Спиноза

                Делай, что должен и будь, что будет.
                Марк Аврелий


     Старший оперуполномоченный Ушатов был уважаем в отделе своей настырностью, умением, не выходя из кабинета, раскрывать преступления и сопровождать уголовные дела до их разрешения в суде, за что его особо ценили  следователи отдела и прокуратуры.

     Лицо Ушатова чрезвычайно грубое, словно вырезанное тесаком из старого сероватого дерева, к которому природа добавила крупный нос с широкими ноздрями. Жесткие уши, словно приклеенные к черепу, имели неестественный вид, усиливающийся почти перпендикулярным их расположением к голове, благодаря которым зимняя форменная шапка покоилась, как бы опираясь на уши и, при резком повороте головы стремилась, повинуясь закону инерции, оставаться неподвижной из-за невысокого трения. Преждевременные глубокие морщины на лбу и  вертикальные глубокие морщины, идущие от крыльев носа к уголкам рта, придавали лицу мужественное, а в минуты раздражения, свирепое выражение, что, несомненно, помогало оперу  при его общении с преступным элементом. Внешность Ушатова, схожая с суровым мафиози, неожиданно смягчалась чувственными полными  губами большого рта и грустными голубыми глазами…

     Стоя за столом, Ушатов озабоченно читал рапорт сержанта ППС, постепенно распаляясь и беззвучно ругая своего агента, особо-опасного рецидивиста, доставленного в отдел по подозрению в совершении  кражи холодильника у своей сожительницы…

     -Чтоб он сдох, курва! – опер яростно припечатал рапорт к столу. – Вот ведь сссука, как подставил! Месяц до майора осталось! Месяц!... Опять отложат. Напиться что-ли и грохнуть козла… Хоть плачь!...

     Уставился непонимающими глазами на зашедшего на шум следака из соседнего кабинета, открыл сейф, зазвенел стеклом.

     - Давай, заходи смелее, щас по шесть капель по-соседски пропустим… с горя.

     - Геннадий Николаевич, успокойся! Какие шесть капель с утра? Как не зайдёшь к тебе – то проблема, то горе. Не хочу! У тебя горе, ты и пей. А я рядом посижу, чтоб не пил в одиночку… Ты про кого это бесишься?

     - Надоел он мне, сучара! Вот тут сидит! – Ушатов ребром ладони резко провёл по шее. – На читай. Вот ведь х..й моржовый! Как тут не ругаться!

     С отвращением  двинул по столу  рапорт, закрыл дверь на ключ.

     - Напьюсь! Злости не хватает… Чтоб эта мразь больше свободы не видала! Паскуда!

     Пока опер готовил стол, звякая стеклом, Усманов прочитал рапорт, из которого следовало, что особо-опасный рецидивист Сомов тайно похитил у своей сожительницы холодильник, неизвестно куда его сбыл, а двум сержантам ППС, задержавшим его по приметам, в течение часа оказывал злостное неповиновение и сопротивление, одному из которых оторвал погон и укусил руку, выражаясь при этом грубой нецензурной бранью, угрожая физической расправой и капитаном Ушатовым, у коего состоит в агентах, с позывным «Спиноза» и, который, уроет за него обоих сержантов. Рапорт заканчивался тем, что в отдел, кроме Сомова, доставлены потерпевшая и свидетель, данные которых приведены. К рапорту прилагается паспорт задержанного, справки медицинского освидетельствования сержанта и задержанного Сомова на алкогольное опьянение, вещественное доказательство – погон сержанта ППС.

     - И что ты думаешь?

     - Что тут думать! Не отмажешь! Сам понимаешь, сержантов теперь хрен уговоришь! Баба его ещё та грымза! Хуже прокурора. За холодильник удавится!

     - Ну, а если расколешь на холодильник и раскрытие сержантам подаришь? Они ведь тоже менты, неужели не поймут… свои же.

     - Да пошли они! Они же из батальона, не наши. Эти козлы уже по своим инстанциям доложились! Руку ему укусили, герою… Тут ножами режут и ничего… - Ушатов задрал рукав свитера, оголив старый глубокий шрам на предплечье. – Ну их на х…й всех! Давай, держи…

     Опер налил в стаканы по шесть капель.

     - Чем будешь закусывать? Чеснок есть, хлеб, «Килька в томате»…

     - Килькой… А ты лучше чесноком… «Спинозу» своего колоть будешь, дыхнёшь в него ароматами и готов – расколется… Фффу, что за гадость вы пьёте… Стенолаз какой-то…

     - Закусывай быстрее, - опер довольно хохотнул, - Самогон! Чистейший! Иванов из Жилки привёз. Хлебом занюхай…

      Усманов с трудом отдышался, понюхал стакан.
 
     - Ффффу, гадость! Гена, а что это за агент? «Спиноза» - это псевдоним? Или…

     Ушатов грязно выругался… Помолчав, злобно изрёк:

     - Всё! Сегодня же исключаю! Обнаглел!. Всем, козёл, хвастается, что он мой агент..., правда кликуху свою берёг. Ну ты же читал! Жулики надо мной смеются. Сссука… кликуху раскрыл! Хрен я теперь через месяц майора получу.

     - Расскажи…. Если можно, конечно…

     - Тебе можно, знаю, не сдашь. Он, мудак, уже давно сам себя рассекретил. Начальник почти на каждой оперативке издевается… Исключаю, сегодня же! Еще налить?

     - Не хочу эту отраву… Открой дверь, у меня в кабинете «Столичная» есть, твой стенолаз пусть на Жилке пьют…

     Выпили по шесть капель «Столичной», закурили по "беломорине".

     Ушатов крякнул, поёрзал на стуле пожёвывая чеснок с хлебом:

     - Ну, теперь слушай… Я ещё лейтенантом был, когда этого мудилу ко мне, в этот самый кабинет приволокли. На краже из сарая застукали. Он пытался сбежать, проломил доски сзади сарая и застрял… Придурок! Сержант с участковым сперва испугались – орал он как зарезанный. Вытащили, а в спине, сквозь рубаху щепка воткнулась, сантиметров 20 щепка была. Представляешь? Глубоко сидела… «Скорую» вызвал, стакан водки ему, козлу, налил, обезболивание, чтоб не орал… Доктор приехал, вытащил щепку, рану зашил… Попросил его справку написать, с печатью, чтобы в КПЗ приняли…. – Опер аккуратно разлил водку, поделил хлеб… Выпили, – Во-о-о-т! Доктор написал и смеётся: «Держи справку на своего Спинозу… Спина плюс заноза» - говорит: «Дарю кликуху!» и уехал… Расколол я этого «второхода» на десяток краж из сараев… Пузырь с моего НЗ с этим козлом  раздавили, ну и завербовал его, конечно. Агентом «Спиноза» стал, с лёгкой руки доктора.  Да ну его, в  п….зду. Это у него шестая ходка теперь будет. Тошнит от него, надо было его    «Занозой» окрестить, прыща козлиного.

     Соседи молча выпили, закурили.

     - Кто у вас сегодня из следаков дежурит? Прокурорских нет, суббота, терпила то, мент у нас. Надо что-то делать…

     - А давай с терпилой поговорим, с раненым, всё равно тебе у него объяснение надо отбирать, может откажется от рапорта. Припугни его, что за разглашение секретных сведений по голове не погладят. Ты же говорил, что Сомов свою кликуху, «Спиноза» раскрыл – это сведение, то есть кликуха тоже секретно?

     - Ну, конечно. Ты на что намекаешь?

     - Смотри, вот рапорт. Сержант в нём указал, что задержанный Сомов представился агентом капитана Ушатова «Спинозой», то есть письменно раскрыл секретные данные, а все менты дают  письменные обязательства не раскрывать, ставшие известными  им секретные служебные сведения. То есть, сержант….

     - Сто-о-оп!!!, - Ушатов рьяно взъерошил свои жесткие, чёрные с густой проседью  и без того обычно беспорядочно торчащие, не признающие расчёсок волосы. -  Мо-ло-дец! Не зря я тебя самогоном поил. Теперь я и без прокурорского следака,   сам разберусь. Посидишь у меня, послушаешь, как  я сержанта позорить буду и страх нагонять. Он у меня, гад, и про царапину свою, и про оторванный погон, и про наш отдел забудет… Рапорт свой при нас сожрёт! Ещё и литру «Столичной» припрёт, лишь бы я прокурору рапорт на него не писал.

     - Прояви милосердие, товарищ майор, не занимайся вымогательством.

     - Ха-ха-хааа, - Ушатов громко расхохотался, хлопнул по плечу Усманова, - С меня литра «Столичной»! Хрен с ними, с сержантами, пусть живут.

     - И кильку в томате к литре, товарищ майор, не забудь!