Винсент и Тео

«Мы теперь будем всегда вместе. Раз один – то, значит, тут же и другой! Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя!» (М.А. Булгаков).

Овер-сюр-Уаз

Если мне когда-нибудь случится
Посетить блистательный Париж,
На роскошных небоскрёбов выси
Торопливый взгляд я брошу лишь.

Одолею тридцать километров
(В тот же день, я уверяю вас),
Чтобы оказаться в тихом месте
Под названием Овер-сюр-Уаз.

Я пройду по злаковому полю.
Я взойду на холм, держа в руке
Жёлтые цветы. И цель увижу
Моего пути, там, вдалеке.

Кладбище в Овере... Две могилы...
И покоем дышит всё вокруг…
Добрый день, могучий мастер кисти!
Мой поклон Вам, терпеливый друг!

Вижу гениальные творенья:
Вот блестят подсолнухи с картин…
Свет, идущий от миндальных веток…
Ирисов пронзительная синь…

Чародей холста и добрый ангел!
Знаю: ваша братская любовь
В неизвестном нам прекрасном мире
С прежней силой разгорелась вновь!

Если мне когда-нибудь удастся
В жизни увидать Овер-сюр-Уаз,
Эти строки тихо прочитаю
Над землёю, что сокрыла вас…

(Елизавета Саввина. 2004 г.)
...

Хранителю гения

Последний штрих в трагической судьбе
Та ночь июльская жестоко начертила.
И всё, что было Им, навек в себе
Земля безмолвная сокрыла.

Он Вас оставил, Вас освободил:
«Не плачь! Так будет лучше. Успокойся…».
Но только для Него и только с Ним,
Вы, видно, жить могли под белым солнцем.

Ни добрая жена, ни крошка-сын,
Вас не заставили с судьбой смириться.
И в окружении Его картин,
Вы звали смерть, чтоб с Ним соединиться.

И скоро завершились Ваши дни.
Небесный свет Вам распахнул объятья!
Там больше не расстанетесь Вы с Ним –
Друг с другом вечно связанные братья!

(Елизавета Саввина. 2004 г.)
...

Винсент и Тео

Они не состоялись бы друг без друга. Кого бы заинтересовала жизнь Теодора – обычного управляющего одной из картинных галерей в Париже – не будь его рядовая судьба столь тесно связанной с нерядовой судьбой Винсента? Хотя, скорее всего, профессиональные исследователи импрессионизма не обошли бы беглым вниманием имя Теодора, поскольку он был их, импрессионистов, покровителем и почитателем. В свою очередь, надо уверенно признать: мир никогда не узрел бы сияние картин Винсента Ван Гога, и не осветилось бы творчество художника-гения лучами ослепительной, пусть и запоздалой славы, не будь у этого художника такого любящего, всепрощающего спутника.

Пишут: родители не понимали Винсента, сёстры презирали, многочисленные богатые дяди не помогали деньгами, отказывали в куске хлеба, и ходил он раздетый и голодный. Это не так. Отец с матерью сделали для Винсента всё, что было в их силах, дяди тоже не бездействовали. Но всему есть предел. Откуда же им было знать, что этот неудачник, это «семейное недоразумение» – гений, творениями которого будет восхищаться мир? Много позже про его картины напишут: «Его полотна буквально пылают от цвета. Он так напряжённо всматривался в окружающий мир, словно шагнул из мрака на свет». Но это будет потом. Пока же родственники видели молодого здорового бездельника, бездарно пачкающего холсты, и не желающего заняться ничем полезным. Исключением был только брат Теодор (его обычно называли Тео). Между братьями была четырёхлетняя разница в возрасте: Винсент (полное имя – Винсент Виллем) родился 30 марта 1853 г., Теодор – 1 мая 1857 г. Кроме них в семье было ещё четверо детей: Анна, Елизавета, Виллемина и Корнелиус.

Теодор сочетал в себе такие драгоценные качества, как способность к самопожертвованию, сверхчеловеческая чуткость, терпеливость, нежность. И ещё – редкая доброта, умение понять и простить. И все эти качества были, прежде всего, направлены на Винсента. А также, допускаю, что Теодор, будучи искушённым в живописи, видел тот волшебный свет, что шёл от картин Винсента (к слову, художник Поль Гоген характеризовал Теодора как дальновидного расчётливого голландца, готового прибрать к рукам то, что будет иметь спрос и принесёт материальные выгоды). Теодор добросовестно торговал в своей галерее востребованными в то время картинами, сделал успешную карьеру, зарабатывал неплохие деньги, был аккуратен, интеллигентен, рассудителен, умён и скромен.

Мне известны лишь три фотографии Винсента: одна детская, на которой запечатлён тринадцатилетний мальчик (и то, возможно, на ней не он, а Тео), вторая – отроческая, на которой ему девятнадцать лет, и третья, где он, беседующий с Эмилем Бернаром, сидит спиной к фотографу (1886 г., соответственно, ему 33 года). Также я знаю чуть ли не сорок его автопортретов и несколько портретов кисти других художников (Поля Гогена, Анри Тулуз-Лотрека, Джона Рассела и др.). Фотографий Теодора мне доселе встретилось четыре, одна – детская, вторая – юношеская (на ней ему лет шестнадцать) и две – конца 1880-х гг., т.е., там ему чуть за тридцать. Портретов Тео видела два, написаны они Йозефом Исааксоном и Люсьеном Писарро. Кстати, не исключаю, что один из парижских автопортретов Винсента изображает на самом деле Теодора («Автопортрет в серой шляпе», 1887 г.). Младший брат намного больше походил на художника, нежели Винсент. Тео обладал привлекательной внешностью: хрупкого телосложения, с тонкими чертами лица, светловолосый, светлоглазый молодой человек («бледный, белокурый, меланхоличный» – вспоминали современники). Винсент тоже был далеко не дурен собою: дюжий, широкоплечий, черты лица резкие и выразительные, волосы цвета меди и пронзительные прозрачные глаза. Винсент во многом напоминал их импульсивную, эмоциональную мать, а Тео явно пошёл в спокойного, деликатного отца, унаследовав и его приятную внешность. Тем не менее, в чертах Винсента и Теодора есть несомненное и легко уловимое сходство.

Винсент физически был очень крепок, чего нельзя было сказать о Теодоре. А вот психика, как у того, так и у другого, оказалась очень ранимой и в определённый момент дала сбой у обоих, затянув их в омут безумия. «По воле случая, – писал в 1902 г. Поль Гоген, – в моём окружении на протяжении моей жизни встречались люди, – с которыми я общался, которые бывали у меня, – ставшие сумасшедшими. К ним принадлежат два брата Ван Гог. Некоторые злонамеренно, другие по наивности приписали причину их безумия мне. Безусловно, такие люди как я, могут оказывать какое-то влияние на своих друзей, но спровоцировать безумие – это уж слишком». Гоген и впрямь вряд ли был непосредственной причиной трагедии. Мне кажется, последняя стадия болезни Винсента была, прежде всего, обусловлена женитьбой, а затем и отцовством Теодора, в связи с чем, художник, во-первых, стал винить себя в том, что сидит на шее человека, обременённого семьёй, во-вторых, наверняка, имела место ревность собственника, а в-третьих, была боязнь потерять единственного в мире искренне любящего его друга. В своём отношении к людям Винсент Ван Гог признавал только крайности. Его привязанность была всепоглощающей, тиранической, и часто отпугивала тех, на кого была направлена. Теодор, по-видимому, прекрасно разбирался в характере Винсента: с женитьбой он тянул восемь лет (именно столько времени длились предсвадебные отношения Тео и Йоханны), сына назвал именем брата (Винсент Виллем). Судя по дошедшим до нас письмам Винсента, в несохранившихся письмах Теодор снова и снова повторял, что и после свадьбы всё останется для Винсента, как прежде. Что женитьбу Тео может незамедлительно отложить, если этого пожелает Винсент. Что Винсент должен отбросить мысль о жертве со стороны Теодора, принимать его помощь и заботу как само собой разумеющееся и не строить из себя мученика (по-видимому, тон некоторых писем Тео был достаточно эмоционален и резок). Конечно, свою роль в душевном надломе Винсента сыграла его неупорядоченная жизнь и, может быть, какие-то генетические факторы. Что касается Тео, причиной терминальной стадии его необратимого психического расстройства стала, прежде всего, смерть Винсента, усугубившая уже имевшуюся у Теодора неизлечимую болезнь. К июлю 1890 г., когда застрелился Винсент, Теодор был давно и тяжело болен и, скорее всего, уже обречён. Винсенту, не сведи он счёты с жизнью, явно суждено было пережить Тео. Тяжёлая болезнь с разрушительными осложнениями неуклонно вела Теодора к могиле (он пережил старшего брата менее чем на шесть месяцев).

Вечером 27 июля 1890 г. (в воскресенье) в местности Овер-сюр-Уаз (близ Парижа), где тогда проживал Винсент, прозвучал выстрел. Рана, которую нанёс себе художник, оказалась опасной. Утром 28 июля Теодор получил записку с известием о произошедшей трагедии и тут же примчался из Парижа в Овер. Братья проговорили весь день. Говорили они на родном языке и окружающие их не понимали. Теодор не мог сдержать слёз. Винсент утешал его, много курил. Теодор нашёл время написать записку Йоханне (жене). Из текста этой записки следует, что рану Винсента не считали смертельной. За несколько часов до смерти Винсента, Теодор был уверен, что крепкий организм его брата переборет нависшую над ним угрозу (возможно, доктор Поль Гаше, видя состояние Теодора, счёл нужным обнадёжить его). Но всё закончилось очень быстро. 29 июля во втором часу ночи Винсент умер на руках брата. 30 июля художник был погребён на местном кладбище. Художник Эмиль Бернар, присутствовавший на похоронах, вспоминал: «Теодор Ван Гог был сломлен горем и плакал, не переставая». Рассудок и без того слабого здоровьем Тео не выдержал тяжести обрушившегося на него горя. Осенью того же 1890 г. у него появились признаки серьёзного душевного расстройства (осложнение его болезни), которое сопровождалось буйными припадками, сменившимися затем глубокой депрессией. 25 января 1891 г. Теодор Ван Гог скончался в психиатрической клинике города Утрехта (Голландия). Его похоронили в Голландии. В 1914 г. жена и сын Теодора перевезли останки мужа и отца во Францию – в Овер. Гроб с телом Винсента был извлечён из земли, так как рядом не было места для ещё одной могилы. Винсента и Тео похоронили на другой стороне того же оверского кладбища. С тех пор великий художник и его брат покоятся рядом, под плющом, обвивающим две одинаковые плиты: «Ici repose ("Здесь покоится")Vincent van Gogh. 1853-1890», «Ici repose Theodore van Gogh. 1857-1891»… Они лежат рядом, нерасторжимо связанные посмертно, как были связаны при жизни.

И ещё одно. 6 июля 1890 г. Винсент гостил в Париже у Теодора. После этого посещения художник вернулся в Овер в очень подавленном духе. Через три недели был выстрел, поставивший точку на жизни художника. Что же случилось в Париже? Винсент стал свидетелем семейной ссоры между Тео и Йоханной? Услышал упрёки в свой адрес? И ещё я вновь и вновь наталкиваюсь в последнем письме Винсента на фразу о разнице между статусом картин умерших художников и картин живых художников…

Собственной смертью Винсент не освободил и не обогатил брата. Тео почти тут же шагнул в мир иной вслед за ним. Вскоре после смерти Винсента Теодор написал матери: «Невозможно описать моё горе, как невозможно найти утешение. Это горе, от которого я никогда не избавлюсь, пока я жив. Сам он обрёл покой, к которому стремился. Жизнь была для него тяжёлой ношей, а теперь, как это часто случается, все расхваливают его таланты. О, мама! Он был таким моим, моим собственным братом!».

30 марта 2005 г.