Странные дети завтрашнего дня

Представьте себе племя обезьян, стоящих на пороге превращения во что-то большее. Среди них находятся несколько особей, которые, вопреки инстинкту, начинают ходить прямо. У самок постепенно сужается таз, и роды становятся опасными. Их детёныши рождаются хрупкими, беспомощными — едва способными цепляться за мать, не умеющими ходить месяцами и медленно осваивающими повадки дикой жизни. Для старейшин племени такие младенцы кажутся дефектными, недостойными выживания.

Но происходит нечто удивительное. Матери этих слабых детёнышей становятся терпеливее, выносливее, проявляют любовь и заботу. Они носят их, оберегают, учат — долго после того, как другие уже отпустили бы руки. И со временем эти неуклюжие малыши учатся ходить, потом бегать. Они начинают пользоваться орудиями, эффективно планировать охоту, у них развито воображение и их новое племя успешно выживает. Та самая слабость, что казалась проклятием, становится колыбелью разума, общности и сочувствия.
Те члены племени, кто когда-то выглядели глупо — те, кто любил слишком сильно и заботился слишком долго, — сами того не зная, породили человечество.

Теперь, тысячи поколений спустя, история повторяется. Мы снова видим детей, рождённых «другими» — появляющихся на свет слишком рано, развивающихся медленно, испытывающих трудности с речью, движениями или общением. Мы называем их современными словами: особые потребности, задержка развития, расстройство. И всё же их родители, как и те древние прародители, проявляют необыкновенную преданность. Они растят тех, кого другие не понимают и недооценивают. Эволюция благоволит не всегда самым быстрым и сильным в нише эволюции, а тем, кто способен меняться и усложняться и менять мир вокруг себя.

Всё не так просто. Каждый ребёнок, который кажется отстающим, может быть по-своему опережающим — нераскрытым узором, формирующимся в архитектуре ума. Как прямохождение однажды перестроило наш вид, создав баланс между физической уязвимостью и мощью мышления, так и современное нейроразнообразие может стать следующим великим шагом преобразования.
Нужно помнить: эволюция редко выглядит изящно в своем поступательном движении. Она кажется неуверенной, неэффективной, хрупкой. И всё же, через терпение и заботу, она рождает целые миры возможностей.

Так что вопрос не в том, вписываются ли эти «странные» дети в наше сегодняшнее представление о норме. Вопрос в том, хватит ли у нас мужества и мудрости увидеть в них начало того, что будет дальше.
Хотим ли мы, чтобы будущее снова проросло из нас — как когда-то из обезьян, — или будем цепляться за ветви привычного и неизменного, боясь того, кем эволюция всё ещё зовёт нас стать?