Экстрим слеза...

Лучины свет. И таракан
Крадётся к крошке на столе.
На лавках спят. В углу туман
С лампадным ликом на доске.
Тяжёлый дух от редьки с квасом,
Ржануха преет с чесноком,
И борода торчит анфасом
С груди, продавленной крестом.
На печке детки, как опята,
Одна рубаха на троих,
Здесь дремлет Русь, нага, но свята,
А даже бог над ней притих!

Страна! Огромная страна!
Богатств не счесть в безумных снах,
А в сундуках лежит нужда
В холстах для савана… В ряднах.
А утром встанут спозаранку,
Пробьют ледок в бадье с водой
И лик умоют свой неброский
С простою русской красотой.
Святая Русь! Была ль ты свята?
И что ж живёшь в такой нужде,
Кнутами порота и смята
В холёном барском кулаке?

Однажды барин молодой,
Решившись славить свой народ,
Не смог. И вымолвил с тоской:
«Страна рабов, страна господ!
Прощай, немытая Россия!»
Сказал и тройкой на Кавказ,
Презрев мундиры голубые,
Скакал от зорких царских глаз…

Так где же корни вековые?
Весёлый звон и светлый крест
Хранят законы уставные.
Не так молился? Под арест!
Не так глядел, как хочет барин?
Ложись под плети не ропща,
С любовью кат бока огладит
И вырвёт ноздри до хряща.
Молись и кайся… И греши!
Судьба для всех давно известна,
Грехи ж воплОтятся в гроши,
Казна и грош обманут честно.

Была нужда, иль нет её,
Народ забыл, а что — простил.
Зачем же тужится тогда
Патриотично русофил?
«Не верьте! Барин просто лжёт,
Не хочет ехать на Кавказ,
Про что не зная — лихо врёт.
А может, был он крив на глаз?
Народ богат! Тут сытый стол!
Не тараканы — угольки
Хрустят меж выбитых зубов,
Но зубы — это пустяки…».

Конечно так! Ведь то, что свято,
Берёт начало из ручьёв,
И с верой, трепетом объятой,
Святится божию рукой.
«Храня незыблемость основы,
Из века счастлива была
Святая Русь, соткав покровы
Из веры в бога и царя…».
Как врубит — скажет русофил,
Макая в квас алмаз души,
Заев икорку балычком,
Приняв от власти барыши.
Страдая, древность оросил
Слезою птичкой на усах,
И честно, яростно клеймил
Всех тех, кто в levis, не в портах.

«Мы веру кровью окропили!
Мы храмы строим там и здесь,
О боже! Как царя хранили!
Но только влез к нам красный бес.
Сорвал с Руси святое платье,
На срам невесту оголил…»
И горько-горько, горько плакал
Экстрим-слезою русофил.
Хомут, мечтает, под Дугу -
Напялить всем, силком, моментом,
Философ впарит лабуду
В шестой палате пациентам.

Блеск величавый ослепил
Слепцов с идеей на сносях,
А мне народ мой светлый мил —
Свободный! Гордый! Не в лаптях!