de omnibus dubitandum 37. 499

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ (1680-1682)

    Глава 37.499. ПРЕВРАТИТЬ ВСЁ В НЕЛИЦЕПРИЯТНЫЙ БАЛАГАН…

5 июля 1682 года

    Главной целью «раскольников» было смещение патриарха и всего его духовенства. И им это удалось. Бросать каменьями в патриарха – вещь не бывалая! Но, Иоаким для руского народа патриархом не был, он был «волком и лихоимцем», предателем Православия. За это патриарха и сместили. Сместили, опять же, решением Церковного Собора, то есть по закону. Все точки над «i» ставит Александр Густавович Брикнер, который предельно ясно проясняет, в чем был весь сыр-бор:
 
«Между темъ какъ правительство сознавало необходимость сближенiя съ западною Европой, раскольники, косневшiе въ своей старинной исключительности иодносторонности, считали такое стремленiе къ Западу религiозной изменою. …Расколъ былъ въ одно и то же время элементомъ анархическимъ и ультра- консервативнымъ. Анархическимъ – по готовности каждую минуту возставать противъ власти, консервативнымъ – по склонности къ протесту противъ всякаго нововведенiя и всякой реформы. …посыпались обвиненiя на образъ действiй патрiарха; началось составленiе челобитенъ, въ которыхъ раскольники, жалуясь напритесненiе истинной веры, требовали доставленiя имъ возможности защищать ее въ публичныхъ пренiяхъ о вопросахъ церкви и религiи. Во всемъ этомъ проявлялась ненависть къ высшимъ классамъ общества, зараженнымъ, по мненiю массы,
латинской ересью»
(Иллюстрированная исторiя Петра Великаго. А.Г. Брикнер. Изданiе П.П. Сойкина. Томъ первый. С.-П., 1902; С. 40-41).

    Вещи названы своими именами русским историком с не очень русской фамилией
ещё в XIX веке. На Соборе 1682 года решался вопрос, какая религия будет выбрана для дальнейшего проповедования на бескрайних просторах Руской Империи.

    «Латинская ересь», усиленно насаждаемая Ватиканом с 1676 года, или Православная вера, страстно отстаиваемая руским народом. Дабы этот важнейший тезис не был затем оспорен традиционными историками привед;м не издаваемый ныне труд первого историографа клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I, уже неоднократно цитированного нами, Николая Герасимовича Устрялова:

«Дня черезъ три после майскаго кровопролитiя, стрельцы Титова полка,наиболее наклонные къ Расколу, въ тайномъ совете положили: "взыскать старую веру, въ которой россiйскiе чудотворцы, Великiе Князи и благоверные Цари Богу угодили, и потребовать отъ патрiарха и властей ответа, для чего они, власти священныя книги, печатанныя до Никона, при первыхъ благочестивыхъ патрiархахъ,
возненавидели, веру старую, истинную, отвергли и возлюбили новую Латино-Римскую?"
Съ этой целью, решено было составить обличiе на патрiарха и всеправославное духовенство, въ виде челобитной…»
(Отечественныя записки, издаваемыя Павломъ Свиньинымъ. Ч. 28, № 70. Первое путешествiе англичанъ въ Россiю, описанное Климентомъ Адамомъ, другомъ Ченслера, Капитана сей Экспедицiи, и посвященное Филиппу, Королю Англiйскому. Типографiя А. Смирдина.С.-П., 1826; С. 53-54).

    Оказывается, Церковный Собор созвали не ради аморфного Раскола и спора староверов/раскольников с патриархом. На Соборе 1682 года окончательно отменялась Латинская вера, введённая лжепатриархом Иоакимом, казнь которого по данной Реконструкции могла произойти 11 июля:

«Никита за оскорбление царской власти, как политический преступник, вскоре же 11 июля был казнён на Красной площади всенародно. Ему отсечена голова»
(Награды Российской империи. Кузнецов А.А. Издательство ОЛМА Медиа Групп. М., 2007; С. 239).

    И в помине не было никакого карташевского  «заушивания» и «отсечения головы», приписываемые им Никите Добрынину, который изобличил врагов Православия и Государства, а вот их головы уже могли быть отделены от плеч! Благодаря ему партия за древнее Православие победила на Соборе за явным преимуществом. В тот великий праздник на Руси – официальное возвращение древнерусского Православия.
Запомним эту дату: 5 июля 1682 года – день реставрации Православия в Руской
Империи.

Собор Василия Блаженного. Гравюра 16 века.
Русские люди причащались у Собора Василия Блаженного, прямо у Лобного места.
Кто нарушал Святое причастие и изменял Вере, тот возвращался на Лобное место,чтобы принять казнь. В 1682 году православное возмездие свершилось в полной мере

    Единственный довод не признать и забыть истинный смысл Большого Церковного Собора 1682-го года – это превратить всё на страницах Традиционной истории в нелицеприятный балаган, но и это у борзописцев получилось не очень. Вот как романовские горе-историки реанимируют не Софью-Шарлотту, а Евдокию Алексеевну на исторической арене:

«В ту же ночь правительство Евдокии, а не Софьи вызвало к себе выборных представителей от стрелецких полков и предложило им ультиматум: принести повинную и расписаться, что стоять за веру не их дело. Полки покорились, сами арестовали и отдали в руки законной власти раскольничьих главарей бунта, которые и были разосланы по монастырским тюрьмам, а поп Никита за оскорбление царской власти, как политический преступник, вскоре же 11 июля был казнён на Красной площади всенародно»
(Награды Российской империи. Кузнецов А.А. Издательство ОЛМА Медиа Групп. М., 2007; С. 239).

    Как за одну ночь можно переубедить рьяных защитников Православия «что стоять за веру – не их дело»? Как поверить, что стрельцы пришли к Евдокие, а не Софье и разом покаялись? Это, извините, самый настоящий бред. Стрельцы возглавлялись Князем Иваном Андреевичем Хованским. Во всех документах он является сторонником старообрядчества и ближайшим соратником Никиты Добрынина. А.Г. Брикнер вообще утверждает, что «начальникъ Стрелецкаго Приказа, Князь Хованскiй, былъ староверъ»
(Иллюстрированная исторiя Петра Великаго. А.Г. Брикнер. Изданiе П.П. Сойкина. Томъ первый. С.-П., 1902; С. 41).

    Представьте себе картину, в стране объявляется борьба со староверами, а во
главе царской армии садится их представитель. Мы понимаем, что Князь Хованский
никаким старовером не был, он был обычным православным. Самих староверов не было – это выдумки лживой Традиционной истории. Все староверы – это поборники Православия.

    Являясь одним из инициаторов возведения на царский престол настоящего Петра Алексеевича, а не Ивана и будучи начальником грозного Стрелецкого Приказа, Иван Хованский не мог допустить казни Никиты, тем более казни своих подчин;нных и преданных командиров. Уж, если казнить Пустосвята и стрелецких начальников, то вместе с Хованским. Иначе-то как? Тут Традиционная история абсолютно теряет логическую нить.

    Видимо реальные события повторного прихода к власти Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.), настоящего Петра Алексеевича, а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] и Иоакима настолько отпечатаются в памяти народной, что реки крови «Русской Варфоломеевской ночи» надо было как-то объяснять.

    Массовые казни стрельцов и православных священников в Москве действительно произойдут, но несколькими годами позже. Вот и решили обелить своих, списав всё на стрельцов. Мол, на утро протрезвели и покаялись. Мол, что же мы натворили – за Святую Богородицу выступили, ай-я-яй. Софья (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.) их похмелила, они расчувствовались, да и выдали всех своих командиров. И попа Никиту, как главного виновника, свои же сторонники-стрельцы на плаху и привели.

    Ну, а в конце этого традиционно-исторического спектакля «добро» окончательно побеждает «зло». Под веселую музыку катится по кремлёвской мостовой отрубленная голова ненавистного Никитки Пустосвята… занавес опускается. Простите, господа историки, но мы в этот дешёвый придворный водевиль не поверим

    Остановимся на фигуре Никиты Добрынина (Пустосвята). Почему именно он отстаивал интересы староверов в Кремле? На самом деле речь идёт о незаслуженно забытой и очень значимой исторической фигуре. Про него романовские историки стерли почти всё.

    По данной Реконструкции именно Никита Добрынин был провозглашён на Большом
Церковном Соборе новым патриархом Московским на смену Иоакима. Следы трёхлетнего
патриаршества Никиты Добрынина отразились в архитектуре и достопримечательностях
Москвы. Как вы полагаете, в честь кого названы Никитские ворота Московского Кремля?

    Историки не дают ни малейшего ответа: никаких выдающихся Никит Традиционная
история не знает, и святых таких нет.

* * *

    — Довольна ли, царевна-сестрица, Марфа Алексеевна?

    — Довольна ли? Полно тебе, государыня-правительница. Вернуть-то мы кое-что и вернули, только спокою теперь напрочь лишилися. Мало державой править, еще и за Нарышкиными следить. Прости меня, Господь, за грешную мысль, только в долголетие братца-государя Иоанна (на самом деле Петра – Л.С.) Алексеевича поверить трудно. Слаб, больно хоровит, да и несмышлен. Не доглядишь, какой хошь указ подпишет. Власть свою тебе, Софья Алексеевна (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.), определить надо. Чтоб без твоего ведома, муха из дворца не вылетела.

    — Знаю. Все знаю. Да сама видишь, помог нам Хованский, а теперь платить за свою помощь заставляет. Высоко взлететь хочет. На первых порах, полагаю, пусть вместо начальника стрелецкого Стрелецкий приказ будет. Где приказные заведутся, тут уж до дела так скоро не дойдет.

    — А начальником приказа Тараруя?

    — Кого ж иначе.

    — Заслужил, думаешь?

    — Бог с ним и его заслугами. Баламут Иван Андреевич редкий, и стрельцы больно его любят. По княжескому слову на дворец с пиками кинутся.

    — Заботится о них, деньги большие платит.

    — Из казны, что ли?

    — И своих не жалеет. Сыночек его разлюбезный, князь Андрей Иванович, с мошной набитой в стрелецких слободах днюет и ночует. Поди, и, сказки рассказывает, каково им житься будет, когда Хованские еще выше заберутся.

    — Полагаешь так али что знаешь?

    — Чего ж тут полагать. Слухами Москва полнится. Народ на торговищах гудит.

    — Плохо.

    — Чего уж хорошего. Только есть вести и похуже.

    — Марфа Алексеевна, царевна-сестрица, Богом прошу — не таись. И меня не жалей. Худо лучше от разу знать.

    — Вот и хорошо, что сама попросила. К староверам Тараруй склоняется. С ними разговоры ведет. Так с сынком и поделились: Андрей Иванович со стрельцами, батюшка — со староверами. Всегда-то против исправленных книг был, а тут…

    — А тут они ему для поддержки запонадобились. Староверы, что людишек мутить, что в пекло лезть без страху — на все способные. Протопопа Аввакума и вспоминать не хочу.

    — И снова, похуже Аввакума людишки есть. Не качай головой, не качай, государыня-правительница. Подумай лучше о Никите Добрынине. С ним сейчас Тараруй толкует, ночами до белой зари просиживает. О Никите и надо думать.

    — Не слыхала чего хотят?

    — Не я одна, слыхала — о восстановлении старого благочестия. Чтобы народ потребовал. А государи братцы согласились.

    — Не бывать тому! Не бывать, ни во веки веков!

    — Иначе, Софья Алексеевна (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.), скажи — не должно быть. Потому что власти царской великое унижение и ослабление. Не людишкам, судить, что государи решали. Тараруй-то знаешь, что удумал? Диспут церковный назначить — кто кого переспорит: церковь ли державная аль староверы, да чтоб в Грановитой палате и еще в присутствии царственных особ.

    — Точно ли, Марфа?

    — Точно, точно, не сумлевайся, Софья Алексеевна (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.). И отказать им, гляди, хуже будет. А согласиться…

    — Кто ж из наших церковников в споре верх одержать может?

    — О том и речь. Не верю я в них, Софьюшка (на самом деле Евдокиюшка – Л.С.), не верю. Сама рассуди, коли староверы переспорят, тогда что?

    — Князь Василий Васильевич отзывался, что образованности у староверов немного. Может, для нас с тобой у страха глаза велики?

    — Голицын в вере сам не силен, образованность иначе понимает. Ему и невдомек, как о догматах веры препираться можно. Был бы жив отец Симеон (Полоцкий – Л.С.) — он ведь с Никитой Добрыниным состязался, все его недочеты знал.

    — Так ведь нет отца Симеона (Полоцкого – Л.С.), и второго такого не будет. Лучше ты мне, Марфа Алексеевна, про Добрынина расскажи. Поди, от отца Симеона (Полоцкого – Л.С.) немало слыхала.

    — Зачем тебе?

    — Поглядим. Коли знаешь, расскажи.

    — Изволь. Никита священствовал в Суздале.

    — Это что — вместе с Аввакумом, в тех же краях?

    — И с владыкой Никоном. Вместе они и в исправлении книг участвовать стали.

    — Вместе ошибок наделали.

    — Наделали. То, что Никита накуролесил, при Никоне пришлось заново исправлять да перепечатывать. Никиту между тем в суздальскую епархию вернули, так он на своего архиепископа, Стефана, помнится, роспись целую сочинил.

    — Что за роспись?

    — Отступлений Стефана от православия.

    — Кто его слушать стал!

    — Зря ты так, Софья Алексеевна (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.). Стефану пришлось через следствие пройти, чтобы, от напраслины очиститься. Но уж очистившись, он Никиту тут же от места отрешил и отрешительную грамоту велел дьяку всенародно читать.

    — Правильно сделал.

    — Может, и правильно. Только Никита при всем честном народе грамоту у дьяка вырвал и на мелкие клочья порвал, а государю новую роспись прегрешений Стефана отправил и, веришь, своего добился.

    — А что грамоту рвал, ему простилось?

    — Еще бы не простилось. Стефана на Собор в Москву вызвали, в чем обвинили, в чем архиепископ сам признался. Вот его и перевели из Суздаля в Москву для архиерейских богослужений.

    — Да с Никитой, с Никитой что же?

    — Одно утешение — священства ему не вернули. Только он и под запрещением новую челобитную сочинять принялся. Отец Симеон (Полоцкий – Л.С.) сказывал (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.), без малого лет пять сочинял. Под конец слухи о ней до государя-батюшки дошли. Распорядился он ее у Никиты отобрать и написать по всем статьям опровержение митрополиту Газскому Паисию да отцу Симеону (Полоцкому – Л.С.).

    — Это такая-то забота? Из-за одного расстриги? Сослать его али, того вернее — казнить, и весь толк.

    — Не он один так думал, не один Стефан так поступал. Потому и велено было отцу Симеону (Полоцкому – Л.С.) возражения свои на письме изложить. А читать ты их, царевна-сестрица, читала: «Жезл Правления» отца Симеона (Полоцкого – Л.С.).

    — Разумное сочинение, о власти государевой пекущееся.

    — Вот и прочли его Никите на новом Соборе и, вразумить безумствующего потщилися. Где там! Так Никита распалился, что всех архиереев в невежестве обвинять начал, ни в чем от своего безумства не отступился. Вот тогда-то Пустосвята от церкви отлучили и в темницу Николо-Угрешского монастыря* заточили.

*) НИКОЛО — УГРЕШСКИЙ монастырь (см. илл.) на левом берегу Москвы-реки основан, по преданию, князем Дмитрием Донским в 1380—1381 гг. в память победы на Куликовом поле. В 1521 г. монастырь был выжжен татарами, вторично, пострадал от неприятеля в начале XVII в., когда играл значительную роль в событиях Смутного времени. В 1610 г. здесь Лжедмитрий II (сын Ивана V Ивановича «Молодого» и Катажины Ягеллонки – Л.С.) с Мариной Мнишек принимали послов гетмана Жолкевского, затем формировались полки Прокопия Ляпунова, Заруцкого и других воевод первого земского ополчения. У стен обители князь Д.М. Пожарский разбил тушинского атамана Салькова.
Монастырь как «государево богомолье» пользовался вниманием великих князей и царей, особенно первых из дома Романовых, с чьей помощью он был возобновлен после литовского разорения. Архитектурный ансамбль, сложившийся в XVI—XVII вв., в последующее время вместе с упадком монастыря начал ветшать и был кардинально перестроен во второй половине XIX в. по инициативе и под руководством архимандрита Пимена.

    — И в заточении успел побывать!

    — Успел, да недолго. Батюшка-государь через год его освободил да велел в Москву привезти, потому что прощения просил со слезами и великим раскаянием. С той поры Никита Пустосвят как в воду канул. Священничествовать не мог. В миру гдей-то волочился, да вот спустя пятнадцать лет при Тараруе и объявился. Тараруй ему и помощь стрельцов обещал.

    — О том знаю. Что ж, хотят с нами спорить прилюдно, пусть спорят, и откладывать дела не к чему — мученика да проповедника из расстриги делать. Велю патриарху день назначить.

    — На что ж, государыня-правительница, надежду возлагаешь?

    — На себя. Сама с Пустосвятом препираться стану, коли у наших попов убеждений не хватит. Не будет более безумствовать на Московской земле. Не будет!

5 июля (1682), на день памяти Обретения честных мощей преподобного Сергия, игумена Радонежского, в Грановитой палате Кремля состоялось прение между князьями православной церкви и сторонниками древнего благочестия во главе с Никитой Пустосвят