Сновидения призрачной любви

    Глава 14.  Портрет современника

     В мастерскую Рашиды я шёл по тихой старинной улочке. С двух сторон на меня с молчаливой угрюмостью взирали свысока особняки конца 19-го – начала 20-го века построенные в стиле модерн: с его асимметрией, текучими и динамичными линиями, с башенками, балконами, выступающими консолями, эркерами, кованными решётками,  вычурными карнизами и наличниками причудливых форм, декоративными элементами  на растительную и животную тематику, красочными витражами, мозаиками, барельефами, горельефами и колоннами. Мне очень нравился этот архитектурный стиль – я шёл и с восхищением глазел на всё это великолепие.
   Восхищаясь архитектурными изысками, я и не заметил, что осенний ветер пытается поиграть со мной в свою незатейливую игру. Он то затихал, то вдруг внезапно, порывисто налетал на меня, бросая в лицо охапку золотых, влажных листьев, подхваченных с тротуара. Я невольно улыбнулся и подумал: «Ну-ну, мне нравится твоя забава – продолжай в том же духе!»
   Прекрасный осенний вечер! Тихая улица, мерный свет уличных фонарей, струящийся по стволам и веткам деревьев, тротуарам, стенам особняков, фигурам и лицам прохожих. Ветер, забавляющийся с опавшей жёлтой листвой, которую он на лету подхватывает и начинает кружить в завораживающем прекрасном танце. Светофор в самом конце улицы, то разрешающий, то запрещающий кому-то движение, напоминает, что этот мир живёт по правилам и не подчинён хаосу. Задумчивый голос скрипки, льющийся из приоткрытого окна на втором этаже особняка, пленяет мысли и чувства прохожих. И я не исключение. Очень знакомое произведение! Скорее всего, это отрывок из концерта для скрипки с оркестром №1 венгерского композитора Бела Бартока, который можно назвать его самым лиричным произведением. Он посвящён молодой скрипачке  Штефи Гейер, роман с которой у композитора не сложился.
   Я вдруг невольно подумал о том, как сложится мой сегодняшний вечер в гостях у Рашиды, которая решила написать мой портрет – портрет современника. Я сейчас немного недоумевал: как можно писать портрет человека, совершенно его не зная? Ведь портретного сходства, скорее всего, крайне мало для того, чтобы высветить какие-то  характерные черты современного человека – показать его духовную  стержневую основу. Ведь порой и пуд соли с человеком съешь, а толком его так и не узнаешь.
   А если бы я одел  костюм русского дворянина конца 18-го века и причёску привёл в соответствие с тем временем, смог бы другой человек, пришедший на выставку, понять, что на портрете – я, его современник, а не представитель средневековья? Сложно ответить однозначно… Порой некоторые современники ведут себя так, как будто они только что прибыли к нам из средневековья.
   Хотя, что это я?  Под каждой картиной ведь есть табличка, где указан автор, название картины, её размер и год написания. Не заморачивай себе мозги. Просто женщине нравится твоя нестандартная внешность – вот ты и приглашён для написания портрета. Всё очень просто.
   А вот, кажется, я уже и пришёл. Да, дом №47 – красивый трёхэтажный особняк, на первом этаже которого в бывшей трёхкомнатной квартире, превращённой в мастерскую, творится искусство – рождаются пейзажи, натюрморты, портреты, рождается новый мир. одухотворённый душой мастера.
   Я закурил, всё ещё сомневаясь, стоит ли мне нажимать на кнопку дверного звонка. А может докурить сигарету и уйти? С чего это вдруг со мной приключилась такая нерешительность? Просто мой жизненный опыт говорил мне о том, что каждое новое знакомство может  повлечь за собой череду самых непредсказуемых событий. Хотя, с другой стороны, нам жизнь на то и даётся, чтобы прожить её ярко и содержательно.  Конечно, в меру своих сил и способностей.  Ладно, портрет современника так портрет современника – посмотрим, что из этого выйдет.
   Дверь открыла Рашида, на ней было красивое платье, туфельки и, похоже, причёска тоже была сотворена совсем недавно. Явно она куда-то собиралась – на какое-нибудь  мероприятие, а тут я заявился некстати.
   – Владислав, ну наконец-то, а то я думала, что самый красивый мужчина нашего города никогда уже не удостоит меня своим вниманием и портрет современника окажется несбывшимся планом. Добрый вечер!
   – Добрый вечер, Рашида! Я же обещал, а обещания нужно выполнять – тем более, когда обещание даёшь женщине. Ведь женщина – это одна сплошная эмоция, и всё в жизни  оценивает  более эмоционально, чем мужчина.  Да, я вот вижу: ты куда-то собралась? – вон какая нарядная! Я, скорее всего, пришёл не вовремя.
   – Ничего подобного, я дома всегда нарядная. Я не отношусь к тем женщинам, которые выходят на люди все вышколенные и красивошные, а дома ходят как лахудры. Тем более, у меня здесь мастерская, а мастерская – это святое место, маленький храм искусства, в котором я должна быть всегда красивая и нарядная. Иначе вдохновение от меня отвернётся и не захочет больше приходить в гости к непричесанной чмошнице в застиранном домашнем халате.
   Я давно себя уже приучила к той истине, что, когда я захожу в мастерскую и начинаю работать, я представляю, что за мной в это время наблюдает всё прогрессивное человечество, и эта установка утраивает мои творческие силы – я не позволяю себе творить спустя рукава. Вот такая я непростая дама. 
   Ладно, соловья баснями не кормят – я час назад испекла  сдобные булочки с изюмом. Интуиция подсказала, что Владислав таки посетит меня сегодня – и интуиция меня не обманула. Проходи, буду угощать тебя ароматным чаем, чудесным абрикосовым вареньем и моей аппетитной выпечкой.
   Мы прошли в просторную мастерскую, все стены которой были увешаны живописными полотнами. Посредине  этого небольшого зала стояли этюдники мольберт, у окна – старинный дубовый стол, в углу –  высокий шкаф, в котором ждали своей очереди разнообразные кисти, краски, флейцы, мастехины, клеи, холсты, грунты и ещё много другого, что необходимо художнику в его творческом процессе.
   Рашида постелила на стол нарядную скатерть, включила самовар и стала расставлять чашки, блюдо с булочками и пиалы с вареньем.
   – Владислав, а может сегодня просто посидим, поболтаем о чём-нибудь приятном, душевном? Скажу честно –  у меня сегодня романтическое  настроение – хочется хотя бы маленького праздника. Вот ты пришёл,  значит – праздник уже есть. А портрет я твой начну писать по памяти – она у меня фотографическая.  Приучила себя ещё на студенческой скамье запоминать красоту окружающего мира в мельчайших деталях, в едва заметных оттенках цвета. На завершающем этапе ты мне попозируешь. Сейчас я просто проанализирую структуру твоего лица, вгляжусь хорошенько в глаза, в тот мир, который они в себе таят. Помнишь крылатое выражение выдающегося римского политика, общественного деятеля, философа, оратора и учёного Марка Тулия Цицерона: «Глаза – это зеркало души.» Так вот, в портрете глаза играют определяющую роль в передаче духовного мира портретируемого.
   – А я-то, грешным делом, идя к тебе, всё гадал: как же Рашида будет писать мой портрет, совсем меня не зная как человека, как личность? Ведь это же будет просто механическое, бездушное перенесение моего образа на холст. 
   – В том-то и дело, Владислав, что каждый профессиональный художник – это утончённый психолог (по крайней мере, теоретически таковым должен быть). И ему, по большому счёту, не нужно с портретируемым съедать пуд соли, чтобы понять внутреннюю природу этого человека, его духовный мир. Он замечает и подмечает в поведении человека такие тонкости, которые дают ему, пускай не прямо, а зачастую опосредованно, истинное представление о внутреннем богатстве или ущербности портретируемого.
   – Значит, Рашида, ты меня сейчас  пристально изучаешь, чтобы потом правдиво на холсте  отразить мой внутренний мир?
   – Нет, не изучаю. Тебя совсем не нужно изучать – ты очень открытый, замечательный человек, а глаза у тебя умные и чуть-чуть с грустинкой. Ты не закрываешься от окружающего мира, и это здорово!
   – Да, здесь ты полностью права – жизнь и так слишком коротка, чтобы от неё закрываться. Только вроде день начался, а вот уже и вечер стучит в твою дверь. И такая же история с месяцами, годами и десятилетиями. До обидного всё быстро проходит, а потом оглядываешься – и тебе начинает казаться, что всё прошедшее превратилось в длиннющий и странный сон, местами счастливый, местами абсурдный и грустный, а иногда и трагичный.
   Поэтому, идя к тебе, я размышлял: а каков он – наш современник? Каким должен получиться его портрет, чтобы зритель поверил в этот образ?
   – Это непростой вопрос. Взять, например, известного  советского художника Александра Шилова, который известен благодаря портретам видных деятелей партии и культуры, а также жанровым портретам, посвящённым обычным людям и натурщикам. Он следовал традициям социалистического реализма, стремился к точности и подробности в изображении человека, его эмоций и окружения. Но ведь он, как и многие товарищи по цеху, работал при стабильных социально-экономических отношениях. И коммунистическая мораль была поставлена во главу угла. А сейчас? А сейчас никакой стабильности нет и в помине,  да и сверхдержавы, по факту, уже нет. В СССР героями  картин были: комбайнёр, сталевар, доярка, учёный, защитник Отечества, космонавт. А сегодня кто должен стать героем наших полотен? Вот то-то и оно…
   – Рашида, но ведь мы все здесь, общество никуда не делось. Мы не улетели в другую галактику, а просто попали в полосу жёсткого кризиса, но любой кризис, рано или поздно, пройдёт – просто надо суметь его пережить.
   – Вот именно, суметь его пережить, но ведь окажется немало тех, кто этот кризис пережить не сумеет. Просто спишем их как издержки эпохи? Нет!  Каждая человеческая судьба уникальна и, по большому счёту, бесценна. И если ты на холсте пишешь проститутку или бандита, то сделай это максимально убедительно, с эдаким разудалым творческим азартом, чтобы потомкам сразу становилось понятно, в чём суть, как ты выразился, нашего жёсткого настоящего кризиса.
   – Но ведь проститутки и бандиты не с Луны свалились. Вполне возможно, что мы с ними жили в одном доме, ходили в одну школу, может, даже были в юности друзьями, но потом жизнь распорядилась с каждым по-своему. 
   – Владислав, в русском фольклоре есть хорошее, ёмкое по смыслу выражение: «Иваны, не знающие своего родства». Это о той части наших граждан, которым наплевать на великое прошлое народов бывшего СССР. Им интересны только деньги. Поэтому мы, художники, как и другие деятели российской культуры, должны запечатлевать в своих работах наш сегодняшний день, даже если он непригляден и убог в духовном плане. Ведь это наша с тобой жизнь – жизнь здесь и сейчас, это наша Судьба.
   Стоп! Мы же с тобой решили говорить о чём-то хорошем и приятном, а сами незаметно для себя соскочили на прозу дня. Вот уж действительно бытие определяет сознание. Кстати, а как мои булочки с изюмом?
   – Они просто восхитительны! Ел бы и ел бесконечно. Здесь у тебя тоже бесспорный талант.
   – Владислав, а хочешь, я тебе сыграю что-нибудь на флейте из классического репертуара? Родители в моём детстве и юности упорно искали во мне таланты. Одним из направлений была музыкальная школа. Мама хотела, чтобы я научилась играть на скрипке или фортепьяно, а я, непослушница, влюбилась в флейту. Ну вот нравится мне это маленькое чудо и её прелестный голосок! В идеале родители хотели, чтобы я стала врачом, а я вопреки всем их мечтам,  пошла учиться на художника. И ни минуты об этом не жалею. Да и о чём тут можно жалеть? Ты можешь то, что тысячи других людей не могут – нужен талант. А талант, как уж тут ни крути, – это судьбоносный подарок свыше.
   Так, сыграюка я из Антонио Вивальди – концерт для флаутино, струнных и баса до мажор, 2-я часть. Тебе, Владислав, мой выбор нравится?
   – Рашида, я тебе скажу честно – в классической музыке я разбираюсь слабовато, на обывательском уровне. Поэтому я буду рад тому, что ты будешь играть. Флейта мне и самому нравится. Мне всегда казалось, что её музыка способна излечивать душу от тоски и уныния. Тем более Вивальди – выдающийся итальянский композитор и скрипач-виртуоз восемнадцатого века. Так что – играй,  не терпится услышать шедевр музыки.
Рашида одобрительно улыбнулась моим словам, бережно взяла в руки флейту, нежно погладила её пальцами и, приложив к губам, начала играть.
   Я невольно подумал о том, что мне сегодня на музыку везёт:  на улице меня удивила грустящая скрипка. И вот сейчас порадовать решила флейта своим волшебством.
   Это была действительно волшебная музыка.  Она уносила меня из этой уютной мастерской, из этого города в далёкую чудесную солнечную долину, где живёт само Счастье.  Там радостно щебечут птицы, порхают диковинной красоты бабочки над коврами благоухающих чайных роз.  Там воздух необыкновенной чистоты, который хочется вдыхать всей грудью. Там прекрасный замок, в котором живёт её Величество Счастье.  Счастье выходит тебе навстречу из замка, протягивает руку и говорит: «Дай мне свою руку, я поведу тебя в мир твоих прекрасных грёз и превращу их в явь. Доверься мне – ведь ты же так давно меня искал».
   Окончив играть, Рашида секунд на пять закрыла глаза, чему-то улыбнулась и, медленно их открыв, тихо сказала: «Ну как, понравился волшебный мир, который нам сейчас подарила моя необыкновенная флейта?»
   – Ещё бы! Это была восхитительная музыка. Не нужно никаких лекарств от телесных и духовных хворей – просто каждый день слушай эту чудесную музыку, и проживёшь сто лет здоровым и счастливым.
   – Да, в этом я с тобой полностью согласна. А хочешь я тебе скажу, какая мечта уже давно владеет мной и мне очень хочется её осуществить?
   – Ну, если это не сугубо личная мечта, то скажи – очень интересно.
   – Мне очень хочется написать серию портретов гениев нашего государства – наших с тобой современников. Тех людей, которыми по праву гордится наша страна. Но осуществить такую мечту очень сложно, почти невозможно. Ведь доступ к ним для простых смертных строго ограничен и регламентирован. К тому же я женщина и, увы, пока не академик живописи. Но несмотря на все «НО», осуществить свою мечту очень хочется.
   И первым гением, чей портрет я хотела бы написать, является создатель многоразового транспортного космического корабля «Буран» для советской многоразовой транспортной космической системы  «Энергия – Буран» Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский – один из ведущих разработчиков советской авиационно-космической техники, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии и двух Сталинских премий.
   Ну согласись, Владислав, ведь космический корабль «Буран» явился триумфом советской науки, советской инженерной мысли, триумфом и символом советской сверхдержавы.
   – Ну конечно же, я согласен! А ты, Рашида, не промах, ох, не промах! Вот ведь на кого взяла ориентир. Умница… Но только ты одно должна учесть, что с этим человеком связана деятельность большого числа научно-исследовательских организаций, конструкторских бюро, воинских частей, полигонов и предприятий промышленности. Рабочий день у генерального конструктора в буквальном смысле расписан по минутам. Найдётся ли в этом суровом расписании время для тебя, для твоей дерзновенной творческой работы? Это очень большой вопрос.  Но идея замечательная! Полностью её поддерживаю.
   – Да, Владислав, с удручением, но соглашаюсь с тобой. В таком плотном графике для такой, как я, особы, действительно, просто нет места, но есть одна маленькая лазейка. Мой брат – давнишний и хороший друг сына одного из заместителей Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского. И у этого заместителя дача под Москвой, рядом с дачей Глеба Евгеньевича. Глеб Евгеньевич очень любит туда выбираться, хоть это и редко у него получается. И вот этот друг пообещал моему брату поговорить с отцом, чтобы в очередной приезд великого конструктора на свою дачу, он бы меня с ним познакомил, и может быть, удалось бы договориться о написании портрета.
   – Слушай, Рашида, да я просто начинаю тебя по большому счёту уважать! Я думал, у тебя это просто мечта, а тут сформирован целый хитроумный план, пусть и немного авантюрный, но ведь это того стоит – если всё удачно сложится.
   – Спасибо, а ты мне поможешь в его осуществлении? Я хочу, чтобы ты тоже поехал на ту дачу для встречи с Лозино-Лозинским. Ведь ты главный инженер завода, технарь – тебе будет о чём поговорить с таким же инженером-конструктором, только гениальным, пока я буду быстренько писать его портрет. Ну что, Владислав, могу я на тебя рассчитывать?
   – Конечно же, можешь, но только при одном, очень важном, условии.
   –  Не томи! При каком?
   – Ты мне сейчас ещё что-нибудь сыграешь восхитительное на своей волшебной флейте.
   – С удовольствием!