3. Сила власти

            

   Всеволод закончил университет и вернулся в Россию. Отец помог ему устроиться на работу в банк, поговорил с нужными людьми, и должность Всеволоду досталась высокой, руководящей. Отец не видел будущее сына, связанным, единственно, подсчётом прибыли, определил он его в банк с целью научить работе с людьми, ассимилироваться в мире бизнеса.
   –Конкуренция не терпит жалости, – просвещал Жгутов сына. – Живём мы в жестоком мире и плакаться по поводу разорённого конкурента нам не пристало. Пусть даже он покончит с собой. Мы те же солдаты, только война наша идёт не на поле боя, а за подсчётом прибыли. И победы у нас не бывает. В мирной жизни подняться выше всех не выйдет, придётся равняться на всех и улыбаться быдлу. Превосходство нуждается в постоянной защите, нажитое необходимо защищать и преувеличивать. Добренькие выдвиженцы на благих намерениях подолгу не живут, вмиг таких опустят в нищету и забудут про них.

   Младшенький Артёмка под папиным покровительством поднялся к известности скоро, замелькал на Центральном телевидение. Голос у него был, двигался он красиво, научили его моргать и застывать с пустыми глазами. А что ещё нужно современным артистам? Станиславский им не указ. Зрителю надо действие, и в угоду ему с экранов и со сцен засвистала смерть неслыханно. Высокими чувствами зрителя не пронять.
   Общительный Артёмка часто посещал корпоративы, устроенные отцом. Исполнял шансон, пританцовывая, декламировал монологи героев тюремных застенок.  Пригодился сынок в бизнесе, привлёк партнёров.

   Фёдору отец помочь ничем не мог, не принимает военная героика тюремной романтики. Капитан Фёдор Жгутов в поисках счастья безуспешно искал свою суженную, скрашивал свои монотонные военные будни любовной романтикой. Любимая молодому повесе пока не повстречалась, все знакомые женщины оказывались то замужем, то не устраивали его глубиной души и чувств.
   Свободного времени у лётчика было предостаточно, самолёты его эскадрильи простаивали за неимением текущего обслуживания. Не надобны в мирное время ежедневные полёты, страна остро нуждается в экономном использовании ресурсов, доставшихся нам с былых времён. Дешевле всего оказалось поставить военную технику на вечное дежурство – на постаменты, что и было сделано с доброй половиной техпарка – дёшево и красиво.
   По этому поводу Фёдор Жгутов неоднократно обращался к своему комэску полковнику Виктору Ивановичу Талалихину, потомку славного героя:
   –С таким снабжением мы никогда не наберём должных лётных часов.
   –Так езжай в управление и вытребуй, – предложил полковник.
   – Я пилот и никакой не снабженец.
   – Ты Жгутов. Имя твоего отца будет принято дороже всяких документов, – настоял Талалихин.
   – Причём здесь мой отец? – не понял Фёдор.
   – Езжай. Это приказ.
   Приказы не обсуждаются.

   На складе ГСМ Фёдора встречали на удивление радушно, скоро подписали все документы и начали отгрузку заявленных масел и растворителей. Погрузили, правда, не всё, за что майор завсклада долго извинялся перед Жгутовым:
   –Нет у нас в наличии некоторых масел. Как только получим, тут же отправлю.
   –Это как это «нет»? – строго спросил Жгутов. – Военный склад не магазин. У вас всё должно быть в наличии. А если завтра война? А самолёт взлететь не может из-за отсутствия на складе необходимого винтика.
   –Масла на подходе, – заверил завскладом. – Ваш заказ первоочередной. Ивану Петровичу привет от меня.
   –Вы знакомы с отцом?
   –Да как знаком, – уклончиво ответил завсклад. – Так – по работе.
   –Я редко общаюсь с ним, – попробовал Фёдор отказаться от неприятной для него просьбы. – Отец постоянно занят, и профессиональные задачи наши резко разнятся.
   –Ради нашего общего дела вам пообщаться не мешает, – заметил завсклад.

   Фёдор глушил накопившуюся злость продолжительными прогулками по городскому саду. Не пристало лётчику рвать рычаги и педали в полёте, надо уметь держать себя в руках.
   Откуда было отцу стать причастным к армейскому снабжению? Он вообще живёт в другом городе и строит там свои правила. Армия ни в коей мере не должна касаться гражданских прощелыг, кои вертят экономикой в преувеличение своих заоблачных благ. Защита отечества – дело государственной важности.
   Отец звонил Фёдору после его продуктивного посещения складов ГСМ:
   –Ты зачем впутываешь меня в свои дела? Мне только не хватало благотворительностью для армии заниматься. Если что лично тебе понадобится, звони, помогу. Моим именем направо и налево прошу не разбрасываться.
   –И что ты мне теперь прикажешь – фамилию сменить? – взорвался Фёдор с несправедливых отцовых претензий. – Я тебя нигде не упоминаю, сам себя доказать стремлюсь. Ты мне по жизнь не нужен и не пригодишься боле, надеюсь.
   –Да не бычься ты так! – остудил отец Фёдора. – Помогу я тебе. Отец как-никак. Тебе помогу, но никому другому. И вот ещё (добавил после недолгого раздумья)… Поговорил бы с Артёмкой. Совсем с катушек съехал, в третью аварию попадает. Одна со смертельным исходом. Помогать ему я дальше вряд ли смогу. Ефремова, и того осудили, общественное мнение любой блат порушит. И об Артёме скоро все узнают. То ли в армию его отправить. Армия дисциплинирует. Один год – не срок. Поговоришь с ним, Фёдор?
   –Не будет толка с моих разговоров, – отказал отцу сын. – Ты сам его так воспитал – на вседозволенности. От армии он по любому откосит. Армия не школа, воспитательных функций в себе не несёт. Да и школа в последнее время отказалась от воспитателей, одни педагоги там.

   Артём внял увещеваниям старших родственников, выпивать стал меньше и личного шофёра принял, которого отец к нему приставил. Спиртное требует нормированного потребления, а совсем от него отказаться никак не получится, друзья не поймут. Да и перед выходом на сцену не помешает отхлебнуть, немного. Заправленный артист выглядит ярче. А лучше бы дымка вдохнуть, хороший наркотик душу открывает. Только с этим делом надо быть предельно осторожным: раз в месяц…, или два – если сценарные дни перегружены.

   Фёдор топил свой досуг в долгих блужданиях по городским улицам, сжимал километры строевым шагом. Одиночество угнетало. Навалилось всего за последнее время на его крепкие плечи – и семейного, и личного, и общественного. Да, лётных часов он поднабрал и товарищам помог с полётами, только воротиться стали они от него. Не котируются в действующей армии блатные связи, воинов крепит дружба и взаимовыручка. Это в штабах цветёт лизоблюдство, потому боец, отведавший хоть раз вражьего духа, к застольным штабистам относится с предубеждением. Чинопочитания никто не отменял, но и бегать за признанием по начальству настоящий боец не станет. Фёдору же преждевременно светило очередное звание – не за заслуги, за нужные связи. Карьера принижает дружбу, и взлётов по карьерной лестнице он не желал никоим образом.
   Мужчина должен находить правильные решения, воин же просто обязан делать правильные выводы и с честью выходить из любой, самой сложной ситуации. Не помогут Фёдору люди, сам приобретёт он нужные мысли, у природы совета попросит. Земля нас родила и несёт за нас ответственность. Поможет матушка-природа, направит на верный путь. А на дворе весна…
   Фёдор вздохнул полной грудью и заозирался вокруг, пытаясь впитать красоту зарождающейся жизни. Весенней радости не приходило. Красотой надо делиться, тогда и радость подойдёт. А не с кем. С тоски одиночества радости не приобрести. Ушла злость и на том спасибо. Душа свободна к вливанию новых впечатлений. Надо идти, шевелиться. Придёт усталость и мысли светлые появятся в незадействованном мозгу. Он прибавил шагу, скрипнул мышцами и поспешил за поворот – туда, где скрываются непознанные впечатления.
   За поворотом и впрямь открылось что-то новое: деревья, успевшие примерить первую листву, дорога с подъёмом, зовущая вверх, к дальним горизонтам; новые люди – улыбчивые и счастливые, обласканные природой, призывающей к жизни.
   Фёдор приметил девушку, приютившуюся на скамеечке, и направился к ней. Мешать её отдыху он не хотел, присмотреться просто, полюбоваться. Девушка сидела спиной к заинтересованному мужчине, и чем ближе Фёдор подходил к ней, тем больше удивлялся – склонялась девушка никак не над гаджетом, а над раскрытой книжкой. Удивительное дело по сегодняшним временам!
   Не хотел Фёдор мешать увлечённой читательнице, но подошёл, остановился и упёрся бессмысленным взглядом в прелестное создание, затрясся весь от волнения, и воинская дисциплина ему не помогла. Стоял и молчал, глупость сама слетела у него с языка: «Не подскажете…» Девушка отвлеклась и обернулась на нежданный голос, обожгла ловеласа лучистым взглядом, утопила в голубизне сверкающих глаз.
   –У вас не найдётся лишнего абонемента в библиотеку? – вылетела очередная глупость с уст Фёдора.
   –Познакомиться хотите? – улыбнулась девушка.
   –Да. Я Фёдор.
   –А я Лена, – прикрыла девушка книжку. – Хорошее у вас имя, необычное. Сегодня такое имя редко встречается.
   –Что вы читаете? Вы филолог, учитель? – Фёдор протянул пуку к книге, и Лена подала её для просмотра.
   –Нет, не угадали. Я учусь на биологическом факультете. Просто люблю почитать, люблю книгу.
   Фёдор о себе рассказывать не спешил. Был он одет по гражданке, и полётная его мечта была плохо угадываема. Лена о нём пока не расспрашивала, стеснялась, должно быть. Узнает, что Фёдор лётчик, для неё это будет сюрпризом.
   –Мы можем встречаться? – спросил Фёдор.
   –Только не сегодня. Сегодня я спешу, мне пора.
   –Я провожу? – попросил Фёдор, возвращая книгу. – Так когда мы можем встретиться?
   –Я здесь вечерами частенько сижу. Люблю отдохнуть после лекций, свежим воздухом подышать. Завтра подойду обязательно.
   –На том же месте, в тот же час, – улыбнулся Фёдор и пристроился рядышком с уходящей барышней. За ручку её взять пока не решался.
   Как просто рождается любовь. А он искал её столько лет! Мучился…
   Фёдор провожал девушку, болтал без умолку, смешил. С наслаждением вдыхал женский запах, спрятанный под духами. Подавленного настроения в нём как не бывало. Жизнь продолжается, полноценная жизнь.