Дачный мир. Часть вторая

            Зарождению Древней Руси, которая в те достопамятные времена и названия такого не имела, мы обязаны пути из Варяг в Греки, поскольку поселения возникали по началу на берегах рек оного пути. И городов, да и сел хватало, - русо-славяне использовали подсечно-огневое земледелие, выжигали лес, ставили избы, распахивали поля, позже, когда земля истощалась, бросали всё и переходили дальше по рекам. От того, думаю, и привязанности ни к «своей» земле, поскольку земли вокруг немерено, ни к дому, срубленному из леса, который, к тому же и гниет, и горит хорошо, не имели. Так что образ растения «перекати-поле», это, можно сказать, наш символ, в отличие от жителей Европы, строивших добротные каменные и фахверкные дома на века, да веками в них и живших. Не раз встречал во Франции семьи, проживающие в подобных постройках пятнадцатого-шестнадцатого веков, не меняя места обитания с тех давних пор. Да и с землей у них, сами знаете, кучно живут. Поднимался как-то серпантином в Италии, над Амалфи и приметил плоскую площадку у дороги, усаженную розами. Это же надо было уступ скалы разравнять, грунта натаскать, розы посадить, да еще и ухаживать за ними.
            Но что поделать, Европа то бок подпирает, да и мы, не сказать, что совсем уж часть её, но тем самым боком, вот и после того, как Петр форточку приоткрыл, облепила наша тогдашняя элита окно, глаза выкатила, облизнулась и давай у себя дома каменные, усадьбы, поместья, а потом уже и дачи городить, на свой лад, есть как-никак тяга к уюту, несмотря на подсечно-огневое прошлое, в подкорке сидит.
            А в наши времена, когда вновь идея своего частного жилья взяла верх над недавним «мой адрес, - не дом и не улица», когда толпы нуворишей и близстоящих вновь ринулись к тому окну, высадили раму и высыпали на европейские улицы  поглядеть,  подзаработать, позагорать, а иные, как те боярские дети, посланные Петром на обучение, и на ПМЖ, на шестисоточные щитовые дачи, те, кто вернулись,  стали посматривать с явным небрежением.
            А, с начала девяностых, а то и конца восьмидесятых, началась оккупация всех возможных и не только, подмосковных и прочих дебрей, земли в природных заказниках и заповедниках. И весь материальный быт, уклад жизни, выраставший в Европе, имевший крепкие Викторианские корни, вместе с британским же «мой дом – моя крепость», и с идеей «прайвеси», плохо переводимой на русский, с новым дачным, теперь уже, - мирком, куда не пускают посторонних, стал, скорее, купажом старой усадьбы с американскими пригородами. И это не «дача», от слова «давать», тут, скорее, подойдет глагол «брать», или, «купить», и не какая-нибудь Ясная Поляна под Тулой, а здесь же, в 30-40-а минутах езды от центра, за подросшими и растолстевшими двойными крепостными стенами, с не свойственными нашему климату каминами с открытым огнем, прижившимися барбекюшницами, выстроенные с оглядкой на архитектурные и дизайнерские вкусы новых хозяев жизни, а-ля феодальные шато в три-четыре этажа среди полу-брошенных крестьянских полей. 
            Один знакомый, крепкий, молодцеватый малый, построил дом по проекту моего друга, в пять этажей, но бывал не на всех. Ну ни к чему ему все, итак еще пара пристойных домов в Италии и Британии, где и прозябает. А здесь, для порядка, у соседей то в два-три этажа. У самого архитектора попроще, два двухэтажных дома, соединенные зимним садом, зато крепкий  забор в наличии, всё-таки страшно, ну не выработалась пока привычка в народе к нормальной богатой жизни, слишком долгой была «пролетарская»  борьба с «буржуазностью", но, увы, ничего нового, кроме того самого уюта, борцы с мещанством всех мастей с нэповских времен не придумали, и если «а я еду за туманом», то не дальше соседнего перелеска.
            А исконная, полуторавековая идея «дачи», «дачного мира», похоже приказала долго и счастливо жить за крепостными стенами и на огородах шестисоточников. Остались, правда, «стародачные поселки», но дух выветривается, а дома продаются за достойную цену.

15.10.25