16. Бог поругаем не бывает

На каждую Пасху меня сажали в карцер. Всегда - в карцер. Честно говоря, я даже понимал, что это неплохо. Во - первых, я оставался один, а так я был бы в большой камере или в бараке. А тут - один. Пускай в холоде, в голоде и т.д., но все - таки один. А нужно сказать, что в камере идёт очень сильная молитва. И вот как - то однажды уже наступает суббота перед Пасхой, а меня почему - то не сажают в карцер. Но власти тут же это "исправили": меня забирают из зоны, отводят в карцер, начальник тюрьмы Журавков зачитывает постановление о заключении меня в карцер и пр. И тут я, как - то не подумав, ему говорю: "Знаете, майор, я поражаюсь вашей дерзости..." А он был атлетически сложенный, очень сильный человек. И когда он обычно шёл по зоне, за ним шла целая свита - любовницы, другие (все, конечно, в форме), и если чуть что не так - следовал удар. Он бил даже своих. "Лейтенант, снимите очки..." Лейтенант снимает - и тут же он лейтенанта нокаутирует. Он, такой сильный, показывает всем, как нужно работать. И вот я говорю ему: "Знаете, я поражаюсь вашей дерзости..." - "А что?" - "Я, конечно, никто. Но понимаете: когда вы сажаете меня в карцер на Пасху, то совершенно очевидно, что сажаете вы меня как верующего в Иисуса Христа. Но подвергая меня такому наказанию и такому суровому испытанию, вы же оскорбляете Господа Бога, Которого я почитаю, Которому я молюсь и Который является смыслом моей жизни. Но сказано, что "Бог поругаем не бывает". И я поражаюсь вашей дерзости". Он, конечно, кричит: "Огородников, опять ты свою пропаганду заводишь! Прекращай! В карцер!". И вот сажают меня в карцер, у меня отлично проходит ночь: молюсь, всё здорово, так благодатно. И такая радость - чувствуешь, что Господь не оставляет. Конечно, не оставляет! Такая радость сильная была, спать не хочу, воскресенье уже наступило... Хожу я по камере, а поскольку я был самым плохим нарушителем, то часто оказывался один. Потому что карцер - это как тюрьма в тюрьме. Прапорщик в одиночку не мог открывать дверь - рядом должен был быть кто - то ещё. А тут прапорщик открывает дверь карцера и спрашивает: "Саш, а что ты сделал с нашим Журавковым?" - "А что такое?" - "Да после того, как тебя отвели, с ним стало плохо, отвезли домой. А потом вызвали вертолёт и отправили его в Москву. Какая - то желчь у него пошла, что ли...". И знаете, я продолжаю сидеть ещё в карцере (мне же дали 15 суток), вдруг буквально дня через 3 - 4 слышу звуки оркестра, играющего траурный марш. И понимаю, что это начальника тюрьмы несут хоронить. Из Москвы привезли уже труп, несут хоронить под залпы автоматов (я слышал и залпы). Причём если бы я знал, что его ждёт, я не стал бы ему говорить свою фразу, понимаете?

Источник: Александр Огородников