2. Пари
Сорок тысяч глоток ревели от восторга, выкрикивали проклятия, сорок тысяч пар ног топали по бетонным плитам. Воздух дрожал от густого сплава запахов: пролитого пива, жареных сосисок, пота и азарта.
Кристина, зажатая в тиски между своим братом-гигантом Бертраном и каким-то багроволицым мужиком в красной майке фанатов «Чили», чувствовала себя мухой, попавшей в жужжащий рой. Она футбол не любила. Но Бертран играл за любительскую команду, и пропустить такую игру было непростительно, а она пошла за компанию.
Шляпника она увидела совершенно внезапно. Он стоял недалеко от прохода в секторе напротив, неподвижный и неестественный островок в бушующем море красно-белых цветов. Он отличался от всех, как оса заметна среди мух. Совершенно другой. К тому же, он был совсем не того, неправильного цвета. Одетый в длинный, до самого пола, сюртук из черного, отливающего синим сукна. То ли эпатажно винтажный, то ли наоборот - ультрасовременный. Таким мог быть костюм, в котором хоронили лет сто назад или наряд модного флориста. И еще - цилиндр. Боже, цилиндр на футбольном стадионе! Но самое странное было даже не это. На его левой руке, изящно сложенной на животе, сидел кот. Большой, дымчато-серый, с желтыми глазами-бусинами, которые, казалось, видели всё. И он был таким же невозмутимым, как и его хозяин.
Кристина неосознанно дернула Бертрана за рукав.;— Берт, в-в-видишь вон т-того челика? — её язык, как всегда в моменты волнения, превратился в предательский кусок ваты.
— Кого? Блин. Судья, сволочь, не видит ничего! — проревел брат, не отрываясь от поля.
Мужчина в цилиндре, как будто услышав её через весь шум, неспешно повернул голову и посмотрел на нее. Его лицо было сухим, усталым и не ясно, молодым оно было или старым. Он чуть улыбнулся и снова повернулся к полю. Было видно, что он сосредоточен, но не так как остальные фанаты. Он был спокоен. Кристина перевела взгляд на поле, опять на Шляпника и старалась больше не упускать его из виду. Через несколько минут, не спеша, он двинулся к выходу с трибуны. Толпа расступалась перед ним, не замечая, но всё же давая дорогу, как вода обтекает камень. Он исчез в проходе и Кристина немного расслабилась.
;— Мадмуазель, — голос был тихим, но идеально чистым, будто он говорил ей прямо в ухо. — Позвольте предложить вам пари.
Шляпник остановился примерно в метре от Кристины. От него пахло какими-то сухими цветами и чем-то металлическим.
От неожиданности Кристина почувствовала, как кровь отливает от лица. Она попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь жалкий, сдавленный звук.
— Моя сестра немного смущается, — перевел Бертран, хмурясь. Он явно не знал, как реагировать на этого чудака. Вроде вежливый, не агрессивный, хорошо одет. Может быть шишка какая.
— Ничего страшного, — мужчина погладил кота, который прикрыл глаза и улыбнулся от удовольствия. — Пари простое. Если выиграют ваши красные - Чили - вы получите от меня… ну, скажем, тысячу монет. Если же нет — я получу кое-что от вас. Пустяк. Сущая безделица.
Он говорил с лёгким, экзотическим акцентом, делая странные ударения на словах. Оставляя мягкие звуки чуть более твердыми, чем они должны были быть. Приятный акцент, но тревожный. ;;— Я не здешний, — продолжал он, отвечая на немой вопрос в её глазах. — Нормандец, из департамента Бриошь. Прелестные места. Вам бы понравилось. Вдруг когда-нибудь захотите съездить туда, я буду рад быть вашим гидом. ;
Но в его глазах, глубоких, как колодцы, читалось совсем иное предупреждение: Не надо. Не езди. Это опасно.
Бертран фыркнул: «Красные» уже вели 2:0.
— Да легко, старик! Кристина, он нам тысячу даст!;Бертран подмигнул и Шляпник тоже улыбнулся и коротко кивнул.
Игра закончилась со счётом 2:3. «Красные» проиграли.
После перерыва, прямо перед свистком арбитра на поле выбежал серый кот. Он заметался по изумрудному газону и под улюлюканье фанатов пересек поле и скрылся где-то между рекламными баннерами на противоположной стороне. После этого игра разладилась.
Ворота Чили распечатали. Потом еще раз и на предпоследней минуте, когда красные фанаты с сожалением уже были готовы на ничью, случился этот мрачный, роковой гол. Казалось что небеса упали. Весь стадион содрогнулся от коллективного стенания.
Кристина пошарила глазами по сторонам и увидела Шляпника там, где заметила его впервые. Мужчина в цилиндре кивнул, как будто так и должно было быть. Кот на его руке потянулся. А потом они скрылись от взгляда среди унылой толпы красных, потянувшихся к выходу. Кристина внутренне как-бы пожала плечами. Чудак!
Кристина и Бертран решили зайти в спорт-бар, чтобы выполнить программу вечера. Бертран был расстроен и хмур. Кристина, чтобы как-то разрядить обстановку, тоже заказала себе пива.
Молодой бармен с модными тонкими усиками сделал ей знак глазами, по которым она поняла, что понравилась ему и он был бы рад пофлиртовать. Кристина улыбнулась и через секунду свела брови так, чтобы показать, что она это предложение отвергает. Приятно, хоть бармен был не в ее вкусе. Впрочем и пиво было так себе, не очень холодным и горьковатым.
Она красиво сделала глоток, потом еще два глотка, огляделась. И тут мир схлопнулся.
Звуки стали шелестеть, налились свинцом, свет собрался в маленькое окошко и потом - в светлую крошечную точку. Последнее, что она почувствовала, прежде чем тьма поглотила её, — чью-то твёрдую, холодную руку под локтем.
* * *
Кристина очнулась от резкого, сладковатого запаха. Почему-то она решила, что так пахнет морфий. Хотя запах мог быть и от бегоний. Густые заросли этих цветов стояли на полках и в кадках вдоль стен высокой, тёмной комнаты, лишь немного освещённой по периметру. Она лежала на высоком холодном столе. Вокруг, в каких-то безумных масках, двигались несколько теней. Играла глухая музыка и фоном шел речитатив на незнакомом языке. Одна из теней держала её левую руку. Кристина попыталась дёрнуться, но тело не слушалось, было ватным, чужим.
Она почувствовала укол иглы в вену на запястье. Острую, пекущую волну блаженства, которая накатила и тут же сменилась леденящим ужасом. Потом — давление. Холодное, безжалостное прикосновение металла к коже. И звук. Тупой, влажный, хрустящий звук разрезаемой плоти, дробимой живой кости. Он шёл не извне, а изнутри её самой, отзываясь в костях черепа. Она не чувствовала боли, лишь давление и этот ужасающий внутренний хруст. И ощущение безвозвратной, навечной потери.
Тень передела что-то в сторону. Другая тень приняла этот предмет, завернула в чёрный шёлк и поднесла к её лицу. Из складок ткани выглядывала её собственная рука, бледная, с синеватыми прожилками вен и знакомой родинкой на указательном пальце. Вот так просто. Часть ее - но отдельно. Осознание этого взрывало бы мозг, если бы они могла это осознавать. Но отравленное морфием сознание лишь зафиксировало, что пальцы были слегка согнуты, будто в немом вопросе.
Вокруг культи замотали тугую, белую повязку. Ей сделали еще один укол, от которого стало легко, словно нет никаких нерешаемых проблем, да и вообще все беды куда-то отступили.
Кристину подняли и, проведя по длинному коридору с теми же цветущими бегониями, привели в помпезный зал, выполненный в стиле неоклассики. На ней оказалось платье с оголенными плечами, цвета темной фуксии, атласное и приталенное.
Ее усадили за прозрачный стеклянный стол, заставленный закусками. Перед ней положили серебряный колокольчик.
;— Вы проиграли, милая. И теперь, Вы — часть нашего ритуала, — прошептала одна из масок голосом Шляпника. Все тот же легкий акцент и твердые звуки. — Но, раз уж так вышло, Вам полагается трапеза. Побудьте с нами. Что пожелаете? Всё, что угодно.
Кристина молчала, глотая комья подступающей к горлу паники. Потом её взгляд упал на изящную серебряную подставку с жареным поросёнком, а рядом — на длинный, с зазубринками, нож для мяса.
;— С-с-стейк, — выдавила она.
Шляпник ухмыльнулся, словно прочитал её мысли, но кивнул одной из масок. Через мгновение перед ней поставили сочащийся кровью стейк. Лакей заботливо порезал ей стейк на мелкие слайсы и оставил у тарелки только одну вилку. Справа.
И то верно. Она больше не сможет пользоваться ножом и вилкой, ведь левой руки больше нет… Её правая рука дрожала. Она взяла массивную рукоятку вилки. Рука слушалась слабо, будто налитая свинцом. Она отправила в рот кусочек стейка и поняла, что не ощущает вкуса, словно это был кусок картона. Левая рука чесалась, но почесать было нечего.
Тут её взгляд отметил где-то на периферии знакомый образ. Недалеко на небольшом столике лежали очень длинные, с длинными лезвиями ножницы. Возможно этими ножницами обрезали бинт, которым затянули ее культю.
Кристина отложила вилку, взяла салфетку и промокнул губы. За столом тихо разговаривали. Поглядывая на нее. Чуть наклонившись, Кристина попыталась встать, ей помогли и отодвинули стул. Вежливо кивнув, поблагодарила. Не торопясь, словно так и полагалось делать она прошла к столику и тут - рванулась, схватила ножницы и изо всех сил всадила остриём в шею под ближайшей маски.
Раздался не крик, а хриплый, булькающий звук. На мгновение всё замерло. Разговор прервался и повисло несколько мгновений тишины с хлюпаньем. Кристина, не помня себя, рванулась к арке выхода, ведшему в сад. Сзади грузно упало тело.
Сад оказался довольно большой, даже по меркам приличного размера особняка из которого она выбежала. Она оказалась не на участке рядом с домом, пусть и большим. Это был словно целый парк. Она бежала по тёмным дорожкам, спотыкаясь о корни, хватая ртом воздух, вдыхала его словно ела кисель, пахнущий цветами и прелой листвой. За спиной поднялась суматоха, но погони, казалось, не было. Сердце колотилось, стучало в ушах. И тут земля исчезла у нее под ногами. Она полетела куда-то вниз, как в чёрную яму с огромным-огромным ничего…
* * *
Сознание вернулось к ней медленно, словно волнами. Как картинка загружается при медленном интернете, мир собирался по кусочкам. Она лежала на спине. Она могла чувствовать. Под ней была простыня. За окном ночь и видны огни. Она могла понимать. Она была в своей комнате. В своей квартире. Где-то едут машины. Но она не могла пошевелиться.Ни пальцем, ни веком. Ничего. Её тело было монолитом, каменной глыбой, прикованной к полу. Сонный паралич. Она знала это ужасное состояние. Мозг проснулся, а тело — нет.
Оле-ола! Ужас стадиона! Шляпник в странной одежде, бармен с усиками строит глазки, особняка с бегониями… Рука. Боже, её рука! Паника накатила на неё ледяной стеной.
Она напряглась, пытаясь взглянуть на левый бок. Мышцы не отвечали. Она не чувствовала ни боли, ни давления повязки. Просто не чувствовала ничего. У нее есть эта рука? А вторая? Она еще единое целое или уже разобрана на части? ;;Так, что же это… Это кошмар? Он закончился? Или она еще в нем и всё продолжается?
И тогда она ощутила это. Небольшую, тёплую тяжесть у себя на груди. Не почувствовала. Она вообще ничего не чувствовала, но ощутила, как ощущает что-то интуиция.
Кристина скосила взгляд и увидела его. Дымчато-серый кот сидел на её груди, поджав лапки и окружив себя для надежности хвостом. Его внимательные желтые глаза были устремлены на неё. Он не мигал. Он просто смотрел. И ждал чего-то. В полной тишине комнаты было слышно лишь его размеренное, спокойное дыхание. Оно заполняло всё пространство. Дыхание кота оглушало.
Она чувствовала холодок, который шел от выдыхаемого через кошачий нос воздуха.
Свидетельство о публикации №225101501104