Жизнь понятная и непонятная

Раньше и теперь. Это предмет многих разговоров, размышлений, споров и даже ссор. Одни говорят: Вот раньше было хорошо! А теперь уже нет, не то! А другие наоборот: раньше, вспомни, как мы жили – в коммуналках, бараках, оборванцы, в нищете, страхе и в голоде, голову нельзя поднять, уж не говорю – голос…
А первые – это конечно, но все были счастливы, дети росли здоровые, дружба была, взаимопомощь, у всех всего мало, да хватало, не гнались за журавлем, а синица в руках жила. Было всё понятно – это справа, а вот это – слева, сюда ходи, а сюда –ни-ни.  Учитель, врач, инженер, военный – уважаемые люди. Рабочий человек – тоже. Начальники среди людей жили, на работу пешком ходили. Требовали, но не для себя, а для дела. И вообще все жили не под себя, а на общее дело. Коммунизм не коммунизм, а за страну все болели, себя не жалели. Милиции доверяли, помогали если что. В армию мальчишки сами хотели. Девчонки поскромнее были, не курили, не матерились, не гуляли с кем попало. Потому что порядок был.
На это возражений было не меньше – порядок был, но какой? Жди праздника, чтобы колбасы купить, дети донашивали по десять раз друг за другом, магазины пустые, зато телевизор песни поет с утра и до ночи. А ты сиди и не пикни, делай вид, что живешь, что веришь, что себя уважаешь. Дали тебе хрущевку – будь доволен, у других и такого-то нет. Жене сапоги, дочке пианино, себе жигуленка – запишись и жди пять лет. А начальство всё в шоколаде, - и тебе квартира, и машина, и дача, и санаторий, и заказы по пятницам. А у нас зарплата такая, чтобы ноги не протянуть. И так далее, и тому подобное, пересказывать нет смысла.
Так что же, раньше было лучше или хуже? Кому как, это само собой, все люди разные, у всех свои представления. Но есть и общий знаменатель – раньше жизнь была понятнее.
Был общий идеологический фундамент – мы советские люди, у нас общая страна, общее дело, общая судьба. Насчет коммунизма были не то, чтобы сомнения – нет. Скорее эта отдаленная перспектива реально мало что значила. Ну да, на каждом заборе и на каждых воротах висели и Ленин, и коммунизм, и партия. Но все как-то шли и не останавливались, звездным знамением себя не осеняли. Висят и пусть себе висят. Перекормили народец этими символами – они выцвели и полиняли. Но и без коммунизма чувствовалась какая-то мощная объединяющая сила, может быть вбитая в подкорку пропагандой, а может быть выросшая в общих бедах и передрягах. Важно было вот что – действовала причинно-следственная связь между разными обстоятельствами жизни, связь очевидная, обязательная, понятная людям и действовавшая как бы сама по себе. Как закон, как законы.
С самого начала жизни – общая гребенка для всех. Ясли- сад. Школа – пионеры. Комсомол. Хочешь учиться – учись, старайся, поступишь в институт. Не хочешь – не старайся, поступишь в ПТУ или на работу. Будут деньги, можно семью заводить. Старайся – хватит и на детей, и на себя. Не балуй, не будет неприятностей. А забаловал – ответишь. Если поступил в институт – опять старайся, карьера, рост, опыт, какой-никакой достаток обеспечишь. Не высовывайся, не зарывайся, уважай старших товарищей, совершенствуйся – выйдешь в люди. Соблюдай заведенный порядок – и он тебя поддержит, если вдруг что не так. В партию вступишь, там у нас строго! – но возможны варианты…
Всем всё понятно. Везде свои уставы, корпоративные правила, свои манеры, свои стили. Они не перемешаны, как гоголь-моголь, а расположены пластами, как в дорогом коктейле. Законы действуют, хоть «иногда кое-где у нас пока» и избирательно, но в целом и на виду все же действуют. По крайней мере народ ничего не знает о некоторых изъятиях из всеобщего и равного права, не видит их. Мир, в котором народ проживает, создан заботливой и твердой рукой идеологического руководства. А оно не слишком склонно разводить мерехлюндии, городить сложности, вникать в подробности. Структура общества существует в двух изменениях – как идеологическая твердыня и как реальная диффузия социальных субъектов, и в обоих господствуют элементы порядка, соподчинения, вертикальных связей, системных зависимостей.
Люди точно знают своё место в обществе, в корпорации, коллективе, семье, дружеской компании, во дворе и на улице. Все как пассажиры в метро – объединены общими правилами пассажиропотока, правилами рациональными, общепризнанными и общеполезными. Даже мода на одежды, на еду, на прически, на манеры – практически одинаковая у всех, и предписания ее строги и незыблемы.
Вот так было раньше.
Переход к «теперь» был, как известно, очень непростым. Он прошел через ломку 90-х гг. Каких только эпитетов не было у этого периода: крах, демонтаж, реформы, скандалы, разрушения, катастрофы, разъединения, развалы… - и все были адекватны.  Все основы общей жизни полетели под откос. Новая историческая общность – «советский народ» - оказалась идеологическим пузырем, когда он лопнул, выяснилось, что народы и народцы рвут друг друга на куски пушками и танками, убивают детей, терроризируют горожан, зрителей концертов, пассажиров метро. Воюют за территории, за историческую справедливость, святыни и ресурсы по праву принадлежащие…
Ум, честь и совесть современной эпохи – партия – оказалась неумной, бесчестной и бессовестной. И не она одна. С нравственными добродетелями вообще вышла такая путаница, в которой разобраться было невозможно. Власть перешла к «силовым структурам». Гражданские институты практически демонтированы. Врач, инженер и военный стоят на нижних ступенях социальной лестницы.  Но самое ужасное – в сознании людей произошли такие сдвиги, которые делают жизнь совершенно непонятной.
Порвалась связь времен – сказал Шекспир. А у нас порвалась еще и причинно-следственная связь вещей, поступков и обстоятельств. Мир, в котором мы оказались, сделан теперь из других материй. Оказалось, что самые важные, обыденные, очевидные вещи – это симулякры, пустые оболочки, иллюзии, обманки. Жизнь стала фикцией. Правда, за которую шли умирать наши деды и бабушки – упразднена как феномен, в целом и по кусочкам. Истина, за которую люди шли на огонь и в воду – деконструирована и растворена в самочувствии неопределенных субъектов, о которых и слова точного не скажешь. Вера, которая лежала в основе самопожертвования и подвига, стала сервильным обоснованием псевдо патриотизма. Любовь стала коммерческим предприятием. Право, закон, порядок подчинены интересам власти. Пропаганда, идеология, массовое сознание превращают понятные и простые жизненные правила в свою противоположность, доказывая, что белое – это черное и наоборот. И это им удается. Человек потерял свою собственную голову и носит на плечах другую, которую ему разрешено носить и запрещено снимать. Абсурд вошел в повседневность. Жизнь перестала быть понятной, мы опять живем, под собою не чуя страны, как сказал поэт. Поэтому человек капсюлизируется. Он не может довериться будничным практикам коммуникации: в телефоне его поджидают увертливые жулики, в телевизоре ему вешают лапшу на уши, по радио ему говорят о том, чего нет и молчат о том, что есть. Он не может довериться правоохранителям – они не скрывают своего стяжательства. Он не может довериться магазину, где его обманывают с едой. Он должен возвести вокруг своей персоны собственную защиту. А она состоит из изоляции и скепсиса, из эскапизма и враждебности к миру, из сиюминутного кайфа от того, что остался цел и почти невредим. Прежние установки на преобразование мира, на социальный активизм, на поиск своего места в мире, вообще на взаимодействие с миром – остались за бортом индивидуальной защиты. Потому что нет ничего надежного. Но взамен нас накормили и приодели, навели лоску в столицах и покрасили заборы в провинциях.
И винить тут некого. Тем более, что понятие и феномен вины тоже куда-то запропастились.
Потеряли смысл сакраментальные вопросы – кто виноват? и что делать? Никто не виноват, а если будешь вопросы такие спрашивать, - лучше не спрашивай. А делать что – а ничего.  Начнешь делать – лучше не делай. Кто ты тогда, что ты за человек, что в тебе главное, каков твой нравственный стержень – а я не знаю. Как скажут. Им виднее. Не понимаю я ничего. Отстаньте. Ни перед кем я не ответственен. Мир дискредитирован. А перед собой самим я если в чем и грешен, но только по незнанию, по глупости, по наивности. А тут еще искусственный интеллект подоспел. Ну это вот уже действительно точка, с меня теперь взятки гладки, пусть он и разруливает, раз такой умный.