Селезень и щука

Владимир Вещунов

  Селезень и щука

          Рассказ


   Лесное озеро… Сочно изумрудились по берегам его заросли осоки, камыша, тростника, рогоза, подцвеченные розовыми зонтиками сусака.  На тёмной озёрной глади светились, сияли белоснежные кувшинки. Пышно клубились ивы. Облачность зелени голову кружила Алёше. Он окончил три класса и приехал к своему деду-леснику на каникулы. Много интересного узнал от дедушки о природе. Дивная красота её неудержимо манила его. А сколько таила она чудесных тайн!..
   Болотце, покрытое ковром ряски. Пучилась, пузырилась лягушва на утопших лохматых кочках. Ворковала. Вот-вот грянет сводный хор квакушек.
   Опустилась на озёрную заводь стайка куличков. Трясогузка закрутилась на песчаной отмели. Впереди Алёши забежала, мерцая длинным хвостом. На ходу выклёвывала шилом-клювом из песка козявок. Оглядывалась на мальчика и семенила дальше, точно крохотная верная собачка. Алёша в городе всегда обходил стороной стайки воробьёв и голубей. Зачем их беспокоить? Пусть клюют, что Боженька послал. А иногда сам их угощал семечками или хлебными крошками… На взгорке, в тени ельника завораживали слух переливы флейты. Иволга выводила серебристую мелодию. В её напевную музыку вплелось кукованье вещей птицы-предсказательницы.
   — Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? — спросил Алёша и начал считать: — Раз, два, три… сорок один, сорок два… Ещё много! Спасибо, кукушка! ..
   Как прозрачна озёрная водица! Видно, как среди водорослей поблёскивают чебаки. Мелюзги нет, в такой благодати рыба растёт быстро. Над водой облачки бабочек и стрекозок. Кувшинки и кубышки облеплены стрелками и златоглазками. Голубенькая стрелка  с прозрачными крылышками села на «саблю» осоки, играючи скользнула по ней в воду. Не поймёшь этих насекомых: и летают, и ползают, и в воде могут жить!..
   Ветерок поднял стрекозу со стрелолиста. Летит прозрачнокрылая, сцепив лапки корзиночкой, собирая в неё зазевавшихся комариков. Жук-плавунец набрал в подкрылья воздух, повёл усами, поджал задние вёслица и дёрнулся за головастиком. Но что это? На дне как-то странно замерли солнечные зайчики. Пёстрый от чёрных пятен на желтоватой слизистой коже шевелит мясистыми усищами древний сом.
   Рябь пробежала по воде, пригнулись кусты осоки и светлухи — кряквы пронеслись над протокой. Она простиралась в озёрную даль. Там эеленоватым облаком покачивался в дымке селезнёвый остров. Там жили самые славные птицы на свете. Раздевшись на берегу до трусов, Алёша вброд по неглубокой протоке добрался до острова. Царство зелёно-золотого…
Вот селезень подплыл к молодой иве, прижался щекой к её стволу, к чему-то прислушиваясь. Где сейчас столетняя щука-утятница? Уже который день старуха пасла утиную семью. Последний утёнок, вылупляясь, чуть не задохнулся и всё время отставал. Лакомство!
   Повсюду под водой слышалось чмоканье, сопенье: так сладок был молодой камыш! Караси, лещи, лини вовсю уплетали нежные побеги. Ершиха щёлкнула челюстью, ей ответила другая, и кумушки задребезжали жабрами.  От утятницы даже малькам удавалось улепетнуть. Она уже два дня довольствовалась только илом, песком и даже просто водой. Но сегодня ей, кажется, повезёт. Старуха облюбовала одного утёнка и от своего не отступится.
   Селезень однажды видел, как, с одышкой втягивая белый, дряблый живот, встала щука на мели и замутила илистое дно. Любопытные гольянчики удивлённо округлили ротики с усиками: что, что там происходит?.. Жёлтенький пузанчик тут же поплатился за своё любопытство. Хищница выскочила из мути и сглотнула ротозея — тот и пикнуть не успел.
   Лёгкий пар скользил по воде. Мелкие круги от водомерок, паучков, комаров разбегались по ней. Рыжая пловчиха ондатра прохлюпала по своим делам. Плёсом-хвостом бобр шлёпнул по воде. Шлепанул ещё разок — булто пушка бухнула. Сом вторил бобру, бабахнул в камыше хвостом. Беспечно плавали на боку, синевато поблёскивая, верховки. Выскочила из воды и шлёпнулась плоская сорожка, сверкнув чешуёй. Словно на свирели заиграл щур. Свистом и клоктаньем ответили чирки. Хрустнул длинными ногами кулик-веретенник и протянул своё: «Врете-онн!..» Тихо и низко пролетел коростель-дергач, прохрипел и деловито заскрипел.
   Селезень с уткой заботливо проследили, чтобы утята не заблудились в камышовых зарослях. Последним выпутался из камыша младшенький, бултыхнулся вниз головой и поплыл, потешно выставив задок.
   Песчаная коса для утят — самое безопасное место. Родной остров, прибрежный жирный ил. Мокрицы кишмя кишат. Резвятся утята. Совсем уже сизые, большие. Жёлтого пушка почти не видать, а забавляются, как малыши. Воткнут розовые клювики в прохладный ил и щелочут, пускают пузыри. Детский сад!
   Щуку селезень заприметил возле жерди, воткнутой рыбаком в дно. У самой поверхности воды приткнулось к шесту бревно. Но селезень разглядел широкий седой лоб в клочьях мха. На спине и боках бугрились серые полоски, забитые мхом. Уже больше часа щука притворялась бревном.
   Селезень решил заманить хитрюгу в рыбацкие сети. Волоча по воде крыло, он отплыл от выводка подальше, подгрёб к камышам. Между воткнутыми жердями белели берестяные поплавки. Серебристым веером прыснули уклейки и верховки: щука тащилась следом, подслеповато высматривая в тёмной воде светлые пятна утиных лап.
   Растопырила зеленоватые рваные плавники, куцый хвост её задрожал. Задёргалась, стала тыкаться носом в дно. Резко вытянулась горизонтально и бросилась на селезня. Он рванулся, но зацепился коготком лапы за режёвку и в отчаянном рывке потянул её. Щука сходу воткнулась в сеть и вместе с птицей потащила её ко дну. Широкий лоб мешал ей протиснуться сквозь режёвку. И всё-таки ей удалось схватить селезня за лапу. Вот-вот начнёт перемалывать дёснами сухожилия.
   — Ах, ты так!.. — закричал Алёша, свидетель разыгравшейся трагедии. — Он ведь хромой будет! — и тюкнул по лопатистому лбу разбойницы палкой.
   Щука медленно опустилась на дно.
   Селезень обессилено покачивался на ряби воды, ощущая тяжесть каждого пера. Горьковатый дух лугового лука вернул обоняние. Открыл глаза: спаситель его уходил по протоке к берегу…