Вовочка

Вовочка Фирсов будто бы явился в школу номер пять из анекдотов про Вовочку. Подвиги его старшей сестры Арины, о которой ехидный учитель истории Андрей Витальевич говорил: «Да укрепит корни её волос и избавит от кариеса Валгалла», меркли перед подвигами её младшего братца. Благо Арина уже окончила девять классов и благополучно из стен «альма матер» отбыла. Прямиком в объятия какого-то кекса цыганской наружности, как жизнерадостно сообщил в учительской физрук Женя, заметивший Арину на улице с кексом. Арина уже ожидала первенца, улучшая демографическую ситуацию в стране. Но сестрицу в «альма матер» сменил Вовочка, и учителя снова преисполнились скорби.

Навязать пятый класс с Вовочкой во главе удалось бывшей классручке Арины Марине Сергеевне под тем предлогом, что она-де прекрасно знает эту семейку. Ещё бы, за столько-то лет вызовов в школу мамы Арины и Вовочки! Папа в семье отсутствовал.

Марина Сергеевна была девушкой неконфликтной и не стала спорить, ибо педколлектив железно решил, что ей уже нечего терять, кроме своих цепей, а директриса пообещала, что будет дополнительно ей доплачивать за ведение документации по Вовочке, который то и дело попадал в поле зрения инспекторов по делам несовершеннолетних. Так что дополнительных бумажек там ожидалось много. На Марине Сергеевне, одинокой и никому не верящей молодой женщине, висела ипотека и двое детей. Она согласилась.

Последним по счёту Вовочкиным подвигом оказался революционный демарш. Одна из родительниц младшеклассников повадилась гордо приезжать в школу за своим чадом на новеньком чёрном «мерсе» супруга. Чтобы на проезжей части «мерс», не дай боже, не попортили, она подгоняла его прямо к школьному крыльцу по согласованию с охранником, который не мог отказать этакой мадаме. Увы! Когда мадама, величественно цокая каблучками и приподнимая подол голубой норковой шубки, всходила на школьное крыльцо, в окно третьего этажа высунулся Вовочка. Движимый классовой ненавистью, он сперва громко, на весь двор, высказал предположение, каким образом мадама заработала на «мерс», потом плюнул на блестящую чёрную крышу буржуйской тачки, а в довершение сбросил туда же подвернувшийся под руку стул. Стул и крыша, к счастью, не пострадали.

Марине Сергеевне пришлось заполнить много, очень много бумаг, инспектору ПДН и маме Вовочки — несколько раз прогуляться в школу и обратно, а мадаме — отныне приходить за своим чадом пешком, потому что рассвирепевший супруг «мерс» у неё отнял. Одному Вовочке всё было нипочём. Ответственности он по малолетству не подлежал никакой, кроме «ай-яй-яй» от мамы, классручки, директрисы и инспектора ПДН. Но их «ай-яй-яи» пролетали мимо его ушей как белый шум. Зато в школе он окончательно стал звездой, что того стоило.

Как-то ближе к концу занятий в первой смене новая директриса Галина Петровна ворвалась в учительскую, волоча за руку упиравшегося Вовочку.

Прискорбно, но отношения у Вовочки с Галиной Петровной не сложились. Однажды он, нагло ухмыляясь, заявил, что директриса — это крыса, что бегает по углам, а потом любезно пояснил ахнувшей и побагровевшей Галине Петровне, что имел в виду биссектрису, которая делит угол пополам. Молодой математик Никита Дмитриевич втихаря возгордился, а педколлектив так же втихаря взоржал. Галину Петровну, явившуюся рулить школой номер пять из городского управления образования, не очень-то любили, как всякую чиновницу.

Теперь она обратилась прямиком к испуганно вскочившей с места Марине Сергеевне:

— Полюбуйтесь на своего оболтуса! Плевал на дверь женского туалета!

— Я не плевал! — возопил красный от возмущения Вовочка, вырвался и вылетел вон из учительской.

Директриса одёрнула блузку, поправила причёску и, величественно приказав Марине Сергеевне: «Разберитесь», удалилась гренадёрским шагом.

Марина Сергеевна обречённо оглянулась на коллег. Физрук Женя ободряюще ей подмигнул, а историк Андрей Витальевич немедленно во всеуслышание изрёк:

— Сперва мальчик плевал на крышу «мерседеса», теперь — на двери женского туалета. Растёт. Всё по Фрейду.

— Чего-чего? — не понял из угла военрук, а по-нынешнему — преподаватель ОБЖ, Николай Павлович — или попросту Палыч. Палычу было под восемьдесят, и о Фрейде он имел самое смутное представление.

— Андрюша, ты рыбного супа, что ли, объелся? — величаво поинтересовалась дородная русичка Валентина Николаевна, окончательно поставив бедного Палыча в тупик.

— Чего? — растерянно повторил тот, снимая очки. Остальные зафыркали.

— Уху ел наш Андрей Витальевич, — бесцеремонно пояснила русичка. — Ребёнку одиннадцать лет!

— У них вся семейка ранняя, — вмешался физрук Женя.

— Я пошла разбираться, — торопливо объявила Марина Сергеевна и поспешила к двери.

Вслед ей донёсся радостный гогот Палыча, до которого дошёл сложный каламбур Валентины Николаевны, и крик физрука Жени:

— Расскажешь, чего там! Нам же интересно!

Через десять минут Марина Сергеевна вновь появилась в учительской и велела поставить чайник. Женя рысью метнулся за водой.

— Давай излагай, — взмолился он, вернувшись. — Скоро же вторая смена начнётся.

Марина Сергеевна, загадочно улыбаясь, опустилась в кресло, подождала, пока чайник вскипит, пригубила чаю из поспешно поданной ей физруком чашечки и объявила:

— Вовочка не виноват.

— Опанцы! Танцуй, Тольятти! — выдохнул Женя и тут же прикусил язык под недоумевающим взглядом Палыча, готового приступить к уточнениям. — То есть, я хотел сказать, Фрейд отдыхает. Продолжай, Марин.

— Девчонки из седьмого «Б» стояли у туалета и хихикали, вместо того чтобы идти на урок, — с расстановкой проговорила Марина Сергеевна. — А наша Галина Петровна…

— Бегала по углам, — кашлянув, подсказал математик.

— Именно. Вышла из-за угла и спросила, почему девочки не на уроке, а если они отпросились в туалет, то почему не заходят. Дурынды испугались и сдуру сказали, что Вовочка наплевал на дверную ручку, вот они и не заходят.

— Зачем сказали? — поразился математик. Он работал в школе недавно, и дети как вид пока что были для него чем-то непостижимым.

— Говорю же — сдуру. Хотели привлечь его внимание, — пожала плечами Марина Сергеевна. — Привлекли. Но он не оценил. Пообещал обеим космы повыдергать.

— Через пару лет начнёт ценить, — вздохнула Валентина Николаевна и сострадательно погладила Марину Сергеевну по макушке. — Держись, деточка.

Марина Сергеевна тоже тяжело вздохнула. А что ей ещё оставалось? Только держаться.

В коридоре радостной трелью залился звонок. Начиналась вторая смена. Учителя неохотно поднялись с насиженных мест. Никто из них ещё не подозревал, что пятой школе грозит явление Вовочки номер два.

* * *

Вовочку номер два привела за руку директриса — и не в пятый класс Марины Сергеевны, а в параллельный, элитный, где обучались уму-разуму детишки из знатных семейств, например, сын инспектора пожарной охраны, дочь тренера спортшколы по самбо, сын владельца сети магазинов секонд-хэнда — и далее по списку.

Фамилия нового Вовочки была Амбарцумян, и он стал первым в ряду принцев крови элитного пятого «А» класса, потому что его папа владел тремя самыми крутыми кафе и ресторанами города — один высился прямо на набережной с видом на море. Нового Вовочку перевели в пятую школу из гимназии, где он почему-то не прижился.

— С чего бы? — пробормотала Марина Сергеевна, узнав об этом, и едва не перекрестилась, когда Вовочка номер два отправился в элитный пятый «А», а не в её собственный класс. Впрочем, ей бы никто такого ученика и не дал, чаша сия её минула.

Не выдержав, она под каким-то предлогом заглянула в соседний кабинет, чтобы взглянуть на чашу, сиречь на нового Вовочку. Тот был щуплым, бледным и худым, с зачёсанными назад белыми волосами, как у Драко Малфоя, — и не скажешь, что наследник заводов, газет, пароходов, то есть пафосных рестораций.

— Говорят, у них дома настоящий зоопарк с павлинами и слонёнком, — громогласно сообщил в учительской физрук Женя, всё про всех знавший. — И ещё ему папа яхту купил.

«Значит, всё-таки пароходов», — со вздохом подумала Марина Сергеевна и досадливо отмахнулась:

— Это не наше дело. Наше дело…

— Учить. Вовочку не надо нюхать, его надо учить, — процитировал Женя знаменитый дурацкий анекдот и радостно заржал.

— Тьфу на вас, Евгений Викторович, — буркнула Марина Сергеевна. Сердце у неё заныло от недоброго предчувствия.

Новичок отличился уже на третий день после своего торжественного прибытия в школу номер пять. За обедом он соизволил съесть не только свою рыбную котлету, но и котлету соседки Маши Кудрявцевой. Вот так, схватил с тарелки, молниеносно проглотил и демонстративно облизал пальцы, уставившись на обомлевшую Машу фирменным взглядом Драко Малфоя, то есть хищным змеиным.

Маша ахнула и схватилась за телефон. Отвратительное изобретение — ватсап. Через минуту Машина мама уже написывала классной руководительнице, а та, по некотором размышлении, — папе Амбарцумяну.

Это оказалось роковой ошибкой.

Когда ни о чём не подозревавшая Марина Сергеевна в середине первого урока второй смены выглянула в коридор на странный шум, оттуда доносившийся, то так и обомлела. В коридоре творилось странное и страшное.

Здоровенный лысый — или наголо бритый — мужик в сером костюме-тройке — даже с жилетом! — безжалостно охаживал гигантской лапищей по заднице пытавшегося вырваться Драко Малфоя. То есть Вовочку номер два, который орал, будто его резали, и умывался соплями. Мужик тоже орал:

— Тебе что, нечего жрать?! Ты что, бомжара?! Я тебя спрашиваю, сучонок! Ты чего меня позоришь, тварь?

Папа Амбарцумян явился, с оборвавшимся сердцем поняла Марина Сергеевна и ринулась на него, как моська на слона, с криком:

— Немедленно прекратите бить ребёнка!

Краем глаза она заметила, как элитная классручка в ужасе жмётся к недавно оштукатуренной стене вместе с кучкой других элитных отпрысков. Амбарцумян, не оборачиваясь, двинул ручищей — и Марина Сергеевна тоже отлетела к стене, едва удержавшись на ногах.

— Надо звать охрану, — выпалила она.

— Ты что, это же Амбарцумян, — пролепетала элитная классручка.

И тут, как это обычно водится в американских боевиках, появился герой-спаситель. Мститель, можно сказать. То есть Вовочка номер один Фирсов.

Он схватил красный пожарный огнетушитель, сроду никому не нужный и сиротливо притулившийся в углу, сноровисто поколдовал над ним и залихватски направил белоснежную пенную струю на папу и сына Амбарцумянов. Оба почти мгновенно превратились в белопенных снеговиков. Только габариты папы Амбарцумяна не дали ему опрокинуться на пол.

В коридоре воцарилась гробовая тишина, и в этой тишине Вовочка звонко выкрикнул:

— Мудила злоебучий!

С грохотом швырнул опустевший огнетушитель под ноги икнувшему Амбарцумяну-старшему и будто растворился, как не было.

«Настоящий Мститель», — ошалело подумала Марина Сергеевна, глядя на такие же ошалелые физиономии девчонок из седьмого «Б», благоговейно взирающих вслед исчезнувшему Вовочке.

— Что это за… кто это? — прогудел вынырнувший из пенного кома старший Амбарцумян. Его отпрыск, промокший насквозь, улепётывал вслед за своим спасителем.

«Не дай бог, объединятся», — с тревогой подумала Марина Сергеевна и гордо ответила:

— Это мой ученик. Из моего класса.

Папа Амбарцумян тяжело посмотрел на неё. Потом обтёр носовым платком бритую мокрую макушку и изрёк:

— Молодец. И ты молодец. То есть вы.

На другой день Драко Малфой, он же Амбарцумян-младший, он же Вовочка номер два, перешёл в класс Марины Сергеевны.

По личной просьбе отца.

Учительская встретила Марину Сергеевну восторженным и одновременно скорбным гулом.

— Присаживайся, Марин, — уважительно сказал физрук Женя, протягивая ей чашку с чаем. — Тебе теперь силы нужны. Хочешь, пиццу закажу? Или шаурму.

Марина Сергеевна махнула рукой и повернулась к Палычу:

— Николай Павлович, могу я вас попросить?

Военрук с готовностью кивнул.

— Поставьте Фирсову пятёрку за четверть. Он отлично знает ОБЖ.