роман Красавчик трилогии Благодарю... Гл. 22

Глава 22
Помолвка
                О достоинствах человека нужно
                судить не по его хорошим качествам,
                а по тому, как он ими пользуется.
               
                Приличие – это наименее важный
                из всех законов общества и наиболее
                чтимый

На помолвку я облачилась в модное строгое одеяние – чёрную юбку-гофре, рижскую бежевую рубашку в нежную клеточку и чёрный галстук. К тому же мы с Ириной первые в Москве щеголяли в кепках. Галстуки и кепки позаимствовали у западников прибалтов, поэтому пока на нас смотрели, как на иностранок, разглядывая диковинки. Чулки одела тоже чёрные (это уже моё изобретение и, если хотите, – заявка на новую тенденцию в моде) и изящные чёрные туфли с тонкой застёжкой-перемычкой и на шпильке. Выглядела замечательно! На мероприятия всегда собираюсь очень тщательно, оттачиваю свой стиль. И хотя мама говорит, что чувство меры мне часто изменяет, я всё же склонна думать, что она просто не разбирается в современных веяниях моды.

Вот Лидия Семёновна – совсем другое дело, её оценке можно доверять. Наряды соседки можно приравнять к шедеврам. Когда у человека есть средства – это, в общем-то, не проблема. А вот попробуй то же самое сделать без денег… В противоположность мне, Ирина оделась скромно, как на учёбу, чему я немало удивилась. Впрочем, человек витает в облаках – раз, и считает всю эту суету бессмысленной – два. Она по-прежнему уверена, что брачуются только примитивные создания. Ну, ничего – как только она увидит моё сокровище, мнение на этот счёт у неё изменится!


Михаил, как всегда, был элегантен в своём великолепном бежевом костюме и чёрной рубашке. Костюм модный, дорогой, и, под стать моему изысканному вкусу, необычный, поскольку мужчины носят, как правило, классический вариант – тёмный костюм с белой рубашкой. Наша общая цветовая гамма совпала, хотя заранее никто не договаривался, кто в чём будет одет, так получилось само собой.
Ирина выглядела умиротворённой, Мишей не восторгалась. Я старалась вести себя весело и непринуждённо. У Миши оставался небольшой шанс вернуть наши отношения на прежний уровень, и всё зависело именно от этого вечера, постарается он в очередной раз завоевать моё доверие или нет. Если помиримся, то позже я обязательно ему всё выскажу, и напомню обещание никогда не делать мне больно. А сегодня праздник!

В квартиру шумной толпой зашли гости. Интересно, какие у Михаила друзья? Один вроде ничего, светленький, симпатичный парнишка, но рыжеват. Ростом чуть повыше меня. Второй друг пришёл то ли с сестрой, то ли с однокурсницей, но это была не его девушка. Парень ничего собой не представлял, зато девчонка довольно симпатичная: красивое смуглое лицо, короткая стрижка “под мальчика”, волосы чёрные. Что более всего импонирует – в ней нет никакой искусственности. Но, как естественна внешность, такой она оказалась и простоватой – ногти короткие и не накрашены, одета безвкусно. Не увидев в её глазах оценки своему наряду, решила, что модой девушка тоже не интересуется. Разговор и темы у студентки весьма примитивные. Но уже за то, что ребята оказались студентами училища имени Баумана – я априори их всех зауважала. Значит, всё-таки высшее образование ценится Мишей и только в отношении меня у него другой взгляд на институт.

На шутку, сказанную кем-то в прихожей, публика разразилась громким смехом. Настроение неуклонно росло, и ощущение настоящего праздника постепенно завладело присутствующими.
Софья Николаевна давно говорила, что шьёт для Юли блузку какого-то редкого фасона, и мне очень хотелось увидеть её в ней. Юли по обыкновению нет дома, даже в такой день. Вскоре она пришла вместе с Лёней. Его я сначала не узнала. Теперь он уже не длинноволосый дикарь, постригся, и выглядел более-менее цивилизованно, можно даже сказать – симпатично. Одежда, правда, по-прежнему оставляла желать лучшего. Чувство стиля генетически передалось только Мише, хотя женщине такое качество более необходимо. Вот сейчас Оля могла одеть своего кавалера соответственно поводу. Но похоже, что ни Юля, ни Лёня, ни тем более Ира данными вопросами не заморачивают себе голову. Ира в полёте, а Юля вместе с титулованным Лёней бредят достижениями в спорте.

Наконец, Юля надела обновку и вышла к гостям. Блузка действительно необычная, она скорее оригинальная, чем модная. Руки у девушки не по сезону оголены, и пелерина вроде тоже не для Юлиных спортивных плеч. Ну ладно, что-то я сегодня излишне придирчива. Софья Николаевна одета просто, ей не до нарядов, в роли стряпухи она с самого утра крутилась на кухне.

Наблюдаю за Софьей Николаевной, Мишаней, его сестрой и в который раз в голове проносятся мысли: “Теперь это будет моя семья. Неплохие ребята”. Люблю их всех! Огорчает лишь самая малость – критическое отношение Юли. Ладно, справимся как-нибудь и с этой проблемой!.. Гораздо позже я осознала истоки высокомерия сестры Миши – семья Владимировых принадлежала к передовой интеллигенции и, если мама была во мне заинтересована в любом качестве или действительно видела во мне какой-то потенциал, то Юля совершенно справедливо считала, что Миша взял “девушку из народа”. Точно такое же отношение я проецирую на некоторых людей из своего окружения, считая их недостаточно образованными или недовосприимчивыми к каким либо аспектам жизни. Но у меня хватает ума мириться с таким положением, понимая, что все люди разные и надо уметь приспосабливаться друг к другу, а не выстраивать баррикады. Но у Юли было другое мнение на этот счёт...

Софья Николаевна ходит по квартире с кухни в комнату с довольным выражением лица, с радостью смотрит на всех нас. Делает мне нескончаемые комплименты, как будто чувствует, что я тоже её люблю. А Миша не в пример всем – куксится. Что случилось? И кто вообще должен сейчас обижаться, не я, ли? Но мне хватает благоразумия сдерживаться и даже есть намерение перестать вредничать и заключить, наконец, мировую. А вот он... Создаётся ощущение, что человек специально нарывается на скандал. Я ведь терплю-терплю, а потом могу и вспылить. Просто долго мириться с таким отношением не получится.

– Какая ты сегодня красивая, Кирочка! – говорит Софья Николаевна. – Как розочка! А то всё в чёрном да в чёрном… Но тебе и тёмное идёт, ты так хорошо одеваешься, что тебе всё к лицу.
– Я сегодня не знала, что делать с волосами, а потом решила: пусть будут распущенные, – откровенничаю я с будущей свекровью.
– Да, такое богатство не надо прятать… А, Миша, смотри, как невеста хороша!

Сын делает гримасу. 
– Ну-ну, сегодня с таким настроением нельзя, не положено, – говорит мама.
– Софья Николаевна, он хочет широкие кольца, убедите его. Мы из-за этого повздорили.
– А ты не хочешь?
– Неудобно палец сгибать.
Смотрю – всколыхнулся, не по нраву, что впутываю маму в наши дела.
– Ну и не знаю, чего он не хочет, какая разница? Тем более, что денег таких нет.

Михаил именно этого и боялся!
– Я деньги найду, можете не беспокоиться! – говорит он, делает мне глаза по пять копеек и из-за маминой спины демонстрирует кулак.
Мама наклонилась, и я, в свою очередь, показываю ему язык и корчу рожицу.
Миша ловит меня в коридоре, не обнимает, а берёт за руку и произносит:
– Веди себя прилично.
– Это ты ведёшь себя неподобающе. Когда в дом приходят гости, хозяева не дуются.
– Я не дуюсь.
– Ну, конечно, – не обнимаешь, не ухаживаешь.., – с иронией в голосе сказала я.
– А обниматься на людях неприлично.
– Ой, да ради Бога, я и не прошу. После того, что было в предпоследний раз, мне не очень-то и хочется…
– А что случилось в предпоследний раз?
– Здрасьте! Проснулся! Подумай, солнышко.

Сначала мы много фотографировались. Когда садились на диван в разные места, чтобы сделать разнообразные кадры, Миша всегда подходил ко мне. Значит, ничто человеческое ему не чуждо. Затем мы решили встать в ряд. Я находилась рядом с Ирой и взяла её под ручку. С другой стороны от меня встал Михаил. Когда все пристроились друг к другу, Миша обнял и наклонился ко мне, Юля стала нервничать и в результате вообще отказалась сниматься. Вот так номер!

Она вышла из шеренги и минуту стояла в раздумьях, оглядывая нас. Потом вдруг неожиданно опять подошла, раздвинула всех, и встала рядом с Мишей с другой стороны от меня. Но и этого ей показалось недостаточно. Юля развернулась вполоборота, обняла брата и влюблённо уставилась на него. Ревность прямо патологическая. Она может обниматься со своим Лёней сколько угодно, а на нашей помолвке мы с Мишей жених и невеста… Получив впоследствии фотографии, убедилась, насколько несуразно выглядит Юля, выбиваясь из общего ряда своей позой боком, с задранным вверх лицом.

Когда мы в очередной раз при смене кадров сели на диван, я опять ухватилась за Ирку.
– Ты чего прилепилась к Ире? – подходя к нам, спрашивает Миша.
– Я люблю свою подругу.
– Неразлучные? – оглядывает он нас.
– Неразлучные, – киваем мы в ответ, и ещё теснее прижимаемся друг к другу, скорее бессознательно, просто от внутреннего желания.
Нам – чего греха таить – действительно кажется нереальным существовать порознь. А ведь это должно скоро случиться! Потому что представить, что Ира так же, как и раньше, станет завсегдатаем нашего семейного гнёздышка – трудновато. Всё- таки наши интересы очень сильно разойдутся. Бесконечно жаль! Учитывая целеустремлённость подруги – она пойдёт в гору и станет знаменитой певицей. А я... волею Судьбы в лице Миши буду, как все женщины, женой и мамой. Такая неприметная будничная жизнь, как у всех... вместо писательства. Но, может быть, мне удастся как-то совмещать?

– Придётся скоро разлучиться, в гости к нам будет приходить… Ну ладно, всё, иди ко мне, – говорит Миша. 
Он усаживается в кресло и тянет руки навстречу мне.
– А мы не уместимся, – решила я покапризничать.
– Уместимся!
Михаил смотрит на меня, улыбаясь. Радуюсь – наконец-то ожил. Может, сегодня помиримся?
– Ну ладно, иди ко мне! – уже командует он.

Я упираюсь. Тогда он встаёт с комментариями: “Эх, заставляешь старого человека…”, берёт меня за руку и усаживает рядом с собой. Нас опять фотографирует Лёня. Сам он сниматься не желает и вообще ни на кого из гостей не смотрит, только на маму, на меня и на Юлю. Стесняется людей. Когда мы собрались сфотографироваться отдельно семьёй, Лёня и тут стал противиться. Приходится его упрашивать, и делаю это именно я. Мама встаёт посередине, а мы расположились по бокам. Даю всем команду улыбаться – “чи-из”. И вот что в результате получилось. Фотография зеркально отражает психологическую картину того момента. Я вся в кадре, мама тоже. Лёня спрятался за Юлю и настороженно выглядывает из-за её широкого плеча. Миша грустит, уныло смотря в камеру, а Юля, как всегда, начеку и не сводит с него глаз.

После щелчка фотокамеры она озабоченно спрашивает:
– Миша, ты что такой?
– Я? Нормальный.
– Ну улыбнись хоть.
– Юля, всё в порядке, – произносит он, но тон говорит сам за себя.
В чём дело? У парня скребут кошки на душе непонятно по какой причине, она правильно уловила его настроение. Но зачем теребить рану и акцентировать на этом внимание уважаемой публики – ведь люди пришли сюда отдыхать, не так ли?.. Юля добилась своего, он окончательно скис.

Продолжая оставаться невозмутимой, мама решила разрядить обстановку:
– Какие вы у меня все замечательные! Все красивые! Я рада, что у меня дети хорошие, дружат друг с другом.
– И любим друг друга, правда, Юль?
Ну вот, то она к нему лезла, теперь он серенады поёт. Миша подходит к Юле, обнимает так же крепко, как меня, и громогласно декламирует: “Красавица моя! Всю жизнь буду любить тебя больше, чем жену!”. То, что он питает нежные чувства к сестре, для меня не секрет, но зачем здесь и сейчас это совершенно неуместное любование друг другом? И при чём тут жена? А может, я завидую, что у меня нет такого брата?

Софья Николаевна заметила мой взгляд и обняла меня:
– Все вы хорошие! Все вы красивые! Живите дружно.
А Мишка неожиданно взял Юлю на руки и стал энергично кружить. Никак не унимается! Лёня с самого начала молча смотрел на выкрутасы Юли, теперь исподлобья смотрит на Мишу, и становится его жалко. Все в обнимку, общаются, а он один-одинёшенек стоит себе в сторонке. Юля всё внимание переключила на брата, который почему-то сегодня представляется всем несчастным и убогим, и сестра усиленно культивирует этот образ.

Наконец, всех пригласили к столу. Мы с Мишей заняли почётные места. Тосты радовали содержанием, а еда вкуснятиной, приготовленной золотыми руками Софьи Николаевны. Изобилие предлагаемых блюд восхищало. Ели мы из дорогой посуды, пили из хрустальных бокалов – что значит интеллигентная семья, у нас такого богатства нет. В перерыве между застольями ребята ходили курить. Сделали Мише комплимент, потому что после перекура он пришёл и по-доброму посмотрел на меня.

Когда второй раз стали садиться за стол, он своей большой ладонью сжал мою ляжку под столом. Вдруг увидела, что ребята заметили этот жест и засмущалась. Один из них улыбнулся и прокомментировал: “Ну, Миша, как всегда, в своём репертуаре…”. Я вспыхнула, подумав при этом: “Неужели, он бабник?”. Взволнованная жестом, взяла под столом Мишу за руку. Он горячо ответил пожатием, мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Довольная, что всё идёт к примирению, не могла дождаться, когда же начнутся танцы.

За столом я замечала откровенные взгляды Кати, но Миша как будто на неё и не смотрел. Уверенная в своём любимом парне, я абсолютно не ревновала. Место и повод не давали даже сотой доли подозрений по этой части... Мы с Катей равноценны в отношении фигур. У нас одинаковая комплекция, только у девушки спереди маловато, зато бёдра у неё шире. Плоский живот, тонкая талия и массивные крепкие ноги, прикрытые миди-юбкой. Девушка немного сутулилась.

Я попросила Ирину исполнить что-нибудь на фортепиано. Со знанием дела подруга уселась за инструмент. Я вся обратилась в слух. Раздались первые аккорды. Тонкие пальцы Ирины порхали над клавишами. Видимо, предполагалось, что аккорды будут торжественными и величественными, подобно гимну, но вместо этого музыка звучала почему-то слишком громко и даже резковато. Если сравнивать с лёгкой мелодией, которую наигрывал однажды Миша, то подача материала у него была лучше, даже несмотря на то, что Ира профессионал. Парадокс. Наверное, для такой немногочисленной компании она выбрала не то произведение. Для огромного зала, возможно, эта мелодия подошла бы больше…

Мощное и стремительное начало обещало перейти в лирический поток, но ожидание затянулось и в результате так и не наступило. Стало скучно, и я опять вернулась к воспоминаниям, как легко и изящно летом играл Михаил, музыка которого была пронизана нежностью и душевностью. Пианисты выбрали разные произведения, но от манеры исполнения тоже многое зависит, если не всё. У каждого музыканта собственное прочтение произведения. Ира наверняка исполняла партию, которую на данный момент разучивала в училище, а для нынешнего вечера следовало подобрать что-то более подходящее для дилетантов – благородное и выразительное. Может быть, более спокойное, или популярное, например, “Лунную сонату” Бетховена или Полонез Огинского. Подруга подошла к выбору музыкальной партии формально...

Музыка закончилась, раздались хлопки в ладоши. Несмотря на впечатление, я подошла и, пожав руку, сказала подруге: “Молодец!”. Чувство собственного достоинства так и светилось на лице Ирины, которая была уверена, что заслужила аплодисменты и похвалу. В дальнейшем, дабы удовлетворить своё желание послушать что-нибудь стоящее, я агитировала Ирину спеть, а Мишу и Юлю сыграть в четыре руки на фано в качестве аккомпанемента. Ирина всегда играла, а сейчас как раз появилась возможность услышать её голос. Обстановка светского приёма, созданная хозяйкой вечера, вполне соответствовала моим пожеланиям. Но либо Миша и Юля заартачились, либо Ира так и не нашла с ними обоюднознакомую композицию.
Повторно садиться за стол мама не стала, сказала, что не будет нам мешать и ушла к подруге. Молодёжь расслабилась, начали травить анекдоты. Продолжение вечера обещало танцы, на которые я возлагала большие надежды. И вот наконец-то это время наступило!

Когда танцевали с Мишей, он крепко обнимать меня не стал. Прислушавшись к нему, обратила внимание, что его тело напряжено. Что бы это могло означать? Я ещё раз прислушалась к своим ощущениям и удивилась. Он как будто был не только со мной, но и ещё с кем-то… мысленно. После этого непонятного и молчаливого танца на второй танец он пригласил Катю, на что я никак не отреагировала. Но когда взглянула на них, мне стало не по себе – Миша разговаривал с ней и улыбался. Возможно, он не просто так разговаривал, а делал комплименты. Девушка бросила в мою сторону вопросительный взгляд, потом по её лицу скользнуло недоумение, мол, “я ничего не понимаю”.

Мы с Ирой удалились в другую комнату. Не потому, что я стала ревновать, просто чувствовала себя неловко, как будто подглядываю за ними, скрупулёзно высматривая на лицах эмоции. Спокойное состояние моей души было нарушено.
Танец закончился, но Миша к нам не спешил. Следующий танец закончился – с тем же для меня финалом. Миша прошёл мимо комнаты, где мы находились, на кухню, весёлым тоном задал Юле какие-то вопросы и снова вернулся в зал, никак не обозначив себя даже взглядом в нашу сторону...

Это был плохой признак. Тогда мы с Ирой решили выйти из тени. Катя и Юля сидели в зале одни, а ребята, видимо, курили на лестнице. Мы с Ириной стали танцевать под быструю музыку. Вернувшись с перекура, ребята продолжали разговор на волнующую мужчин тему:
– Это переходная модель, выпускалась с ноября по декабрь1975-го. Тормоза – Гирлинг, сцепление – Борг и Бек, исключительное качество штамповки кузовных панелей, краска Херберртс Штэндокс. Вещь!* Жаль только, что отец даёт только под честное слово и только раз в год. Погонять особо не разбежишься, – говорил Андрей с прилизанными, как у лакея, тёмными волосами и отсутствующими бровями на гладком приятном лице. Голос у него под стать внешности, тоже был слащавым.
---------------------------------------------
* Речь идёт об автомобиле Москвич 412 ИЭ.

Наконец, мальчики развернулись к нам и присоединились к танцам. А потом мы остались танцевать, а ребята и Катя направились в маленькую комнату и обсуждали там свои студенческие дела.

Начинается медленный танец, и вдруг в зал входят Миша и Катя. Девушка уже по-другому смотрит на меня, не извиняясь взглядом. А Миша и вовсе не посмотрел! Меня это возмутило – у нас сегодня помолвка или вечер знакомств? Юля ошалела от такого поворота событий, и переводит взгляд то на Мишу, то на меня. Но к брату не подходит и в сторонку для разговора тет-а-тет не вызывает. Значит, они считают, что всё это в порядке вещей!
Так. Ладно.

Увлекаю Иру за собой на кухню. Смотрю на неё глазами по пять копеек и встревоженно говорю:
– Я не понимаю, что происходит.
– Я тоже.
– Она лучше меня, что ли? Может, он бабник?
– Да ты что – “лучше”?! Наверное, он действует тебе на нервы.
– Вообще-то мы перед этим поссорились, но уже вроде бы стали мириться…
– Да не обращай внимания!
– Нет, прощать я не собираюсь. Если он будет и дальше продолжать в том же духе – мне здесь делать нечего.
– Да ладно ты, Кирюш, не принимай близко к сердцу…

Миша не пришёл даже через два танца. Я вся изнервничалась – значит, он с ней танцует, так надо понимать?! Чего он добивается? Хочет, чтобы я психанула?.. Меня накрыли разнообразные ощущения – страх за наше будущее, стыд перед ребятами и досаду за семью Владимировых. Я могу смалодушничать и поддаться эмоциям – разве он не предполагает подобное развитие событий? Разве можно шутить такими вещами? Если у нас помолвка, то ухаживать он должен только за мной.
Мне ничего не остаётся, как ждать дальнейших действий. Вхожу ли я в ареал обитания Михаила Владимирова или уже нет?..

Посылаю Ирку на разведку, а сама замираю в напряжении. Подруга приходит сразу же и с округлившимися от изумления глазами докладывает.
– Они вдвоём в маленькой комнате, просто стоят… И он обнял её за талию, – добавила она тихим голосом.
Всё-таки решилась сказать правду. И правильно сделала.
– Что???

Внутреннее сопротивление неприятию ситуации, ведущей к неминуемой развязке, которое я честно выстраивала в течение пятнадцати минут, ослабевает. Канат чувств рвётся по ниточкам, и, наконец, готовность к снисхождению лопается с грохотом горной лавины, которая сметает на своём пути всё хорошее, что было связано с этим человеком. Химический процесс разрушения чувств такой же быстрый, как и момент зарождения.
– Кира, ну не целуются же! – пытается образумить меня подруга.
– Ещё чего не хватало! Обнимаются!.. Ах ты, дрянь… Всё, я больше ни минуты не задержусь в этом доме!

Известие ошеломило настолько, что помутились мозги. Я разом вспомнила, как тягостно переживала разрыв, как маялась без любимого – это остатки здравомыслия пытались достучаться до разума. Останавливая рвавшиеся наружу чувства, твердила самой себе: не надо, не надо принимать скоропалительных решений на горячую голову. Поверь – всё образуется, вот посмотришь!.. Но сама уже и не надеялась на благополучный исход, и каким-то внутренним чутьём поняла, что это крах. Эмоции возобладали. Какая жалость! Ведь я ему поверила! Я его простила! А он…
На душе стало муторно и пусто. Моё сердце отныне свободно от любви – в нём была лишь тоска и печаль...

Теперь надо выбрать момент, чтобы никто не увидел, как мы уходим. Иначе начнут уговаривать, останавливать, а я могу в пылу напомнить Мише: “Ты же обещал никогда не делать мне больно!”. Зачем выносить сор из избы? Я уйду, не прощаясь, он всё поймёт.
Ира ещё долго убеждала оставить всё, как есть, склоняя к примирению, доказывала абсурдность моего решения: если у вас любовь, и вы решили пожениться, то уходить не следует, он просто хочет тебя позлить. “Тем более, – отвечаю я, – если любовь, тем более, если собирается жениться – нельзя так себя вести!”. Очень хорошо, что Софьи Николаевны нет. Ира ещё раз сходила на разведку. Ожидала, что подруга придёт и скажет, что они целуются. Но Ира вернулась и сообщила, что теперь Миша и Катя перешли в большую комнату, где находятся вместе со всеми, и настала очередь Юле с Лёней уединиться там.

Крадучись, мы прошли в прихожую и осторожно прикрыли дверь в маленькую комнату, чтобы себя не выдать и Юля с Лёней не подняли шума. А в зале звучал смех и музыка. Двустворчатая стеклянная дверь с белыми занавесочками на резинках обычно стояла распахнутой одной половинкой настежь, а сейчас она оказалась всего лишь немного открытой. Но мы и эту дверь на всякий случай прикрыли. Конспираторы!
С космической скоростью натянули сапоги, схватили в охапку шапки, накинули на плечи пальто, тихонько открыли и аккуратно затворили за собой входную дверь. И дали дёру!

Сбегали вниз по лестнице, смеясь, довольные, что нас никто не заметил. По улице шли быстрым шагом, вдруг беглянок хватятся и устроят погоню. И ещё мы опасались, что по дороге встретим Софью Николаевну, возвращающуюся домой. Но пронесло.
Побег удался! Радость от прощания по-английски прошла. Осталась горечь от причины побега.
– Ах ты, тварь, влюблённый придурок! – не стесняясь в выражениях, ругалась я вслух. – И ведь замуж за него собралась, за кобеля такого!
– Кира, мне кажется, ты погорячилась. Миша тебя любит, просто решил позлить. Прости его, Кира!
– Нет, Ира, он сделал это намеренно. А я гордая, и он это знает! Сам серьёзный и понимает, как я отношусь к этому вопросу. Сейчас поступаю так, как и должна поступить в этом случае… Здорово, что мы так чисто смылись. Не хочу я сейчас никаких сцен, никаких объяснений. Пусть он остаётся с Катей, раз она ему больше нравится.

Подруга была очарована Мишей и теперь своих чувств не скрывала. Она продолжала настаивать, что я поступила неразумно, ничего критичного не произошло, они же не целовались. Но моё внутренне ощущение было чётким – ситуацию уже ничем не исправить. Я воочию убедилась в его легкомысленности и даже более того… Никаких оправданий он уже не заслуживает. Ради своих собственнических или непонятно ещё каких интересов доставить всем столько хлопот – такое не умещалось в моей голове: маму подвёл, меня опозорил, Юлю с Лёней поставил в двусмысленное положение. То ему не понравилось, что летом в экзамены он был без пары, и я предпочла ему институт; теперь, как утопающий, хватается за Катю…

Ещё меня возмутило, что Миша заметил Иру и, если не хотел, чтобы она передала мне то, что увидела, тут же последовал бы за ней на кухню и разрядил обстановку. Он этого не сделал.
Когда я сказала подруге, как он мог исправить ситуацию, при которой и овцы были бы целы и волки сыты, Ира наивно предположила:
– А вдруг он меня не заметил?
– Да, посмотрел и не заметил. Тем более, это ещё хуже – так увлёкся Катей, что ничего вокруг не видит.

При расставании Ира спросила:
– Ну что ты решила – будете встречаться дальше?
– Нет, Ира. Я ревнивая.
– Ну, значит, тогда я тебе ещё кое-что скажу: Катя стояла очень довольная, что он с ней!
– Сволочь.
– Я бы на твоём месте подошла к ним и всё выяснила.
– Ещё чего не хватало – унижаться!
– Нет, просто он твой, а она отпала бы сама собой. Кате стало бы стыдно, а теперь ей, наоборот – хорошо.
– Ну и прекрасно, ну и дай Бог!
– Я не понимаю тебя, ты же говоришь, что любишь!! – возмутилась подруга.
– Поэтому и не могу простить! Если он сейчас такое себе позволяет, то что будет, когда мы поженимся. Да я ещё рожу, подурнею, располнею. Нет, Ира, иметь красивого мужа – опасно. Хорошо, что так получилось именно сейчас. Потом было бы уже поздно…