С приветом из Франции
Я жила в единственной девятиэтажке, что возвышалась над пятиэтажками. Хрущевками.
Гулять меня пускали только с собакой. Опасно. Как будто наш старый пудель, который только и мог во сне храпеть и пердеть, мог кого-то отпугнуть. Думаю, родителям было просто лень таскаться с нашим Эдиком по продуваемым ледяным ветром улицам.
Эх, Эдик - педик, думала я обычно перед выходом. Я эти прогулки терпеть не могла, несмотря на то что это была фактически единственная возможность на время вырваться из-под контроля родителей. А потом я встретила Анну-Марию. Нормально, да? У девочки имя как из бразильского сериала.
Она была..Деловая.
Смуглая,с длинными темными кудрявыми волосами и неожиданно яркими голубыми глазами.
Она подошла ко мне первая и сказала:«А давай дружить. Мы только переехали, и я никого тут не знаю еще».
Как черт возьми это легко в двенадцать лет. Просто подойти и сказать «давай дружить». В сорок так не прокатит.
«Откуда такое имя?»— спросила я.
«Мой папа француз»,— ответила она.
«И где он?»— спросила я.
«Во Франции,конечно».
Фантазерка, подумала я.
А вслух ответила:«А давай дружить!
Я Ксюша.А это мой дряхлый рыцарь Эдик-педик. Пошли вдвоем с ним гулять?»
«А у меня дома сенбернар, огромная такая, Бастилия зовут. Но с ней дед гуляет только. А пошли. До пятницы я совершенно свободна».
«Бастилия?Серьезно? Там же, где и французский папа? Во Франции?»
Во дает, второй раз подумала я.
И мы стали дружить. Она в отличие от меня могла делать что захочет, хотя и была младше на год. Как же я завидовала! Меня контролировали так, будто я была инкассатором и перевозила миллионы.
Если бы не Эдик, меня бы вообще кроме школы никуда не выпускали. Моя новая подружка гуляла где хотела и сама по себе. Как кошка.
У меня был четкий временной лимит возвращения домой, и если я опаздывала на полчаса, дома меня встречал отец с ремнем и мать с корвалолом. Меня не били, но... Пугали. Я этого огромного солдатского ремня с тяжелой бляшкой в руках огромного мужика моего отца боялась как огня.
Вообще, у нас дома было не очень. Родители самозабвенно орали друг на друга и, объединив свои силы, орали на меня. «Войска коалиции превосходящие силы соперника», — думала я печально в такие моменты.
Я у себя дома была абсолютно бесправна. Как рабы на хлопковых плантациях в Штатах. Все время, не занятое уроками и прогулками с Эдиком, я занималась домашней работой: вытирала пыль, мыла посуду и разбирала полки в шкафах.
Родители думали, что готовят меня к будущей семейной жизни. А то замуж не возьмут. Я ясно представляла себе экзаменационную комиссию «замуж» в виде моего будущего мужа и его родителей, которые сидят за столом, накрытым бордовой скатертью с бахромой, и смотрят, как я строгаю морковку на борщ. И выставляют оценки за мастерство.
Замуж в двенадцать мне не хотелось. Если замуж похож на жизнь моих родителей, особенно. Их, моих предков, вполне можно было разводить в разные стороны бойцовского ринга так, чтобы они под улюлюканье толпы дубасили друг друга. И зрители делали бы ставки. Я бы ставила на мать, она отличалась редким коварством, с нее стало бы ткнуть противника в глаз прямо ногтем, а потом хлопать глазами, уверяя, что не слышала правила о том, что тыкать нельзя.
Конечно,я проводила за уроками максимальное количество времени. Я была рекордсменкой по урокам. В комнату ко мне время от времени заглядывали, чтобы убедиться, что сидит ребенок за столом, скрючившись, и корпит над задачами. Могли крикнуть: «Что сгорбилась! Выпрямись!»
А я читала. Все подряд, что-то находила дома, что-то находила в районной библиотеке, и вот я уже не Ксюша в своей крохотной комнатке, а героиня Бурской войны. Или хозяйка огромного дома. Или встречаю прекрасного принца. Принца хотелось, только чтобы у него не было ремня с солдатской бляшкой, и чтобы он не был огромный, щупленький чтобы был, и чтобы ненавидел домашнюю еду. Чтобы не надо было его обстирывать и наглаживать ему рубашки.
Такой, чтобы был самостоятельный принц. На самообслуживании.
Я много фантазировала, сама с собой, не любила обманывать других, боялась разоблачения главным образом, ну и каждую легенду надо поддерживать.
А не это сболтнул и забыл, это вообще стремно.
И рассказы Анны-Марии, Ани, про отца-француза, который ее любит и заберет к себе, я воспринимала как фантазию, просто направленную вовне. Кто-то мечтает о принцах, кто-то об отцах, я мечтала о сверхсиле, чтобы давать отпор родителям. Или о том, что я найду клад и уеду от них на край света.
Взрослые для меня в ту пору поголовно были мудаками.Они делились на опасных, вроде маньяков или моих родителей, или безобидных, вроде бабок на скамейках, что шипят тебе вслед, «шшш, шлюхой вырастешь». Ага, непременно. Как сиськи отращу, сразу в шлюхи подамся с вашего благословения.
Вообще,нас, детей, тогда за людей никто не держал, на нас орали училки, нам делали замечания прохожие. А уж соседи критиковали от души.
И я честно не могла понять,почему Аня так ждала отца. Взрослый? Точно мудак.
У нее были красивые вещи. В нашем захолустье, в безденежье, где все носили треники, кеды и хрен пойми что, донашивали за старшими сестрами, у нее была красивая одежда. Но потрепанная, нестиранная. Неухоженная.
«Наверное,ее мать в секондах отоваривается», — решила я.
Однажды она пригласила меня к себе. Начался период межсезонья, лили дожди и дули ветра, и гулять было совершенно невозможно. Эдик делал страдальческие глаза, и весь вид его выражал возмущение, типа: «Ты что, в такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит. А ты заставляешь».
Аня пригласила меня, и я убедилась в том, что сенбернар реален. И он занимает половину их квартиры. Она, Баська, Бастилия была размером с компактного медведя. И самое главное, она была добрая. В отличие от Эдика, который так и норовил тяпнуть за палец.
Я не могла натрогаться Баськи,и мы буквально слились в объятия втроем. Мы тискали ее бока, она лизала мое лицо языком, похожим на огромный кусок ветчины.
А потом раздался шум и грохот и звон бутылок...
И в квартиру зашла родня Анюты. Мать — высокая, красоты неописуемой женщина, модель, актриса, ангел во плоти. Глаза, губы, тонкие запястья.
Пьющая. Это я сразу поняла. Что у Ани родня алкаши. И я сразу поверила в то, что они раньше жили в центре. А потом переехали сюда.
Пробухали жилье.
И начался шабаш,трам-тарарам, какие-то пьяные лица, дед у Ани с красным, как у деда мороза, носом. Они пили, орали, пели. Не обращая на нас никакого внимания..
Так я узнала причину того, почему она ходит везде сама по себе и никто не следит за чистотой ее туфелек.
Они пили и закусывали, не спрашивая, а не голодная ли Аня. Моя подруга сохраняла полное хладнокровие, видимо, к похожим застольям она уже успела привыкнуть.
Я скомканно попрощалась и вывалилась под дождь.
Еще никогда в жизни мне не хотелось ни о ком позаботиться, как о ней. О них двоих, об Аньке и ее псине. И я думала о том, как здорово было бы найти клад прямо сейчас, и мы бы уехали втроем. За тридевять земель, в тридесятое царство, и пусть мои психи и ее алкаши останутся здесь одни.
Я злилась на ее отца, если он реально существует! Как он мог ее бросить так, среди этих..
С тех пор я начала ее подкармливать. Прятать в карман бутерброды.
И вообще, все что можно было унести. Мои, конечно, заметили и списали на то, что расту.
А я старалась отложить для нее все что можно. Мне было страшно думать о том, что дома ее не кормят.
Она ела. Хорошо, что она ела.
Я думала,что делать с Баськой, ей я ничем помочь не могла..
Я воображала себя могущественным рыцарем на белом коне,что проскачет триста метров до соседней пятиэтажки и вызволит двух своих любимых принцесс.
И будем мы жить втроем до скончания веков.
А потом за ней приехал отец.Настоящий, всамделишный отец из самой Франции и вырвал ее из рук алкашей. Я не знаю, как они ее отдали, или, может, продали, или обменяли на вагон водки. Тем не менее, он забрал их обеих. И после того как я узнала, что он забирает их обеих... Я поняла, что не все взрослые мудаки.
Потом она присылала мне письма. С приветом из Франции. И фотографии полароидные, где она с отцом и Баськой. И туфельки у нее были всегда чистые, и улыбалась она до ушей, и отец ее улыбался до ушей, и даже Баська улыбалась до ушей.
А я думала о чудесах,и о превратностях судьбы, и о том, что если сильно верить, то это сбудется.
Свидетельство о публикации №225101300204