Древний Египет в русской и зарубежной поэзии

ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ В ПОЭЗИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Задание.
Прочитайте стихотворения. Напишите небольшое сочинение в жанре вступительной статьи к сборнику стихотворений «Образ Древнего Египта  в поэзии Нового времени». Вопросы для работы:
1. Сгруппируйте стихотворения, объяснив, по какому признаку вы объединили их в ту или иную группу (как бы разделите сборник на разделы и озаглавьте каждый; не забывайте, что заглавие должно быть поэтическим – образным; это может быть цитата или название стихотворения).
2. Кратко прокомментируйте содержание каждого стихотворения; постарайтесь, чтобы в этом комментарии были использованы цитаты или отдельные образы из стихотворений, а также ваши представления о тех особенностях жизни и культуры Древнего Египта, которые нашли отражение в каждом конкретном стихотворении.
3. О каких жанрах или конкретных произведениях древнеегипетской литературы вы вспомнили, читая данные произведения?
4. Какие из стихотворений, на ваш взгляд, являются полным перенесением в обстановку, сознание Древнего Египта? Какие – лишь более или менее удачной стилизацией?
5. В каких из стихотворений чувствуется отстраненность взгляда, неприятие, внутренний протест, несогласие, несовместимость с выраженным в произведении отношением к жизни?
Если работа в жанре вступительной статьи покажется сложной. Ограничьтесь лишь ответами на поставленные вопросы (минимум для положительной отметки – первые три вопроса).
Дополнительное задание.
Если можете, дополните данную подборку своим стихотворением.


Е.А.Баратынский
ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ДУШ (отрывок)
В земле, о коей справедливо
Нам чудеса вещает старь.
В Египте жил-был славный царь,
Имел он дочь – творенья диво,
Красот подсолнечных алмаз,
Любовь души, веселье глаз;
Челом более лилий Нила;
Коралла пышного морей
Устами свежими алей;
Яснее дневного светила
Улыбкой ясною своей.
В пределах самых отдаленных
Носилася ее хвала
И женихами привела
К ней полк царей иноплеменных.
И Мемфис-град заликовал!
В нем пир за пиром восставал.
Светла, прелестна, восседая
В кругу любовников своих,
Моя царевна молодая
Совсем с ума сводила их.
И всё бы ладно шло; но что же?
Всегда веселая, она
Вдруг стала пасмурна, грустна,
Так что на дело не похоже.
К своим высоким женихам
Вниманье вовсе прекратила
И, кроме колких эпиграмм,
Им ничего не говорила.

Какая же была вина,
Что изменилась так она?
Любовь. Случайною судьбою
Державный пир ее отца
Украсить лирною игрою
Призвали юного певца;
Не восхвалял он Озирида,
Не славил Аписа-быка,
Любовь он пел, о Зораида!
И песнь его была сладка,
Как вод согласное журчанье,
Как нежных горлиц воркованье,
Как томный ропот ветерка,
Когда, в полудень воспаленный,
Лобзает он исподтишка
Цветок, роскошно усыпленный.
Свершился вышний приговор.
Свершился! Никакою силой
Неотразимый, с этих пор
Пред ней носился образ милый;
С тех пор в душе ее звучал,
Звучал всечасно голос нежный,
Ее питал, упоевал
Тоскою сладкой и мятежной!

Но между тем летели дни;
Решенья гости ожидали,
Решенья не было. Они
Уже сердиться начинали.
Сам царь досадою вскипел;
Он не охотник был до шуток
И жениха, чрез трое суток,
Избрать царевне повелел.

Вам рассказать я позабыл.
Что в эту пору, мой читатель,
Столетний маг в Месфисе был,
Изиды вещий толкователь.
Он, если не лгала молва,
Проник все тайны естества.
На то и жил почтенный дядя;
Отвергнув мира суету,
Не пил, не ел, не спал он, глядя
В глаза священному коту.
И в нем-то было упованье;
К нему-то, милые друзья,
Решилася на совещанье
Идти красавица моя.

Едва редеет мгла ночная,
И, пробуждаться начиная,
Едва румянится восток;
Еще великий Мемфис дремлет
И утро нехотя приемлет,
А уж, покинув свой чертог,
В простой и чуждой ей одежде,
Но страха тайного полна,
Доверясь ветреной надежде,
Выходит за город она.
Перед очами Зораиды
Пустыня та, где пирамиды
За пирамидами встают
И (величавые гробницы)
Гигантским кладбищем ведут
К стопам огромной их царицы.
Себе чудак устроил тут
Философический приют.
Блуждает дева молодая
Среди столицы гробовой;
И вот приметен кров жилой,
Над коим пальма вековая
Стоит, роскошно помавая
Широколиственной главой.
Царевна видит пред собой
Обитель старца. Для чего же
Остановилася она,
Внезапно взором смущена
И чутким ухом настороже?
Что дланью трепетной своей
Объемлет сердце? что так пышет
Ее лицо? и грудь у ней
Что так неровно, сильно дышит?
Приносит песнь издалека
Ей дуновенье ветерка.

ПЕСНЯ

Зачем от раннего рассвета
До поздней ночи я пою,
Безумной птицей, о Ниэта,
Красу жестокую твою?
Чужда, чужда ты сожаленья,
Звезда взойдет, звезда зайдет;
Сурова ты, а мне забвенья
Бессильный лотос не дает.

Люблю, любя, в могилу сниду;
Несокрушима цепь моя:
Я видел диво-Зораиду,
И не забыл Ниэты я.

Чей это голос? Вседержитель!
Она ли его не узнает?
Певец, души ее пленитель,
Другую пламенно поет!
И вот что боги ей судили!
Уж ей колена изменили,
Уж меркнет свет в ее очах,
Без чувств упала бы во прах,
Но нашей деве в то мгновенье
Предстало чудное виденье.
Глядит: в одежде шутовской
Бредет к ней старец гробовой.
Паяс торжествнный и дикий,
Белобородый, желтоликий,
В какой-то острой шапке он;
Пестреет множеством каракул
На нем широкий балахон, -
То был почтенный наш оракул.
К царевне трепетной моей
Подходит он; на темя ей
Приветно руку налагает,
Глядит с улыбкою в лицо
И ободрительно вещает:
«Прими чудесное кольцо;
Ты им, о дева, уничтожишь
Хитросплетенный узел твой;
Кому на перст его возложишь,
С тем поменяешься звездой.
Иди и мудрость Озирида
Наставит свыше мысль твою.
Я даром сим, о Зораида,
Тебе за веру воздаю»…………………….


К.Д.Бальмонт
 
О ПРЕБЫВАНЬИ МЕЖ ВЕЛИКИХ БОГОВ

Я сижу меж великих Богов.
Путь к Великому Дому сам себе я нашел.
И летучка крылатая, что зовут – богомол,
Проводила меня вплоть до сих берегов,
Где, в Аменти, я вижу великих Богов,
Я гляжу с ликованьем на них,
Как вокруг излучается их красота,
И не страшно мне их,
Ибо в сердце моем чистота.

АМЕНТИ – страна мертвых в египетской мифологии


О ПРЕВРАЩЕНИИ В ЛОТОС

Я чистый лотос,
Я, светлый, вышел
Из блеска Ра.
Его дыханьем
Я был воздвигнут,
И вот – пора.
Я чистый лотос,
Искал, где Горус,
Свершил весь путь.
Взошел на Поле,
Я чистый лотос.
Дохнуть, блеснуть!

ГОР – в египетской мифологии сын бога солнца Ра,
изображался в виде сокола, крылатого солнца.


ЕГИПЕТ

Страна, где нет ни гроз, ни грома
В размерной смене тьмы и дня,
Ни молнебыстрого излома
Живого вышнего огня.
Страна без радуги окружной,
Что семикратно славит свет,
Твой край – и северный, и южный –
Однообразием одет.

Взнеслась безгласно пирамида –
Маяк для тысячи дорог.
Но ищет мертвого Изида.
И Озирис восстать не мог.

Восстал – но не живой для жизни,
А как властитель мертвецов.
И весь Египет – в весной тризне
Среди бесчисленных гробов.


ЗАКАТНАЯ ПИРАМИДА

Улетели священные ибисы,
Не алеют озера фламингами,
Пронеслись австралийские лебеди,
Апокалипсис птичий вершен.
И не скажут о Духе нам голуби,
Не расскажут детского ласточки.
Только где-то поют пересмешники,
Перепев, перезвук, перезвон.

Не восходят над Нилом папирусы,
Не приветствуют Горуса лотосы,
Только пепельно-черные ирисы
Расширяют испуганный глаз.
Да кровавятся тени закатные,
Расцвечают пустыню вечернюю
И о сфинксе, когда-то вещательном.
На песках вышивают рассказ.

СФИНКС

Среди песков пустыни вечной
Безмолвный сфинкс царит на фоне ночи,
В лучах луны гигантской головой
Встает, растет, - глядят, не видя, очи.
С отчаяньем живого мертвеца,
Воскресшего в безвременной могиле,
Здесь бился раб, томился без конца. –
Рабы кошмар в граните воплотили.

И замысел чудовищной мечты,
Средь вечности, всегда однообразной,
Восстал как враг обычной красоты,
Как сон, слепой, немой и безобразный.


РУБИЩЕ

Египет – рубище с роскошной бахромой,
Куда уводишь ты кораблик малый мой?

Зачем, о царственный, в веках текущий Нил,
В пустыню желтую меня ты заманил?

От скал Аравии до тех Либийских гор
Мне мал – хоть скудному – воспетый твой простор.

От черной Нубии до Дельты голубой
Не усладился я, разливный Нил, тобой.

Мне море чудится. – вспененным я рожден,
Я океанскою волной освобожден.

А суша мне –тюрьма, оковны сонмы скал, -
Я дома прочного нигде не воздвигал.

И не хочу я жить, как тень, средь верениц
Тяжелых пирамид, раскрашенных гробниц.

Покоя не хочу жрецов богов-зверей, -
Едва чего коснусь, лечу я прочь скорей.

Тысячелетия, сомкнутые в звено,
Тысячекратный раз шумит веретено.

В тысячекратности молельный свет свечи.
Сознанье яркое, мой дух отсюда мчи.
Что длилось – рушилось. Что было – то прошло.
Кораблик малый мой, раскрой свое крыло.

Я птица вольная. Я два крыла раскрыл.
Я вьюсь, пою, смеюсь. Прощай, мне чуждый Нил.

К.К.Случевский

МЕМФИССКИЙ ЖРЕЦ

Когда я был жрецом Мемфиса
Тридцатый год,
Меня пророком Озириса
Признал народ.

Мне дали жезл и колесницу,
Воздвигли храм;
Мне дали стражу, дали жрицу –
Причли к богам.

Во мне народ искал защиты
От зол и бед;
Но страсть зажгла мои ланиты
На старость лет.

Клянусь! Клянусь бессмертным Фтою, -
Широкий Нил,
Такой красы своей волною
Ты не поил!..

Когда, молясь, она стояла
У алтаря
И красным светом обливала
Её заря;

Когда, склонив свои ресницы,
И вся в огне,
Она, по долгу первой жрицы,
Кадила мне…

Я долго думал: царь во власти,
Я господин
Своей тоски  мощной страсти
Моих седин;

Но я признал, блестя в короне,
С жезлом в руке,
Свой приговор в её поклоне,
В моей тоске.

Раз, службу в храме совершая,
Устав молчать,
Я, перстень свой сронив, вставая,
Велел поднять.

Я ей сказал: «К началу ночи
Взойдёт звезда.
Все лягут спать; завесив очи –
Придешь сюда».

Заря, кончаясь, трепетала
И умерла.
А ночь с востока набегала –
Пышна, светла;

И, купы звёзд в себе качая,
Зажёгся Нил;
В своих садах, благоухая,
Мемфис почил

Я в храм пришёл, Я ждал свиданья,
И долго ждал;
Горела кровь огнём желанья, -
Я изнывал.

Зажглась румяная денница,
И ночь прошла;
Проснулась шумная столица, -
Ты не была…

Тогда назавтра, в жертву мщенью,
Я, как пророк.
Тяжёлой пытке и сожженью
Её обрёк…
И я смотрел, как исполнялся
Мой приговор
И как, обуглясь, рассыпался
Её костёр!

ФТА (Птах) – бог города Мемфиса


А.А.Бунин

СТОН

Как розовое море – даль пустыни.
Как синий лотос – озеро Мерида.
«Встань, сонный раб, и свой шалаш покинь:
Уж озлатилась солнцем пирамида».

И раб встаёт. От жёсткого одра
Идёт под зной и пламень небосклона.
Рассвет горит. И в пышном блеске Ра
Вдали звучат стенания Мемнона.

МЕРИДА – озеро в Египте, современное название – Карун.

МЕМНОН – в греческой мифологии царь Эфиопии, павший от руки Ахилла во время сражения за Трою. Бунин упоминает две троны статуи фараона Аменхотепа III в Фивах, известные под названием «колоссов Мемнона». При землетрясении одна из этих статуй была повреждена и на рассвете издавала звук, который воспринимался как призывание Мемноном своей м атери Эос, богини зари.



Ра-Озирис, владыка дня и света,
Хвала тебе! Я, бог пустыни, Сет,
Горжусь врагом: ты, побеждая Сета,
В его стране царил пять тысяч лет.

Ты славен был, твоя ладья воспета
Была стократ. Но за ладьёй вослед
Шёл бог пустынь, бог древнего завета –
И вот, о Ра, плоды твоих побед:

Безносый сфинкс среди полей Гизеха,
Ленивый Нил да глыбы пирамид,
Руины Фив, где гулко бродит эхо,
Да письмена в куски разбитых плит,

Да обелиск в блестящей политуре,
Да пыль песков на пламенной лазури.

ГИЗЕХ – пригород Каира, где находится знаменитый некрополь древнеегипетских фараонов.

СЕТ – в египетской мифологии божество, олицетворяющее злое начало и ассоциирующееся с пустыней;  убийца Озириса.

ОЗИРИС – бог производительных сил природы и повелитель загробного мира; в эпоху Нового царства (12-11 века до н.э.) отждествлялся с богом солнца Ра.

 О.Э.Мандельштам

ЕГИПТЯНИН
Надпись на камне 18-19 династии

Я избежал суровой пени
И почестей достиг;
От радости мои колени
Дрожали как тростник.

И прямо в полы балахона,
Большие как луна,
На двор с высокого балкона
Бросали ордена.

То, что я сделал, превосходно –
И это сделал я!
И место новое доходно
И прочно для жилья.
И, предвкушая счастья глянец,
Я танцевал не зря
Изящный и отличный танец
В присутствии царя.

По воздуху летает птица.
Бедняк идёт пешком.
Вельможе ехать не годится
Дрянным сухим путём.

И, захватив с собой подарки
И с орденами тюк,
Как подобает мне, на барке
Я поплыву на юг.


ЕГИПТЯНИН

Я выстроил себе благополучья дом,
Он весь из дерева, и ни куска гранита!
И царская его осматривала свита –
Там виноградники, цветник и водоём.

Чтоб воздух проникал в удобное жильё,
Я вынул три стены в преддверьи лёгкой клети,
И безошибочно я выбрал пальмы эти
Краеугольными – прямые как копьё.

Кто может описать сановника доход?
Бессмертны высокопоставленные лица.
(Где управляющий? Готова ли гробница?..)
В хозяйстве письменный я слушаю отчёт.

Тяжёлым жерновом мучнистое зерно
Приказано смолоть служанке низкорослой,
Священникам налог исправно будет послан,
Составлен протокол на хлеб и полотно.

В столовой на полу пёс, растянувшись, лёг,
И кресло прочное стоит на львиных лапах.
Я жареных гусей вдыхаю сладкий запах –
Загробных радостей вещественный залог.




В.Я.Брюсов

ВСТРЕЧА

Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида,
В царстве пламенного Ра,
Ты давно меня любила, как Озириса Изида,
Друг, царица и сестра!
И клонила пирамида тень на наши вечера.

Вспомни тайну первой встречи, день, когда во храме пляски
Увлекли нас в тёмный круг,
Час, когда погасли свечи и когда, как в странной сказке,
Каждый каждому был друг,
Наши речи, наши ласки, счастье, вспыхнувшее вдруг.

Разве ты, в сияньи бала, лёгкий стан склонив мне в руки,
Через завесу времён,
Не расслышала кимвала, не постигла гимнов звуки
И толпы ответный стон?
Не сказала, что разлуки – кончен, кончен долгий сон!

Наше счастье – прежде было, наша страсть – воспоминанье,
Наша жизнь – не в первый раз,
И, за временной могилой, неугасшие желанья
С прежней силой дышат в нас,
Как близ Нила, в час свиданья, в роковой и краткий час!



ЕГИПЕТСКИЙ РАБ

Я жалкий раб царя. С восхода да заката,
Среди других рабов, свершаю тяжкий труд,
И хлеба кус гнилой – единственная плата
За слёзы и за пот, за тысячи минут.

Когда порой душа отчаяньем объята,
Над сгорбленной спиной свистит жестокий кнут.
И каждый новый день товарища иль брата
В могилу общую крюками волокут.

Я жалкий раб царя, и жребий мой безвестен;
Как утренняя тень, исчезну без следа,
Меня с лица земли сотрут, как плесень;

Но не исчезнет след упорного труда,
И вечность простоит, близ озера Мерида.
Гробница царская, святая пирамида.


Жозе Мария де Эредиа

ВИДЕНИЕ КЕМА (перевод Екатерины Малкиной*)

I.
Полдневный жар. Горит и льётся пламень белый
На изнемогший Нил, где вал свинцовый спит;
Отвесно шлёт лучи слепительный зенит,
И беспощадный Ра в Египет мечет стрелы.

Всегда раскрытый взгляд подняв, окаменелый,
Огромный Сфинкс, в песках купая свой гранит,
Зрачком таинственным и пристальным следит
Взлёт каменной иглы, неудержимо смелый.

Лишь чёрной точкою под сводом огневым
Кружат ягнятники неутомимым лётом;
Животных и людей дремотным клонит гнётом.

Сверкает жгучая земля и, недвижим,
Среди равнин, где зной ликующий пылает,
Анубис бронзовый на солнце молча лает.

АНУБИС – бог-покровитель умерших, изображавшийся в образе чёрного шакала или собаки (либо человека с головой шакала, собаки).


II.
Огромная луна лучи над Нилом льёт.
И содрогается Некрополь позабытый,
Где спит под слоем смол и платами увитый,
В оцепении, царей нетленный род.

Как в дни Рамзесовы, бесчисленный народ,
В таинственный поток ночным безмолвьем слитый,
Толпа, тяжёлая, как сонные граниты.
Встаёт, и строится, и движется вперёд.
Со стен, где письмена легли цветным узором.
Нисходит шествие за кораблём, в котором
Солнцеводитель Ра жрецами вознесён;

И сфинксы, вдоль пути на страже с двух сторон,
Вдруг подымаются с обезумелым взором,
Прервав, ослеплены, тысячелетний сон.

 III.
И всё несметнее растёт безмолвный хор.
И усыпальницы покинута пустая
И тёмная. С гербов взметнувшаяся стая
Священных кобчиков умчалась на простор.

Идут цари, народ и звери, свой узор
Вьёт золотой урей, на хмурых лбах  блистая;
Но губы тонкие клеймит смола густая
Всех прежде боги: Гор, Хнум, Пта, Нейт, Мин, Гатор.

Затем ведёт своих бог Тот Ибисоглавый,
Носящих схенти, псхент, тех, чью главу венчал
Цвет лотоса. Восстав, великолепье славы

Течёт средь ужаса многоколонных зал,
И полная луна во мраке запустений
Притягивает вдаль чудовищные тени.

УРЕЙ – в Древнем Египте эмблема царской власти, имевшая вид кобры и носившаяся на головном уборе.

ГОР – в египетской мифологии сын бога солнца Ра, изображавшийся в виде сокола, крылатого солнца.

ХНУМ – бог плодородия, изображавшийся в виде человека с головой барана.

ПТА – бог города Мемфиса.

НЕЙТ – богиня города Саис, мать всех крокодилов, изгонительница злых сил, терзающих больного.

МИН – бог плодородия.

ГАТОР – богиня неба.

ТОТ – бог мудрости, счёта и письма, его священным животным был ибис, изображался Тот в виде человека с головой ибиса.

СХЕНТИ (ПСХЕНТ) – корона египетских фараонов.

* ЕКАТЕРИНА МАЛКИНА 1899, Царское Село - 1944/45, Ленинград
Дочь редактора — издательницы журнала «Юный читатель» Анны Яковлевны Острогорской. Училась на классическом отделении Петроградского университета, которое окончила в 1923 г. Была хорошо знакома с Ахматовой, Блоком, Лозинским, Гумилевым (с которым ее связывали и любовные отношения). Служила редактором в издательствах, преподавала в вузах, была сотрудником Эрмитажа. В сфере ее интересов как литературного критика были проза и поэзия 30-х—40-х годов, основные же работы посвящены Маяковскому и, главным образом, Блоку. В 1934 или 1935 году, занимаясь в библиографическом семинаре А. Г. Фомина, составила указатель «Н. Гумилёв. Произведения (поэзия, проза, публицистика) и критика о нем», который был в течение десятилетий единственной, хотя и «невостребованной» персональной библиографией поэта. Ее докторская диссертация «Драматургия Александра Блока» осталась незащищенной; Е. Р. Малкина трагически погибла накануне защиты, 31 декабря 1944 или 1 января 1945 года. Обстоятельства ее убийства точно неизвестны, ходили разговоры о том, что в квартиру Малкиной позвонили, она доверчиво открыла дверь и была убита позвонившим и проникшим в квартиру человеком, который забрал только продовольственные карточки. Официальная версия убийства: убита подростками — учениками ремесленного училища, чинившими электричество у нее в квартире.
Источник https://www.vekperevoda.com/1887/malkina.htm


Теофиль Готье

Ностальгия обелисков  (перевод Н.Гумилева)
 
I
ПАРИЖСКИЙ ОБЕЛИСК
Разрозненному обелиску
На площади что за тоска!
Снег, дождь, туман, нависший низко,
Мертвят изрытые бока.
Мой старый шпиль, что был победным
В печи под солнцем золотым,
Он бледен здесь, под небом бледным
И никогда не голубым.

Перед колоссом непреклонным
В Луксоре, там, где горячо,
Там с братом, солнцем озарённым,
Зачем я не стою ещё?

Чтоб в небо острие вонзала
Моя пурпурная игла
И чтобы на песке писала
Путь солнца тень моя, светла.

Рамзес мой камень величавый,
В котором, Вечность, ты молчишь,
Швырнул, как горсть травы трухлявой,
И подобрал его Париж.

Свидетель пламенных закатов,
Сородич гордых пирамид,
Перед палатой депутатов
И храмом-шуткою стоит.

На эшафоте Людовика,
Утёс, кому уж близких нет,
Взвалили мой секрет, великий
Забвеньем пяти тысяч лет.

И, откровенные ребята,
Мой лоб марают воробьи,
Где только ибисы когда-то
Держали сборища свои.

А Сена, грязная канава,
Грязнит мои устои, там,
Где их, разлившись величаво,
Нил целовал, отец богам.

Гигант седой, всегда безбурный,
Средь лотосов и тростника
Выплёскивающий из урны
Рой крокодилов в пыль песка.

И фараоны, словно сказка,
Стремились вдоль стены моей,
Где ныне катится коляска
Последнего из королей.

Когда-то пред моей колонной
Толпа восторженных жрецов
Слагала танец, вдохновленный
Окраской яркою богов.

А ныне жалкому останку
Стоять на городской тропе,
Любуяся на куртизанку,
Простёртую в своём купе!

Я вижу горожан, за плату
Волнующихся полчаса,
Солонов, что идут в палату.
Артуров, что идут в леса.

О, самой мерзостной из сказок
Род этот явится в веках,
Что засыпает без повязок
В едва сколоченных гробах.

И не имеет даже тени
Неколебимых пирамид
Земля, где сотня поколений,
Уложена веками, спит.

Страна святых иероглифов,
Где некогда и я стоял,
Где когти сфинксов или грифов
О мой точились пьедестал,

И где звенит обломок крипта
Под дерзновенною ногой!
Я плачу о земле Египта
Своею каменной слезой.
II
ЛУКСОРСКИЙ ОБЕЛИСК

Стою, единственною стражей
Опустошённому дворцу,
В уединеньи, как в мираже,
И с вечностью лицом к лицу.

На горизонте бесконечном,
Ненужной, горькой и немой,
Развёртывает в блеске вечном
Пустыня жёлтый саван свой.

И над землёй, от солнца жгучей,
Другой пустыни высота,
Где никогда не бродят тучи,
Висит безжалостно чиста!

А Нил сверкает перед храмом
Струёй топлёного свинца,
Волнуемый гиппопотамом
И истомлённый до конца.

Прожорливые крокодилы
В песке горячих островов.
Полусваренные, без силы,
Печальный поднимают рёв.

И неподвижный ибис что-то
Бормочет, ногу подогнув.
В иероглифы бога Тота
Стучит его огромный клюв.

Дитя пылающего ока
И белых отсветов песка,
С тобою, о тоска Востока,
Сравнится ль чья-нибудь тоска!

Здесь ветер никогда не сушит
Слезу в сухих глазах небес,
И время медленное душит
Дворцы и тихих башен лес.

Здесь случаем всегда мгновенным
Лик вечности не омрачён.
Египет в мире переменном
На неизменном ставит трон.

Я вижу строй ненужных арок.
Колосса, что без сил поник,
И паруса тяжёлых барок,
На Ниле зыблющих тростник.

Как я хотел бы вместе с братом
- Увижу ль я его опять? –
В Париже, городе богатом,
На белой площади стоять.

Там, у его огромной тени
Сбирается народ живой
Смотреть на ряд изображений,
Что наполняют ум мечтой.

Друг перед другом встав, фонтаны
На вековой его гранит
Бросают радуги-туманы.
Он молодеет, он царит.

Из розоватых жил Сиены,
Как я, однако, вышел он.
Но мне стоять без перемены,
Он жив, а я похоронён.

ЛУКСОР – египетский город, на территории которого находились древние Фивы. Известен гигантским храмовым комплексом, воздвигавшимся в 15-13 веках до н.э. при фараонах Аменхотепе III и Рамсесе II. В 1836 году в Париже на площади Согласия была установлена одна из луксорских статуй.

СИЕНА – город в Италии.





КОММЕНТАРИЙ К УРОКУ

1. Мифологические сюжеты: Бальмонт «Я сижу меж великих Богов…», «О превращении в лотос», Бунин «Ра-Озирис…», Эредиа «Видение Кема».
Пейзажные зарисовки: Бальмонт «Египет», «Закатная пирамида», «Сфинкс», «Рубище», Бунин «Стон», «Ра-Озирис…» Готье «Луксорский обелиск».
Люди Древнего Египта, рассказы о них или их монологи: Баратынский «О переселении душ», Случевский «Мемфисский жрец», Мандельштам «Египтянин», Брюсов «Встреча», «Египетский раб», Готье «Парижский обелиск», «Луксорский обелиск».
2. Комментарий сводится к объяснению мифологических и исторических реалий.
3. Сказка (Баратынский «О переселении душ»), миф (Бальмонт, Эредиа),
Историческое повествование (Случевский, Мандельштам), любовное стихотворение (Брюсов «Встреча»).
4. Наиболее удачны с этой точки зрения произведения мифологического плана и стихи Мандельштама. Откровенная шутка, не ставящая серьезной задачи воссоздания колорита Древнего Египта – Баратынский.
5. Бальмонт «Рубище» и Мандельштам «Египтянин».