Врай

Однажды встану я пред вратами вечного сада с надеждами и покаяньем.

Выползут, сонные, из подворотни мне навстречу два крохотных белых ангела (я стану звать их Сеня и Федюня, про себя), зажужжат, попыхивая жальцами, и вспорхнут мне на спинной плавник. Обнимут ласково за шею, причешут поредевшие мои локоны, закапают в глаза свежей слезы и почнут сдирать с меня все грехи, как луковую кожуху — слой за слоем.

Очищусь полностью, пройду, сочась и мироточа, сквозь врата чудотворные и узрею райские кущи. Двинусь, неслышно ступая, встречь яркие виденья, вдыхая едкий аромат разноцветных дымов. «Откуда эта вонь?» — очумело спрошу я провожатых. «А это, — скажут, — горит весь тот хлам и сор, что ты при жизни оставил за собой».

Зажму я нос тощей своей пакшой и примусь дышать раскрытым ртом, чтоб не угореть от смрада и стыда. И снизойдет тотчас благодатный дождь. И будет капать на распухший мой язык живительным нектаром и прожигать его насквозь, шипя и пузырясь. Стану я мычать да размахивать руками, как бы дивясь и негодуя. «Сам виноват! — попеняют херувимы. — Зачем ты злобствовал и пустословил, когда б необходимо было молчанием и мыслью благодатной себя оберегать».

И побегу я под сень невиданных дерёв, чтоб схорониться там от зловещего дождя, и будут падать с веток, прямо в разверзшийся мой зев, изумительные спелые смоквы и оседать во чреве пустом свинцовыми каменьями.

— За что?!— вскричу я, спотыкаясь и падая от тяжести камней.

— А неча было жадничать и пресыщаться плотью чужой без меры! — произнесут они надменно.

— Вы — черти! Обманули вы меня! — запричитаю истово.

— Да сам ты черт, — защебечут ангелы, бессовестно убегая, — спили рога, невежда!