Первая мировая. Повод - 1
( из книги «Мемуары» Д. Ллойда Джорджа, главы британского кабинета в 1916-1922 гг.)
«Почему четыре великие державы должны сражаться из-за Сербии, никто понять не в силах» (запись от 27 июля 1914 г. в дневнике члена британского кабинета Джона Бернса)
К началу 1914 г. перспектива войны с Россией стала для Германии очевидной. Еще в конце XIX столетия канцлер «Второго рейха» Лео фон Каприви (находился в должности в 1894-1900 гг.) разделял точку зрения тогдашнего начальника генерального штаба Германии А. Шлиффена о том, что война с Россией неизбежна. Их мнение соответствовало воззрениям Вильгельма II. В октябре 1912 г. кайзер говорил, что настаёт «лучшее время» для войны против России и Франции, и от этой войны будет зависеть, «быть или не быть германской расе в Европе… Восточный вопрос должен быть решен железом и кровью! Но в благоприятный для нас момент! Именно теперь!».
8 декабря 1912 г. глава германского морского кабинета адмирал фон Мюллер записывает в своем дневнике: «… кайзер в беседе с графом фон Мольтке (Мольтке-Младший в то время - начальник генштаба Германии – А.А.) и гросс-адмиралом фон Тирпицем сказал: «… Если Россия поддержит сербов, война станет для нас неизбежной». По итогам беседы адмирал Мюллер инструктирует канцлера Т. Бетман-Гольвега: «На пороге великой европейской войны народ не должен задаваться вопросом, за что воюет Германия. Люди должны заранее привыкнуть к необходимости такой войны».
10 февраля 1913г. Мольтке в беседе с начальником австрийского генштаба Конрадом Гётцендорфом изрек: «Рано или поздно начнется европейская война, в которой столкнутся германские и славянские народы…; хорошо подготовиться к этому противостоянию – долг и первоочередная задача государств, являющихся главными носителями немецких национальных идей и культуры». В начале 1914 г. Мольтке в письме главе германского ведомства иностранных дел фон Ягову пишет: два-три года – и «Россия задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа между тем всё более слабеет».
Как видим, немцы считали, что время воевать наступило. Не было лишь повода для начала боевых действий, и такой повод не заставил себя долго ждать. Им - это не оспаривает никто – явилось убийство сербским террористом, уроженцем Боснии, Гаврило Принципом наследника престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги Софии. Случилось это 28 июня 1914 г., когда сербы отмечают свой главный национальный праздник Видовдан (день утраты независимости в результате поражения, нанесенного сербам турками на Косовом поле в 1389 г.), в главном городе австрийской провинции Босния и Герцеговина (БиГ) Сараево, куда эрцгерцог, в его ипостаси главного военного инспектора, прибыл для проведения на территории провинции летних маневров двух корпусов австрийской армии – акции, в отношении которой Сербия заявила протест, усмотрев в ней угрозу своей безопасности и оскорбление чувств сербского народа…
Террористические акты по отношению к представителям австро-венгерской администрации в Боснии имели свою историю. В 1882 г. против австрийских властей подняли восстание как местные православные, так и мусульмане. Восстание было потоплено в крови. В этой исторической области сразу же после ее формального присоединения к Австро-Венгрии и вплоть до 1914 г. произошла целая серия покушений на австро-венгерских чиновников.
В начале ХХ века православные сербы составляли самую многочисленную этническую группу в БиГ, которая находилась в жесткой оппозиции к австро-венгерскому режиму. Наиболее радикальные элементы сербского населения объединились в рамках террористической организации «Молодая Босния» (ее членом был и Гаврило Принцип). Они провозгласили своей целью прекращение австро-венгерского колониального правления в провинции и объединение всех южных славян под эгидой Сербии. Следует отметить, что среди молодых боснийцев находились не только этнические сербы – членами организации были также мусульмане и хорваты. Так, весной 1912 г. член «Молодой Боснии» Лука Юкич, боснийский студент-хорват, пытался убить губернатора Хорватии графа Славко Чувая.
В 1908 г. в Сербии была создана националистическое объединение «Народная оборона», выступавшее против вхождения Боснии в состав Австрийской монархии и установившее связи с «Молодой Боснией». Под видом «культурных обменов» «Оборона» проводила подрывную деятельность на территории БиГ. В июне 1910 г. австрийский генерал Мариан Верешанин подавил антиправительственные выступления боснийских крестьян, за что местный серб Богдан Жераич пять раз выстрелил в него из пистолета, а шестой пулей покончил с собой.
Пример Жераича вдохновил многих молодых боснийских сербов, в том числе и Г. Принципа, между прочим, болевшего туберкулезом и потому подходившего на роль смертника (по официальной версии, 18 апреля 1918 г. Принцип скончался в австрийской тюрьме от туберкулеза). Жераич «был моим первым образцом для подражания, признавался убийца эрцгерцога Франца Фердинанда. - Когда мне было семнадцать, я проводил целые ночи у его могилы, размышляя о нашем жалком положении и думая о нем. Именно там я решил рано или поздно совершить преступление». Убив жену Франца Фердинанда и смертельно ранив последнего, Гаврило, принял яд, но его стошнило, и он, подражая Жераичу, попытался застрелиться, однако случайные прохожие и подбежавшие агенты охраны воспрепятствовали самоубийству.
В мае 1911 г. радикально настроенные активисты «Народной обороны» создали тайное общество «Черная Рука» (другое название – «Объединение или смерть»), целью которого было создание Великой Сербии. Одним из способов достижения цели провозглашались «террористические действия». Говорили, что «Рука» планировала покушения на болгарского царя Фердинанда, греческого короля Константина, короля Черногории Николая и императора Австро-Венгрии Франца Иосифа, а членами этого общества какое-то время состояли наследники сербского и черногорского престолов, соответственно, принцы Александр и Мирко.
В скором времени агенты «Черной Руки» и «Народной Обороны» проникли в боснийские революционные группировки, включая «Молодую Боснию». Ключевую роль в этом процессе играл один из лидеров «Руки» полковник Драгутин Димитриевич по прозвищу «Апис» («пчела» и «бык» в переводе с латинского и древнеегипетского, соответственно), начальник «осведомительного» отдела (контрразведки) Генерального штаба сербской армии. В 1903 г. он организовал зверскую расправу над проавстрийски настроенным сербским королем Александром Обреновичем, его супругой и ее братьями, непопулярными в народе, а также премьер-министром и министром обороны Сербии.
На престол тогда возвели Петра Карагеоргиевича, получившего военное образование во Франции и служившего добровольцем в русской армии во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Неудивительно, что с его коронацией внешнеполитический курс Сербии поменялся на 180 градусов, став профранцузским и пророссийским. Аписа за его кровавые подвиги провозгласили в стране «спасителем отечества». Затем этот зловещий деятель, в качестве офицера сербского генштаба изучал военное искусство в Германии и России (в 1905 г.), успел повоевать в Македонии и поучаствовал в обеих Балканских войнах. Его влияние на короля Петра было столь велико, что он осмеливался требовать, чтобы монарх отправил правительство во главе с премьером Николой Пашичем в отставку, поскольку знал, что Пашич добивается роспуска «Черной руки». Король пытался лавировать между обоими, не решаясь поддержать ни того, ни другого.
Вернемся, однако, к покушению на эрцгерцога Франца Фердинанда. До сих пор не найдены прямые доказательства причастности к нему Аписа. В 1916 г., на Салоникском фронте, кто-то стрелял в принца-регента Сербии Александра, который, посчитав инцидент делом рук Димитриевича, в марте 1917 г. приказал арестовать его по обвинению в антигосударственной деятельности. Начальник личной охраны принца П. Живкович обещал арестованному помилование в обмен на признание в подготовке покушения на Франца Фердинанда, объяснив, что это необходимо для начала сепаратных переговоров о мире с Австро-Венгрией. Апис пошел на сделку, но был обманут, осужден и расстрелян (реабилитирован по судебному решению в СФРЮ в 1953 г.). В материалах судебного процесса показаний обвиняемого нет – их уничтожили.
По данным, которые невозможно проверить, Димитриевич якобы заявил на суде (проводившемся в 1917 г. в греческих Салониках, поскольку Сербия была тогда оккупирована австрийцами), что принял окончательное решение об убийстве эрцгерцога Франца Фердинанда только после заверений российского военного атташе в Белграде офицера русского генштаба полковника В.А. Артамонова в том, что Россия не оставит Сербию без военной поддержки в случае австрийского нападения. Иногда даже приводят следующую «цитату» из показаний Аписа в суде:
«… я, чувствуя, что Австрия готовит войну с нами, пришел к выводу, что после устранения австрийского престолонаследника военная партия, во главе которой он стоял, потеряет власть, и опасность войны будет избегнута или отсрочена на некоторое время. Для этой цели я поручил Малобабичу (Раде Малобабич - соучредитель «Черной руки», агент сербской разведки, впоследствии расстрелянный, как и Димитриевич, в Салониках по обвинению в организации покушения на принца-регента Сербии Александра – А.А.) организовать в связи с объявленным приездом Франца-Фердинанда в Боснию покушение на него. Я окончательно решился на это только тогда, когда г-н Артамонов заверил меня, что Россия не оставит нас без своей защиты, если мы подвергнемся нападению со стороны Австрии. Но я ничего не сообщил г-ну Артамонову о моих намерениях относительно покушения. Я получал деньги для этой цели от г-на Артамонова, считая, что генеральный штаб [Сербии] не имеет необходимых кредитов на такое расширение деятельности».
Несколько иначе трактуются действия Димитриевича в информации, распространенной югославскими властями в 1953 г. Если верить ей, именно Артамонов «подтолкнул» Аписа к организации покушения на эрцгерцога. Однако Артамонов покушения не финансировал. Он давал Апису деньги на проведение разведки в Боснии, но эти деньги будто бы без ведома Артамонова, были фактически потрачены на организацию убийства Франца Фердинанда.
Разумеется, сам Артамонов отрицал утверждения в том, будто «заверял» Димитриевича в российской поддержке Сербии в случае, если Австро-Венгрия на неё нападет. Ни русский генштаб, ни другие российские структуры таких заверений, по крайней мере официально, сербам не давали. Много лет спустя, в 1928 г., Артамонов, тогда сотрудник иностранного отдела югославского генштаба, дал интервью американскому историку, профессору Чикагского университета Бернадотту Шмидту. Он признал, что действительно давал «сербам» деньги, и немалые – до 30 тысяч рублей золотом - на ведение разведывательной деятельности, включая фотосъемку военных и инфраструктурных объектов в Боснии, но не ведал, что часть денег пойдет на организацию сараевского убийства. Еще через 10 лет, в интервью немецкой газете «Берлинер Монатсхефте» Артамонов сообщает, что «известие о покушении в Сараево грянуло как гром с ясного неба», а затем делает следующее заявление:
«Я обращаюсь к внепартийному миру с вопросом, согласуется ли всё изложенное с легендой о том, что Россия имела умысел вызвать войну? Мне, в частности, досталась роль ее поджигателя и роль в подготовке покушения в Сараево. В этой легенде меня связывают с полковником Драгутином Димитриевичем, звавшимся «Апис», руководителем «Черной руки». При этом стоит напомнить, что до 1914 года «Черная рука» находилась в постоянной оппозиции к правительству, иногда противопоставляя себя и династии, и что акция «Черной руки» для «Аписа» и его сторонников трагически закончилась в Салониках.
Внепартийному миру должно быть понятно, что при таких обстоятельствах мне, как русскому военному представителю, было бы некорректно поддерживать с Д. Димитриевичем-Аписом иные отношения, кроме официальных. К последнему я был принужден в силу своего положения, поскольку от Д. Димитриевича, занимавшего в сербском Генеральном штабе должность начальника разведывательного бюро, получал необходимую информацию. Я встречался с господином Димитриевичем исключительно в его канцелярии в Большом Генеральном штабе. Среди прочего нельзя забывать, что Россия и Сербия в этой части Европы имели одного и того же вероятного противника.
Имена и поступки людей, замешанных в покушении в Сараево, мне стали известны лишь позднее из прессы и литературы.
Еще раз я спрашиваю внепартийный мир, какую выгоду сулили России смерть эрцгерцога Франца Фердинанда и его устранение от престолонаследия? Я отвечаю: никакой! И если его смерть явилась причиной или предлогом для мировой войны — войны, которую Россия не желала, будучи не готова к оборонительной, не говоря уже о наступательной войне, — то я могу только сказать, что убийство Франца Фердинанда означало для России большое несчастье, от роковых последствий которого она страдает еще и по сей день».
В то же время достоверно известно, что в середине мая 1914 г. Артамонов испросив разрешение у своего начальства в Петербурге и Белграде, уезжает с семьей на «лечение и отдых» в Швейцарию (Цюрих, Интерлакен), откуда через Милан и Венецию переезжает в … Австро-Венгрию – отдохнуть в хорватской Риеке на Адриатике, где пребывает даже после кровавого инцидента в Сараево! В Сербию (город Ниш, куда перебралось из Белграда сербское правительство) он возвращается 30 июля, перед самым началом Мировой войны, и с этого времени до конца 1915 г. воюет против австрийцев в рядах сербской армии (затем – в составе русского корпуса в Салониках). В марте 1915 г. государь-император произвел полковника в генерал-майоры и наградил орденом Св. Владимира 3-й степени.
А вот помощник нашего военного агента капитан генштаба А.И. Верховский, якобы находившийся с Димитриевичем в тесных, чуть ли не дружеских отношениях, почему-то спешно выехал из столицы Сербии в Россию сразу после гибели эрцгерцога. Несколько слов о Верховском. Еще во время службы в русском генштабе он был замечен в симпатиях к социалистам-революционерам, но симпатии эти ему, как ни странно, простили. В августе 1917 г. глава Временного правительства А.Ф. Керенский назначил Верховского военным министром. За пять дней до Октябрьской революции Верховский взял отпуск и уехал на пару недель на остров Валаам, где «пересидел» переворот. Вскоре он поступил на службу к большевикам и в 1922 г. на Генуэзской конференции являлся главным советским военным экспертом. Весной 1938 г. арестован и осенью того же года расстрелян. В 1956 г. реабилитирован. Если он и давал советским властям какие-либо показания о роли русского военного атташата в организации покушения на Франца Фердинанда, они до нас не дошли.
В настоящее время очень трудно отделить сказки от были. Возможно, своего рода вкладом в легенду об истоках боснийского кризиса явилась брошюра «Убийство престолонаследника Фердинанда» (1923), написанная сербским историком Станое Станоевичем. В брошюре голословно утверждалось, что, по секретной информации русского генерального штаба, переданной Димитриевичу, на встрече кайзера Вильгельма с эрцгерцогом Францем Фердинандом в Конопиште (замок в Чехии, владельцем которого был наследник австрийского престола), состоявшейся за 16 дней до покушения в Сараево, Вильгельм якобы одобрил план нападения Австро-Венгрии на Сербию, а также обещал австрийцам свою помощь и поддержку. «Другие» сведения, которые якобы после этого получил полковник Димитриевич, подтвердили точность сообщения, полученного от русских.
Имеются, однако, документальные данные – доклад посла России в Вене Н.Н. Шебеко на имя министра иностранных дел Российской империи С.Д. Сазонова. В докладе, в частности, подчеркивалось, что «сербский вопрос» на свидании в Конопиште подробно не обсуждался. Из других источников – на них ссылается британский историк Мартин Гилберт в своей книге «Первая мировая война» - известно, что наследник будто бы спросил кайзера, готова ли Германия поддержать Австрию в уничтожении сербского «осиного гнезда». На это кайзер якобы туманно заметил, что Австрии следует «что-то предпринять прежде чем ситуация ухудшится». Вильгельм выразил также сомнение относительно того, что Австрии надо опасаться русского вмешательства для защиты Сербии ввиду неготовности России к войне.
Но вернемся к подготовке покушения на эрцгерцога. На денежные средства, якобы переданные Артамоновым, подчиненный Димитриевича майор Воислав Танкосич организовал закупку в сербском армейском арсенале, размещенном близ города Крагуевац, четырех бельгийских пистолетов "Provenienz" (по другим источникам, браунингов), значительного числа патронов к ним (патроны стоили довольно дорого и частично пошли на упражнения шести боснийских боевиков, включая Принципа, в стрельбе в белградском лесопарке) и шести гранат (или, по терминологии того времени, «бомб»), которые затем стараниями все того же майора, были переправлены в Сараево вместе с боевиками, для покушения на Франца Фердинанда. Данило Илич, один из шести боснийских боевиков, участвовавших в покушении на Франца Фердинанда, показал на судебном процессе, проведенном австро-венгерскими властями после покушения, что «оружие было предоставлено сербским правительством».
Члены «Черной руки» Мустафа Голубич и Чедомир Попович, избежавшие судебного преследования, позднее утверждали, будто Димитриевич колебался относительно целесообразности убийства эрцгерцога, но в конце концов якобы «махнул рукой и сказал: «Всё равно у них ничего не получится. Только денег много не давайте, и так их мало». (Забавно звучит: «Много денег не давайте, потому что их мало!» – А.А.).
Кстати, Апис был не так уж далек от истины: утром 28 июня 1914 г. один из террористов бросил бомбу в автомобиль эрцгерцога; бомба, отскочила и взорвалась рядом с автомобилем сопровождения, ранив двух офицеров свиты. Франц Фердинанд благополучно доехал до мэрии и провел в ней запланированные мероприятия, после чего решил заехать в больницу, чтобы навестить там раненых офицеров. Водитель, не знакомый с маршрутом, пропустил нужный поворот, остановился и включил заднюю передачу. Гаврило Принцип, по странной случайности оказавшийся именно на этой узкой улочке, своего шанса не упустил…
О готовящемся покушении в Сараево в сербских коридорах власти были неплохо осведомлены. О нем знал глава правительства Сербии Никола Пашич. Лидер «Народной обороны» Б. Янкович оперативно доложил премьеру о нелегальном пересечении «заговорщиками» сербско-боснийской границы, чему содействовали офицеры «осведомительного» отдела генштаба Сербии, а также один из сербских пограничных комиссаров. Позднее, когда австро-венгерские войска оккупировали Белград, австрийцам удалось обнаружить доклад Янковича, другие подтверждающие документы и рукописные пометки Пашича, датированные первыми числами июня 1914 г. В пометках называлось прозвище одного из «заговорщиков» («Трифко Грабеж») и упоминался майор Танкосич – организатор перехода вооруженных боснийских боевиков через границу с БиГ. Наконец, ряд сербских деятелей после войны подтвердили, что премьер Сербии Никола Пашич был в курсе подготовки покушения.
Знали об этом и во внешнеполитическом ведомстве Сербии: за неделю до покушения, т.е. 21 июня 1914 г., посол Сербии в Вене Йован Йованович встретился с министром финансов Австро-Венгрии Леоном Билински и сообщил, что эрцгерцогу грозит опасность, если он совершит планируемый визит в Сараево. Начальник пресс-службы министра впоследствии, уже после войны, подтвердил, что такая встреча действительно состоялась, и что посол действительно сделал «расплывчатое предупреждение» относительно возможности покушения боснийских «патриотов» на Франца Фердинанда. Информировал ли Л. Билински «кого надо» о предупреждении сербского посла, матери-истории неизвестно. Ей также непонятно, почему посол встретился с министром финансов, а не с главой МИД Австро-Венгрии.
По-видимому, в планы покушения на Франца Фердинанда были посвящены и в России. Известный царский дипломат, камергер Двора Е.Н. Шелькинг пишет в своих мемуарах: «1 июня 1914 года (14 июня по новому стилю, т.е. за две недели до сараевского убийства - А.А.) у императора Николая состоялась встреча с королем Румынии Карлом I в Констанце. Я был там в это время… Насколько я мог судить по моему разговору с членами свиты (российского министра иностранных дел Сергея Сазонова – А.А.), он (Сазонов) был убежден, что если бы эрцгерцога (Франца Фердинанда) не стало, то это не поставило бы под угрозу мир в Европе». Поразительное легкомыслие!
Если матери-истории кое-что известно, так это то, что дядя убиенного – престарелый император Франц Иосиф – не питал к племяннику нежных чувств и не разделял его взглядов на будущее «лоскутной империи». Передают, что, узнав о гибели наследника, он прошамкал: «Высшей силе было угодно восстановить порядок, который я не смог удержать. Это приносит мне большое облегчение». Понимать сие высказывание можно по-разному, но большинство комментаторов сходятся на том, что император выразил удовлетворение по поводу восстановления легитимности престолонаследия (наследником становился эрцгерцог Карл, внучатый племянник Франца Иосифа), поскольку морганатический брак Франца Фердинанда лишал его потомство права претендовать на австро-венгерский трон. Венценосец-дядя опасался, что его племянник, став императором, нарушит принятый порядок наследования короны.
Наследника нельзя было упрекнуть в русофильстве. Он открыто высказывался за превращение Австро-Венгрии в тройственную монархию Австро-Венгро-Славию, в рамках которой этнической основой Славии становились католики-хорваты. Такие планы не нравились чехам, добивавшимся равного статуса с австрийцами и венграми. Последним инициатива Франца Фердинанда не нравилась еще больше – они не хотели делиться привилегиями ни с чехами, ни с хорватами. В то же время наследник неоднократно заявлял о нежелательности конфликта с Россией и, что еще более удивительно, о недопустимости для Австрии играть роль германского сателлита.
Не нравились взгляды и планы Франца Фердинанда и немцам. Прежде всего, их, конечно, страшило намерение эрцгерцога перестать играть роль младшего брата германского кайзера. Между прочим, в июле 1936 г. Максимилиан фон Гогенберг, сын убитого эрцгерцога, заявил, что его отца убрала секретная служба Германии, поскольку намерения наследника венского престола противоречили устремлениям императора Вильгельма II. Исследователи, правда, скептически относятся к словам Максимилиана, поскольку они ничем, кроме домыслов, не подкреплены.
Ставка Франца Фердинанда на превращение хорватов в третью привилегированную нацию империи бесила и сербов, претендовавших на руководящие роли в Югославии - грезившемся им общем государстве южных славян. Недаром Гаврило Принцип заявил во время судебного процесса над ним, что «предотвращение запланированных Францем Фердинандом реформ было одной из целей покушения на жизнь» эрцгерцога.
Свидетельство о публикации №225101301161