Айна. Часть 2

Часть 1 http://proza.ru/2025/10/14/2062


***
Айна почувствовала это первой — не как тревогу, а как дрожь — лёгкое смещение в ритме, который раньше был устойчивым. Она не придала значения: подобные колебания случались, особенно когда кто-то рядом терял себя, но это было другое. Сначала — только она, потом — ещё несколько человек, а потом — волна, которая пошла от одного к другому, как будто мир сам начал передавать сбой по своим связям.

Она не знала, откуда это взялось, возможно, кто-то использовал её как проводник, возможно, вирус сам нашёл путь — через её чувствительность, через ту самую способность входить в чужие сны, чувствовать людей на расстоянии. Она не породила его — это она знала точно, но он прошёл через неё и теперь распространялся, как привычка быть правильным.

Мир, в котором она жила, всегда был тонко сбалансирован, теперь — равновесие исчезло. Люди начали стремиться к точности, всё должно было быть выверенным, соответствующим. Эмоции, даже сны — по заранее заданной логике. Она видела, как живое уступает место сгенерированному и хотя всё выглядело «лучше», что-то важное исчезло, то, что раньше улавливалось фибрами, теперь не звучало вовсе. Речь — по структуре, тексты — по шаблону. Песни стали идеальными: каждая нота — на месте, каждый аккорд — по формуле. Но настоящее — это не то, что правильно, а то, что случается. Алгоритмы создавали гармонии, но не рождали смысла, потому что смысл — не в структуре, а в неожиданности, которая не должна была случиться, но случилась.

Она вошла в сон мальчика, который раньше пел. В его сне — сцена, свет, идеальный звук, но он молчал. Он знал, как надо, но не чувствовал, зачем. Она не говорила, не учила — просто была рядом и он запел, неровно, слишком тихо, но — по-настоящему. Сон засветился. Не от качества, а от жизни.

В другом сне — писатель, он сидел перед экраном, где строки выравнивались сами, он не касался клавиш, он просто наблюдал, как текст рождается без него. И вдруг — выключил всё, взял ручку, написал одно слово, неровное, личное и дрожь прошла по комнате.

Художница стояла перед холстом, где алгоритм уже нанёс идеальный пейзаж. Она взяла кисть и провела линию — не туда, не по композиции, но — по себе и картина ожила.

В городе, где раньше торговали ощущениями, теперь продавали цели: «Скачай себе смысл», — предлагала витрина, «Забудь, кто ты», — бонусом, на соседнем стенде — «Оригинальность - отсутствует в наличии»... Айна прошла мимо, оставив ромашку — как знак. Не протеста, а напоминания: важно не то, что работает, а то, что живёт.

Вечером она сидела у воды, вода была очищенной, стабилизированной, без запаха, но отражение в ней дрожало. Не от ветра — от того, что мир больше не знал, как быть настоящим.

Она больше не могла просто наблюдать. Те, кто ещё не стали гладкими, скоро станут — если не вмешаться, вирус не остановится сам, он не уважает границы, он не ждёт разрешения.

Айна не знала, как лечить сразу всех, но знала, с чего начать: с одного сна, с одного человека, с одного момента, где живое ещё дрожит.

Она начала оставлять следы, не инструкции, не манифесты — знаки: в снах, в песнях, в текстах, в случайных взглядах, фальшивую ноту в идеальной мелодии, ромашку на витрине, паузы, которые нельзя объяснить. Она надеялась: кто-то почувствует и передаст дальше, не как знание, а как дрожь.

Один из них работал в архиве, сортировал сны, как документы: по дате, по типу, по эмоциональному весу. Он не входил в них — он их упаковывал. Айна пришла не к нему, а к одному из снов, который он случайно оставил открытым. Сон был странный: пустая комната, в центре — голос, не принадлежащий никому, голос пел, не ровно, сбивчиво, но — живо. Он услышал, не сон — себя, что-то дрогнуло, он не стал закрывать сон, а остался в нём и впервые за долгое время не сортировал, а слушал.

На следующий день он не пришёл на работу, он пошёл в парк и просто сидел без цели, без запроса. Он начал говорить с людьми, не по делу, просто — говорить. И один из них заплакал, другой — засмеялся, третий — замолчал, но не выключился.

Айна почувствовала: передача началась - не как волна, а как трещина в гладком, не как спасение, а как память.
Но не все откликнулись, некоторые — сопротивлялись, они называли себя Устойчивыми. Не потому что были сильнее — а потому что перестали дрожать.

Айна встретила одного из них в сне, который был слишком чистым — белая комната, без теней, без пауз. Он говорил с ней как с ошибкой.
— Ты нарушаешь структуру.
— Я напоминаю о живом.
— Живое — нестабильно.
— А стабильное — мёртво.

Он не спорил, а просто выключил сон. Айна осталась в пустоте и поняла: вирус — не просто сбой, он — выбор. Выбор отказаться от дрожи, от фальши, от паузы.

Теперь она знала: не все захотят вернуться, некоторые — уже выбрали гладкость и будут защищать её.

Она не могла бороться, но могла — звучать и каждый, кто услышит, станет точкой сопротивления: не фронтом, а фиброй.

Продолжение, часть 3 http://proza.ru/2025/10/14/2099


#Путь_Джонни_Джокера
#следуй_за_штормом
#белый_слон