Советский десант против караванов смерти

8 марта 1980 года третьему батальону 350-го гвардейского парашютно-десантного полка («Полтинника») была поставлена задача: на одном из перевалов на границе с Пакистаном взорвать караванные пути, по которым поступало оружие в Афганистан.

Примерно за два месяца до этих событий, в январе 1980 года, «Полтинник» обязали подготовить определённое количество БМД вместе с экипажами для передачи в 56-ю десантно-штурмовую бригаду. Из нашего взвода забрали две машины.

Иногда можно встретить на просторах интернета высказывания представителей 56-й бригады о том, что мы им передали едва ли не хлам, а не боевые машины. Это не так: все машины были в идеальном состоянии. Готовили их очень тщательно, техническое состояние было отличным. Если чего-то не хватало в комплектации, то снимали с остающихся машин и ставили на те, которые передавались в бригаду.
Помню торжественные проводы десантников, уходивших в 56-ю бригаду: их прощание со знаменем полка, речь командира полка Георгия Ивановича Шпака и прохождение подразделений строем перед убывающими из полка.

А уже в феврале третий парашютно-десантный батальон «Полтинника» получил приказ о выдвижении в провинцию Кунар. Позже эти события назовут первой Кунарской операцией.

Поскольку БМД полка были переданы в 56-ю бригаду, и в наших ротах оставалось по одной машине на взвод, нам передали машины вместе с механиками-водителями и наводчиками-операторами из третьего батальона 317-го полка. Личному составу этого батальона предстояло десантирование с вертолётов, поэтому техника им была не нужна.

Первая Кунарская операция началась 29 февраля 1980 года. В этот день 3-й батальон 317-го полка принял бой в ущелье Шигал с подразделениями мятежного афганского горно-пехотного полка, а 2-й батальон 180-го мотострелкового полка вступил в аналогичное боестолкновение в районе населённого пункта Шинкорак.
Потери двух батальонов составили 52 человека погибшими, 43 ранеными и один пропавший без вести — гвардии старший сержант Михаил Табаков, с которым мы начинали службу курсантами в 3-й роте 226-го учебного парашютно-десантного полка Гайжюнайской учебки.

Официально операция длилась с 29 февраля по 11 марта. Хотя наш батальон и после этой даты оставался в провинции Кунар и продолжал выполнять поставленные задачи, кочуя из одного ущелья в другое. И Кунарская операция 1980 года, и трёхмесячный рейд по этой провинции нашего батальона — это отдельная тема, и когда-нибудь позже я к этому вернусь, но сейчас — о караванных путях на пакистанской границе.

На время операции по подрыву троп на перевале батальону придали подразделение правительственной армии ДРА из пятнадцати афганских бойцов. Из какой они были части, мы не знали. Нам было безразлично, кто они и откуда, и не совсем понятно, зачем эти бойцы нам вообще нужны. По всей видимости, таким образом демонстрировалась дружба и единство действий между советскими и афганскими Вооружёнными силами.

Двигаться афганское подразделение должно было между основными силами батальона и нашим взводом, то есть позади нас. Мы, как разведвзвод батальона, шли впереди. Перед выходом комбат сказал взводному: „Ты присматривай за ними, чтобы они вам в спину не начали стрелять“. Доверия к афганским войскам не было уже в то время. На что взводный ответил, что это у них не получится, и приказал замыкающему строй десантнику наблюдать за бойцами Кармаля.

Вертушками батальон перебросили на небольшое плато за речкой Кунар. Метрах в трёхстах от места высадки стояли небольшие постройки, и рядом паслась отара овец. Замкомполка гвардии майор Михайловский, который был старшим в батальоне на период пребывания в Кунаре, приказал взводному Александру Куишу выяснить, кто находится в овчарне и не ударят ли вдруг по батальону из этих построек, когда начнём движение к перевалу.

Взводный передал эту задачу мне, и, взяв с собой двух десантников — пулемётчика Виктора Риделя и стрелка Сергея Воробьёва, — я отправился выполнять приказ. Вертолёты один за другим каруселью заходили на посадку; личный состав быстро высаживался, разгружал ящики со взрывчаткой, миномёты и боеприпасы.
Пока мы с Воробьёвым и Риделем перебежками добирались до места и осматривали постройки, переброска батальона завершилась полностью, и личный состав выстроился в колонну, готовый к движению. Кроме единственного пастуха с отарой овец на пастбище, никого больше не оказалось. Взвод уже ушёл вперёд, и нашей тройке пришлось догонять его бегом.

Движение к перевалу — это постоянный подъём, вроде бы и небольшой, но дыхание вскоре сбилось: воздух в горах разрежённый, кислорода не хватает. Догнали взвод. Вышли на серпантин — извилистую дорогу со сплошными поворотами, и что за ними — не видно. Взводный приказывает мне взять двух бойцов и подняться метров на 150 вверх, ближе к гребню горы. Двигаться параллельным курсом со взводом так, чтобы и они у нас, и мы у них были в зоне видимости.

Поднялись наверх: вся дорога как на ладони — просматривается почти до самого перевала. Нашему взводу повезло в том, что комбат освободил нас от переноски взрывчатки, поскольку двигаться мы должны были впереди батальона и вести разведку местности. Десантники, которым пришлось тащить 32-килограммовые ящики на себе, вспоминают об этом до сих пор.

Гвардии рядовой Гиви Чапидзе: «Тащили на горбу ящики с взрывчаткой, матерились на чём свет стоит и приговаривали: «Кто-то водку пьёт да девок поздравляет, а кто-то потеет обильно, но под ящиками!» Пот — зараза, по лбу в глаза попадал, щиплет, а руки заняты. Но, как говорилось, нужно выполнять задачу — не щадя своей крови и самой жизни ради полной победы над врагами».

Через некоторое время мы сверху заметили афганца, который шагал со стороны Пакистана навстречу взводу и нёс на плече винтовку. Вроде бы старик в возрасте, с седой бородой. Хотя кто их поймёт, какой у него возраст: все одеты одинаково, борода, конечно, старит, а в действительности, быть может, он не такой уж и старый.

По рации докладываю взводному о том, что им навстречу шагает вооружённый человек. Комвзвода спрашивает:
— Где он находится, на каком расстоянии от нас?
Отвечаю, что примерно на повороте вы с ним столкнётесь. Взводный говорит:
— Хорошо, наблюдайте за ним, а мы его встретим.
Действительно, так и получилось: на повороте афганец вышел прямо в руки к нашим ребятам. Взводный сорвал у него с плеча винтовку и показал жестом, чтобы он следовал с ними.
Позже командир взвода мне рассказывал, что, когда он сорвал с плеча этого странника винтовку, тот взмолился, показывая жестами:
— Хоть убей, но верни мне мой «английский мушкет»!
Я взводному говорю:
— Быть может, это его кормилица была. В фильме «Неуловимые мстители» сельчанка просит атамана вернуть ей кормилицу — корову. А у этого «путешественника», вполне возможно, кормилицей была винтовка.

Когда подошли к перевалу, комбат допросил задержанного афганца. С нами был переводчик — молодой лейтенант Саня. Допросил этого непонятного старца и приказал присматривать за ним афганским солдатам, которые сидели небольшим кругом. В центре этого круга устроился «моджахед», который сразу завёл с ними разговор. Тогда мы не обратили на это внимания, но, как позже оказалось, напрасно.

Пока сапёры минировали тропу, мы успели забраться на горку, чтобы посмотреть на Пакистан и увидеть, как он выглядит. Оказалось, что ничего особенного — всё то же самое.

Но мы заметили, что из Пакистана по ущелью шёл афганец с большой вязанкой хвороста или какой-то травы за спиной. По рации передали информацию начальнику штаба, гвардии старшему лейтенанту Валерию Евтуховичу. Начальник штаба отправил группу десантников с переводчиком — задержать и допросить этого «туриста».
Когда наши ребята неожиданно появились перед афганцем, он потерял дар речи и не мог понять, как здесь оказались русские. Выяснилось, что это представитель местного племени, проживающего в этом ущелье. Он действительно ходил на территорию Пакистана за кормом для скота. Такие походы они совершают постоянно — никакие границы им не мешают. Какие могут быть границы для местного населения?

Афганец, оставленный с бойцами правительственной армии, всё это время вёл с ними беседу. После приказа комбата уходить на площадку приземления вдруг выяснилось, что двух афганских бойцов не хватает. Капитан допросил их командира, но на вопрос «Где бойцы?» тот молчал. Комбат махнул рукой, выругался и сказал: «Пусть с тобой твоё начальство разбирается». Затем он дал команду: «Уходим!»

Сапёры закончили свою работу. Ухнул взрыв, и тропа осыпалась камнепадом в ущелье: даже одиночному путнику пройти на перевал стало невозможно, а уж о том, чтобы провести караван с оружием, и речи быть не могло.
Батальон начал движение к площадке, подготовленной для приземления вертолётов, и вдруг раздались автоматные очереди оттуда, откуда мы только что ушли. Оказалось, что два «пропавших» афганских бойца никуда не делись: они спустились вниз и, дождавшись, когда основные силы батальона начали уходить, открыли огонь по нашим сапёрам, которые не сразу поняли, что по ним стреляют.

Сапёр Анатолий Глуховский вспоминает: «Мы не сразу и поняли, что по нам ведётся огонь. Какие-то пчёлки летают рядом: вжик — одна проскочила рядом, около головы ещё одна вжикнула, затем ещё и ещё… Старшим у нас был заместитель командира сапёрной роты гвардии старший лейтенант Владимир Никитин. Он дал команду уходить и приказал освободиться от лишнего груза — бросить лопаты, ломы, кирки, которые мы брали для закладки взрывчатки».

К счастью, обошлось без потерь. Батальон благополучно добрался до площадки приземления, загрузился в вертолёты и вернулся на базу. Поставленная задача была выполнена: караванные тропы взорваны, состоялось наше первое знакомство с регулярными афганскими вооружёнными силами.

Позже были проведены другие совместные операции с аналогичным результатом: батальон успешно выполнял задачи, однако поддержки от прикреплённых афганских подразделений не было абсолютно никакой.

3-й парашютно-десантный батальон «Полтинника» вернулся в Кабул в начале июня 1980 года, потеряв в Кунаре десять человек убитыми и столько же ранеными.

Провинция Кунар оставалась проблемным регионом на протяжении всех десяти лет афганской войны из-за близости к Пакистану. В советских частях ходила поговорка: «Если хочешь пулю в зад — приезжай в Асадабад».