Поэт Маяковский как немножко Остап Бендер

  Есть основания подозревать, что на пике своего успеха, то есть
в году этак 1927-м, Маяковский, под влиянием восторгов публики на
своих выступлениях, оценил несколько завышенно манипулятивные
возможности поэзии и собственную поэтическую и ораторскую мощь и
стал воображать себя кем-то вроде вождя поэтического типа, влас-
тителя массовых думок, а не вспомогательной фигуркой на подхвате
у руководителей партии и правительства. Максимум такого самоощу-
щения, наверное, пришёлся на время написания [дурацкого] стиха, в
котором он как бы поставил себя на одну досочку с главным небес-
ным светилом ("Вот лозунг мой и солнца"): "Остапа понесло". Если
Остап Бендер как бы разглядел -- ну, когда подвизался в Больших
Васюках -- неимоверную преобразующую силу в шахматах, то Маяковс-
кий -- в стихотворном тра-та-та. По сути он с этим был более-ме-
нее мошенником: приписывал поэзии (подразумевая в первую очередь
собственную) отсутствующий у неё уровень мобилизующих и сокрушаю-
щих свойств и требовал себе под это обстоятельство статус повыше
("я хочу, чтоб к штыку приравняли перо" -- именно такое требова-
ние, претензия на заслуги, примерно как у Будённого, а вы про это
думали что-то другое? что он лишь оправдывал своё отсутствие на
фронтах Гражданской войны, да?).
  Маяковский пыжился так, как будто на его стихах половина Совет-
ской власти держалась и как будто своими творческими поделками
времён Гражданской войны он в этой войне обеспечил процентов 25
победы.
  Ну, культурная общественность этот момент заметила, не растеря-
лась, сорганизовалась -- и многовато вообразившего о себе "глава-
ря" потихоньку свергла, тем более что он так или иначе уже испи-
сался. Ему бы следовало своевременно перейти на административную
работу в солидном советском учреждении, но он забоялся выйти из
своего сценического образа непревзойдённого поэтического лидера,
и этот образ его, можно сказать, и убил.
  Почему я допускаю, что добытчик радия преувеличивал роль поэзии
(собственной в первую очередь) осознанно, а не вследствие своей
огромной увлечённости ею? Да потому что он не дал оснований от-
вергнуть это предположение: Маяковский и скромность -- это сущно-
сти несовместные.
  Местами он как бы демонстрировал способность к сдержанным само-
оценкам. Скажем, однажды заявил, что не пишет пьес в стихах, по-
тому что не берётся тягаться в этом с Грибоедовым. Но это были
именно что демонстрации: как ни странно на первый взгляд, но
хвастаться можно и скромностью (уточняю: у Ежи Станислава Леца я
этого наблюдения не крал).
  Кстати, допускаю, что Маяковский был немножко прототипом Остапа
Бендера. А если и не был, то сходства всё равно хватает. Одинако-
вое у них:
    - возраст (в диапазоне 27-35 лет);
    - места и время активничания;
    - южное происхождение;
    - нехлипкое телосложение (один "крупный", другой "атлет");
    - гимназическое образование;
    - тяготение к буржуйской загранице;
    - непричастность к военной службе в РККА;
    - гиперактивность;
    - общительность;
    - острословие;
    - манипуляторство;
    - наклоность к лидерству;
    - незлобность, недушение несчастных по темницам, способность к
      великодушным поступкам;
    - бессемейность;
    - кочевая жизнь;
    - креативность;
    - артистичность;
    - написание сценариев к фильмам (у Остапа -- сценарий к фильму
      "Шея").

  Бендер психически нормальнее Маяковского -- и симпатичнее (если
присмотреться и если не быть заскокнутым на большевизме).