Прекрасная гуашь

Однажды, совершая очередной подвиг (потому что это подвиг) по разбору залежей в шкафу, я вытащила на свет божий большую картонную  КОРОБКУ,  украшенную наклейками и тщательно запакованную. Эту коробку я упорно хранила, не позволяла ставить на пол в чулане и перевезла на новую квартиру, проконтролировав ее доставку, хотя потеряла другие, более ценные с утилитарной точки зрения вещи. Коробка была мне дорога, в ней хранились мои  РИСУНКИ  первого этапа моего творчества. Всего этапов было три, но об этом в другой раз. А в этот раз я открыла коробку и погрузилась в мир, который, так сказать, успел измениться.

Это довольно смелый поступок, я имею ввиду открыть коробку (шкатулку, альбом), поскольку обязательно нахлынут  ВОСПОМИНАНИЯ – эмоциональный всплеск/стресс обеспечен. В этом плане особенно небезопасны фотографии и вот, рисунки. И те, и другие содержат изображения людей и вещей, в своем большинстве уже из тех, которые больше не входят в непосредственное окружение.

Причем рисунок запечатлеет не только вещи, но и степень умения, и варьирование увлечений и вкусов автора на момент создания данного шедевра, то есть он содержит больше информации и по степени воздействия сильнее, чем фотография.

И тут я вспомнила, как хотела тогда научиться писать  МАСЛОМ. Я была уверена – если ты художник, то должен писать маслом, глянцевым, густым, объемным, долговечным, и никак иначе. Но случился казус: как-то раз я работала в этой благородной технике в состоянии первого градуса заболевания гриппом. Больше я никогда не писала маслом, меня начинало тошнить от его запаха также, как в тот день, когда я с кисточкой в руке боролась с температурой и головной болью, не желая подчиняться болезни.

Я попробовала перейти на акварель, но моя душа жаждала пастозного письма, поэтому в мою жизнь пришла  ГУАШЬ. Это тоже водяная краска, для которой не нужны пахучие/вонючие разбавители/растворители (льняное масло - пустяки, но вот скипидар или уайт-спирит, которым еще моют кисти… о!), но также это густая краска (за счет добавки клея и белил), и ей под силу создать плотную и фактурную поверхность красочного слоя.

Так моя потребность творчества была удовлетворена, а моя душа умиротворилась, сначала наполовину (втайне меня все же грызли опасения, что я не дотягиваю до планки, раз дала такую слабину), а затем, по мере развития кругозора, и полностью.

Окончательно я успокоилась, когда прочла про художника-прерафаэлита Фредерика Уильяма Бёртона (Frederic William Burton; 1816-1900), который не выносил запаха масляных красок и работал только акварелью и гуашью. Вот вам и прецедент. Один в один как у меня. Да, его картины требуют бережного отношения, но их старательно хранят, не позволяя ставить на пол в чулане и перекрывая доступ свету и пыли, - и норм.

Разбирая свои прежние гуаши, я вспомнила свое тогдашнее увлечение пастозным письмом. С тех пор моя манера изменилась, в ущерб размашистым мазкам (все же я нахожусь на третьем этапе, но об этом в другой раз). А к добру ли, к худу - не знаю.
(02.10.2025)