Чехов, которого я не любил

Меня попросили прочитать Чехова. Я всегда считал его скучным, слишком грустным, слишком... чеховским. Но вот — «Дом с мезонином». И внезапно я узнал в нём себя. Мы нашли тот редкий язык, на котором паузы значат больше слов. Она смеялась — легко, как будто не боясь последствий этого смеха. А потом... Потом пришли Они. Не злодеи, нет. Просто подруги, мама, голоса из воздуха, шепчущие «нельзя». Она не сопротивлялась — лишь научилась отвечать с задержкой в сутки, потом в неделю. А в тот ночной звонок её голос был похож на треснувший фарфор: «Мне объяснили, что так... не принято». Я предложил всё, что мог предложить взрослый человек — ясность, выбор, ответственность. Она выбрала молчание. Не предательство — просто сдалась, как сдаются, когда устают плавать против течения. И вот теперь я понимаю, почему тот чеховский художник не вернулся в дом с мезонином. Не потому, что не мог — а потому что та дверь, которая когда-то открывалась так легко, теперь ведёт только в музей воспоминаний.
P.S. «Жизнь подражает искусству куда чаще, чем искусство — жизни. И как досадно понимать это, уже став персонажем чужого рассказа — особенно того, что читаешь без удовольствия.»