Они улетают

Пыльная обочина просёлочной дороги. Плетенное кресло двумя ножками спереди стоит на пожухлой траве осени, двумя задними ножками в пыли дороги, жаждущей дождя, чтобы, как и положены осенью погрязнуть в непроходимости. Там, где заканчивается поле полыхает осенью лес. Воздух наполнен осеним теплом и запахом свеже-выпитой водки. Бутылка водки выпитая наполовину стоит справа от кресла в пыли. Взор пьющего устремляется куда-то поверх леса, далеко вдаль. Вслед, улетевшего гусиного клина. Они улетают. Оставляют нас здесь. Пролетают над головой. Поют. Как-то уж больно понятно так поют, что слезой прошибают. Красота природы, прощание птиц. Всё это запивается водкой. Горькой то ли от слезы, то ли от песни, то ли уж водку стали делать из рук вон плохо. И как-то жалобно, тоскливо. И спеть хочется что-нибудь эдакое пронзительное, во весь голос, переходящее на слюнявый шепот. И никак не вспоминается. И никак не поётся. Кроме как – «прощальная осень», «поэты». Тьфу на этих поэтов. Не живучи они. Хоть и пьющие бывают. Уже более ничего не видится там над лесом. Голова не держится, свисает на грудь. Бормочется. И водка пролилась на пыльную просёлочную дорогу. И скоро начнёт темнеть. И скоро озябнется. И скоро в тоскливой похмельности домой. К чёрту это поле, упирающееся в горящий от осени лес.