Не для еды

Они завалились в ресторан всей компанией, сразу  сделав из  спящего   унылого помещения арену, на которой  все вдруг  засияло, засверкало и заполнилось хохотом.

Две  девчонки, двое пацанов,  пара  гуманоидов, один длинный зеленый, второй   мелкий, синий, не помню, как они там называются, с Альфы. На первый взгляд и не очень разберешь кто есть кто, за исключением цветных, конечно.

Девчонки такие высокие,  худенькие. Талии,  попы, ноги.  Узкие длинные пальцы,   модильяниевы шеи. Глазищи зыркают то на  парней, то на гуманоидов. Официанты появились в поле зрения — так и на официантов тоже.   Хлопают ресницами,  стреляют взглядами, хохочут так, что кажется, сейчас на них комбезы лопнут.

Пацаны тоже хороши. Перед этими фифами, друг перед другом -    то анекдот, то быль. То  гримасничают, то паясничают. Но видно, что знают друг друга долго, сроднились уже. Гуманоиды ведут себя приличнее людей,  уже научились  и улыбаться, и смеяться, и поддакивать вовремя,  подстраиваются, заразы, все время совершенствуются. Скоро и юлить научатся как люди, как пить дать.

Компашка  расселась за столиком, все вперемешку — кто на диванчике, кто на стульях,  тот, синий, мелкий, вообще забрался на   подлокотник дивана, подушку подложил и водрузился королем, гордо озирая всех сверху. Только короны не хватает. Смотрит свысока,    в разговоре участвует, людей подначивает, второго гуманоида   троллит.

Официанты метнулись,  принесли   стаканы, людям плеснули водицы,   не людям -  смазочной жидкости.  Веером расстелили  меню перед каждым. Меню оказалось в виде  газеты. Старинной такой, огромной,   в развороте  - с квадратный метр.  Вполне возможно, что им и   отмеряли.

Народ как раскрыл, так и  запутался в своих конечностях, друг другу перекрывают  текст,  мешаются локтями. Опять пофыркали, похохотали, съезжая со стульев, угомонились.

Решили  в конце концов расстелить одно на всех  и склонились над ним, как  генералы над картой боевых  действий.

-Я вообще не знаю, что мы здесь забыли, -  откинулась  Одетта на спинку стула.
-Одди, не хнычь, сейчас поедим, все наладится.-   Ткнул ее в изящный изгиб бедра рядом сидящий рыжий,  наглый и в веснушках.
-Я не хнычу, я размышляю.  -  она  закинула ногу на ногу. Они длинные, изящные, уезжали куда-то  в пространство под столом и пропадали там вдали.  - Все равно ж  едим  выверенные питательные смеси. Что дома, что здесь.
Один из гуманоидов оторвался от меню, взглянул на нее, засмеялся, качая  головой одобрительно:
-Она правду же говорит. По сути все равно, где есть , везде одно и тоже.
-Мы сюда не за  едой приходим.  - Тряхнул рыжий своими кудрями.
-А зачем?
-А за общением!- в тон ей  заулыбался  парниша.
-Я с тобой в любом месте могу пообщаться с тем же успехом. - запустила Одетта в его   шевелюру   свои длинные,  заостренные когти.
-Не отвлекаемся!-    выступил  другой, брюнетистый, более серьезный  и более собранный.  - Кто что хочет?
Одетта  слегка подалась к  меню,  не меняя   красивого нахлеста в ногах:
-Мне вот это нравится. — вынула кисть из рыжей шевелюры, тыкнула в фотографию. Пригляделась к картинке, потом взглянула на подпись.  - «Оссо-...-буко»...  вот, и  слово приличное и фото качественное. Мне  - это.
-А мне  фаву с бычьими хвостами, — влез синий.
-Ты ж не ешь человеческую пищу! - в один голос  гаркнули все, обернувшись к нему.
-А что, кто-то из людей ест бычьи хвосты? - изумился он, — я так думал  они  для  созерцания, полюбоваться, понюхать. Чем я хуже?
-О!- тычет рыжий брюнета в бок, — суп факес  хочешь?
-Сам ты …
-Не,  я серьезно — глянь, факес с говяжьим ребром.
Брюнет смотрит на рыжего наглого ржущего и ,едва сдерживая смех, наотрез кидает :
-Сам ешь...  факес свой....
-Во-от! -  Подпрыгивает  та, которая не Одетта, — я буду это! - и
выстреливает,  пока слушают:
-Гранд пафос:   4 устрицы, 4 морских ежа, желтохвост, тунец, гребешок.
-Лопнешь ! -  провозглашает   рыжий.
 -Как ты чистить ежей будешь? - подкалывает брюнетистый.
-А мне   ребята почистят, — оглядывается она на гуманоидов справа и слева, - правда?
Те  польщенно кивают,  им -то  что. С их искусственными пальцами могут и морского ежа почистить и черепаху.
-Я, пожалуй, буду пагр и ред снеппер!
-Это кто?  - Вкрадчиво спрашивает Одетта.
-А  с тобой не поделюсь! -  не отвечает ей на вопрос   брюнет.
-И не надо. - фыркает девица, перекидывает ногу на ногу  и тыкает еще   в середину газетки: — Мне тогда лобстера с перепелиными яйцами. Пусть хоть у кого-то будут. - И закатывает глаза многозначительно.
-А мне- осьминога, -  опускает кулак  в середину меню  рыжий.
-Примитивно! -   летит ему наискосок.
-Зато функционально!


Определившись, немного устав  от  хохота и тяжелого выбора, компания  расслабилась, развалилась,   распределилась на пары и тройки и слегка притихла .

Официант  с заказом ушелестел на кухню.

Кухня  в современных ресторанах — место не хуже гончарной мастерской.

Уже давно никто ничего не готовит.
Ни плит, ни  духовок. Ни раскаленных сковород, ни кипящих кастрюль.
Природу берегут, рыбу не ловят. Животных жалеют и не едят.

Химическая промышленность победила большинство других отраслей. 
Давно уже подсчитали, что искусственная еда и дешевле, и  правильнее по составу,  и проще настоящей, устаревшей.

Человеку гораздо полезнее  питаться  взвесями,  специально подобранными смесями.  Все двадцатое столетие  на младенцах испытывали — отлично пошло. Удобно, выгодно, просто и быстро.

Теперь спроецировали на всю популяцию.
Химпром  выдает питательный субстрат тоннами:  сбалансированный, правильно  насыщенный белками, жирами и углеводами, витаминами,  ферментами, гормонами, в  том соотношении, каком нужно  человеку в любой период его жизни.

Все это рассчитывается для каждого в отдельности,  составляются индивидуальные графики, заносятся в индивидуальные  карты, хранятся на  индивидуальных чипах.

Зашел объект в  заведение питания -  центр управления  считал с чипа  информацию, в пищевом  субстрате какого состава   нуждаетесь вы сегодня. Что,  в каких соотношениях,   в каком объеме, с какими добавками. Вес, масса, минералы   и всякие другие трудно произносимые, но необходимые для питания вещества.

Повару остается только взять нужные массы   и вылепить нужные формы.  Поэтому у поваров теперь  при обучении профессии уроков художественной лепки больше, чем  уроков приготовления пищи.

Наблюдать за  процессом -  одно удовольствие.
Как сыпется  порошок, цвета соли с перцем,  образуя горку  легкую, невесомую,  вздымающую   слои пыли от легчайшего ветра. Как льется в середину кратера на верхушке этой пирамиды вода, размывая все на своем пути, скатываясь по краям,  пропитывая слои. 
Как из этого  серого порошка, смешавшегося  с водой   появляется  однородная масса,  что-то, напоминающее глину. Мягкое,   пластичное  гомогенное вещество, готовое принять любую форму.  От добавления  загустителей-растворителей готовое симулировать любые   консистенции любых продуктов.

Под руками повара,  под волшебными его пальцами на тарелках, предназначенных для гостей,  появляются  красиво выложенные  горки. Одна точь-в-точь мясо с косточкой, сочащейся  прозрачным,   блестящим, как слеза, соком,   другая -  рыбы,  достоверной, словно настоящей, с  псевдозажаренной хрустящей корочкой,  на следующей  тарелке— устрицы,   вальяжно растекшиеся в бесстыдно распахнутых   створках и  ежи,  бесстрашно   нахохлившиеся колючками во все стороны, словно дартаньяны.

Когда  все было готово,  повар взял баллончики с краской, и издалека, легкими, витиеватыми  движениями, танцующими руками,    не хуже граффитиста, поддал цвета, подправляя  недоделанное,  доводя свои произведения до  совершенства.

А потом повар переместился к другой полке, похожей больше на   стену алхимика, всю в  пузырьках и баночках с  элексирами разных цветов. И, осторожно ступая вокруг,  прицеливаясь к каждому блюду  по очереди, колкими, ювелирными  выстрелами  оросил  свои шедевры запахами.

Комната  заполнилась сразу невыносимо  вкусными, нежными ароматами жареной корочки,  сочной рыбной мякоти,  свежих,  только что разломленных фруктов, только что разрезанных трав и  только что испеченного хлеба.

И, пока все это  стояло душистым облаком над блюдами, официанты шустро,    выкатили весь  столик  компании.

-Ммм...- протянула Одетта, наблюдая, как   перед ними  выгружают на стол тарелку  за тарелкой, блюдо за блюдом, одно красивее другого,  ярче, сочнее, ароматнее и   пленительнее.

-Да, ты прав, — повернулась она к рыжему, играя ямочками на щеках. - Мы приходим сюда   не есть.


Она потянулась  к тарелке через пол стола,   взяла прямо пальцами какую-то  прекрасную,   мягкую, пряную,  еще с дымком, дольку,  под  ошеломленными взглядами остальных медленно донесла ее  до рта  и   картинно прикоснулась к ним губами. Потом    посмаковала замедленно, закрыла глаза, улыбаясь каким-то там своим мыслям. 
И  закивала, облизывая губы :
        - Да, не для еды... Для наслаждения...