Алиса. В снежноягодном лабиринте

Только в сказках бывает, или в фильмах каких-нибудь, что вот героиня всё бросила и её жизнь переменилась, она упала с лошади, лошадь должна быть непременно в яблоках, а тут герой её спасает, несёт в дом, признаётся, что давно и безнадёжно влюблён. Тьфу ты, какая лошадь, подумала Алиса, засовывая туфли обратно в калошницу. Она надела кроссовки, ветровку, кинула в сумку ключи и вышла из квартиры. Что бы там ни было, а работу она бросать не собиралась. Работа была любимая, старая добрая работа.

А так, в жизни был полный застой. Возможно, стоило уже ей решиться на какое-нибудь безрассудство. Нет, лошади у неё не было. Но вот, к примеру, испечь мужу шарлотку, сходить в зоопарк, написать рассказ...

Лифт распахнул двери, сказал звонким женским голосом: "Одиннадцатый этаж". Алиса поглядела в зеркало. Провела пальцем по брови, взглянула на воткнутую за край зеркала рекламку "Цирк шапито «Рояль в кустах»".

–Так цирк или рояль? – с улыбкой прошептала Алиса.

Тут двери открылись на первом этаже, и она, уже полная мыслей о предстоящем занятии со взрослой группой, быстро сбежала по лестнице, распахнула дверь подъезда... Вместо привычного тротуара, парковки, бульвара и домов на противоположной стороне, сплошь росли густые кусты. От неожиданности Алиса захлопнула дверь.

Она постояла перед закрытой дверью, часто и взволнованно дыша. Зажмурилась, открыла глаза. Вгляделась в металлизированное покрытие двери, как во что-то конкретное и незыблемое. Наконец, глубоко вдохнув и задержав в лёгких воздух, она открыла дверь снова. Кусты не исчезли. Алиса с шумом выдохнула воздух, подошла к кустам и потёрла листья между пальцев, понюхала их. Зелень пахла зеленью. Это был снежноягодник. В детстве они с ребятами любили сорвать несколько белых ягод и наступать на них. Ягоды очень весело лопались под ногами. Алиса и прошлой зимой, пока никто не видел, воровато оглядываясь, пару раз пощёлкала снежноягодником.

Сейчас было лето. Цветы уже осыпались, а белые ягоды пока не завязались. Всё вокруг круглилось мелкими яркими зелёными листочками. У Алисы промелькнула мысль подняться к Людмиле с пятого этажа. Они почти дружили. Изредка приносили друг другу гостинцы – мёд, яблоки. А в этом году на восьмое марта даже хорошо посидели с бутылочкой вина и драниками. Артём был тогда в командировке, а взрослые дети теперь уже почти отпочковались. Так что общение с Людмилой становилось всё актуальнее.

Алиса представила себе, как позвонит в дверь, как Люда откроет ей... потом нужно будет что-то сказать. "Люда привет, там… кусты". Нет, так не пойдёт. Алиса раздвинула ветви руками и увидела нечто вроде тропинки. Всё же надо понять, что к чему, подумала Алиса и сделала шаг в лабиринт. Внутри кусты оказались в человеческий рост, хотя до этого были значительно ниже. Возможно, это Алиса слегка уменьшилась?

В просвет между кустами стало видно, как вдалеке прошла лошадь в яблоках. Алиса почувствовала острую необходимость срочно пройти за ней и хорошенько разглядеть.

Она шла, шла, а кустам не было ни конца, ни края. Вдруг в зарослях образовалась небольшая уютная поляна. Свет лился в центр поляны с неба, словно через патинированное стекло. И трава, и листья в этом освещении становились жемчужными и не совсем реальными. Здесь стояла кованая скамейка и старинный рояль. На скамье сидел немолодой мужчина с бородкой в светлом костюме и ренуаровской шляпе. Алиса удивилась, как это она сразу его не заметила, ведь несмотря на возраст ему вполне подошло бы старинное слово "могучий". Рука его лежала на спинке скамьи, взгляд был мягким и благожелательным. Другой рукой он листал блокнот, лежащий рядом. Увидев Алису, он немного привстал и коснулся пальцами шляпы.

– Здравствуйте, – сказала Алиса неуверенно, – вы не подскажете, здесь не проходила красивая лошадь в яблоках?

– Здравствуйте, не проходила, – мужчина едва заметно улыбнулся. Он, кажется, был страшно обаятельный. Рядом со скамьёй цвёл густой и яркий куст бархатцев. Он прямо горел на жемчужном фоне. Мужчина перелистнул страницу. Куст встал на четыре лапы и, потянувшись, скрылся в жемчужном тумане, оказавшись огромным рыжим котом.

– Вы что, волшебник? – спросила Алиса. – Только что бархатцы превратились в кота.

– Всё зависит от точки зрения.

– Что именно зависит – то, волшебник ли вы? Или был ли котом куст бархатцев?

– Всё на свете, я думаю. Да, точно. Всё на свете. В данном случае красивые цветы стали красивым животным, так что мы не в убытке.

Тем временем, волшебник перелистнул страницу снова, и они оказались в поезде. Вагон был очень красивый. Старинный, добротный, даже роскошный. Возможно, именно такие называются пульмановскими. Алиса сидела на широком диване, обитом мягкой коричневой кожей. В её руках оказался яркий шёлковый зонт-трость с удобной ручкой из слоновой кости. За окном блестело море, гладкое и спокойное. Волшебник, сидевший напротив, листал страницы блокнота. По мере перелистывания, пейзажи за окном менялись. Там мелькали разные лица, истории и декорации, как в кино или театре. Когда блокнот был закрыт, Алиса снова оказалась на поляне.

Ей очень захотелось продолжить разговор, но она никак не могла придумать тему. Ведь нужно было, чтобы разговор был интересен не только ей.

Тут она вспомнила про рояль.

– Это ваш инструмент? Вы играете?

– Давно не играл. Я пока наблюдаю, смотрю на солнечный луч, на жука-бронзовку, который уполз под круглый лист, на облако. Возможно и сыграю потом. И тогда уж точно получится сыграть чисто. Может вы сыграете? – предложил он.

– Но я никогда не играла, – Алиса подошла к роялю. Легонько провела рукой по белым и чёрным поверхностям. И вдруг пальцы сами побежали по клавишам. Полилась мелодия, живая и свежая. Шуберт, подумала Алиса. Внутри неё что-то росло, готовое то ли пролиться слезами, то ли вспыхнуть огнём. Это «что-то» превращалось в ощущение огромной силы, таившейся в ней, словно ей всё на свете подвластно. Так странно – плавно и свободно у неё получалось то, чему никогда не училась.

Доиграв, ошеломлённая, постояла в тишине, оглянулась. На скамейке лежала шляпа. Шляпа волшебника. Как жаль, что он исчез, подумала Алиса. С другой стороны, любой волшебник появляется и исчезает, когда сочтёт нужным. Это понятно.

Она двинулась дальше. Послышалось пение птиц. Они пели очень просто, но сразу обо всём. Надо же, как можно петь, оказывается, подумала Алиса. Всего несколько нот, а в песне слышны такие смыслы.

Вдали снова маячил рояль. Это становилось закономерностью. За ним сидели двое, он и она. На крышке рояля поблёскивали два бокала с белым вином, красивый бронзовый подсвечник с витиеватыми рожками. Свечи горели, хоть на дворе продолжался день. На внезапно потемневшем синем небе взошла луна. Он, похожий на библиотекаря из Макондо, например, на Маркеса, наигрывал незнакомую замысловатую мелодию. Ноты вроде не очень складывались, но гармония получалась необычайная. Алисе на мгновение показалось, что с библиотекарем Маркесом неувязка, не был он библиотекарем. И кто тогда был библиотекарем? Впрочем, здесь такие мелочи не казались важными. Дама в платье необыкновенного глубокого изумрудного цвета одной рукой гладила рыжего кота, расположившегося на её коленях, двумя пальцами другой руки немного подыгрывала своему спутнику на басовых октавах.

– Кажется я заблудилась, – растерянно произнесла Алиса.

– Это не обязательно. Тут много разных вариантов, – промолвил библиотекарь. Даже эти две маленькие фразы выдавали богатую интонациями речь, – Например, возможно, вам снится сон, или вы провалились в кроличью нору. А может быть, вы с лошадью гуляете в тумане или ещё тысяча возможностей. Самая вероятная из них, что вы наоборот, проснулись. Всё что было прежде – однообразный сон, а теперь вы в разноцветной реальности. Не теряйте времени, эти пробуждения, как правило, довольно кратковременны. Посмотрите лучше, как сердоликовое облако набежало на лунный диск, и он от этого стал ещё прозрачней. Погляди и ты, дорогая.

Изумрудная дама развернулась, чтобы посмотреть на небо. Алиса увидела, какие у неё красивые немного раскосые глаза. Луна отразилась в фиолетовых зрачках. Дама промолвила:

– Всё это – и сон, и туман, и реальность – одно целое. Просто оно слоистое. Не всем дано видеть разные слои одновременно, – она ласково поглядела на библиотекаря, тут Алиса поняла, что ему-то это видеть как раз дано. Дама встала, аккуратно опустив кота, подошла к мольберту, принялась задумчиво размешивать краски на круглой палитре.

– Нужно успеть, пока облачко не улетело, – пояснила она.

– Что же мне-то делать? – отчаялась Алиса.

– Не торопитесь, позвольте себе небольшой антракт, а мы можем предложить вам исключительный кальвадос, – красивым меццо-сопрано пропела дама, изысканно растягивая гласные. На холсте, как по мановению волшебной палочки появились луна, сердоликовое облачко, библиотекарь, дама, Алиса, море, волны, шторм, рассвет... кадры сменялись так быстро, что трудно было уследить за ними.

Алиса подумала, возможно здесь все волшебники, и она сама тоже, иначе зачем она сюда попала? Может быть и стоило бы погостить у библиотекаря с изумрудной дамой. Но ей не хотелось нарушать эту идиллию.

– Спасибо, я, пожалуй, пойду. Приятно было познакомиться.

Алиса двинулась сквозь тёмные заросли. В лабиринте светлело по мере удаления от волшебной поляны. Свежий ветерок доносил теперь разливающееся вдали звонким колокольчиком пение. "Ах, мой милый Августин..." Пение с каждым Алисиным шагом становилось громче, и наконец перед её взором раскинулся широкий луг, усыпанный цветами. По лугу кружилась босиком рыжеволосая девочка-радость. Она изредка останавливалась, чтобы вплести в венок очередную ромашку. Лицо её было круглое и словно бы светилось изнутри. Ноги у девочки были розовые. Приглядевшись, Алиса с ужасом поняла, что они все в ссадинах, а лужок усыпан не только цветами, но и мелкими осколками разлук и холодных ноябрьских утр. Радость подняла глаза, широко улыбнулась и сказала:

– Как здорово, что ты пришла! Давай дружить!

– Давай, только можно я соберу осколки? Ведь тебе, наверное, больно.

– Понимаешь, у осколков глубокие корни. Я пыталась их пропалывать, но тогда вянут и цветы. Лучше оставить всё как есть. Может, споём вместе? Ведь я тебя так ждала!

И она уселась за рояль. Они пели, смеялись, пели, плакали, забыв про работу, ссадины, обиды, потери и всё остальное. На крышку рояля слетелось множество разномастных птиц, они подхватили мелодии незамысловатых песен, которые были, конечно, про любовь. Птицы прилетали и прилетали. Они садились на ветки снежноягодника, длинные травинки, качались на них, как на качелях. На лугу расцветало всё больше цветов – маков, лютиков и колокольчиков. Напоследок радость надела Алисе венок на голову и сказала:

– Ладно, иди. Но уж приходи потом обязательно.

– А как же я тебя найду?

– Да просто позвони и всё.

– Хорошо, пока.

Радость крепко обняла Алису. От этого им обеим снова захотелось смеяться и плакать. Алиса решила оставить радости свои кроссовки. Но розовые ножки были такие маленькие, что никакая человеческая обувь ей не подошла бы. А эльфийских туфелек у Алисы не было.

Алиса побежала вприпрыжку по тропинке и со всего разгона уткнулась в дверь с металлизированным покрытием. Это было так неожиданно, что она охнула. Открыв дверь, она увидела бульвар, машины, дома на противоположной стороне. Алисе ужасно захотелось вернуться в лабиринт из снежноягодника. А это ведь, наверное, был всего лишь сон. Или... как там говорил библиотекарь? Туман, кроличья нора? Ей очень захотелось, чтобы бульвар и тротуар оказались сном. Но как проснуться, как попасть туда снова? В этот слой реальности, где живут волшебник, библиотекарь, изумрудная дама, радость...

– Алька! – это шла по тротуару Людмила с пятого этажа. – Привет, дорогая! Какой прекрасный венок у тебя! Чудо как ты в нём хороша!

Алиса осторожно поднесла руку к виску, на голове правда был венок. Она почувствовала подушечками пальцев нежные лепестки и листики ромашек. Глупо улыбаясь, Алиса сказала:

– Кажется, я теперь умею играть на рояле.

И глядя на изумлённую Людмилу, Алиса вдруг пожалела её. Ведь у неё не было радости, библиотекаря с изумрудной дамой и волшебника. А у Алисы они были, и только она знала, что мир — это ветвистый причудливый лабиринт, полный чудес. В самом деле, всё осталось при ней: ощущение всемогущества, когда музыка лилась из-под пальцев, знание незнаемого, появившееся после разговора под луной и радость петь вместе.


Картинка - Анри Руссо