Камень Огненной Тальго 8

8. Катастрофа для победителей.
   
   Профессор вытащил другую фляжку из своего ранца и разлил понемногу в приготовленные кружки.
   - За Удачу!
   Они чокнулись, хоть напиток плескался на самом дне и вряд ли мог перелиться через край, как положено было в стародавние времена. Ром из фляги профессора, взятой вопреки приказу Хардогу не брать ничего лишнего, оказался душистым, вкусным и крепким. Оставив приятное послевкусие, он будто огненная жидкость растёкся по телу Канно.
   - Славно… - выдохнул тот, и не спеша потянул с импровизированного стола ломоть грудинки.
   - А, то… - одобрил его профессор, тоже махнувший свою порцию, точно воду. – Обычно крепость напитков, по моему наблюдению, повышается с возрастом их потребителя. Но, в вашем случае, как понимаю, имеет место егерская закалка. Вы готовы были спирта тяпнуть…
   - Так точно, профессор. Уже прикидывал, в чём развести. Навык по части крепких напитков служба в егерях привила, вина с собой по глухомани не натаскаешься, а жахнуть иногда нужно. Да так, чтобы сразу докатило…
   - Сейчас докатит, уважаемый! – рассмеялся Вортмег, налив ещё по чуть-чуть и убирая флягу.
   - Скажите, профессор, - Канно снова взял свою кружку. – А, почему тайник, где якобы спрятаны Камень и Меч называют «могилой» Чёрного Конмара? Ведь согласно хроникам – они с ведьмой были сожжены на костре, а пепел их развеян.
   - За данностью времён и вследствие регулярных зачисток архивов - тут уже не докопаться до истины, Канно. В одном из первых, рукописном сказании были строки, в которых говорилось, что вместе с Мечом и Камнем там заточены не тела, а души Чёрного Кона и ведьмы. И тот, кто вскроет тайник – освободит их.
   - И воспоследуют неисчислимые бедствия, о которых упоминается в конце «Сказания»? Не боитесь, а? Мастер Вортмег?
   - Бросьте, Канно! – рассмеялся профессор и протянул кружку: - За здоровье наших героев, что штурмуют вершину! Пусть у них всё сложится благополучно. Так вот, Канно… не боюсь. И вам не советую. Не верьте предрассудкам, всем этим магическим россказням. Среди ваших знакомых есть хоть один человек, владеющий хотя бы так называемой «бытовой магией»? Вроде приворота, видения будущего, или «заклятия пороха и осечки»?
   - Лейтенант Монтари, с которым служили на границе, рассказывал, как он однажды с «заклятьем пороха» столкнулся. Человек, которого они преследовали, ружья им заговорил. Курки щелкают, а порох в полке не загорается. Искра есть, порох на полке – сухой, а выстрела – нет. Я рассказывал эту историю майору Хардогу, и он в ответ рассказал мне подобную. Но, тоже с чьих-то слов.
   - То-то и оно, что кто-то кому-то что-то рассказал. Непонятно, что увидев. Всё сводится к тому, что есть люди, знакомые с людьми которые с чем-то, где-то и когда-то сталкивались. А, мы с вами должны оперировать фактами. Научными фактами.
   - Принимается. За Банго и его команду! – Канно взмахнул кружкой, решив с профессором не спорить. - Но, раз уж вспомнили про «заклятия». Не помню, где, но было что-то вроде, что уже на костре ведьма начала ворожить, и неизвестно, какие беды ещё бы приключились, если бы не командир арбалетчиков, приказавший стрелять.
   - В одном из манускриптов действительно упоминалось, что на костре их обоих ещё и утыкали стрелами. Но, дорогой мой, я уже сказал вам насчет ворожбы. Да ещё после пребывания в подвалах Живодёрни – как до не столь давнего времени называли Гранёную Башню. Судя по сохранившимся записям о происходившем там – люди оттуда если и выходили с чьей-то помощью, то… Недаром, наверное, легендарный палач того времени Папаша Карт остаток своих дней прожил в стоящем в те времена на отшибе доме-крепости, первый этаж которого был вообще без окон, а окна второго - больше напоминали бойницы, через которые человеку не протиснутся. И с решётками. Его потом долго ещё использовала городская стража. Как опорный пункт в разросшемся уже городе. Пока фаворитке очередного Тутмета пчела под подол не залетела, и дама сия внезапно решила, что постройка эта своим видом столичную улицу уродует невыносимо. Словом, вряд ли угодившие на костёр из подвалов Папаши Карта представляли опасность для окружающих. Кто его знает, что там командиру арбалетчиков показалось?
   - Профессор, похоже, вы симпатизируете Кону. – улыбнулся Канно.
   - Да! Я уже говорил вам, что не считаю правильным представлять Кона Тайвора лишь кровавым карателем и чудовищем, которым пугают на ночь непослушных детей. Безусловно, он подавлял мятежи, незатейливо резал противников Кунтомара Собирателя, и не брезговал выполнять службу, свойственную нынешней Тайной канцелярии. Но… это был отличный воин, авторитетный командир, неплохой стратег и тактик, снискавший немало славы на полях сражений. Хотя бы взятие Желанного – одно из событий недолгой «Первой Фарнейской компании», после которой Фарней, даже вновь обретя независимость, навсегда откатился даже не вторые роли, а на третьи-четвертые. Богатейший и хорошо укрепленный портовый город. Кон отличился со своей Чёрной сотней и приданной ему дружиной барона Пальпа. И во время короткого, но кровопролитного штурма, и сразу после него, когда в городе был быстро наведён порядок и пресечены все попытки обычных для такого события грабежей и прочей солдатской вольницы – королю Кунтомару нужен был приведённый к покорности город, а не разграбленное пепелище, по которому ползают отмудоханные жители. Закон и порядок.
   Это дало хороший результат, но, Конмар закрепил его, показав, что может быть и жестоким. Да-да, и жестоким Чёрный Кон тоже умел быть. Иными местами Фарнея он прошёл огнём и мечом. Там были очень прочные торговые связи с Алтараном. И элита городов был уверена, что Алтаран непременно придет на помощь. Вдобавок, алтаранцы занимали исключительное положение: во многих городах были целые алтаранские кварталы со своим самоуправлением и стражей. Некоторые торговцы прибывали со своими дружинами. Алтаранцы вели себя зачастую, не как гости, а как хозяева. Вера в могущество Алтарана, распространявшаяся, кстати, не только на население городов побережья, была столь велика, что действия фарнейцев зачастую были совершенно неадекватны и самоубийственны. Хотя, они и сейчас мало изменились. Удивительная глупость – веками неустанно ссориться с соседями, рассчитывая на союзников и заступников, живущих где-то за океаном. Так вот… Кон, надо полагать понимал этот момент, и потому устроил алтаранцам жесточайший погром, начав с Алтаранского Квартала в том-же Желанном. Образцово-показательная порка, так сказать. Все, оказавшие сопротивление с оружием в руках, были убиты. Наниматели сопротивлявшихся дружинников – повешены. Товары – конфискованы. Все уцелевшие алтаранцы были посажены на корабли и отправлены восвояси. Кстати, оружие с тех дней всем без исключений сходящим на берег для торговли разрешалось исключительно для самообороны, и длиной клинка не более двух пядей. И действовало это правило довольно долго.
   Алтаранцы были жестоко унижены, и фарнейцы полагали, что они непременно вернутся. И отплатят сторицей и Чёрному Кону, и всему Варсому. Считали месяцы – сколько понадобиться, чтобы пересечь океан, рассказать о нанесённых обидах, погрузиться на корабли и вернуться назад с карательной экспедицией, платить по счетам. Однако, все расчетные сроки истекли, но никто не пришёл. Так и не показались на горизонте огромные корабли с полосатыми бело-красными флагами. Утёрлись алтаранцы. Только по прошествии четырех с лишним лет и зим, осторожно, прощупав почву через своих агентов, снова появились они в портах Фарнея, и начали торговать, как ни в чём ни бывало. Но, уже наравне со всеми остальными купцами.
   К тому времени с пребыванием под Варсомской короной смирились не только другие города Фарнея, но и княжества Горсет с Мартоном, ранее тоже делавшие ставку на алтаранское могущество, попросились в состав королевства. Под крепкую руку короля Кунтомара Первого. У которого тогда ещё было ручное страшилище в виде Чёрного Кона.
   - Я слышал ещё, – хохотнул Канно: - что страшилище было весьма умно, и изобретательно.
   - До определенной степени умно. Был бы очень умный - не угодил бы на костёр. Изобретательно? Ну, не знаю. Он был хорошим организатором и «умел в новизну». Но, Конмар Черный ничего не изобретал. Хорошо вооруженная и бронированная тяжелая пехота, которую полагают прообразом нынешней линейной, не была опередившим время изобретением ни Чёрного Кона, ни его короля, ни Чаддака. Её применяли задолго до них и достаточно успешно. Просто Кунтомар Первый и Последний, применил её с подачи Кона Тайвора массово, всерьёз и беспощадно. Выкашивая алебардами и пиками примкнувших к его противникам славных рыцарей сотнями. И благородное рыцарство, в первую очередь то, что было ближе к казне, милостям, почестям, и считавшее себя любимых опорой королей и королями на поле боя, видя, как знаменитому Победителю Пятнадцати Больших Турниров Бангомару Львиная Грива раскроили голову алебардой, ободрали донага и бросили тело в общую могилу - возопило уже по обе стороны эфесов мечей. И чужие, и свои. Затеи Кунто и Кона недвусмысленно угрожали уже не их положению, а их существованию. Скорее всего, потому и прижрали по итогу сначала Тайвора, потом и короля Кунтомара.
   Кстати, учтите, Канно, что Чёрный Конмар был немногим старше вас. Да-да. И всё поначалу у них с Кунтомаром замечательно получалось. А, вот потом всё в Королевстве Варсомском пошло как-то со скрипом и наперекосяк. Начиная с того, что сразу после казни Чёрного Кона погиб во время охоты барон Тинмар Пальп, который, можно сказать, вырастил из мальчишки Кона – воина Конмара и уступил его в дружину будущему королю Кунтомару Собирателю. А, потом стал повзрослевшему Чёрному Кону учителем и сподвижником в его делах. Дело мутное, но все сходятся, что это было убийство. И другие бароны Пограничья, обвинив в убийстве Лесное Братство, нарушили своё хрупкое с ними перемирие, заключенное ранее усилиями Пальпа и Чёрного Кона, и спровоцировали Вторую пограничную войну. Ни остановить обе стороны конфликта увещеванием, ни решительно прекратить свару, попросту убив желающих кровопролития, оказалось некому. Кончилось тем, что бароны вырезали лесных удальцов, но и сами истекли кровью в жестоких стычках.
   - И что, цинично рассуждая, в этом было плохого для королевской власти? Получается, что Кунтомар, избавившись от Кона, избавился ещё и от Лесного Братства с баронами Пограничья. От двух сильных и плохо предсказуемых игроков, не отличавшихся особой доброжелательностью к королю Кунто Первому, потихоньку укреплявшего свою власть. Победа?
   - Иллюзия победы. Они-то как раз и были предсказуемы. И бароны, что неоднократно выступали на стороне короля. И объединённые в Лесное братство пограничные разбойники с контрабандистами, которые не теряли берега в отношении королевской власти. Все они обеспечивали относительное спокойствие в тогдашнем Пограничье – там сложились, если не законы, то некий свод правил поведения, которого все и придерживались, соблюдая равновесие и поддерживая порядок. Так уж устроено, Канномар, что в лесах, где нет тигра – царствуют обезьяны. Бароны и атаманы Братства как раз были этими тиграми. А, их место заняли ватаги откровенных отморозков, что не подчинялись абсолютно никому, не чтили совершенно никого, и не придерживались никаких законов и правил. И началось, скажу я вам, такое! Выжечь эту нечисть удалось лишь Тутмету Третьему Жестокому спустя почти сотню лет, и тогда «реки были красными от крови». Но, это будет уже потом, а, вскоре после устранения Кона и других «тигров» в окружении короля Кунтомара, их место тоже быстро заняли «обезьяны». Не лесные, так дворцовые. И начались новые брожения в Фарнее и Мартоне, Три Мятежа и Две Войны. По итогу этого безобразия Варсомское королевство было загнано в позиционный тупик, а кончилось тем, что и самого, быстро постаревшего и ослабевшего здоровьем Кунто Собирателя вежливо столкнули с престола в пользу его племянника, ставшего королём Риномаром Первым. Повезло ещё Собирателю, могли и прирезать. Кстати, посмотрите на… на нынешнюю нашу соседку – Империю и недавнего императора Рутмара Меченого. Ничего не напоминает? Рутмар оказался ещё глупее Собирателя – он хоть и не послал никого на костёр, но разогнал из власти всех способных к государственному строительству. Да так, что его преемникам и опереться-то не на кого.
   - Истории свойственно повторяться?
   - В общем-то, да. И не только в Империи…
   - Понял вас, профессор… - усмехнулся Канно.
   - Да-да… вы ведь прямиком из Тайной Канцелярии к нам попали? Слушайте, что-то меня разморило, давайте спать, а?
   Уснуть, однако, у них не получалось. Канно лежал, слушая свист ветра снаружи и шорох снега по тонким её стенам.
   - Профессор... вы ведь всё равно не спите… Вы действительно полагаете, что Камень мог предвидеть будущее? И в чём тогда его отличие от обычного «кошачьего глаза» в руках ведуньи?
   - Нет, дорогой мой, Канно. Невозможно. Это всё ерунда. Причем, тот «кошачий глаз», что применяют прорицатели – совсем не тот камень, что используют в ювелирных украшениях. В том-то и изюминка - якобы все знают, что предсказатели будущего используют нечто другое, но никто этого «другого» так и не видел. Одни россказни… А, Камень Силы – это нечто совсем иное. Ну, если быть совсем точным, и принять во внимание всю имеющуюся о нём информацию, то складывается более интересная картина. Камень не то, чтобы предсказывал будущее. Камень, якобы, умел отвечать на заданные ему вопросы. И знал всё на свете. Потому его ещё называли Камень Знания. А, Знание – это и есть Сила. По итогу, так и прижилось - Камень Силы. Ты задаёшь ему вопрос и получаешь ответ. При контакте с человеком, желающим узнать свою судьбу, камень начинал каким-то образом показывать ему варианты развития событий в ближайшем будущем. Ещё он мог просто показывать некие удивительные картины, которые свидетели толковали как «будущее». Много всего про него сказано. Но, один мой знакомый как-то высказал шальную догадку, что Камень пытались использовать не по назначению. От него просили предсказания, а это всего лишь некое хранилище информации, вложенной в него ещё до катастрофы, положившей начало нынешним нашим временам. В то самое легендарное доисторическое время, когда люди летали по воздуху быстрее птиц и ходили в море на огромных кораблях без парусов. А, рыцари путешествовали и сражались на железных конях, изрыгавших огонь и не знавших преград. Потому, что каждый такой скакун расстилал перед собой аж две дороги.
   - Бред какой-то…
   - Скорее – просто утрачен смысл данного оборота. Впрочем, нет единого мнения, как правильно трактовать возможность нахождения всадников внутри своего скакуна. Да-да, именно всадников – на одном скакуне передвигалось несколько человек. Скорее, это всё-таки было нечто вроде повозки, хотя опять же колёса не упоминаются ни разу. Да, и корабли без парусов – тоже как-то… непривычно.
   - Хорошо, что хоть сами корабли – привычны… - Канно почувствовал, что начинает засыпать.
   - Ну, а вы, как хотите, если три четверти поверхности нашей Тверди занимают моря и океаны, в которых разбросаны материки и бесчисленные острова разных размеров. Два главных наших материка причудливых очертаний хоть и разделены символическим проливом, общаются посредством судоходства. Подступы к проливу закрыты такими лесами с одной стороны, и такими скалами с другой, что не играет роли даже перекинутый через пролив древний мост, который время от времени восстанавливают, разрушая экономику взявшихся за это неподъёмное дело государств, а потом вновь забрасывают по причине невозможности наладить через него торговый путь. Оказывается, что всё же проще идти океаном, преодолевая штормы и сражаясь с пиратами, чем продираться с обозом сквозь леса и карабкаться по скалам. Камронг, как вы понимаете, кроме побережья, к жизни непригоден, и вряд ли кто-то всерьёз займется его освоением. А, острова требуют судоходства… обоз до них не дойдёт. Остается лишь благодарить Творца Небесного, что одарил нас лесами, которых хватит для строительства кораблей с избытком и ещё надолго.
   Следующий день прошёл в ожидании. Ждали ушедших на вершину, а профессору ещё и не терпелось начать новое дело. Ради которого он сюда и пришёл. Вечером вернулись Банго с егерями. Живые и здоровые. С победой. У них всё получилось. Восхождение проходило по довольно сложному рельефу, тем не менее, спустя примерно 10 часов трудного пути, команда Бангомара достигла вершины. При этом, один из егерей был оставлен чуть ниже, и оборудовал лагерь для ночевки. А, на последнем переходе вообще лучше было не останавливаться - велик риск замерзнуть. Обошлось почти без приключений, разве, что Кунто Старг чуть не сорвался с карниза. Удержался сам, но потом точно прилип к стене – не мог решиться двинуться вперёд. Однако, всё-таки собрался духом, преодолел страх и снова попёр вперёд как ломовая лошадь.
   Настроение у всех было превосходное, в лагере царила эйфория, поутру собрались спускаться вниз, однако ночью снова посыпались неприятные сюрпризы. Вылезший по нужде из палатки егерь принялся всех будить заполошными криками, что вершина горит неведомым огнём. Пока все спросонья смотрели на вершину и на друг друга, из палатки наконец вылез профессор и осмотрелся.
   - Успокойтесь, уважаемые. Это не колдовство и уж совсем не Конец Света. Мы имеем честь наблюдать так называемые - «коронные разряды», что случаются при большой напряжённости электрического поля в окружающем воздухе, - профессор оглядел окружающих, для которых его слова были сродни древнему заклинанию, и пояснил: - Электричество, одним словом. И проявляются эти разряды, например, на острых оконечностях корабельных мачт, флагштоках башен, вершинах одиноко стоящих деревьев. Ну, и острые вершины скал - не исключение. Такое обычно бывает во время грозы или при её приближении.    
   Точно в подтверждение его слов громыхнул раскат грома. Следом началась метель и разразилась гроза, сильнее которой Канно не видел ни до этого, ни, пожалуй, и после. Временами казалось, что сотрясались сами скалы. То, что палатки экспедиции устояли на месте, можно было объяснить скорее всё-таки чудом, нежели хорошей их установкой. Несколько раз гроза точно брала перерыв, но лишь затем, чтобы разразиться с новой силой. Профессор храбрился дольше остальных, но и он примолк, когда в очередной раз откинул полог, чтобы «посмотреть», и увидел кружащую неподалеку от палаток шаровую молнию величиной с мяч для «игры ладонью». К счастью, и тут всё обошлось. Буйство стихии кончилось лишь глубокой ночью, и Канно провалился в короткий тревожный сон.
   Утром, после недолгих сборов, они двинулись вниз. То ли после ночного буйств стихии, то ли ещё почему, но настроение у всех было подавленное. Вроде и с победой, и все живы, но витало в воздухе предчувствие беды, что ли…
   Поганое это предчувствие не обмануло – на посту, где они, уходя на вершину, они попрощались с назначенными в дозор парнями, никого не было. Вокруг стояла гнетущая тишина. Хотя, они прошли чуть дальше и здесь уже однозначно должно было быть слышно немаленький лагерь. Точно вымерло всё. Канно остановился и молча переглянулся с Банго. Мысль о недружественном визите горцев посетила их одновременно. И о возможной засаде – тоже.
   - Назад… - негромко приказал Банго.
   Они вернулись, и даже вновь поднялись по склону, выбрав защищённую камнями площадку, откуда попытались рассмотреть в подзорную трубу профессора окрестности лагеря. Никого и ничего они там не увидели.
   - Ваше мнение, уважаемые, - Бангомар, как командир группы, открыл военный совет, предлагая высказаться подчиненным. Низшие чины отделались молчанием и неуверенным «посмотреть бы». Канно решительно сложил подзорную трубу и вернул её профессору.
   - Один из нас должен дойти до лагеря и разобраться, что там происходит. Или уже произошло. И ваш покорный слуга наиболее подготовлен для такого мероприятия. Предполагаю, что нет никакого смысла всем остальным стоять здесь, возможно в опасной близости, и ждать неизвестно чего. Тем более, что кто-то из нас должен вернуться в столицу и доложить о выполнении поставленной задачи. Предлагаю обойти основной лагерь и скрытно отступить по маршруту экспедиции назад… скажем, на пять миль. Вот сюда… - Канно указал точку на развернутой Банго подробной карте, с которой работали по дороге сюда: - скрытно стать лагерем, выставить дозор и ждать меня до завтрашнего полдня. Если я не вернусь – возвращаться одним по маршруту экспедиции, или иной дорогой по обстоятельствам. Если вернусь… мы будем знать, что здесь происходит и примем решение.
    Канно, хоть уже и знавший в отличие от Банго об истинной задаче экспедиции, умел держать язык за зубами и не торопился лезть поперед профессора. Надо будет – сам скажет. Что они выполнили, а что – нет. Знание того, что всё должно было только начаться после того, как профессор установил возможное местонахождение могилы Чёрного Кона, уже сменилось уверенностью в том, что никакого продолжения экспедиции не будет. В этот раз, по крайней мере. Пока они были на вершине - здесь, внизу, что-то пошло не так. С оставшейся здесь основной экспедицией случилось нечто, способное поставить под сомнение не то, что выполнение главной части их миссии, но даже само возвращение путешественников домой. Скорее всего здесь была стычка с горцами, закончившаяся разгромом и резнёй оставшихся в лагере товарищей. Как такое могло произойти – да кто ж его знает, но иного объяснения просто на ум не приходило. Канно надеялся, что взявший следующим слово профессор думает примерно так же и понимает, что момент для постановки новой задачи был, мягко говоря, не самый лучший.
   - «Надежда и Камень», уважаемый Бангомар! Настало время достать ваш пакет! – профессор Вортмег, тем не менее, с некоторой торжественностью обратился к Банго. И тот, с ловкостью фокусника, извлек из какого-то потайного кармана скромных размеров конверт из плотной тёмно-синей бумаги, успевший изрядно вытереться на сгибах. Взгляд у Банго, тем не менее, был слегка озадаченный. Действительно, не от профессора дружище Бангомар ожидал такого указания.
   - Сожгите конверт немедленно, и не вскрывая! Если всё обойдётся, второй такой же есть у майора Хардогу, - тон профессора не допускал возражений, и потому Банго немедленно чиркнул извлеченной из медного герметичного коробка спичкой, поднёс к огню уголок конверта, и, дождавшись, когда он полностью сгорит, размял пепел.  Профессор, убедившись, то с пакетом покончено, продолжил: - Нахожу предложение лейтенанта Вир-Хогарда разумным и поддерживаю его.
   - Принято, - Банго отряхнул руки от пепла и сажи, вытер об траву.
   Поскольку другого решения не просматривалось, то и обсуждение, и уточнение тонкостей предстоящих действий много времени не заняло. После чего гранлейтенант Бангомар Кумано, ставший теперь, похоже, старшим мастером офицером экспедиции, подвёл итоги и поставил своим подчинённым задачи. Потом кивнул Канно, приглашая его отойти: 
   - Нам нужно кое-что обсудить с лейтенантом Вир-Хогардом. 
   Но, ничего обсуждать они не стали. Оба и так понимали, что в лагере живых скорее всего уже нет, а засада – есть. И Канно, вероятно погибнет там уже сейчас, а Банго с товарищами ещё погоняют по лесам как оленей. Потому они просто немного помолчали, потом попрощались, чистосердечно пожелали друг другу Удачи и традиционно стукнулись кулаками.
   Когда Канно, оставив всё лишнее, уже направил было стопы в сторону безмолвного лагеря, его тихонько окликнул профессор, и подошел, когда тот остановился.
   - Канно... я проклинаю свой длинный язык. Как вы уже, наверное, поняли – никто... я повторяю – никто не должен знать о том, что было нашей истинной целью.
   - Я всё понимаю, мастер Вортмег, - Канно замялся, - При необходимости эта тайна умрёт со мной. Не сомневайтесь.
   - Ну, это вы бросьте, на счёт «умрет». Рано вам ещё, да и я не тороплюсь. Возвращайтесь. Что бы там не произошло - непременно догоняйте нас. И ещё... если действительно случилось что-то... ну, вы понимаете... постарайтесь найти и уничтожить пакет Хардогу.
   - Будет исполнено, мастер Вортмег, - Канно повернулся было, но спохватился и, сбросив на землю свой ранец, извлек из его бокового кармана кафтана свой блокнот с путевыми записями: - Возьмите это. Вернёте при встрече. Ну… или приобщите к остальным документам нашей экспедиции.
   - Ещё раз повторяю, бросьте эти похоронные мотивы. Верну лично вам в руки. Удачи вам Канно!
   - И вам удачи, профессор.
   Напоследок Канно взмахнул рукой, прощаясь с Банго и егерями, и начал спускаться к лагерю. Тишина, гробовая тишина. Канно осторожно шёл вперёд, взяв мушкет на изготовку. Никого. Он вошёл в лагерь и перекосился от жуткой вони. Плохо дело… быстро замотал лицо шарфом и также осторожно двинулся дальше. Тела. Всюду лежали тела людей, уже тронутые разложением. Нечто случилось, похоже в тот же день, когда они ушли на вершину. Канно содрогнулся. Ран от холодного и огнестрельного оружия на найденных телах пока видно не было. Ни звука, ни шевеления. Ничего живого – люди умерли, зверье разбежалось.
   - Бабушку твою… - пробормотал Канно. Один из егерей повесился, забросив верёвку на конёк маленького сруба, в котором хотели сделать баню. Заглядывая в палатки, обнаружил, что ещё один егерь раскроил себе ножом горло. Хардогу – где он? И где его пакет? Майор Хардогу лежал возле штабной палатки. Канно собрался силами нашёл в кармане его кафтана пакет, такой же, как у Банго. Пакет догорел. Рядом лежало тело Робару, уже изорванное тем-же неизвестным крупным зверем. Канно подошёл ближе. Ещё несколько объеденных тел. Взрыхленная земля и следы. Те самые следы лап крупной ящерицы, что они тогда видели, и пытались найти объяснение увиденному. Варан? Полакомиться пришёл? Или… Неужели? У Канно холодок пробежал по спине и во рту пересохло.
   Бабушку твою… Канно прострелила шальная догадка. Гребневик. Долбаная сухопутная ящерица размером с небольшого крокодила, или того же варана. С двумя рядами пластинчатых гребней высотой в ладонь на спине. Встречаемая, правда, лишь на проклятом материке Камронг. Жаркий филиал Преисподней на грешной Тверди. Проклятое Небесами место, где далеко от побережья лучше не отходить – там, кроме варанов, такие страсти по болотам и влажным непроходимым лесам ползают и скачут, что, если и не съедят, так умом тронешься. И не всё, что про тамошнюю флору с фауной рассказывают – небылицы. Гребневик – пример тому. С того момента, как Камронг открыли – эту тварь рисуют как олицетворение Смерти в иллюстрациях к страшным сказкам и храмовным трактатам. Неторопливый падальщик, главная мерзость которого была в том, что, оголодав и не найдя уже готовой убиенной кем-то тушки начинал сводил людей с ума. Умом тронуться – это как раз про него. Зверьё от него тоже разбегалось по возможности, а те немногие, кому удавалось выжить после общения с ним, рассказывали, что обычно, так и невидимый ими гребневик изводил свою жертву безотчетным страхом, но, обычно охватывала тоска, избавиться от которой можно было только самоубийством. Потом вдруг наоборот охватывало чувство небывалого умиротворения, хотя сердце ходуном ходило. Что было за этим – не рассказывал уже никто, они оставались гребневику на поживу.
   Да только откуда эта тварь здесь? Прав был Хардогу - тут даже ставшие легендарными вараны с фарнейской границы не выживут. Летом ещё туда-сюда, но уже по осени они дуба врежут.
   «Хардогу… парни… все погибли» - Канно вдруг охватил приступ чудовищной тоски. Он сел, прислонившись к сосне. Хотелось плакать. Хотелось упасть на землю и прореветься за всё сразу. И за погибших, и за Ирму, и за ту хорошенькую девчонку из цветочной лавки, которую он больше не увидит, и вообще за криво сложившуюся жизнь. Канно ещё понимал, что надо подниматься и уносить отсюда ноги, но было уже поздно. Приступ необъяснимой тоски сменился вдруг покоем и умиротворением. Не надо никуда идти… здесь хорошо. В голове звенело. Сердце то стучало как бешеное, то затихало. Он попробовал встать и снова упал. Одна его половина требовала убираться отсюда немедленно. Хоть на четвереньках, хоть ползком, цепляясь руками за землю и зубами за валежник. Другой половине было очень хорошо и спокойно. Он пополз было, но другая половина снова начала брать верх. Не нужно никуда идти. Не нужно. И здесь хорошо.
   С блаженной улыбкой Канно уткнулся лицом в траву и сосновые иголки, успев ещё услышать, как ударил выстрел…