кошмарах девушка из моего прошлого обрастает черными щупальцами, которые заглатывают её и накрывают полностью, они возвышаются надо мной, как невероятных размеров титановый монстр, заполняют и поглощают все пространство. Я раздираю руками щупальца, рву их зубами и пинаю ногами, но в итоге выбиваюсь из сил позволяю этому безжалостному монстру поглотить её и самого себя, прежде чем с криком распахнуть глаза в своей кровати, чтобы затем с безразличным лицом броситься в очередной бой.
Я был на пике формы. Мне доверяли жизни. Наш отряд славился отвагой и непоколебимостью. Благодаря смекалке и взаимному доверию мы избегали серьёзных потерь и всегда возвращались с победой. Вскоре, за заслуги перед Орденом, нас перевели в Королевский корпус авангарда, где мы показали ещё лучшие результаты в защите и охране. После этого мне доверили управление личной королевской гвардией — элитным подразделением, чьё знамя поднимали лишь по приказу короля. Так я стал Первым мечом короны.



Примечание:

Филос — искусственная Земля, питающаяся энергией протоядра. Его сила поддерживает жизнь на планете, даруя жителям нескончаемо долгие годы и фактическое бессмертие. Но ядро одновременно искажает пространство, привлекая чудовищ из других измерений. По мере истощения его ресурсов у жителей проявляется так называемый синдром протоядра — неизлечимая болезнь, с которой существующая система здравоохранения справиться не в силах. Это вынуждает ученых и военных искать новые планеты, исследуя бескрайний космос.

Главный город планеты постепенно возвращается к монархическому устрою, власть сконцентрирована в руках короля и его рыцарей, строгие иерархии и дворцовые интриги соседствуют с отголосками технологий, которые время от времени мелькают среди улиц и зданий.