de omnibus dubitandum 40. 38

ЧАСТЬ СОРОКОВАЯ (1689-1691)

Глава 40.38. ПОЧЕМ ПОСТОРОННЕМУ ЧЕЛОВЕКУ ЗНАТЬ, ЧТО У КОГО ХРАНИТСЯ…

8 апреля 1688 года

    — Вот ты меня все за руки держала, Марфа Алексеевна, все бранила, сестрица, что сурова больно. А что делать прикажешь? Как с ворами да мздоимцами обходиться? Мужик он и есть мужик. Скудно живет — мало крадет. Когда же дьяки и бояре во все тяжкие пускаются, тогда что государыне душеспасительные беседы с ними вести аль силу применять?

    — Случилось что, Софьюшка (на самом деле Евдокиюшка – Л.С.)?

    — Еще как случилося. В Кирилловом монастыре, в подклете Афанасьевской церкви у стольника Андрея Квашнина-Самарина сундук разграбили.

    — Господи! Как же туда грабители-то попали?

    — То-то и оно, что никакому грабителю туда не попасть. А кабы, такое несчастье и приключилося, поди, все подряд сундуки и укладки ломать бы стали. Почем постороннему человеку знать, что у кого хранится. Так нет, дальше всех сундук стоял и, из него одного и уворовали.

    — Было что брать?

    — Денег полторы тысячи, ожерелье жемчужное за триста рублей, шапку соболью за полтораста. Всего уж не помню.

    — А настоятель, келарь что говорят? Ведь кто только им на сохранение богатств своих не оставляет! Тем и живут ведь.

    — Божатся и клянутся, никого, кроме хозяев кладеного, в подклете не бывало.

    — Стыд какой!

    — Что ж, так им с рук и спускать? Вот и перед Поместным приказом велела Дмитрию Камынину наказанье чинить — бить кнутом. Почему не на Красной площади, скажешь? А потому пора приказным своими глазами поглядеть, что за воровство их полагается. Ишь, треклятый, чего удумал: выскреб в грамоте в тяжбе с самим патриархом, Бога не побоялся. О межах у них там шло. Вот и суди, как тут бесчинства приказные пресекать. А не пресечь, державу всю в клочья разнесут, ироды.

    — Что ж, государю и по Священному Писанию справедливым быть надлежит. Ко всем справедливым.

    — А это тебе не справедливость? Сына Ивана Максимовича Языкова я и в поход Крымский взять разрешила, и наградила за понесенные труды достойно. Мало ли, что отец в ссылке за прежнее свое воровство при братце Федоре Алексеевиче сидит.

    — Хорошо бы со всеми так было.

    — Да ты что, Марфа, в мыслях-то держишь?

    — Ничего, государыня-сестрица. Я так — к слову сказалося.

    — А если опять про князя Василия Васильевича толковать собираешься, прямо скажу, я без него как без рук. Все заботы государственные на нем одном. Ему только доверять могу. В его преданности сомневаться никому не позволю. А за верную службу и награда щедрая. Как положено. Я и Нарышкиным кое-где милость окажу. Почему бы и нет, лишь бы как собаки не лаяли на всех перекрестках.

    — Их не умаслить. Глядеть за ними в оба надо.

    — И глядеть тоже, твоя правда.

8 апреля (1688), на день памяти апостолов Иродиона, Агава, Асинкрита, Руфа, Флегонта, Ерма и иже с ними, святейший патриарх изволил отослать образ Преображения во благословение к боярину ко Льву Кирилловичу Нарышкину, что ему оказана честь — боярство.