Мысли на заметку. 5 июля 2023 года

       [...].

       Сегодня облачно, и голова тяжёлая. Читаю Ремизова о трактовке смерти Монтенем и Толстым. Вроде проступает и ремизовское отношение к смерти. А это-то и есть самое важное — собственное для каждого человека понимание основных смыслов. Человек — «мера всех вещей». В том смысле, что смысл возникает только тогда, когда его принимает система смыслов конкретной головы, конкретного мозга.
У Монтеня Солнце было «самой отдалённой частью вселенной», а на деле это самая близкая звезда. Свет от неё идёт к нам 8 минут, а есть галактики, свет от которых идет до нас миллиарды и миллиарды лет. Какой смысл «вселенная» для меня и какой для Монтеня?

       Смысловая система человека порождает критическое мышление, то есть она отвергает смыслы, считая их неверными, которые не встраиваются в систему смыслов, противоречат ей, разрушают основополагающие смысловые связи.

       Но что самое интересное, разные смысловые системы один и тот же смысл принимают по-разному. Монтень и Толстой «смерть» и «бессмертие» понимают по-разному. Мало того, Толстой в юности и зрелый Толстой это понимали по-разному.

       А я чувствую, что я смерть тоже понимаю совсем иначе. И всё только потому, что у меня иная система смыслов.

       Хочу записать своё отношение к смерти. Какая-то загагулина в левом глазу плавает туда-сюда. Вчера заметил.

       Моё отношение к смерти состоит из нескольких аспектов. Первый из которых располагается на материалистическом уровне восприятия действительности. На этом уровне я — это тело животного с развившимся мозгом. Все тела рождаются и умирают. По моим внешним наблюдениям. И я ассоциирую себя с этим моим телом, ставлю знак равенства между собой и телом. Что будет, когда моего тела не станет? Не станет меня. И это за пределами нашего понимания, за пределами рациональной осмысленности, тут можно лишь придумать что-нибудь вроде ада или рая, что-то вроде жизни вечной и блаженной. И все эти придумки грешат одним свойством: жизнь, в них изображаемая, совершенно была бы лишена всякого смысла.

       Второй аспект располагается на уровне рацио (понимания). На этом уровне я выстраиваю отношение к жизни и смерти на уровне понимания.

       Для понимания смерти главным является то, что время и пространство не являются свойствами реальной действительности, а только способом нашего восприятия этой самой действительности. Отсюда, материальный мир не есть абсолютная и достоверная реальность. Материальный мир, которому принадлежит наше тело и наш мозг, это лишь форма нашего восприятия достоверной реальности.

       А что же для нас является непосредственным опытом достоверной реальности? Ответ очевиден: наше внутреннее сознание себя собой, чистое сознание, сознание бытийствования, сознание того, что ты есть, что ты существуешь.

       Возникает вопрос: что реальнее, сознание или материя?

       Восприятие материи происходит материально и во времени и пространстве. Но сознание — это то, что способно воспринимать. И мы не можем даже сказать, что это такое — сознание. Правда, надо признаться, мы не можем сказать и того, что такое материя. Но мы можем утверждать, что материя это одно, а сознание — другое. Чтобы сознание соединилось с материей необходимо, как минимум, возникновение жизни.

       Третий аспект, сознание — это не сумма всех сознаний, сознание едино, на определенной глубине оно едино для всего живого, просто проявления у него разные. Есть единый сознающий источник, который мы именуем Богом.
       _________________

       Весь день ужасная голова. [...].