Глоток бессмертия

Дождь хлестал по оконным стеклам «Волги», будто хотел смыть ее с ночной трассы. Сергей Иванович, в пятьдесят три года чувствуя каждый позвонок в своем когда-то могущем теле, с отвращением смотрел на мокрый асфальт. Очередная командировка, очередной скучный отчет, очередная пустота в гостиничном номере. Он ловил себя на мысли, что жизнь превратилась в предсказуемый, унылый маршрут.

Заправиться на пустынной станции — было его единственным решением. Под навесом, отбрасывая длинные тени под тусклым светом, стоял роскошный винтажный «Ягуар». И рядом с ним — Она.

Ее фигура в промокшем до нитки платье была гимном женственности. Стройные, но соблазнительные бедра, высокая грудь, ниточка жемчуга на шее, странно сочетавшаяся с простой дорожной ситуацией. Ей могло быть лет сорок, не больше. Но в ее глазах, когда она повернулась к нему, была такая бездна опыта и тайны, что его сердце, привыкшее к спокойному ритму, екнуло.

«Не подбросите?» — ее голос был как мед, смешанный с сигаретным дымом. — «Машина заглохла, а телефон сел».

Он, всегда осторожный, на этот раз не раздумывал.

Ее звали Ариадна. Она молчала почти всю дорогу, но ее присутствие заполнило салон плотнее, чем запах дорогих духов и влажной шерсти. Она смотрела на него так, будто видела насквозь — его усталость, его разочарование, его тайные желания, о которых он и сам боялся думать.

«Ты не туда едешь, Сергей», — вдруг сказала она, когда до города оставалось километров двадцать. «Ясно указал адрес?» «Не в городе.В жизни. Ты забыл, каково это — быть львом. Чувствовать, как тебя хочет женщина. По-настоящему».

От ее слов по коже пробежали мурашки. Он хотел возмутиться, но не смог. Она положила руку ему на бедро. Через ткань брюк ее прикосновение жгло, как раскаленный уголь.

«Сверни здесь», — приказала она, указывая на грунтовую дорогу, уходящую в лес.

И он послушно свернул. Они остановились у старого, заброшенного охотничьего домика. Ариадна вышла из машины и, не оглядываясь, пошла к двери. Он, как завороженный, последовал за ней.

Внутри было пыльно и пахло плесенью, но она зажгла принесенную с собой свечу, и комната преобразилась. В дрожащем свете она подошла к нему, и ее пальцы сами нашли пряжку его ремня.

Его рациональный мир рухнул в одно мгновение. Она не раздевала его, а скорее, срывала с него одежду, как ненужные покровы. Ее рот был жадным и опытным, ее язык знал каждую эрогенную зону, о которой он давно забыл. Она опустилась перед ним на колени, и ее влажные, обжигающие губы плотно обхватили его член. Это был не ласковый отсос, а агрессивное, почти болезненное вторжение, полное власти и унижения. Он, всегда доминировавший в постели, застонал, вцепившись пальцами в ее распущенные волосы, позволяя ей делать что угодно.

Но на этом она не остановилась. Она повернула его, заставив опереться руками о пыльный стол, и вошла в него сзади. Острота, почти боль от ее вторжения заставили его вскрикнуть. Она двигалась с животной, хищной энергией, ее ногти впивались в его кожу, ее шепот обжигал ухо:

«Чувствуешь? Чувствуешь, как ты мне отдаешься? Ты не мужчина, ты — мое животное. Мой раб. Кончай, я приказываю тебе».

И он, всегда контролировавший себя, потерял всякий контроль, извергаясь с рыком, в котором было стыдно признать собственный голос. Это был не секс. Это был акт ритуального разрушения его личности.

Он пришел в себя на холодном полу, дрожащий и опустошенный. Ариадна уже была одета, ее лицо выражало лишь холодное удовлетворение.

«Теперь ты мой», — просто сказала она.

Следующие дни стали для Сергея сумасшедшим вихрем. Ариадна поселилась в его номере. Их отношения были чередой изощренных, откровенных игр, где она всегда была хозяйкой. Она связывала его, надевала на него ошейник, заставляла целовать ее туфли. И он, к своему ужасу, не только подчинялся, но и жаждал этого унижения. Его тело, его душа были полностью в ее власти.

Однажды ночью она разбудила его, привязав его запястья к спинке кровати кожаными ремнями. Он лежал беспомощный, пока она, стоя над ним, медленно, с наслаждением, ласкала себя, глядя ему в глаза.

«Ты хочешь меня? Умоляй».

Он, успешный директор, умолял как мальчишка. Тогда она опустилась на него, но не давала ему двигаться. Она контролировала все — ритм, глубину, его дыхание. Она наклонялась к его уху, и в промежутках между стонами шептала странные вещи:

«Предыдущий... он тоже любил, когда я сверху. Пока не решил, что может мной командовать».

Позже, когда она уснула, он нашел ее старый телефон. И просмотрев скрытую папку, он увидел фотографии. Мужчины. Разные. Сильные, уверенные, похожие на него. А под фотографиями — даты. И даты их смерти. Все — несчастные случаи. Один утонул, другой разбился в машине, третий сорвался со скалы во время прогулки.

Ледяной ужас пронзил его. Он был не любовником. Он был жертвой. «Черная вдова».

В этот момент зазвонил ее телефон. Сообщение от какого-то «Доктора»: «Ариадна, ваши результаты. Прогноз неутешительный. С метастазами такого типа... вам остается несколько месяцев».

Все пазлы сложились. Она не просто убивала. Она, обреченная, искала сильных мужчин, чтобы в последние месяцы жизни почувствовать абсолютную власть над ними, а затем уничтожить, забрав их энергию, их жизни как глоток бессмертия.

Он понял, что он — следующий. Их поездка на завтра на горный перевал была не романтическим побегом, а приговором.

Когда на следующее утро они подъехали к обрыву, Сергей был готов. Ариадна была особенно страстна. Она прижалась к нему прямо в машине, ее руки были всюду.

«Последний раз, мой лев. Подари мне все», — шептала она, расстегивая его штаны.

Он видел в ее глазах не страсть, а холодную расчетливую ярость обреченного человека. Когда она, оседлав его, закрыла глаза в предвкушении, он действовал.

Его рука, лежавшая якобы в блаженстве на ее бедре, резко дернулась. Он не отталкивал ее, а, наоборот, с силой притянул к себе, одновременно открывая дверь со своей стороны.

«Прости, Ариадна», — хрипло сказал он. — «Но я хочу жить».

И с этими словами он кувыркнулся назад, через порог машины, вытаскивая ее за собой. Их тела, еще секунду назад соединенные в имитации любви, сцепились в смертельной схватке на самом краю обрыва. Она царапала ему лицо, пытаясь утянуть за собой. Он, с силой, которую черпал из инстинкта самосохранения, оттолкнул ее.

Она полетела вниз беззвучно, лишь ее расширенные от ужаса и удивления глаза на мгновение встретились с его взглядом. Потом — глухой удар о камни.

Сергей лежал на мокрой земле, на краю пропасти, его одежда была в грязи, на лице — царапины и синяки. Тело еще помнило жар ее прикосновений, а в ушах стоял эхо ее стонов. Но внутри была лишь ледяная, звенящая пустота.

Он поднялся, отряхнулся и медленно пошел к своей «Волге». Он был свободен. Но часть его, та самая, что пробудилась в объятиях этой коварной женщины, умерла там, на обрыве, вместе с ней. Он спас свою жизнь, но навсегда потерял покой.


Рецензии