Монастырь в иорданской пустыне - 03

Свернув с шоссе, мы подъезжаем к стенам одного из древнейших православных монастырей, где мне предстоит прожить около двух недель.
Ворота Древнего монастыря, исчисляющего свой возраст с 4 века, еще закрыты. Строгие высокие стены, напоминающие крепость, отражают ласковое утреннее солнце.
С двух сторон к стенам монастыря размером 50х50 м в плане подступают высокие финиковые пальмы монастырского парка, в котором, перекрикивая друг друга, щебечут дивные птицы и вальяжно разгуливают павлины.
Вскоре появляются молодые арабы, готовящиеся к новому трудовому дню и, видимо, ожидающие своего распорядителя работ из числа монахов. На Святой земле арабы еще с давних времен заняли нишу, связанную с хозяйственной и строительной деятельностью  православных храмов и монастырей.
Открывают ворота. Через невысокий арочный проход я вхожу во внутренний дворик монастыря, вымощенного природным камнем. В центре этой небольшой площади располагается деревянный крест с распятием, возле которого стоят свежие цветы.
Дворик по всему периметру опоясан трехуровневыми арочными галереями, на которых в глиняных горшках произрастают красивые цветы.
Спустя пять минут дворик наполняется прихожанами из числа трудников и паломников, разместившихся в настоящее время в монастыре. В основном это греки.
Ударяет колокол, площадь пустеет, все поднимаются по каменной лестнице на второй этаж. Там расположен сам храм, имеющий два престола, левый в честь св. Евфимия и правый в честь св. Зосимы и преподобной Марии Египетской. Храм своим объемом вписан в монастырский корпус. С внешней стороны на фоне крепостной стены только греко-византийский голубой купол, вознесенный на круглом барабане со световыми проемами окон, говорил о присутствии храма.
Молодой послушник, взявшийся представить меня игумену, сообщает, что тот находится в Иерихоне, но скоро должен вернуться. Мне предложено подождать его здесь. Послушник подает мне сложенный вчетверо листок с описанием монастыря, изложенный на русском языке. Я читаю следующее: монастырь Св. Герасима – один из древнейших в Палестине. Он был построен преп. Герасимом в 455 году. Отделенный от Иордана расстоянием приблизительно в одну милю, монастырь представлял собой каменную крепость-лавру, рассчитанную не менее чем на 70 монахов. На середине лавры находилась «киновия» (общежитие) для новоначальных. Монахи, «достигшие степеней совершенства», помещались в отдельных келиях. Пять дней недели каждый пребывал в своей келии, не вкушая ничего, кроме хлеба, воды и фиников. В субботу и воскресенье отшельники собирались вместе, и по причащении Св. Тайн, за общей трапезой вкушали вареную пищу и немного вина. Они не имели никакого имущества, кроме одежды, и, уходя, не затворяли дверей своих келий. В это же время в пустыне подвизались другие св. Отцы и Учители: преп. Евфимий, преп. Феоктист, преп. Феодосий, преп. Кириак, преп. Савва с тысячами учеников и последователей.
Св. Герасим был родом из Мир Ликийских. Он преставился ко Господу в 475 году.
Недалеко от лавры св. Герасима был также монастырь Каламон, который по преданию находился на том самом месте, где ныне расположен монастырь св. Герасима. Его основание восходит ко времени св. царицы Елены. Но еще с апостольских времен существовала маленькая церковь в пещере, где, согласно преданию, останавливались на ночь во время бегства в Египет Пресвятая Богородица с новорожденным Богомладенцем и св. Иосифом Обручником. В настоящее время эта церковь находится под главным монастырским храмом.
Этот храм имеет три престола. Центральный престол освящен в честь св. Герасима.
Прошло около двух часов, прежде чем состоялась встреча с игуменом. С некоторыми трудностями я все же нахожу его. Игумен Хризостом находится на строительной площадке строящегося за монастырем паркинга. Его подрясник - в пыли. Держа в руках лопату, он работает вместе с двумя рабочими. Недавно они приняли миксер с бетоном, который только что уложили в заранее приготовленную траншею с опалубкой.
Работа была окончена. Когда он остается один, я подхожу к игумену и представляюсь. Смиренно выслушав мой доклад, он искренне улыбается и говорит, что предупрежден викарием Патриарха о моем приезде.
 Подведя к монастырской гостинице, он благославляет мне остановиться для проживания в довольно таки обширной келье с душем и туалетом.
В тот же день, взяв рулетку, бумагу и карандаш, я приступаю к работе по обмеру монастырского корпуса и прилегающих к нему строений.
Работа предстоит большая. Обмерить каждый элемент монастыря, строящегося с IV века, за двенадцать дней казалось не по силам. Полагаясь на волю Божию, я с усердием осваиваю все новые и новые уголки этой святыни, запечатлеваю их фотокамерой и черчу их на бумаге.
Со слов  игумена, этот монастырь не имел еще обмерочных чертежей и достраивался каждым игуменом, исходя из их представлений и возможностей на те времена.
По Божией воле эти представления оказались оправданными, и монастырь приобрел не только свою архитектурную выразительность, но и необходимую самодостаточность каждого из помещений. По сути дела монастырь символически являл собой формулу идеального монастыря. Ничего лишнего. Каждый его элемент от фундамента до карниза взаимосвязан и дополняет друг друга.
Этот монастырь являет собой коллективное сотворчество монахов - строителей, протянувшееся сквозь века. Его можно сравнить с прекрасной скульптурой из камня, где талантливым скульптором отсечено все лишнее, и бесформенная глыба превратилась в нечто завершенное.
За прошедшее время со дня строительства этой обители стены монастыря погрузились в пески так называемого культурного слоя, метра на два. Его первый этаж уже стал полуподвалом.
Время неумолимо делает свое дело, поглощая все, созданное человеческими руками.
Дай Бог, чтобы эта «жемчужина» в песках осталась для следующих за нами поколений. Хотелось бы, чтобы такой монастырь был построен у нас в России или на территории других славянских государств.
К сожалению, обмерочные чертежи монастыря, со слов игумена, не существуют, и то, чем занимаюсь я, производится впервые.
Дай Бог, чтобы когда-нибудь у нас появился Новый Герасимо - Иорданский монастырь, так же как некогда был построен Новоиерусалимский или Новоафонский.
Красивый колокольный перезвон возвещает о прибытии группы паломников. Во внутренний дворик входит группа людей, ведомых двумя священниками из Винницкой и Херсонской епархий.
Взяв благословение и представившись, я поднимаюсь с ними в храм, где ими отслужен молебен.
Три недели остается до великой Пасхи и мне хочется подготовить свою душу к этому событию.
После подачи записок и покупки сувениров все выходят из храма во двор, где накрыт стол со сладостями: халва, лукум, конфеты и прочее. После вкушения пищи телесной группа покидает монастырь, идя к своим автобусам, ожидающим их на автостоянке справа от центрального входа.
Вскоре колокол приветствует следующую группу. Это паломники из Ростовской епархии.
Мне приятно, что основными посетителями этой обители являются наши соотечественники.
Не чувствуя усталости, вероятно из-за пребывания в столь святом месте, я продолжаю свою работу.
Солнце клонится к закату, когда колокол мерным и строгим, по сравнению с прежним звоном, зовет всех на вечернюю трапезу. Люди со всех сторон прилегающей к монастырю территории, устремляются к новому корпусу недавно отстроенной трапезной. Огромный зал с колоннами наполняется менее чем на четверть.
После молитвы, под монотонный голос монаха, читающего «Жития святых», мы приступаем к трапезе. Идут дни великого поста, все вкушают постную пищу: овощной суп, кашу из чечевицы, лепешки, фрукты и овощи.
Взирая на смиренные лица присутствующих, на их мозолистые натруженные руки, я осознаю, что все они являются неким единым церковным организмом прихода, где каждый есть необходимое звено общего целого.
Игумен Хризостом ударил ложечкой в маленький колокольчик, объявляя тем самым окончание трапезы. После благодарственной молитвы, произнесенной на греческом языке, каждый относит свою посуду в моечную, где женщины, только что ужинавшие с нами, уже моют посуду.
Выйдя из трапезной, я неспешно иду в сторону Иорданских гор, протянувшихся на востоке сплошной стеной.
Пройдя парниковое хозяйство, расположенное в окрестностях монастыря, оказываюсь среди огородов обители, где произрастают помидоры, баклажаны, картофель, лук и прочие овощи. По всем грядкам протянуты тонкие пластиковые  трубы с отверстиями для орошения по всей длине. За всеми овощами чувствуется большой уход, да и как иначе, ведь вокруг пустыня.
Я смотрю на песчаные барханы, протянувшиеся от Иорданского нагорья в бесконечность по всему горизонту. Посреди этого океана из песка находится наш небольшой оазис, который по воле Божией своим неустанным трудом создали люди.
Как не может одна пальма произрастать среди пустыни, так и члены церковной общины, с которыми я только что вкушал пищу, не могут жить разобщенными в этом суровом месте.
Это только в городском церковном приходе позволительно по своей гордыне хлопнуть дверью и уйти домой. Здесь идти некуда - вокруг пустыня.
Вспоминаются мне и по-детски чистые и искренние глаза игумена – грека, который с усердием, не брезгуя грязной работы, трудится наравне с рабочими.
Я тогда еще не знал, что он сам лично вырубил из дерева себе на могилу деревянный крест. Это мне позднее сообщил игумен Лавры святого Харитона, отец Харитон, с которым мы познакомились в Иерусалиме.
Передо мной простираются песчаные барханы. Где-то в километре от меня, сокрытая дюнами, протекает священная для христиан река – Иордан. Справа от меня, вдоль иорданского нагорья тянется Мертвое море. Расположенное в трех километрах, оно едва различимо.
Иордан является единственной рекой, впадающей в Мертвое море.
Колючая стальная проволока, протянувшаяся с севера на юг, остановила мою прогулку.
Далее идти нельзя, граница с Иорданией.
По правде сказать, мы и находимся на территории Иордании. Это оккупированная территория правого берега реки Иордан, так называемые голландские высоты. Здесь несколько лет назад велась ожесточенная война между Израилем и Иорданией, пытавшейся защитить свои территории.
Монастырь св. Герасима находится в некоторой изоляции от внешнего мира не только из-за нахождения его в пустыне, но и из-за расположенности его в демилитаризованной зоне. Попасть сюда можно лишь с разрешения полиции, пройдя досмотр.
Мне показалось странным, почему я оказался здесь, среди пустыни, а не в Иерусалиме или в Назарете, как паломник или как туристы в Хайфе, Эйлате, Тель-Авиве. Мне вспоминаются слова, начертанные золотыми буквами на ордене Деснице св. Иоанна Предтечи, кавалером которого мне довелось стать: «Приготовьте путь Господу».
В первой главе Евангелия от Марка говорится:
«Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия, как написано у пророков: Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему.
Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои. Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед. И проповедовал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а он будет крестить вас Духом Святым».
Я осознаю, что оказался здесь не случайно, а по промыслу Божиему. Именно здесь было начало Христианства.
Работа по обмеру монастыря идет, если так можно выразиться, на одном дыхании. Тщательно замеряя каждый элемент или угол монастыря, я проникаюсь его духом.
Утренние службы проходят в верхнем храме, вечерние в нижнем, малом. Я стараюсь посещать службы, так как хочется подготовиться к предстоящей встрече со святым городом Иерусалимом и если доведется - присутствовать в храме Гроба Господня на нисхождении Благодатного огня в Великую Пасху.
Ночами я беру из своей кельи постельные принадлежности вместе с матрацем и забираюсь на профнастил кровли, покрывающей рядом стоящую столярную мастерскую. Там я сплю. С трех сторон моего лежбища открывается вид на пустыню, Мертвое море и горы, а с четвертой нависают над головой огромные листья финиковых пальм. Созерцая эти пейзажи, я засыпаю под трели цикад, а просыпаюсь под пенье соловьев.
Мне полюбился этот монастырь с его несуетной, но плодотворной жизнью. Здесь каждый по мере своих сил вносит свою лепту в жизнедеятельность обители. Я подружился со многими проживающими здесь и, видимо, поэтому монастырь раскрыл мне некоторые из своих тайн.
Как-то раз мне предлагают в составе небольшой группы греков из нашей обители посетить пещеру в пустыне, где некогда проживала святая Мария Египетская. Как оказывается позднее, греки скрывают это место по причине того, что оно находится в демаркационной зоне пограничной территории, куда вход для всех закрыт. Но видимо, по какой-то особой договоренности с пограничниками им позволено небольшими группами, только для своих, посещать это святое место, расположенное в семистах метрах от монастыря.
Монахиня, более двадцати лет водящая, в том числе и в этот монастырь паломнические группы, а также игумен русского монастыря в Израиле, были в неведении о существовании такой святыни. В этом я убедился позднее, при встрече с ними.
И вот наша небольшая группа, пройдя через хозяйственный двор, расположенный справа от монастыря, направляется в это столь близкое паломничество.
Сокрытые почти отвесными холмами от взоров пограничников, мы идем по ровной прямой поверхности, похожей на русло пересохшей реки. Вскоре оказываемся у небольшой каменной постройки без крыши, где некогда жила святая. Имя ее и историю мне понять не пришлось, так как женщина-гид рассказывает на греческом языке. Рядом с останками скромной постройки произрастает несколько раскидистых, высоких пальм.
Мы выбираемся на левую сторону каньона из песчаника и проходим еще метров сто.
На вершине высокой сопки виднеется башня танка. Нижняя его часть вмурована в сопку. Ствол его повернут в сторону Иордании. Это могучее оружие времен интефады - не столь давней войны Израиля с Иорданией - застыло навсегда. Обследовав башню танка, мы спускаемся к левой отвесной части сопки.
Перед нами в вертикальной стене, предстает пещера, где некогда жила в постоянной молитве святая Мария Египетская.
К пещере ведут выдолбленные в скале ступени. Расположенный внизу небольшой оазис из финиковых пальм с противоположной стороны также защищен отвесной стеной каньона. Следов присутствия человека здесь не наблюдается. Наши паломники останавливаются несколько левее, на выступе скалы, где хорошо просматривается сама пещера, состоящая из нескольких небольших помещений.
Люди зажигают свечи, молятся и вместе со священником поют на греческом языке акафист.
Из жития святых я прочитал.
Мария родилась в Египте в середине пятого века и в совсем юном возрасте – двенадцати лет – покинула  родителей. В Александрии она стала блудницей. Однажды она увидела группу паломников, направлявшихся в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста Господня, и присоединилась к ним. В Иерусалиме Мария попыталась войти в храм Гроба Господня, но вдруг почувствовала, что не может это сделать. Она почувствовала, что это место слишком свято, и какая-то сила буквально выталкивала ее из храма. Обратилась Мария к Божьей Матери, и дозволено было ей помолиться у иконы.
Этого случая было достаточно, чтобы она осознала, что все ее прошлое темно, и выйти из этого можно только одним путем: сбросить с себя все грехи и начать новую жизнь. Она не стала искать советчиков, не пошла на исповедь… Мария избрала свой нелегкий путь: она ушла из города в пустыню, где жила 47 лет! 47 лет полного уединения, поста и молитвы… Конечно, это было нелегко. Первые 17 лет Марию преследовали блудные страсти и воспоминания о прошлой жизни: «17 лет провела я в этой пустыне, словно с лютыми зверями борясь со своими помыслами… Когда я начинала вкушать пищу, тотчас приходили помысли о мясе и рыбе… Хотелось мне и вина, потому что я много пила его, не имея простой воды и пищи, я люто страдала от жажды и голода… Блудные же помыслы… страстный огнь разгорался внутри моего сердца и всю опалял меня, возбуждая похоть. Я же при появлении окаянных помыслов повергалась на землю и словно видела, что предо мной стоит Сама Пресвятая Поручительница и судит меня, преступившую данное обещание. Так не вставала я, лежа ниц день и ночь на земле, пока вновь не совершалось покаяние, и меня не окружал тот же блаженный Свет, отгонявший злые смущения и помышления». После многолетних искушений страсти оставили ее и «сила Божия во всем преобразила грешную душу и смиренное тело».
Единственным человеком, который увидел Марию после ее ухода в пустыню, стал иеромонах Зосима. Старцу Зосиме дано было видеть Марию, идущую по реке «яко по суху», в другой раз он застал пустынницу за молитвой – она, поднявшись над землей, парила в небе. Через год после их встречи Зосима обнаружил тело усопшей великой святой и великой грешницы. Он похоронил ее тело в пустыне, помощником стал дикий лев, который помог выкопать могилу в сухой неподдающейся земле. Вернувшись в свой монастырь, Зосима рассказал собратьям о том, что видел и слышал от преподобной Марии.
Солнце, клонившееся к горизонту, кажется огромным на фоне бесконечной, протянувшейся на запад пустыни. Его оранжевый диск тает в дымке, излучаемой раскаленным песком.
Мы в полном молчании, впечатленные молитвенным и земным подвигом святой Марии Египетской, идем в монастырь. А ведь ранее стопы ее касались этой обожженной солнцем земли. И вот я, грешный, иду этой тропой.
После вечерней трапезы ко мне подходит инок и сообщает по-английски, что в обитель приехал русский, который хочет познакомится со мной.
Меня представляют. Этот молодой парень живет в Иерусалиме, он родом из Харькова, который он покинул лет десять назад со своими родителями. Его зовут Артем. Он еще учится в одиннадцатом классе школы и одновременно служит звонарем в храме Гроба Господня.
Почувствовав во мне близкого человека, он засыпает меня вопросами от стандартных - что нового в России, до неординарных - о спасении души. Он мне нравится своей искренностью и целеустремленностью. Я рассказываю ему о святой горе Афон, о встрече со старцами, о Валаамском и других монастырях. Он слушает с неподдельным интересом. Артем сообщает мне, что отдал бы многое, чтобы побывать на Афоне или Валааме. Он делится со мной тем, что вскоре ему предстоит получать израильский паспорт, но больше всего он мечтает получить Российский.
Хотя он и жил ранее на Украине, менее всего хотел бы иметь украинский паспорт, так как считает себя русским. Артем рассказывает, что почти каждый выходной он приезжает в этот монастырь потрудиться во славу Божию.
Я потрясен. В его возрасте, вместо того чтобы проводить время с друзьями или с любимой девушкой, он предпочитает бесплатно трудиться на скотном дворе  не близкого от Иерусалима монастыря. Да, и его почетная служба звонаря храма Гроба Господня не породила в нем гордыни. Видимо, человек этот осознано избрал этот путь, ведущий ко спасению души.
О, если бы я в его возрасте имел такую веру и целеустремленность, то не блуждал бы в потемках своего разума в поисках своего пути.
Долго мы ходили вокруг стен монастыря, не желая прервать наше общение. Позднее с ним неоднократно встречались в Иерусалиме.
За неделю до Пасхи мне предлагают посетить город Назарет. Там ожидается приезд и служба Патриарха Иерусалимского Феофила.
На монастырском автобусе прибываем в Назарет. Пройти в храм в честь Архангела Гавриила уже не представляется возможным. Небольшой храм полностью заполнен людьми. В большом зале расположенного рядом здания вместе с другими паломниками, сев на стулья, созерцаем на большом экране трансляцию праздничного богослужения, на котором присутствуют многие архиереи из России и Украины. Среди них находится и представитель Украинской Церкви Блаженнейший митрополит Владимир, с которым мне довелось встречаться на Крещение в Киево-Печерской лавре по вопросу прибытия десницы святого Иоанна Крестителя в Украину.
Выйдя из зала по окончании богослужения, я становлюсь участником крестного хода, который возглавляет Патриарх Феофил с архиереями, за ними следуют священники и православные миряне. Впереди крестного хода, ритмично ударяя в барабаны, идут школьники из местного колледжа при епархиальном управлении.
После крестного хода мне посчастливилось взять благословение и сфотографироваться с патриархом.
Позднее довелось побывать с греками из нашего монастыря и во многих других святых местах. По истечении двух недель я покидаю эту гостеприимную обитель, ставшую для меня родным домом.