Камень Огненной Тальго 12

12. Возвращение.

   Им везло. Несказанно везло. Барта и Канно продолжали свой путь, и, казалось, сама Удача так и шла с ними за компанию, вмешиваясь в события исключительно на их стороне. И помогая избежать неприятностей, которыми ныне изобиловали пути-дороги Варсома, называемого теперь Консулатом. В Лесном они решили пробираться сначала к имению Вир-Хогардов. Ближе получалось. И проще. С Гарваем – сложнее. Любимую тётку забывать нельзя, но сначала – к Вир-Хогардам. И там же, в Лесном, Барта неожиданно для Канно разжилась деньгами в крошечном, но хорошо охраняемом местном отделении «Дорожного Банка». Присутствию в Лесном «Дорожного» Канно не удивился – эти ребята как раз и гоняли денежки, зарабатывая на торговцах и путниках, колесящих по стране. Да и в умении любимой своей девушки удивлять наотмашь – тоже успел убедиться. И всё же… вдобавок, Канно полагал невозможным играть роль содержанца.
   Барта заявила, что ей нужен «Дорожный», когда они нашли подходящий постоялый двор и немного отдохнули. В «Дорожном» их приняли спокойно – и не таких путников видели. Разве, что на Барту зыркали то один клерк, то другой, то охранники по очереди. Стоило только Канно отвернуться. Это она ещё штаны на юбку поменять успела. А, в «Дорожном» Барта поменяла имевшийся у неё чек на монеты. Они вышли на улицу, и на немой вопрос Канно, что это значит, Барта ответила - не гони, лисёнок. Уймись пока. На всю жизнь не хватит. Но, прямо сейчас с голоду не помрём.
   «Лисенок» не стал расспрашивать свою молодую женушку, откуда денежки взялись - сама скажет, если сочтет нужным, но и униматься не пожелал. Канно на следующий отправился на местное торжище. Оно хоть и было маленьким, но простых мужских развлечений тут было даже больше, чем в ином солидном городе. Публика подбиралась соответствующая. Пограничье, как никак. И топоры с ножами в цель на спор кидали, и из ружей постреливали. Да и морды били, куда ж без этого. Пробовать свои силы среди сидевших под навесом игроков в настольные игры Канно не стал, а пустил в дело навыки метания в цель разнообразных предметов. И к вечеру в карманах его уже позвякивали серебряные монеты, выигранные на спор у мирных горожан и в честных поединках с несколькими лихого вида парнями. Состязаться в метании топора пришлось и с местными, и горцами. Его и самого тут принимали, похоже, за спустившегося с гор бродягу, к чему располагали одежда и оружие. Мордой и слишком уж светлой шевелюрой в горца не вышел? Да бросьте - чартушцы кого только в жены не воровали. Барталина тоже больше похожа на чистокровную вангашку, или торгонку на минималках, чем на полукровку с Чартуша. С ней правда, всё ещё интереснее получилось. Порассказала она Канно, пока шли. По итогу тот пошутил, что в недавние ещё времена они могли бы продать сюжет для романа писателю какому, и срубить немного денег. А, теперь вот, топоры метать приходилось. И одному умельцу Канно, кстати, проиграл. Перекидал его шустрый парень. Причем из местных. Но, Канно и как проигравшему немного перепало – свою ставку он проиграл, но ему по уговору полагалась доля со ставок и собранного со зрителей, а толпа вокруг них собралась уже изрядная, поединок получился зрелищным. Так, что монет набросали хорошо. Канно счел дебют удачным - на хорошую еду и пару ночей под крышей он заработал. От поступившего тут же предложения помочь в компании честных парней одному хорошему человеку с получением долга уже по совсем другим расценкам - Канно вежливо отказался. Рискованное дело, которое могло неизвестно чем закончиться. Но, саму мысль о подобном промысле на будущее, Канно в уголке памяти приберег.
   Дорога их и далее складывалась на удивление удачно. Выколачиванием долгов заниматься не пришлось, но еду, кров и живые деньги Канно умудрялся добывать на двоих сам. Не брезговал и поденными работами (жизнь в пограничье приучила быть проще), но умудрялся промышлять охотой (благо – путь их проходил через места, обильные лесами) и особенно – уроками фехтования и обращения с огнестрелом. Тема оказалась очень востребованной, чуть ли не каждая улица стремилась обзавестись своим отрядом самообороны. Пару раз Канномару даже предлагали остаться, чтобы возглавить сводный отряд квартала или нескольких улиц. И, по мере врастания в изменившуюся жизнь, Вир-Хогард быстро понял, что без пропитания и крыши над головой они с Бартой сейчас не останутся. С голода и под дождём на улице не помрут. Но, в расчеты их не входило жить одним днём в погоне за куском хлеба. А, чего-то, достойного приложения их сил на долгое время с получением соответствующей отдачи – пока не просматривалось.
   Им оставалось совсем немного, когда в ближайшем к имению Вир-Хогардов городке, где они с Бартой остановились на ночь в дешёвеньком гостиничном номере, чтобы на следующий день завершить своё путешествие, Канно случайно встретил Карта Биргора. Того самого старого лесничего, учившего его охотничьему искусству. И выяснилось, что ехать им завтра в намеченном направлении незачем, не к кому, да и некуда, по большому счету. Просто взять и разграбить их имение было невозможно в виду его бедности. Потому оно было разгромлено и сожжено дотла. И в эти отдаленные места дошёл немалый отряд городских мародеров с воплями о всеобщем равенстве, справедливости и грядущем счастье. Да, у Вир-Хогардов традиционно были хорошие отношения с местными землеробами - явление хоть и редкое, но вовсе не исключительное. Но, не помогло. Не уберегло старый их замок. Беда пришла - с другой стороны. Хорошо, что все родные и близкие Канномара успели заблаговременно выехать в провинцию Мартон, чтобы далее отплыть в княжество Вангаш. Канно быстро сообразил, что по всей видимости, к Вир-Хогардам Вангашским, приходившимся им дальними родственниками. Доберутся ли? Встретят ли их милостиво? Хорошо, впрочем, что живы. И в Мартоне пока тихо. И денег он им тогда, перед своим путешествием закинул.
   Зато по оставшимся при своих хозяйствах землеробам борцы за всеобщее светлое будущее прошлись дорожной трамбовкой, обосновав убийства и грабежи идеей борьбы с прихвостнями аристократов. Так, что Канно всё равно туда лучше пока не соваться. Хлеб и соль не поднесут.
   После встречи и разговора с лесничим, Канно и Барта до полуночи совещались, куда им теперь идти дальше. А, главное – как жить, исходя из новых вводных. Дела, творившиеся в недавнем королевстве, по мере приближения к столице закручивались всё хлестче и хлестче. Речь уже шла не о возможности как-то встроиться в новое общество, а о том – как выжить. И вряд ли у Канно получится договориться с новой властью о продолжении его службы хотя бы в егерях. Мастеру офицеру из аристократов, да ещё со столичной гвардией за плечами, вздумавшему общаться с новой властью – могло не поздоровиться без долгих разговоров. И аристократов, и офицеров уже прижимали не буйной расправой на эмоциях, как в первые дни-недели после мятежа, а спокойной и рассудительной бюрократической системой нового образца. Которая крепла от дня ко дню.
   Канно уже понял, что им придется либо действительно возвращаться в Чартуш, либо отправляться в изгнание, подобно многим другим. Барта тоже всё понимала, но возвращаться даже не в Чартуш, а в его предгорья – неожиданно отказалась. «Давай попробуем что-то новое, а старое оставим». Канно спорить с ней не стал, и осталась лишь дорога вперёд. И для начала – они тоже выбрали Вангаш. Попробовать там найти мать Канномара, и спокойно осмотреться, как дальше жить.
   Денег должно было хватить даже тех, что при них сейчас были, и они решили выходить на Глубокую Бухту. Ближайший порт, кратчайший путь к которому теперь лежал через столицу Варсома. А, между столицей и Глубокой, как раз располагался Гарвай. Это было достаточно опасно, но неприятностей сейчас можно было нагрести на свою шею где угодно. Хоть, за ближайшим углом, хоть, вообще не сходя с места, если уж суждено. С другой стороны, персонально Канномара Вир-Хогарда в розыск живым или мёртвым ещё не объявляли, а кричать на всех углах, что он Лазоревый мушкетёр и вообще «да здравствует король» - он не собирался. В столице же, между прочим, у Канно оставались незавершенные дела. И люди, чью судьбу хотелось бы прояснить.
   Канно и Барталина уже в сумерках остановились в маленькой гостинице, на самой окраине столицы, где на первый взгляд, мало, что изменилось. Разве, что люди стали неприветливые и осторожные. Будто звери, постоянно ждущие подвоха. Двери и ворота запирали не на два засова, а на все четыре. Дубинки, палки, мясницкие ножи – теперь всегда были под рукой. И экипажи с праздными гуляками исчезли полностью. Но, отрядов самообороны, уже получивших распространение в городах провинции – пока не наблюдалось. Возможно, как раз оттого, что столичная шушера, ограбив в первые дни богатые столичные дома и кварталы, организованно пустилась за добычей по другим городам и весям, где местным борцам за справедливость разгуляться горожане пока особо не давали. Наоборот, там уже потихоньку разгоралось сопротивление новой власти, подобные грабежи поощрявшей. Грабь награбленное. Вдобавок, в столице начинались проблемы с продовольствием, и это порождало новый виток потребности в грабежах – специальные отряды начинали выгребать съестное из провинции, для последующей раздачи населению столицы по установленным нормам. Взамен землеробам оставляли не серебро и золото, а какие-то расписки, или «доброе» слово. Эти отряды землеробы в ответ начинали вырезать. Становилось всё веселее, потому Канно и Барта решили в Варсоме не задерживаться, а немного отдохнув, уносить ноги по возможности быстро и с головой на плечах. Столичные богатеи и аристократы, что не попали под раздачу сразу, давно уже так и сделали, бежав из столицы и ещё нескольких больших городов, где одновременно произошли бурления за всё лучшее против всего плохого. Кто в провинцию, а кто и за границу. Канно больше всего страшило то, что старая власть улетучивается, оставляя пустоту, быстрее, чем укрепляется власть новая. Королевство сваливалось в безвластие, а могло свалиться в хаос.
   Утром, наказав Барталине никуда не выходить без особой нужды, и оставив ей на всякий случай тесак и заряженный короткий мушкет, выменянный на данное им дядей Булвером ружьё, Канно уже привычно опоясался широким поясом с далёким от аристократии «горцем» и отправился в разведку. Для начала он решил заглянуть на бывшую свою квартиру – снова там селиться он не собирался, но был не прочь забрать кое-что оставленных там одежды и снаряжения. Могло пригодиться. Лишнего у них с Бартой сейчас ничего не было. Как-то не успели нажить.
   Путь ему предстоял неблизкий и предстояло ему пройти в том числе и по улице Молочников, где дочь сенатора Сайдака швырялась серебром и золотом в толпу. О том, что произошло здесь в день мятежа, Канно и Барта уже были наслышаны, пока добирались до столицы.
   Рассказчики не соврали - от дома действительно остался почерневший от копоти периметр из стен, толщиной в руку. Кое-где и он обвалился во время пожара, а крыша и перекрытия рухнули внутрь. Даже пепелище уже подверглось не одному нашествию мародёров – с уцелевших стен было ободрано всё достойное внимания: и медные водостоки, и кованые решётки с почерневших от дыма и сажи оконных проёмов. Местами уже разбирали и сами стены. Вокруг дома было несколькими кучами набросано обгоревшего мусора, который, то ли никто не убирал, то ли постоянно подбрасывали, разбирая завалы изнутри. Балкон, на котором Канно в прошлый раз лицезрел дочь сенатора – Каромиру-Стерву Сайдак, был тоже густо закопчён и лишён кованой ограды. 
   Канно передёрнулся: самого сенатора поймали где-то в дворцовом саду – угораздило его заявиться во дворец с утра пораньше. Там же забили до смерти, обобрали до исподнего и поглумились над тушкой, потаскав по аллеям сада и привязав напоследок к воротам парка, на которых он провисел несколько дней.
   Дом был захвачен толпой, не помогли ни двери, ни решётки на окнах. Да и толпа, похоже, была куда больше той, что видел тогда Канно. Судачили, что несколько человек даже погибли в давке. Особняк был разграблен, разгромлен и сожжён. Вся прислуга, без разбора, убита на месте. Застигнутую дома Каромиру Сайдак – с того самого балкона швырнули вниз, на торчащие из толпы пики, шпаги, колья. Потом добивали – рубили, кололи, били прикладами ружей и топтали. Довыделывались. В доме тогда оказалась её подруга – возможно, та самая, которая так хохотала, глядя, что вытворяла Стерва в тот день, когда мимо дома проезжал Канно. Бедная пьяная дурочка с роскошными чёрными кудрями. Дочь Сайдака ещё легко отделалась, а подругу, говорят, продолжали насиловать на втором этаже, когда первый уже полыхал. Может, так и лежит здесь, в пепелище...
   На квартире Канно рады не были. В дом не пустили. Хозяйка ойкнула в дверях и позвала мужа. Тот вышел на улицу к Канно, пробормотал, воровато оглядываясь по сторонам:
   - Уходи, лейтенант. Не хочу иметь с тобой дел. Не ровен час – припомнит кто из соседей твою стать гвардейскую, или морду хитрую. Греха не оберемся. Уходи. А, парадный кафтан твой, что ты оставил – давно уже сын с мальчишками старьевщикам продал. Вместе с остальным барахлом.
   - Спасибо тебе, мастер Пивер, за кров, за воду и за хлеб. Слушай… а, ты ведь трусом раньше не был?
   - Тебя самого бы сюда, в те дни. Уходи…
   Канно ушел. Когда почти свернул в переулок – сзади раздался топот. Он обернулся, его догонял Рино, хозяйский сын. В руках его был объёмистый мешок.
   - Мастер Канномар!
   - Добрый день, Рино. – улыбнулся Канно при виде запыхавшегося парня.
   - И ваш день пусть будет добрым! Вот! Возьмите, это ваш парадный выход. Здесь всё… кафтан, штаны с сапогами, наплечник, рубашка. Ремни, перевязи. Шляпа… помялась немного. И этот… патент офицерский где-то там.
   - Спасибо… - Канно растерянно принял тяжеловатый мешок: - Отец твой сказал…
   - Нет. Я же обещал вам. Когда вы уходили. Сберег, когда всё началось. Потом спрятал, чтоб отец сам не запродал.
   - Ты человек слова, Риномар. Ты дал мне слово, и ты его сдержал. – снова улыбнулся Канно, заглянул в мешок, вынул оказавшийся лежащим сверху помятый лист его лейтенантского патента, висевший ранее в рамке на стене, и протянул мешок назад: - А, теперь, поступи так, как ты сказал своему отцу.
   - Нет, я не смогу так с этим поступить. Это для меня… я не знаю, как сказать, мастер лейтенант… отдать старьёвщику или выжиге… не смогу я так, одним словом…
   - Я понял тебя. Тогда просто оставь себе. Пусть у тебя будет парадный мундир Лазоревых мушкетеров, храбро сражавшихся во всех войнах королевства Варсом и ушедших вместе с ним в небытие. Держи.
   - Спасибо, мастер лейтенант…
   - Прощай, Рино. Может ещё свидимся. Удачи.
   - И вам удачи, мастер лейтенант.
   Канно вышел на набережную Большого канала и ненадолго задумался, глядя на серую воду, по которой проплывали горы мусора. Столица действительно стала другой. Проблем и ранее хватало, но сейчас их стало куда больше, а вот былой столичный дух – пропал напрочь. Город, особенно ближе к центру, был откровенно захламлен и запущен. Будто вместе с высокородными аристократами и толстосумами погибли, или бежали - дворники, мусорщики и дерьмовозы. Картина была бы удручающей даже без разбитых, или грубо заколоченных досками витрин, и разграбленных и кое-где сгоревших домов. Дома, стати, местами разбирали на дрова и камни.
   Первые дни мятежа прославились таким грабежом и погромом, что в столицу нагрянули любители поживиться из окрестностей. Их прогнали со стрельбой и рукопашными схватками местные мародёры, считавшие город только своей законной добычей. Между ними самими, кстати, стычки тоже поначалу происходили постоянно. А, потом…  У Канно сложилось впечатление, что поначалу всё это было импровизацией по «инициативе снизу». А, потом началась уже организованная резня неугодных новой власти и ещё не успевших бежать людей, и организованные грабежи.
   Люди… изменились люди на улицах. Их вообще стало куда меньше, но полностью исчезли молодые, нарядные девушки и парни. Не видать было и важных, степенных людей в добротных одеждах. Канули в неизвестность мастера офицеры. Даже линейных полков, не говоря уж про гвардию. Канно слышал уже, что обобрать человека и снять с него хорошую одежду запросто могли средь бела дня. Убивать уже, видать, некого было. Кого сразу не убили – успели сбежать, или заключены в тюрьмы. Горожане, чтоб не нарваться на неприятности, пытались не выделяться среди прохожих своим внешним видом, старясь изобразить средней руки лавочника, аптекаря, а ещё лучше – ремесленника. А, несколько минут назад Канно наткнулся на удручающую картину – по улицам в водруженной на телегу клетке возили людей. Как понял Канно по остаткам висевшей на них дорогой одежды, из недавних аристократов, королевских чиновников и просто богатеев, не угодивших новой власти. За телегой со свистом и улюлюканьем бежала толпа. В клетку летели мусор, объедки, камни.
   Канно вздохнул. Он, конечно, сейчас внешне производил впечатление не аристократа, а удачливого бродяги, возможно связанного с воровским и разбойным миром, но подолгу ошиваться на улицах без дела – не стоило. Воевать же с новым порядком в одну свою харю он пока не собирался. Да, и во имя чего, воевать-то? Посадить на трон нового дурака Тутмета, который будет задерживать выплату полагающегося жалования? Или за Каромиру Сайдак и её папашу отомстить? Да-да…
   Нужно было исполнить намеченные дела и поскорее уматывать из города. И ближе всего сейчас была квартира флагмастера Гарвига. Ну, не искать же его в казармах Лазоревых мушкетёров. Туда сейчас Вир-Хогарду лучше было не соваться – в их казармах теперь квартировал какой-то Железный Полк Свободы, Равенства и Братства, и творилось там по слухам, что-то несусветное. Мастера офицеры гвардии со своими попойками и гулянками скромно потупившись стояли бы в стороне.
   Вскоре Канно был на месте. Поднялся на крылечко и пару раз стукнул в дерево крепкой двери закрепленным посередине её массивным кольцом. Послышались шаги, открылось маленькое окошко.
   - Что нужно?
   - Я ищу Джертамо Гарвига. Могу я его здесь видеть?
   Лязгнул засов, дверь приоткрылась. За порогом стоял крепкий молодой парень в черной рубахе и штанах такого же цвета. При широком поясе, на котором за спиной скорее всего имелись ножны с хорошим ножом или кинжалом.
   - Не знаю такого… - парень внимательно оглядел Вир-Хогарда с головы до ног. – Мимо проходи.
   - Благодарю, - Канно, кивнув парню, повернулся и шагнул на ступени крыльца, решив узнать о судьбе и местонахождении старого флагмастера из каких-нибудь других источников. Если случай, конечно, представится.
   - Хогард! – негромко вдруг окликнули вслед, и он обернулся прежде, чем подумал, стоит-ли это делать. Парень, так и стоявший за приоткрытой дверью, усмехнулся и приглашающе махнул рукой. Канно вернулся и вошел в распахнутую перед ним дверь.
   - Извини, брат. Много тут всякого народу шляется. Старый Джер сказал мне, что наверняка придёт светловолосый, рослый малый и будет ненавязчиво его спрашивать. И звать его будут?..
   - Канно Вир-Хогард.
   - Ага… Лейтенант Лазоревых Мушкетёров. – парень прикрыл дверь. - Хороший человек, которому надо будет передать, что Джер Гарвиг уехал в Холмистое, и по возможности будет тебя там ждать. Помощь нужна какая?
   - Место, где можно остановиться. Не привлекая внимания.
   - Старую Канаву знаешь?
   - Почти в Старых Кварталах?
   - Ага. Вечерком, после шести примерно, спросишь там тётку Ирму. Скажешь, что пришёл от Торна Вереса. Второй этаж она сдаёт. Хоть и не Старые Кварталы, но чужие туда тоже редко суются. Деньги-то есть?
   - Найду, если что. – усмехнулся Канно.
   Парень усмехнулся в ответ и попрощавшись, закрыл дверь. Идти по указанному адресу прямо сейчас было более, чем рано. Канно решил прояснить теперь судьбу Тина Вир-Маркуда. До Лебяжьего озера было далековато, пришлось взять извозчика, которые так и продолжали колесить по городу или ожидать на площадях, будто ничего и не произошло. Однако, когда Канно назвал адрес поездки - извозчик повернулся к нему, как ужаленный:
   - Не поеду, ваше мастерство. Хоть сколько предлагайте - не поеду. Дороже по итогу обойдется...
   - Так... тогда рассказывай, что там происходит.
  Как и в «старое доброе время», извозчики знали всё, обо всём и лучше всех. Окажись любой из них на месте гранмаршала Вир-Бранно – не было бы никакого побоища. Хотя… именно в этом случае, наверное, была даже не доля истины, а сама истина. Окажись на месте Вир-Бранно любой человек разумный – проигрыш может и случился бы, но не с таким разгромным счетом. Тем более, что Вир-Бранно сумел в один заход проиграть сражение, войну и королевство. Найти второй такой талант за пределами Королевского Дворца – это вряд ли.
   А, на Второй Фруктовой улице происходило ныне следующее: оказалось, что именно в том доме, где ранее квартировал Тинмар обосновалась штаб-квартира Отрицателей. Канно уже был наслышан про этих вылезших непонятно из каких подворотен и студенческих аудиторий бесов, которые идейно отрицали любое устройство общества, в котором присутствовали бы законы, власть кого-либо над кем-то и любая иерархия. И не всякая возглавляемая атаманом банда разбойников вписывалась в их каноны воли и свободы личности. Творилось там, со слов извозчика, такое, что даже захваченные утырками Железного полка мушкетерские казармы выглядели на этом фоне заведением для воспитания девиц в целомудрии и благонравии. Влиться в их ряды Тинмар вряд ли захотел. Да и не смог бы – высокородных, да ещё приученных хоть к какой-то дисциплине и субординации «армейских», эта братва не жаловала от слова "совсем". Хотя идеи Отрицателей озвучены были именно каким-то высоколобым мыслителей из аристократов. Чудные вензеля история выписывает. Однако, если с флагмастером хоть что-то прояснилось, то судьба Тина пока оставалась неизвестной.
   - Мда…  - только и смог вымолвить Канномар. - Но, раз уж сели, то…
   Канно задумался на секунду – оставались ещё Банго Вир-Кумано, и профессор Вортмег. Пожалуй, к профессору. Почему-то Канно был уверен, что они вернулись, и Вортмег наверняка у себя дома.
   - Едем на Канатную! – приказал он извозчику.
   Улица, где жил профессор, к приятному удивлению Канно, сохранилась в прежнем виде. Следов погромов и грабежей не наблюдалось, хоть люди тут были достаточно зажиточные. Разве, что решетки и прочные ставни стали непременным атрибутом уже чуть поблекших фасадов домов. И улица была пустынной – несколько человек, прячущих лица, да ветер, гоняющий мусор по брусчатке. Канно плохо помнил, как выглядела виденная им всего лишь раз супруга профессора, но в дверное окошечко, которого ранее вроде и не было, выглянула совершенно другая женщина. Она выслушала его, и окошко захлопнулось, а через минуту дверь с лязгом распахнулась.
   - Канно!!! Небеса Великие, Канно! Вы живы! - профессор Вортмег заключил Канно в объятия, насколько позволяла разница в росте: - Сказать, что я рад – не сказать ничего! Проходите в дом, друг мой, проходите!
   Они прошли в полутемный зал, где ранее сидели за чаем в компании полковника Кардока. Профессор попросил женщину, как оказалось – нанятую им экономку, накрыть стол для чаепития и немедленно раздвинуть шторы на окнах. В комнату хлынул свет и Канно рассмотрел Вортмега. И теперь удивление Канно приятным назвать было уже нельзя. Профессор Вортмег, что называется, «сдал». Сильно сдал. Теперь он выглядел не моложе своих лет, а даже более.
   Они сели за столик, на котором стоял поднос с маленькой стопкой и бутылочкой капель, которые профессор, надо полагать, принимал по часам. Им подали чай и скромные закуски.
  - Небеса Великие, Канно, как я рад… минуту! – профессор вдруг снова встал, подошёл к шкафу, что-то достал и вернулся: - Ваши путевые заметки, мой юный друг. Ваша заветная кружка.
   - Благодарю вас профессор. - Канно с улыбкой принял свои записи, пролистал, и спрятал кружку в карман кафтана, а книжку пока оставил на столе: - Прошу прощения, профессор, даже и не знаю. Понадобятся ли мне теперь эти записи?
   - Сжечь их в камине со словами «важное – запомнилось, остальное - не нужно» подобно кому-то из старых мудрецов, вы ещё успеете. Расскажите лучше, что же с вами случилось? Ну-ка… доставайте назад вашу кружку. – рассмеялся профессор, берясь за принесенный экономкой пузатеньний чайник: - Любезная наша хозяюшка Каромира, похоже, обладает всеми запасами хорошего чая в нынешней столице…
    Канно попробовал душистый напиток из вновь обретенной кружки- совсем как на привале, и принялся за рассказ. Поведал профессору, как обнаружил погибших товарищей в их лагере. Не вдаваясь, конечно, в подробности – за чаем всё же сиживали. Как кто-то притащил гребневика. Как его потом выслеживали и убивали горцы, а сам Канно угодил в плен к ним. Как он восстанавливался там их заботами, чем там занимался потом, и как жил. Как обрел любимую девушку. И как, похоже, совершенно напрасно бежал с ней оттуда. А, профессор искренне удивлялся, негодовал, восхищался, а потом стал грустен и задумчив…
   - Я рад за вас, Канно. Берегите свою любовь. Я, к сожалению, не уберег. Причем, уже почти в конце нашего с ней пути по Тверди Земной. Я потерял свою жену. Она умерла пока я по собственной воле шарахался по лесам и горам в поисках своей мечты. Я искал не ту мечту. Я всё понял, но заплатил слишком дорогую цену. Не вздумайте устроить подобный размен.
   - Соболезную… а, как ваш сын?
   - Хвала Всевышнему, всё хорошо. Он написал мне, что сейчас с семьёй уже в Гортане, в Змеином. Маленький город-порт в Змеиной бухте. Мы там бывали и раньше. Красивые места. А, сейчас дети там сняли домик и, пока всё не утихнет, возвращаться не собираются. Хорошие офицеры торгового флота нужны везде. Он приглашал меня, настаивал, предлагал помощь в переезде через своих знакомых, но я отказался.
   - Это неосмотрительно, профессор. С ними вам было бы куда легче. А, для людей «старого времени» здесь становится опасно. Гортан сравнительно недалеко, да и климат там превосходный.
   - Увы, Канно, новое путешествие, пусть и куда короче прежнего, для меня сейчас будет даже более опасным. А, здесь… открою вам небольшой секрет, один из моих бывших покровителей, который и организовал нашу с вами экспедицию, похоже, занимает достаточно высокое положение при новой власти. Паг Маргол, слышали про такого.
   - Что? Маргол? Который при короле разве, что канделябр не держал, когда тот валял очередную пассию…
   - Может, и держал. – рассмеялся профессор. – У меня есть крепкое подозрение, что Маргол и был один из тех богатых и властных людей, что заварили эту кашу.
   - Зачем? Чего им не хватало?
   - Власти и денег. Их никогда не бывает много. Я не понимаю, почему они не ограничились просто дворцовым переворотом, к чему весь этот цирк. Но, кстати, порядок в городе потихоньку наводить начали. Ночью наш квартал уже худо-бедно охраняют от разбойников патрули новой власти, а днем от самой новой власти меня пока защищает бумага Маргола. Мне даже полагается недавно введённый продуктовый Паёк Второй Категории Справедливости, с мясом, сыром и сливочным маслом. – рассмеялся было профессор, но вдруг посерьёзнел лицом и снова стал похож на встретившего Канно старика: - Нам нужно поговорить, уважаемый Канно. Начистоту.
   - Всегда готов, мастер Вортмег, - слегка удивился такому обороту Канно.
   - Дело в том, что мне осталось уже немного. Скоро я увижу свою супругу. Самое дорогое, что у меня было. Жаль, что я так поздно это понял. Знаете, Канно, простите стариковское брюзжание, но, к сожалению, мудрость к нам приходит, когда исправить уже сделанное – невозможно, от «окна возможностей» осталась узенькая щель, да и силы почти кончились. Понимание, как поступать с детьми появляется, когда они уже выросли. А, то, как надо было вести себя с любимой девушкой – когда вы оба состарились...
   Экономка снова подала им горячий чай, уже другого сорта, и снова и удалилась. А, профессор, как показалось Канно, убедившись, что они остались наедине, пустился в свой неспешный рассказ уже по теме их путешествия и его последствий.
   И теперь уже он рассказал о своём возвращении, об осознании случившихся невосполнимых утрат и испытанным им горе. Помимо прочего, ещё и Паг Маргол ожидаемо остался недоволен итогом экспедиции. Получив отчет от профессора, он сказал ему ободряющие слова, намекнул, что непременно продолжит задуманное, и на этом, пожалуй, всё закончилось. Профессор оказался, по сути, забыт. Он получил полагавшееся за установку на вершине памятного знака вознаграждение, ему платили жалование, но к чтению лекций его не допускали, и в его услугах более никто не нуждался. Профессор остался в одиночестве. Не исполнив свою мечту, но потеряв то, что у него было ранее.
   И тут сама Судьба вскоре случайно столкнула Вортмега с ламрийским воином-аристократом.  Да-да… занесло ведь сюда потомственного головореза. Да ещё в компании таких же лихих парней. История с ними – дело отдельное. Служил-служили своему господину, да не выслужили. То ли зарезали его, то ли застрелили. А Гурано-воин остался со своей шайкой не при делах, да ещё с позором, который смыть можно лишь кровью. Своей или убийцы хозяина. Ну… все сами знают их тонкости с этими делами чести воина. Этот демон выбрал сложный путь – не прыгнул со скалы и не упросил лучшего друга снести ему голову ритуальным мечом, а поклялся отомстить. За ним последовали его парни. Профессор так и не понял – были это его слуги, или коллеги по неудаче, которых он возглавлял. В их отношениях без полуведра можжевеловки не разберёшься. Извилистая дорога поиска заказчика убийства господина привела их сюда.
   По ходу дела Гурано нужно было разобраться в одном зашифрованном документе, и кто-то ему рекомендовал скромную персону профессора Кунто Вортмега. Профессор ему помог, но прямо тут-же, при виде этого увешанного оружием волчары в штопаном кафтане, Вортмега и прострелила мысль – снарядить его в горы. Вряд ли он посвящён в старые варсомские легенды, а деньги ему, судя по виду – нужны. И тот согласился. Он действительно почти ничего не знал про Кона, Меч и Камень, но весь риск предприятия просчитал моментально и цену запросил… хорошую. Или всё-таки знал, и дурил профессору голову.
   Профессор собрал все свои сбережения, приплюсовал посильную помощь нескольких своих старых друзей, и с ламрийцами было заключено соглашение. И приключилась интереснейшая история. Как сказал профессор, восторженно покрутив головой - достойная отдельного романа. Причем, полное приключений путешествие ламрийских воинов к усыпальнице, с жутковатой, по рассказу Гурано, дорогой к пещере через заснеженные скалы, ледники и расщелины, торжеством ловкости и сообразительности воинов в преодолении нескольких ловушек в гробнице Чёрного Кона, и глупой стычкой с горцами на обратной дороге, всё это было бы лишь одной из сюжетных линий на фоне главной – мести за смерть сюзерена.
   Взяв задаток, Гурано со своими волками отправился к границе, но здесь остался немощный на вид старый хрыч из их компании. И пока парни шарахались по тайге и горам – он размотал клубок загадок вокруг смерти их хозяина, нашел виновника его смерти и распахал ему глотку от уха до уха. Виновником оказался здешний «оружейный князь» Ронго Валмус, с ламрийцами вроде и никак не связанный. На деле – крутивший с ними тайные поставки оружия, и кинувший их, убоявшись гнева алтаранцев, которые со своими соседями по континенту были в многовековых противоречиях, и начали потихоньку брать Валмуса за задницу. Узнав, что Гурано и его бойцы отбыли из столицы не солоно хлебавши, «оружейный барон» расслабился по части безопасности и попался.
   - Представляете, Канно, с каким хитрыми бестиями угораздило меня связаться? Я всё же так и не могу понять - с Камнем меня эти головорезы тоже обманули, как Валмуса, или нет?
   Канно уронил ложечку в любимую свою кружку, а профессор на несколько секунд задумался, глядя в окно, точно собираясь духом перед решительным шагом.
   - Да-да, дорогой мой Канно. Они сделали дело. И, получив оставшиеся по уговору деньги удалились. - профессор встал из-за стола, открыл спрятанный за стенной панелью потайной несгораемый шкаф и вытащил оттуда шкатулку и нечто, напоминающее клинок в ножнах, завернутый в плотную ткань: - Смотрите сами, уважаемый. Они вернулись впятером из семерых ушедших, потеряв одного парня на том самом леднике, и ещё одного в глупой стычке с чартушцами уже в Лесном, когда возвращались. И принесли мне вот этот меч и эту оправу с цепью. Но, без камня. Сказали, что его там не было...
   Канно едва сдержался, чтоб не охнуть. В шкатулке лежала замысловатой формы оправа с тяжелой цепью, собранной из напоминающих маленькие полированные слитки серебра звеньев. Но, содержимое шкатулки для Канно померкло, когда профессор с величайшей осторожностью развернул ткань свёртка, и бросил рядом на стол кусок чистой белой ткани, чтобы можно было взять меч в руки. Канно, уже удивившемуся непривычной гарде и рукояти, и потянувшему меч из простецких, судя по всему – новодельных ножен, пришлось сдерживать уже не оханье, а восторженное прискуливание.
   Взору его открылся великолепный прямой клинок тоже непривычной формы, которым можно было любоваться, точно картиной художника. Помимо самого клинка двухлезвийной заточки, диковинная гарда тоже оставалась украшением легендарного меча. Не простая крестовина, не сложная корзинчатая гарда, а мастерски выполненная и позолоченная пластина диаметром, чуть большим, чем в половину ладони. С изображающими цветы узорами и прорезями. Ажурная, и одновременно достаточно массивная, чтобы при случае выдержать парируемый удар. Самым же непривычным было острие клинка, заваленное наискось от одного лезвия к другому. И рукоять – непонятно из чего сделанная. Длинная, куда длиннее, чем на боевой варсомсой шпаге, которой можно и хорошенько рубануть, перехватив двумя руками. Такая более уместна при мече «двуручном», хотя клинок оружия Чёрного Кона было куда ближе даже не к «полуторному», а именно к современной боевой шпаге. Канно рассматривал лежащий перед ним клинок затаив дыхание и с немым восторгом. С трудом оторвавшись, он с восторгом не меньшим посмотрел на спокойно сидящего напротив мастера Вортмега. Ай да старик! Как он всех уделал. И вдруг…
   - Что? – спросил профессор, как показалось Кону, с интересом глядя за переменой в его лице.
   - Заточка… заточка меча. Это меч иного времени. Заточка не соответствует боевому мечу для доспешного боя времён Чёрного Кона.
   - А, она и не должна таковой быть! В этом и подвох. – профессор просто расплылся в самодовольной улыбке: - Вот в мече то я как раз не сомневаюсь. Если бы мне принесли железяку с зубильной заточкой, то я, скорее всего, погнал бы проходимцев прочь прямо с порога. В том то и вся интрига, что согласно всех сохранившихся описаний – меч, подаренный князем Вентором Конмару Чёрному, формой и заточкой совершенно не походил на боевые мечи того времени, предназначенные для рубки в доспешном бою. Это именно был… так сказать, утяжеленный «лёгкий» клинок для поединка без доспехов, который при случае и доспехи не рубил, а именно резал. В этом–то и была его изюминка. В прочности его и остроте заточки. Ни один клинок не мог себе позволить то, что мог Меч Кона Чёрного. И я увидел примерно то чудо, что ожидал увидеть. С мечом ламрийцы просто не могли меня обмануть, они не знали, как именно выглядит то, что нужно принести. И, как именно оно должно быть заточено. Я примерно знал, что это такое будет, а они так и остались в полной уверенности, что принесли мне современную диковинную шпагу, откованную каким-то злым шутником и спрятанную им у беса на рогах. А, не старинный меч.
   - Как они вам такой клинок отдали? Ламрийцы, я имел в виду. Скорее поверил бы в то, что они могли не найти клинок, а не камень.  Даже и не зная – что это такое… - Канно всё-ещё осторожно держал в руках непривычной красоты клинок, оценивая его баланс.
   - Мне попались честные ребята, хотя, наверное, не зря говорят, что слово ламрийского воина – дороже золота. Кстати, с клинком они действительно расставались крайне неохотно и сразу предложили выкупить его у меня. Они наверняка позанимались с ним за время пути, а то и попробовали в деле. Я, честно говоря, первое время побаивался, что эти оборванные разбойники ещё за ним вернутся. Один из них, совсем мальчишка – со слов моей экономки несколько раз был ею замечен поблизости от моего дома. Но… лично я больше никого из них не видел, и тайник мой вскрыть никто не пытался. Наверное, я возвожу напраслину на этих храбрецов.
   - Неужели всё-таки они подлинные? Как меч мог так сохраниться?
   - Согласно легендам, время над ними не властно. Скорее всего – «да», подлинные. Слишком уж много сходится. Место, время, форма, материал... Через одного знакомого я отдавал цепь ювелирам, а меч - оружейникам. Гарда – золотая. Золото очень чистое. Рукоять – это не дерево, не камень, не железо. Это – нечто, нам не знакомое. А, вот клинок, скорее всего, изготовлен из стали сродни той, что присутствует в элементах Золотого Моста - как и говорилось в легендах. Возможно, сработано одними и теми же руками. Может, кого-нибудь и смутило бы то, что клинок не «золотой», но мы-то с вами помним, что и мост через пролив «из леса в лес» назвали «золотым» не за цвет его конструкций, а за деньги, вбуханные князем Вентором в постройку, точнее – в достройку… ещё точнее – в ремонт этого, хоть и впечатляющего, но совершенно бестолкового на то время сооружения. Да, и в нынешнее время – тоже. Нам по-прежнему нечего перевозить в тех глухих краях в количествах, достаточных, чтобы окупить затраты даже на сколь-нибудь крупный ремонт этого сооружения, соединяющего два материка пусть и через очень узкий, но пролив. Этот, неизвестно, когда и кем построенный мост стоит лишь потому, что сделан непонятно из чего.
    - Не зря же его считают Чудом Света наравне с Запретными землями, ползущими по Баркайской тайге от времен Сотворения мира.
    - Да, уж… теперь можете добавить в эти Чудеса гробницу Кона. Если есть желание, то могу дать вам почитать описание того, что нашли Гурано с парнями в виденной нами расщелине. Жаль, очень жаль, что мы с вами туда не дошли. Там кто-то резал скалы будто масло горячим ножом. И Гурано, сказал мне, что зал «усыпальницы», лишь чем-то вроде прихожей. Конечно же, никаких гробов и мумий там не было, а эти меч и ожерелье буднично лежали в одной из боковых комнатенок. Но, там есть ворота куда-то дальше, в глубь скалы. Открыть их они не смогли. Взяли искомое и удалились. Вот так, дорогой мой Канномар…
   - Всё-же необычно выглядит… - Канно вышел из-за стола и уже уверенно держал меч в руке. – Но, изумительно, просто изумительно. Что же это всё-таки за сталь?
   - Не знаю, Канно. Но, думаю, что найдутся ценители, готовые для начала торга дать за этот клинок золотом по весу. Он совершенно не подвержен коррозии, но при этом достаточно гибок, невероятно прочен и, похоже, необычно долгое время сохраняет остроту заточки. Оружейники не удержались и поэкспериментировали с заточкой, и пришли в совершенный восторг. Может, старые пьяницы и загнули лишнего, цену своему мастерству набивали, но с их слов - они поняли, как его можно затачивать. Но, как именно его смогли отковать и закалить оружейники князя Вентора, пока осталось тайной и для них. А ювелиры были вообще поставлены в тупик. Как вы уже, наверное, поняли – это не серебро и не сталь. В отличии от рукояти меча, с этим-то хоть понятно, что металл. Но какой? Тоже из разряда «нечто», с чем мы пока ещё не сталкивались.
   - Удивительно, ведь цепь и оправа, если, конечно – это принадлежности Камня Силы, были изготовлены задолго даже до клинка...
   - Это, как раз и неудивительно. Ведь Камень, согласно всем источникам, был «сработан» во времена столь давние, о которых мы вообще почти ничего не знаем. Кроме того, что люди тогда могли передвигать горы и летать по воздуху быстрее птиц. Если так, то и сплавы тогда могли быть какие угодно.
  - Да-да, профессор я помню. На все лады сказания повествуют о некой страшной катастрофе, случившейся вскоре после Начала Времён. Твердь под ногами ходила ходуном, вода и скалы висели в воздухе, а в самом центре Земель, ставших Запретными, стоял чёрный столб до неба. И когда он рассыпался, вода и скалы рухнули вниз, сама Твердь вздрогнула, а Земли эти оказались закрыты хрустальной полусферой и начали странствие своё по Тверди земной. Но, за мгновение до этого, оттуда, из огня, и клубов дыма и праха вышла женщина с этим вот самым, получается, ожерельем, в которое был вделан Камень…
   - Да, именно Камень. Одни его называют Камнем Силы, другие – Камнем Знания. Оказалось, что его то в усыпальнице Конмара и нет. Нет Камня – не о чем и говорить, по большому счету.   
   - Подождите, профессор. Пусть и без Камня, это же всё равно целое открытие! Почему вы не сделали публичного доклада?! Ни в Академии наук, ни, хотя бы, в Клубе Путешествующих! Новой властью они не запрещены, собрания там вполне допускаются. Жизнь в конце концов продолжается. Думаю, что ваш доклад собрал бы аудиторию даже сейчас, не в самое располагающее науке время. Открытие было бы предано публичности…
   - Вы с ума сошли, уважаемый Канно! Вот уж, как говориться - пойди покойник с листьев, было бы гораздо хуже! * Вбрасывать такие вещи в объятое смутой общество. Меч и Камень… это всё ж таки к моему разочарованию и ужасу, не только, и не столько наука… - профессор поднялся, и пересёк комнату по диагонали, точно собираясь мыслями. - Понимаете, Канномар, всю жизнь свою я не верил ни в чих, ни в сон, ни в птичий крик. А сейчас мне страшно, Канно… Мне принесли меч, и спустя семь дней толпа растерзала дурака нашего Тутмета Десятого. Как тут не поверить в древние сказания и предостережения. И, сказать по правде, я искренне сожалею о совершённом мной открытии. О том, что мне не хватило разума и мужества, чтобы вовремя остановиться, подобно Вир-Пареку. Или невезения и трусости, подобно бедолаге Мактуну…
   - Подождите, профессор. Как я понимаю, вы решили скрыть свои находки?
   - Именно так, Канно. Так, что вы моя аудитория. Меч я передавал оружейникам через своего доверенного человека, который к подобным чудесам равнодушен совершенно. Оружейники из тех, что при «золотых руках», да только месяц пьют и день закусывают. Ювелиры вообще так и не поняли, с чем и кем имели дело. Так, что одному лишь вам я сделал свой доклад. В надежде, что быть может, вы поспособствуете мне вернуть всё на круги своя. Прикрыть эту дверку в Преисподнюю.
   - Я не могу вам этого обещать, профессор.
   - А, я не могу от вас этого требовать. Но, подумайте…
   - Хорошо, профессор. Но, если в этом смысл? Особенно после того, как страшное уже случилось? Ведь в сказаниях и пророчествах говориться о том, что меч Кона всё равно вернётся в мир.
   - Да. Про возвращение Камня к людям не сказано ни у кого. А, вот меч по прошествии времени «клинком безымянным всплывёт у пирата, в руке проходимца меняя миры…»
   На лице Канно, вероятно, отразилось сожаление по поводу данного предсказания потому, что профессор рассмеялся.
   - Не расстраивайтесь, Канномар. Если вам так хочется обладать этим клинком – податься в корсары никогда не поздно.
   - Не… чего уж там. Похоже, что это не про меня. Пиратство ещё туда-сюда, а вот миры менять – это точно не моё. Что же до Камня, то если верить легендам - последним обладателем Камня тоже был Чёрный Кон.
   - Получается, что именно так. И потом Камень пропадает, а меч и ожерелье Камня лежат в тайнике. Камень… возможно, Чёрный Кон навечно унёс его с собой в могилу. Может, и к лучшему.
   - Стойте, профессор…  – Канно ещё раз внимательно осмотрел оправу Камня, и его вдруг осенила внезапная догадка: - Если сопоставить время событий, о которых вы прочли мне лекции во время нашего путешествия, то получается… Нет, же… Чёрный Кон! Да он всех обманул на несколько столетий вперёд! Ну, же профессор… вообразите камень в этой оправе! Ну! Его размер и форму!
   - Небеса Великие… Большой Изумруд Варсомской короны… - профессор опустился в кресло и вдруг восторженно швырнул в потолок лежавшую на столике рядом с креслом пачку бумаг: - Канно! Тысячу демонов вам в прислужники! Накапайте мне скорее! В преисподнюю капли! Каромира! Дорогая вы наша! «Пять Якорей» принесите нам пожалуйста!..

*- Листья, копья, монеты, кубки – карточные масти.

***
Примерно 400 лет ранее. Замок Фрайгор.

   Тальго снова уснула в кресле, прижавшись к Тайвору. Кон осторожно взял девушку ну руки, перенёс в постель и укрыл пледом из овечьих шкур. Прилёг рядом, и снова смотрел на спящую Тальгомиру.
   Тогда, в Фарнее, у него было очень много дел. Но, когда он наконец свалил эту гору с плеч и осмотрелся – вспомнил вдруг девушку Тальго, и защемило в груди доселе ни разу не испытанным чувством. Никогда ранее он не помнил своих снов, а тут вдруг время от времени начало врезаться в память, как они ходили, облаченные в непривычные одежды и будто дети, взявшись за руки, незнакомыми улицами незнакомых городов. Смеялись, ссорились, мирились, снова куда-то шли между стеклянными домами, бесчисленные этажи которых уходили в небо. А, с небес на бескрайние площади опускались огромные корабли. Это не было наваждением, от которого поутру остаётся смертная тоска по безвозвратно ушедшему. Оставалась лёгкая грусть, будто от осознания предстоящего долгого пути, который ещё предстоит пройти до этого неизбежного умиротворения.
   Полгода примерно спустя он встретил Тальго в Двуречье. Совершенно случайно. Заглянул в столичное Купеческое Собрание – попросили его знакомые купцы помочь утрясти проблему с «ночными рыцарями», что берега попутали. Обговорив дело, он ещё раз незаметно для других переглянулся с Тальгомирой, вышел коридор, и, свернув в пустынный на этот момент тупичок у Большого Зала, замер в ожидании. И не ошибся – она пришла. Красивая. Почему-то грустная.  Подошла к нему, положила ладони на серебряные шнуры, которыми богато был расшит на груди чёрный кафтан из дорогой фарнейской кожи, посмотрела в глаза и улыбнулась:
  - Ты мне снишься, Чёрный Тигр… Я даже отругала тебя намедни. Ты снова где-то воевал тайком от меня. Я надела тебе шлём на голову и стукнула какой-то палкой, что в руках была… Потом плакала, мне было так обидно… и страшно за тебя… странно, да?
   - Обещаю тебе не воевать без твоего разрешения.
   Вокруг никого не было, он просто обнял её и поцеловал, и они начали встречаться уже наяву. За Тальго постоянно присматривал Кетмар Совер – пожилой, но крепкий дядька, который превосходно владевший ножом, мечом, топором, алебардой и большую часть своей жизни провёл в охранниках и телохранителях. Чем уж он руководствовался – симпатиями ли к Тальго и Кону, или другим каким интересом, но он покрывал их блудни, ничего взамен не требуя. Разве, что упражнялся с Конмаром в фехтовании, когда выдавался случай.
   Муж Тальгомиры постоянно пропадал в каких-то разъездах. Конмар поспрошал знакомых купцов о Джертамо Вайруне. Услышал в ответ, что – да, есть такой. Так себе купец. Купчишко, правильнее сказать. Фартит ему, конечно, да и видать дело, добротно поставленное, в наследство досталось. Но, если б мастер Тайвор бросил своё душегубское дело и занялся торговлей – рядом не поставить. Уж купцы-то, кто в теме, помнят, как мастер Тайвор провернул дельце с серебром в слитках из Пограничья.
   Каждый раз Тайвор предлагал девушке разрубить злосчастный этот узел, для чего было немало возможностей, даже исключая внезапную смерть Джера Вайруна, о невозможности которой Тальго сразу предупредила королевского головореза, не брезговавшего простыми решениями. Всякий раз он слышал от неё «нет». Конмар так и не смог понять, что так удерживает Тальго, но чувствовал, что с каждым разом от этого «нет» отламывается кусочек за кусочком. И потому был уверен в том, что Тальго сдастся, и спокоен, как тяжёлый копейный всадник, выходящий на позицию для атаки. Он снова спрашивал, она снова говорила «нет», и они продолжали расшатывать кровать за кроватью. Так прошло ещё полгода. Без войн и мятежей.
   Потом в столицу королевства Варсом прибыл с визитом князь Вентор со свитой. Тайвор не любил подобную суматоху с пирами, охотами и турнирами и старался лишний раз не светиться на затеваемых мероприятиях. Ему и так хватало бешеных скачек, столпотворений и драк без правил. В благородный и зрелищный поединок, когда публика завывает в восторге, а все участники остаются живы, он, откровенно говоря, не любил, да и не умел он «понарошку». Он умел убивать. Не зрелищно, но быстро и наверняка. Хоть пешего, хоть конного. И трупов за ним было побольше, чем турнирных побед у иного прославленного рыцаря из родовитых. Наверное, не зря король Кунтомар, получив от князя Вентора диковинный меч, не стал объявлять его призом в каком-либо состязании, а во избежание лишнего смертоубийства просто вручил его Тайвору и принялся дальше окучивать Вентора на предмет совместного освоения великолепных плодородных земель княжества в пограничье с королевством Варсом.
   Король Кунтомар даже не рассмотрел, как следует, это чудо. Вентор хвастливо прозвенел, что это творение рук его оружейников. Хорошо знакомые оружейники Кона Тайвора оказались в растерянности не меньшей, чем сам Конмар. Диковинная сталь клинка, диковинная рукоять, диковинная заточка… всё диковинное. Главный вопрос – даже не как, или из чего, а зачем? Зачем «это»? Для какой цели ковал его оружейник? Что хотел делать им заказчик? Заточка предполагала бездоспешный бой, но Тайвор быстро убедился, что клинок режет железо. Только рубить в бою доспехи этой загадочной красотой у Кона рука бы больше не поднялась. «Больше» – потому, что тем же вечером, раззадоренный оружейниками он несильным ударом рассек старую кольчугу… не разрубил, а именно разрезал. Впрочем, долго и вдумчиво заниматься мечом, о котором всё же успели поползти слухи, заниматься Тайвору не довелось.
    Старшая по дворцовым мётлам и всему, что связано с уборкой-приборкой, Нелтамира Фонтар, известная более, как Тётушка Нелта, порадовала Кона известием, что его ищет девушка, надо полагать, из свиты князя Вентора – раньше у нас таких красавиц не водилось. Его искала Тальгомира. И всё стало просто, и одновременно – сложнее некуда.
   Она пришла к нему за советом и в поисках защиты. Нет, смерть грозила ей совсем не за супружескую неверность. Тальгомира оказалось Хранительницей того самого, легендарного Камня Силы. Камня Знаний. И вокруг этого Камня сейчас развернулась борьба не на жизнь, а на смерть. Джертамо Вайрун оказался заводилой среди тех, кто предлагал передать Камень во владение короля. Тальго осталась с теми, кто полагал, что это недопустимо. Это против всех правил. Против самой сути Ордена Камня. Несогласных с Вайруном начали травить и резать. Тальго шепнули, что муж её уже присмотрел новую Хранительницу. А, двух Хранительниц быть не может. Стало быть, и ей жить осталось ровно до того момента, как она «познакомит» Камень с новой Хранительницей. Обычно после передачи «умения» полагалась почетная отставка, но сейчас её ждали нож, верёвка или стакан с ядом. Кетмар Совер отбил её у двух новых, приставленных к ней охранников, наваляв им по первое число, привёз её ко дворцу и помог попасть внутрь. Что теперь делать – она не знает.
   Конмар поднялся было с намерением немедленно просить встречи с королём Кунтомаром – Тальго покачала головой: если Джер Вайрун действует так уверенно – соглашение скорее всего достигнуто. Король её под защиту не возьмет. Украв Камень, Тальго, по сути, уже покусилась на принадлежащее королю. Камень – возьмет, но в том то и дело, что Камень не может оказаться при большой власти. Первый завет Первой Хранительницы – много Силы и Знаний не должно попасть в одни руки при больших деньгах и власти.
   Конмар не стал особо погружаться в тонкости отношений Тальгомиры с Камнем и остальным Орденом. Вырезать Орден в традициях Рино Чаддака, устранив таким образом главную проблему, возможности не было. Их было неизвестно сколько, и эти тварюшки прятались по углам. Тальго в ответ на его просьбу показала ему легендарный Камень в действии, но шальная мысль спросить Камень, «как им сейчас поступить» - тоже развития не получила. Камень на такие вопросы однозначного ответа не даст. Он последнее время вообще всё чаще в ответ на подобное сам задаёт столько уточняющих вопросов, что расстройство одно. В Желанном, кстати, Камень был при Тальго. За день до штурма города, была встреча с алтаранцами, и помимо прочего эти ребята вопрошали на тему, как сподручнее подмять земли Варсома, а в перспективе – и всё остальное. Тальго тогда ещё, до свадьбы сказала о своих подозрениях, что Орден идет куда-то не туда, но мудрый и храбрый Джерамо Вайрун успокоил её, что всё у них под контролем.
   Несколько дней Кон и Тальго провели в раздумьях, как им выкрутиться из этой передряги. Потом случился глупый поединок Кона с бароном Таркесом. Большой Улмар ни с того, ни с сего, своим сортирным юмором проехался по родителям Тайвора. За королевским ужином. За столами вместо весёлого смеха притихли, как на кладбище. Даже мухи в воздухе замерли. Только Большой Дурак куражиться продолжил. Наутро Кон его прикончил. Точнее, Улмар сам себя прикончил. А, Чёрный Кон получил ещё один ушат ненависти, и от достойного сословия, и от оборванных обожателей Большого Улмара со столичных улиц.
   Тем же вечером его величество вызвал к себе Тайвора и приказал собираться в Гортан, чтобы сопроводить туда нового наместника, а наместнику нынешнему, Олмеру Старгу, передать королевский приказ о назначении того в провинцию Мартон. Кон Тайвор и сам полушутя-полусерьёзно не раз намекал королю, что не прочь занять эту должность в Мартоне, где красивое побережье, море, сосны, песок, тишь да гладь и Творцова Благодать. Вся поганая работа им же, Тайвором, уже и сделана. Причем, одним лишь добрым словом. Барравас – не в счет, его уже потом к Мартону прицепили. Но, его величество решил отправить туда именно Старга. А, указ о назначении приказал передать именно Тайвору. И сделать это нужно быстро потому, что сам Тайвор вскорости понадобится в Вангаше, где его величеству насоветовали прихватить один хороший порт…
   И пришло понимание, что счет отпущенного им времени пошёл на часы. Они были в покоях Тайвора. Тальго, поджав ноги, сидела в изголовье жёсткой кровати. Вернувшийся от короля Кон устроился поперёк, свесив ноги на пол.
   - Всё хорошая моя, время вышло. Нам осталось только уезжать отсюда налегке. Прихватив с собой скопленное золотишко.
   - Меня будут искать. Если ты будешь со мной – то и тебя.
   - Я понимаю. Тавер, Энтор, Тарсонг. Этот мир огромен, нас искать устанут.
   - У Ордена много хороших знакомых по этому миру. И Чёрного Кона Тайвора в этом мире знают куда больше, чем Тальго Вайрун…
   - Если мы хотим пропасть из этого мира насовсем – ты, я и Чартушские горы по ту сторону Пограничья. Нас там точно никто искать не будет. Нас там примут, тоже знаком кое с кем. Лишних бойцов и красивых женщин у вольных горцев нет.
   - Не угадал… - покачала головой Тальго. – У наших из Ордена есть какие-то интересы как раз в Пограничье и Чартуше.
   - Тогда Тарсонг… В Мартонских портах всегда ошивается хоть один тарсонгский корабль. И кратчайший путь на побережье – через имения хорошего моего знакомого барона Фрайгора.
   - Камень… Я не могу больше таскать его с собой…
   - Я сейчас грохну его топором. Или сама выбрось. В отхожее место. В кусты, где-нибудь в лесу по дороге на Фрайгор. Или с корабля в море… вообще не найдут.   
   - Так нельзя…
   - Можно! Вот увидишь, всё равно кто-нибудь накушается до тошноты и Камня этого, и Ордена вашего, и похоронит его в морской пучине. Или расколошматит вдребезги.
   - Не могу я так. Столько поколений хранило его.
   - Хорошо. – Тайвор поднялся с ложа. - Ты говорила, что камень приготовили для короля… У короля есть дочь, королевская кровь, как ни крути. Но, на престол она не сядет. С престолонаследием у Кунтомара Собирателя в голове полная каша, но Хэльгу Тутмет он как вариант не рассматривает и ждет сына от новой королевы. Так, что ни власти, ни огромного богатства Хэли не получит. И ты говорила, что Хранительницей может быть только женщина. Как тебе новая Хранительница из королевской семьи? Мы с тобой сейчас сделаем ход осадной башней. Идём…
   Королева Тамра, первая жена короля Кунтомара Собирателя умерла при родах, оставив мужу слабенькую девочку. А, король ждал сына. Заниматься нежеланным ребёнком ему было некогда, да и не особо охотно. Затем, спустя несколько лет у короля появилась новая жена, и новые ожидания. А, Конмара вдруг неосознанно потянуло к заброшенному отцом ребёнку, Хэльга потянулась к нему в ответ. Уже вскоре дошло до того, что один известный столичный весельчак-куплетист в подпитии пошутил на предмет настоящего отца девчонки. Тайвор урезал ему язык. В прямом смысле. Правда, не весь: худо-бедно говорить он мог, но песнопения по кабакам пришлось оставить. Его величество благосклонно кивнул и разрешил при необходимости повторить столько, сколько нужно, и с кем нужно.
   Хэли всегда была рада видеть Тайвора, а сейчас с дядей Конмаром была, ещё и красивая тётя Тальго. И отношения у них тоже сразу заладились. Нянька принцессы Кона знала уже давно, потому, видя, что принцесса в радости, и с ней проверенный временем королевский слуга, потихоньку слиняла из покоев. А, девочка уже знакомила Тальго со своими куклами и рассказывала последние свои детские новости.
   - Жаль, что вы раньше не пришли. У нас были творожники с медом
   - Творожники? Вкусные маленькие лепёшки из творога муки? – Тальго вдруг подхватила девочку на руки, и та прижалась к ней, обняв за шею.
   - Ты красивая, Тальго! Да! С мёдом… вкусненько было…
   - А, тебе только с мёдом делают?
   - Разве можно ещё как-то?
   - Можно. Сейчас мы с тобой найдём добрую сотню способов приготовить вкусные творожники. – Тальго сняла ожерелье с Камнем со своей шеи и пристроила его на столике: - Хочешь покажу тебе фокус, лучше, чем на ярмарке? Смотри…
  Тальгомира усадила девочку на стульчик перед маленьким столом, устроилась рядом сама и над столиком поднялось уже знакомое Тайвору сияние.
   - Ой! Что это? – восторженно прошептала Хэли.
   - Книга сказок, которую ты сможешь прочитать, когда немного повзрослеешь. – Тальго поцеловала девочку.
   - Это будет наш тебе подарок, котёнок. – присел рядом с ними Кон. - Только не рассказывай про него пока никому. Когда ты встретишь свою пятнадцатую весну, его отдадут тебе навсегда. Ожерелье будет у нас, а Камень… Камень ты вскоре увидишь сама. Он всегда будет рядом с тобой. Только пока будет молчать. И мы с Тальго всегда будем рядом. Даже если куда-то уедем по делам.
   Тальго принялась колдовать руками, прикасаясь к сиянию, будто что-то передвигая и нажимая на непонятные символы.
   - Поздоровайся с ним, - повернулась она к девочке: - дай ему пять…
   Тайвор заглянул им за спины – над столом появилась изящная женская ладонь в голубом прозрачном поле. Когда Хэли коснулась видения, оно вздрогнуло и ладонь сменилась смешной детской ладошкой, будто и нарисованной ребёнком.
   - Вот так… Теперь Камень твой, и сейчас мы его спросим, как приготовить творожники…
   Хэльга смеялась и хлопала в ладоши. Тайвор смотрел на них, и ему было просто хорошо. Будто и не висело топора над ними с Тальго. Повеселевшая Тальго повернулась к нему:
   - У тебя есть бумага? Надо записать.
   - Есть… - Кон достал королевский указ о назначении Олмера Старга в провинцию Мартон, футляр с которым так и торчал у него в боковом кармане кафтана. Сорвал печати, развернул и осмотрел его, взял у Хэльги грифель и написал внизу «На дело сие забито с превеликим усердием. Старгу – пусть кто другой отвезёт. В Вангаш – тоже не поеду, устал. Конмар Тайвор Чёрный». Передал грифель Тальго и положил указ на стол чистой стороной вверх: - Начинайте! Хэли, завтра попросишь переписать кого-нибудь. А, приказ потом вернёшь отцу… его величеству королю Кунтомару…
   Когда маленькая принцесса уснула, Конмар с Тальгомирой снова шли холодным дворцовым коридором, решая, как поступить с Камнем, чтобы сохранить его, и никто пока не мог им воспользоваться – вдруг, да кто-то ушлый всё же ключ найдёт, помимо Хранительницы.
    - …ожерелье мы пока положим в мой тайник, о котором скажем проверенному человеку. А, Камень… мы поступим с ним, так, как никому и в голову не придет. У королевского ювелира, делающего новую роскошную корону нашему королю, проблема – украли камень, который он полагал главным украшением короны и от которого намеревался сплясать со всем остальным. Теперь он не знает, как быть, и второй день пьёт, бедолага. Так может и в петлю сунуться, но мы его спасём. Полагаю, этот Камень станет достойным украшением короны королей Варсомских.
   - При условии не повредить его…
   - Именно так! А, через несколько лет, когда тут всё поутихнет, мы тихонько вернёмся и посмотрим, что тут делается…
   Они вернулись в покои Кона и тот вскрыл тайник, который сделал своими руками, и о котором пока никто не знал.
   - Ты доверяешь своему двоюродному брату? Лонсу Партавеку, капитану арбалетчиков? Сейчас ты напишешь ему письмо, расскажешь об этом тайнике и нашем с тобой решении отдать Камень принцессе Хэльге. Словом, всё, что мы с тобой решили. Бумага и письменные принадлежности в ящике стола. Вынь, пожалуйста, Камень. Я успею сейчас слетать к ювелиру. Так… давай сюда ожерелье…
   Тайвор положил в длинную узкую нишу сверток с ожерельем. Подумал, и пристроил туда же диковинный меч Вентора в ножнах.
   - Зачем? – тихо спросила его Тальго.
   - Меч? Я не знаю, что с ним делать. Пусть станет таким же чудом, как твой Камень.
   Тайник был закрыт. Тальго села на край кровати и закрыла лицо руками. Конмар сел рядом и обнял девушку. Тальго прижалась к нему. По щекам её катились слёзы.
   - Это было не самое лучшее наше решение, Кон. Девочка слаба здоровьем. Бедный, никому не нужный ребёнок, а тут ещё и мы с тобой. Похоже, мы проиграли, Конмар… все втроём…
   - Тальго… мы ещё не начинали играть. Ты, я, Хэли и весь мир. Ну?..
   - Ты ещё и ребёнка хочешь у отца отнять?
   - Прости… не подумал…
   На следующий день Кон и Тальго бежали. Неделю спустя Хэли, набегавшись по холодным, продуваемым сквозняками коридорам дворца, слегла в постель, из которой больше не встала…